Самый лучший охотник — тот, который имеет личные счеты с жертвой. Андрей Таманцев. Солдаты удачи.
Беркхарт в очередной раз обругал самого себя за не слишком-то большое стремление к знаниям в юные годы. Полное не владение языком предков, в который раз лишало его четкости понимания происходящего. Тавитян и Этингер старались говорить на английском, но дойдя до определенного градуса в обсуждении или большей детализации, переходили на родной немецкий. Несмотря на это, основную нить разговора между командиром группы Северного Сопротивления и начальником службы безопасности Кроненбергов, детектив все же уловил. Если кронпринц имел глупость не улететь в США, пойдя на поводу у страха перед разоблачением, или из-за тупого упрямства — не желая подчиняться в заокеанской операции Кеннету, его ожидал большой сюрприз. Виктору на хвост собиралась сесть вся европейская сеть Лауфер. Ганс всерьез опасался, что его люди не сдержатся, и живым Виктора брать не станут. От заключаемого на его глазах союза, хоть и временного, у Беркхарта смешались все чувства, но верховодило среди них одно — недоверие. Слишком уж хорошо он помнил, чем закончился визит Эрика, а до этого Йена Хармана в его родном Портленде. Слишком много трупов остается везде, где пути Семей и Лауфер пересекаются. Слишком малое расстояние отделяло его самого от края, из-за которого нет возврата, в каждом из таких столкновений. — Удивительное дело, этот кронпринц — протянул задумчиво нукелави. — Эрик был тот еще гавнюк. Но до кузена ему далеко. Извернуться настроить против себя всех. Всего за пару месяцев. От ищеек до короля с Кеннетом и Шоном. Это уметь надо. — Для нас это оказалось полезным фактором. Будь Виктор иным — ты бы, скорее всего, тут не стоял. А если бы и стоял, то в сильно другом качестве, — Ганс подмигнул и поднялся из-за стола. — Не столкнитесь с Феррат. Если Виктор подался в бега, искать его будете не только вы, — Ренфи откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Официальные спецслужбы королевства тоже могут оказаться при делах. Я не могу предсказать реакцию Фредерика. И как далеко король сочтет нужным выносить сор из избы. Кронпринц — отличная добыча, многообещающий пленник и прекрасный заложник для Сопротивления. Но открытая стычка с войсками для вас кончится плохо. — Еще не много, и ты сам в подполье подашься. Странно всё это, — Беркхарт оперся подбородком на сцепленные пальцы рук. — Я могу еще понять насчет Виктора. Но пару дней назад ты расписался в лояльности Короне. Ганс, если вы столкнетесь за стенами этого места — я не уверен, что он… — Ник! — Тавитян перебил его на середине фразы. — Ты можешь сейчас сказать нечто, о чем потом будешь жалеть. Не все в нашей жизни бывает прямолинейным и понятным. Или только белым, или только черным. — В голосе Ганса играли странные нотки. — Ганс, тебя там не было. Этот человек может быть другом Шона, но он не друг Сопротивлению. — Верни ему оружие. Я знаю, что половину разговора ты не понял. Извини, переводить было не с руки. У меня нет оснований ему не верить. Когда закончим — выведи отсюда и отпусти. Командир Лауфер быстрым шагом покинул комнату для брифингов, оставив Ренфи и Ника одних. — Может я и ошибаюсь насчет тебя, — Беркхарт протянул нукелави его пистолет. — Да все в порядке, Ник. Твои мысли и твои поступки более чем разумны. На твоем месте я бы обошелся с таким гостем куда жестче. — Ренфи усмехнулся, убирая оружие в кобуру. — Полицейского в тебе все ж больше, чем Гримма. Я не стал сопротивляться, а ты не стал убивать. С одной стороны — это хорошо. Но с другой…- нукелави ненадолго умолк — здесь не Портленд. И даже там, однажды, твое чувство справедливости может оказать тебе дурную услугу. — Я знаю, — детектив неопределенно кивнул и перевел взгляд куда-то в стену.