С ног до головы покрытый кровью — вылитый демон. Думаешь, ты пошел по пути крови, чтобы защитить своих друзей? Но со временем ты причинишь боль своим близким и обречешь их на отчаянье. Такова цена, которую должен заплатить. Ты уничтожишь и друзей своих, и врагов. И взвоешь ты тогда от одиночества. Гинтама — последняя глава: Ёродзуя навсегда (Gekijouban Gintama Kanketsuhen: Yorozuya yo Eien Nare)
Не сказать, что б Ренфи удивился, когда не очень трезвый приятель-чистильщик заявился к нему прямо в офис. Их совместные попойки с ищейкой ни для кого в замке новостью не были. В обеих руках Саймон держал по упаковке с пивом. — Ты чего-то рано начал, — нукелави неодобрительно глянул на спиртное. — Иган уже пообещал накрутить мне хвост на уши за все проёбы в работе. Так что, на мою компанию не рассчитывай. Пока я на смене — точно. Митчелл пробормотал что-то бессвязное, и, усевшись за стол, напортив Ренфи, откупорил бутылку. Саймон, даже в человеческом облике, смотрел на нукелави глазами собаки пойманной с поличным над сожранными хозяйскими тапками. — Если бы мне он только хвост пообещал открутить … — страдальческим, почти философским тоном выдавил чистильщик. — Хаас тут такого наговорил… Ренф, мне нужен совет. — Да хоть десять, — нукелави все же составил ищейке компанию, но вместо пива налил из кофеварки остатки едва теплого кофе. — Ты чего с Виктором не улетел? Он сейчас собственноручно, со злости, половину штатов вырежет. Кто будет трупы прятать, а Саймон? — Ренфи подначивал приятеля с самой невинной улыбкой. — Все б тебе поржать. Конина, — чистильщик залпом осушил полбутылки. — Он сказал, что ему никто не понадобиться в этот раз. И убрался в аэропорт один. А вот именно этого Хаас сказал и не допускать. А что мне было делать? Залезть к нему в чемодан? Хотя и чемодана у него никакого не было. — То есть как — один? — Ренфи отставил кружку. Что-то нехорошее шевельнулось в глубине сознания. — Какой аэропорт? После смерти Эрика, Семья больше не пользуется общественными аэропортами. Только военными базами. — Да вот так — один, — Саймон развел руками. — Виктор на полдороги пересел в такси и уехал в Швехат*. А меня отослал обратно в замок. — Ну сукин сын! Хаасу уже доложил? — А ты — кобылий. Твое здоровье! — Саймон отсалютовал пивом. — Я про Виктора, — нукелави ухмыльнулся, запоздало поняв двусмысленность фразы, принятой ищейкой на свой счет. — Не был я у Хааса. Во-первых его тоже нигде нет. А во вторых — я не знаю, как ему это преподнести и остаться живым. — Ты Шона не видел? — Кого? Аааа… бастарда, — Митчелл скривился. — Видел. Должен быть в библиотеке, если не соврал. Но я бы туда не совался. Знал бы ты, чем там чертов колдун занимается. — А ты и не суйся. Сиди тут и не вылезай. Убери это, — он слегка пнул бутылки. — И свари кофе. Приведи себя в божеский вид. Если не хочешь получить нагоняй от начальства. — Да я с радостью. Ренфи, тут все с катушек послетали. Я тебе точно говорю. Валить пора на… — ищейка не закончил фразу. Нукелави вылетел из комнаты, будто укушенный. — Эй! Ты куда?! — Он привстал, но подумав — завалился обратно на стул. — Точно все рехнулись. — Чистильщик откупорил новую бутылку и в задумчивости уставился в окно.***
Невнятный звук был едва различим, будто где-то копошилась мышь. Сначала Ренард даже не понял, приснился он ему или действительно исходил извне. Он открыл глаза — яркий дневной свет пробивался через тяжелые, полуопущенные портьеры. Пространство библиотеки наполняла абсолютная тишина. Шон приподнялся на локтях и бросил взгляд на дверь — она была все также заперта изнутри. На столе темнел какой-то сверток, и поблескивала пара самых обычных бутылок с водой. — Иган? Ты еще тут? — ответа он не дождался. — Ренард посмотрел на часы, и, почтив древние стены очень современным ругательством, резко встал. Вокруг было тихо и