— Ренфи лишь мельком заметил, как склеру Гримма заволакивает зеркальная чернота. — Ты сказал, что видел Мейснера. Я понял, что он жив. Перебивать мне не хотелось — но половину сказанного, я действительно не понял. — Видел лишь мельком. У Шона на диване. Он или спал или был без сознания. Если честно — то от покойника Мартин отличался мало. Выяснять подробности было некогда. Но Шон озвучил очень странную вещь. — Какую? — Беркхарт оставил созерцание пустоты и перевел уже вполне человеческий взгляд на собеседника. — Что Мейснера откачал Хаас. И без него твой приятель бы помер. — Ты издеваешься? — на лице детектив заиграло вполне искреннее удивление. — Вот и я примерно так же сказал. А насчет Ганса не переживай. У него светлая голова и нет желания оставить после себя выжженную землю. Для меня, как для лояльного Короне служаки, лучше иметь такого врага. Чем обозленного дегенерата, рвущегося к власти под прикрытием Сопротивления. Поверь, они не идеальны и всякого дерьма и фанатиков среди них хватает. А фанатики уже доводили эту страну до ручки. И не столь давно. Я больше не хочу повторений. — Ты очень странный везен. — Возможно, — Ренфи по-приятельски опустил руку на плечо детектива. — А ты очень странный Гримм. Сунулся с головой в омут, спасая совершенно не знакомого тебе человека. И даже не пытался быть не предвзятым и сохранить нейтралитет. Почему ты так однозначно встал на сторону Сопротивления? Ведь тебе практически ничего не известно ни о Лауфер, ни о многих десятилетиях этого противостояния. — Наверное, потому, что моя совесть подсказала мне, что это правильно. — Да, все так. У каждой стороны своя правда и ощущение правильности. Но у столь затяжного и кровавого конфликта не может быть однозначно правых или не правых сторон. Понимаешь? В этом дерьме виноваты обе стороны. Возможно, однажды, те кто будут мудрее, или устанут больше нас — найдут пути чтобы договориться. — Ты в это действительно веришь? — Нет. Но очень хотелось бы. — По крайней мере — честно, — Ник усмехнулся странной, изломанной улыбкой. — Чёрт с тобой, Ренфи Этингер. В конце-концов, Ганс здесь командир. Наверно, он знает, что делает и не пожалеет о своих решениях. Давай на выход, пока Хаас тебя не хватился. Сдается мне, лимит на великодушие у Игана исчерпался.***
Жидкий лес по другую сторону границы и лесом то назвать было нельзя, даже с натяжкой. Как и человека в потрепанных джинсах, стеганой куртке и грязных ботинках — кронпринцем. Но внешний вид совершенно не занимал Виктора. Он уверенно шел по едва проступающей, под плотным ковром бурой листвы, тропинке. Искривленные неведомой болезнью дубы и буки тонули в высоком, загущенном подлеске. Лишь изредка этот безжизненный пейзаж тревожил крик птицы, да шум порывистого ветра в пустых кронах. Место было дикое и заброшенное, даже в представлении местных. Совались сюда разве что редкие заезжие любители острых ощущений — в поисках того немного, что уцелело от двух мировых войн. Но мрачная слава и неумолимая статистика несчастных случаев постепенно отваживали и этих, непрошеных гостей. И мало кто знал, что действительная причина многих смертей лежит вовсе не в застарелых провалах-ловушках или все еще способных сработать боеприпасах. Причина эта жила здесь вполне вольготно и безопасно, никем не обнаруживаемая уже многие годы. Контрабандисты, наркоторговцы и прочий сброд всех мастей и калибров, сделали проклятый лес и руины своим негласным королевством. И как и положено каждому королевству, у него тоже был свой король. Виктор остановился, окинув взглядом остов уже неопозноваемого сооружения. Мрачные мысли не отпускали его с самого отъезда из замка, но времени на раздумья особо не было. Теперь же он был в безопасности — пришло время подвести кое-какие итоги. Да, австрийский трон уплыл у него из-под носа. Это он почувствовал, вопреки всем доводам, едва дверь камеры Мейснера захлопнулась за ним. Со щелчком замка, что-то щелкнуло и в мозгу Виктора — Иган обскакал его, как и предупреждал Шон. Опасность Виктор чувствовал как зверь, не опираясь ни на разум, ни на логику. Наученный неприятным опытом однажды в прошлом, он уже больше никогда не игнорировал своё умение предчувствовать нечто угрожающее. Этот бой он проиграл, но война, в его представлении, была только впереди. И плацдармом для его возвращения станет этот словацкий лес. Убогий, но все же не безнадежный вариант. Не зря он потратил годы времени и некоторое количество королевской казны на создание его собственной, никому не ведомой вотчины. Здесь он — царь и бог с простым и коротким именем — прозвищем «Немец», а о кронпринце Викторе в этой глухомани и знать не знают. И даже если и узнают — кто посмеет заикнуться и спросить? Здесь он может быть собой и делать что угодно — не выжидая одобрительной отмашки короля, а уж тем паче — Кеннета или любого другого родственника. Словно в унисон с его размышлениями, искореженный самой историей лес, скрипел и подвывал в порывах ледяного ветра. Чужаку в эти дебри не сунуться. Любой, кто решит проверить крепость его призрачного государства в государстве — останется в этих руинах навсегда. Будто в подтверждении его слов, из-за широкого, подернутого мхом ствола, вышла фигура в грязно-буром камуфляже. Дуло автомата недвусмысленно повернуло в сторону кронпринца. — Здравствуй, Милош, — Виктор мотнул головой, позволяя капюшону куртки соскользнуть с головы. Дозорный убрал оружие и примирительно развел руками. — Босс… не стоит являться так, без предупреждения. Вы же знаете, — Милош пытался говорить как можно вежливее, но получалось это откровенно плохо. — У нас много новичков, молодые — горячие, не все вас могут узнать. — Добавил он, больше в качестве извинения. — Времени не было, — Виктор зябко натянул капюшон обратно. — По мобильнику меня могли отследить. Будто ты не знаешь — в экстренных случаях нам лучше обходиться без этих пижонских игрушек. — Что, прижали? — Да. С австрийскими властями вышло недопонимание, — Виктор зло бросил взгляд куда-то вдаль. — Мне придется отсидеться здесь и возможно достаточно долгое время. — Вы так говорите, босс. Будто это всё не ваше. Знатно, видать, вас там накрыло. — Не накрыло. Но я решил не дожидаться, — Виктор ухмыльнулся. — Когда у них «накрывалка» вырастет.***
Мартин открыл глаза и приподнялся, пытаясь осмотреться. Сумрак вечера показался ему неимоверно светлым. Яркие краски предзимнего заката пылали на стенах затянутых в шелк и переливались в стеклах книжных шкафов. Собрав силы, он кое — как уселся. Располосованное охранником плечо отозвалось тупой болью. Мысли путались и категорически не хотели выстроиться во что-то единое. Он был в камере, потом явился Шон, и они разыграли давно отрепетированный спектакль перед Виктором. Мейснер потер ушибленную грудь. Ренард не поскупился на спецэффекты и врезал ему от души. Но что случилось дальше? Он огляделся еще раз. Вне всякого сомнения — он все еще в замке, однако на камеру это место совершенно не походило. К тому же, кто-то озаботился снять с него одежду и обработать порезы. Его внимание привлекла полуоткрытая дверь в дальней стене, из-за которой бил яркий свет. Чертыхаясь от боли и слабости, он поднялся. Освещение неприятно резало глаза, растворяя контуры предметов в радужной дымке. Мартин обошел стол, скосил взгляд на ремни, смутно что-то припоминая. Чуть дальше стола стояли стеллажи. В просвете между полками были виды какие-то ящики наставленные вдоль стены. Мейснер обогнул стойку и усмехнулся открывшейся картине. В дальнем углу, развалившись прямо на голых пластиковых крышках, спал Ренард. На его лице играла счастливая, почти детская улыбка. Картину портили только разноцветные фингалы, которыми кто-то успел щедро разукрасить принца. Сонное счастье исчезло с лица Шона — резко оттолкнувшись от ящиков, он в одну секунду оказался на ногах. Мартин остался неподвижен, спокойно ожидая, когда в мутном взгляде вскочившего на рефлексах колдуна, появиться осмысленность. — Эй! Тихо. Это я. Рука, недвусмысленно занесенная для удара, все же остановилась и опустилась. Лицо колдуна прояснилось. — Мартин. Чёрт… — Ренард наклонился, всматриваясь в глаза друга. — Как ты? Тебе не следовало вставать. Мог бы просто позвать. — Я б позвал, если бы знал — кого. После пробуждения мне была обещана рожа Тавитяна и моя койка на базе. Это несколько не похоже на венские катакомбы, знаешь ли. — Мы в замке. И мне многое нужно тебе объяснить, — Ренард помрачнел и отвел взгляд. — Судя по твоему лицу — очень многое, — Мэйснер иронично хмыкнул. — Когда успел то? — А… — отмахнулся Шон, — С Хаасом спор вышел… насчет твоего лечения. — Нда. Кажется, я действительно пропустил интересные вещи. Кстати, где моя одежда? — Там, — Шон махнул в сторону квадратной емкости у стола. — Отлично, — Мартин окинул взглядом содержимое мусорного бака. — Есть хочешь? В библиотеке на столе вода и пакет с едой. Не бог весть что, но сгодиться. Потом чего-нибудь еще принесу. Но тебе придется посидеть тут тихо, без самодеятельности. — Есть? Ты смеешься. Я хочу жрать. И зверски. Баланда у твоих родственников — откровенная дрянь. Штаны там где-нибудь захвати. Не май месяц. Тут есть оружие? — Да. Но стрельба в замке — это последние, что нам сейчас нужно. Они перебрались обратно в библиотеку. Мартин, замотанный в плед, восседал на диване, будто древнеримский патриций в сенате. Он выслушал всю историю не перебивая, методично поглощая оставленную Иганом еду. — Знаешь, Шон. Меня мало что может удивить на этом свете. Но признаюсь — я удивлен. Да так, что не знаю, что дальше делать. — Что делать, как раз понятно. Тебе нужно убираться из замка. Вопрос — как. — Лучше найди — в чем. Ты не веришь собственному отцу? — В этом вопросе — ни на грамм. Едва мы разойдемся, тебя, скорее всего, попытаются или убить на месте, или снова отправят в камеру. — Не мой отец, так оставшиеся в замке люди, верные Виктору. Исчезнуть тебе необходимо тихо и незаметно, а не через парадный выход. Пока что, нам остается только сидеть здесь и ждать возвращения Ренфи. Нукелави действительно появился через несколько часов, когда ночь уже полностью опустилась на замок. На сей раз он спокойно постучал в дверь и тихо вошел внутрь. Лицо начальника службы безопасности было усталым, отстраненным и сосредоточенным. Заляпанные грязью ботинки и штаны, основательно вымазанная в чем-то белесом мотокуртка, и шлем подмышкой красноречиво говорили, что Ренфи явился прямо с дороги. Натолкнувшись взглядом на вполне пришедшего в себя Мейснера, он довольно кивнул. — Идти сам сможешь? — в своей манере, без предисловий, осведомился Этингер. — Вопрос — куда? — Мартин оторвался от дивана и шагнул навстречу, протягивая одну руку нукелави, а второй придерживая свою клетчатую тогу. Не без радости отметил про себя, что силы возвращались к нему на удивление быстро. — Если к твоему боссу, в его гостеприимные казематы, то нет. Сам не смогу. — Кто бы тебя спрашивал, если бы нам надо было туда, — нукелави многозначительно улыбнулся, пожимая протянутую ладонь. Ренфи умолк, что-то прикидывая и параллельно изучая Мартина взглядом. — Внизу мой мотоцикл. Ты почти одного со мной роста и комплекции. Если сможешь вести — бери мою одежду, шлем и убирайся. Гансу ты куда нужнее, чем этому дивану. — Да, Рен. Умеешь ты на ходу решать вопросы, — Шон потер ладонью лоб. — Только он все же не в том состоянии. — Тогда что ты предлагаешь? Его одного за меня еще могут принять. Но вот меня в двух экземплярах уже не поймут. — А если его остановят? — Не остановят. Я каждый день объезжаю окрестности замка. Мотоцикл и экип прекрасно знаком всей охране. На него даже никто не взглянет. Это ключ-карта от парковых ворот. Ими редко пользуются, охраны там нет, только камера. Выйдешь на проселок. Километров через восемь будет выезд на шоссе, помчишься прямиком к Вене. Ренард молчал. С каждой фразой нукелави лишь мрачнея всё больше и больше. — Шон, — Мартин слегка тронул его за плечо. — Он дело говорит. На нашей стороне элемент внезапности. Это куда меньший риск, чем выбираться через подземный ход. После побега Беркхарта с Себастьяном там наверняка дежурит патруль. Колдун повел плечами, будто сбрасывая что-то невидимое со спины. — Если это удастся, я начну верить в чудеса. Переодевайтесь. — Он отошел к стене и вынул из ниши пистолет и запасные обоймы. — Я доведу тебя до служебного гаража. Планировку парка ты знаешь не хуже меня. Дальше разберешься. — О, совсем забыл, — Ренфи растекся в хитрой улыбке, что-то нашаривая в кармане. — Держи. Это от Ганса. Сами разбирайтесь, кому будет нужнее. — Темный прямоугольник мобильного лег на стол. — Я кое-какие перспективы Тавитяну уже набросал. Подробности сами ему объясняйте. — Рен, ты понимаешь, что творишь? После этого назад дороги не будет. — Понимаю. Только не начинай меня лечить. Мне хватило Беркхарта с этим. — Начальник службы безопасности избавился от куртки, скинул ботинки и взялся за штаны. — Мартин, куда ты свои шмотки засунул? — Извини, — Мейснер хохотнул, протягивая нукелави плед. - У меня больше ничего нет. — Что? — Этингер растеряно поглядел на предложенный кусок шерстяной ткани. — Я так похож на Дункана Маклаута что ли? Шон усмехнулся и протянул руку к телефону. В записной книжке был лишь один номер. «Мы или победим или проиграем. Погибнем или выживем. И это всё, так или иначе – закончится. Третьего не дано», - недолго подумав, он придавил иконку вызова.