пусто, и только потревоженные пылинки метались в солнечном луче. — « Я проспал и встречу у отца, и предполагаемый допрос — или что там Иган устроил вместо него. И бог знает, что еще. За мной, попросту, никто не пришел» — мысли свинцовыми дробинами перекатывались в голове, путаясь в угасающих отсветах мигрени. Переутомление даже сейчас давало о себе знать. Сон помог, но колдун все еще чувствовал отголоски физической слабости. «О, Боже… как студент после удавшейся вечеринки» — Шон растер лицо и несколькими движениями размял затекшую шею и плечи. Добрался до бутылки и с жадностью напился. К его удивлению — в свертке, оказавшимся бумажным пакетом, лежали сэндвичи. Но есть почему-то не хотелось. «А ведь Ник оказался прав» — это небольшое открытие было малоприятным. — «Хаас, хоть и пришел сюда через дверь, ушел через тот же ход, что и отец. А может и другой». — Шон и сам знал лишь о трех тоннелях: два из них вели во внутренние покои, и один — за стены замка, к берегу Дуная. Семья цепко хранила свои секреты. Веками, эта запутанная сеть ходов и выходов, иногда становилась единственным путем к спасению. Раскрывать эту тайну чужаку стал бы только безумный. Король таковым совсем не выглядел. Но отец настолько доверился Хаасу, что посвятил его в святая святых? В устройство этого гигантского лабиринта и научил управляться с магическими замками-птицами. А эта внешняя и внутренняя схожесть Игана с кронпринцем? Такой же жесткий и безжалостный характер, но без истеричности и животного садизма Виктора. Внезапно сложившиеся части одной мозаики оставили после себя какое-то скользкое и неприятное послевкусие. На мгновение ему почудилась призрачная фигура Эрика — старший брат стоял, будто отражение самого Ренарда в несуществующем зеркале. В светлых глазах принца больше не было той смеси издёвки и высокомерия, с которой он обычно смотрел на младшего брата. Казалось, что смерть изгладила из его черт всё дурное, оставив лишь непроницаемую печать боли и мудрости кого-то, уже не принадлежащего миру живых. Эрик едва заметно покачал головой, будто соглашаясь с размышлениями брата. Шуршание, до этого разбудившее Ренарда, снова повторилось, прогоняя видение. Звук доносился из лаборатории. «Мейснер. Чёрт! Я же должен был сразу подойти, посмотреть, что с ним», — Шон резко сорвался с места и устремился к лаборатории, но координация изменила ему и он ощутимо задел дверной косяк плечом, едва успев наклонить голову и не припечататься к наличнику еще и лбом. Последствия длительного бодрствования, поддержанного магически, давали о себе знать. Он приблизился к столу и облегченно выдохнул. Хаас не обманул его. Мертвенная бледность почти исчезла с кожи недавнего пленника, а дыхание теперь слышалось отчетливо. Иган расщедрился на столько, что наложил несколько швов на плечо и шею располосованные когтями. Шон слегка откинул плед и криво усмехнулся уголком рта. Гримм был в своем репертуаре, и пред уходом надежно зафиксировал своего «пациента». Впрочем, резон в этом был — очнись Мейснер не до конца, он мог бы запросто свалиться, а то и вовсе врезаться в какую-нибудь полку, уставленную стеклянной лабораторной посудой. — Мартин, — Шон позвал без особой надежды быть услышанным. Осторожно коснулся здорового плеча. — К его величайшему облегчению, отечные веки дернулись и слегка приоткрылись. Мейснер смотрел на него пустым, невидящим взором. — Мартин, ты слышишь меня? — Ренард старался подавить тревогу, но она все равно звучала натянутой струной в каждом его слове. — Да, — едва слышно ответил тот. — Кто вы? — Это я, Шон. — Тут темно. А голос я не узнаю… — эти короткие фразы дались Мейснеру с трудом. Он закашлялся и замолчал. Ренард уж было решил, что тот опять потерял сознание. — Мартин, сейчас день. Это временные последствия принятия зелья. В течение суток они пройдут. Зрение и память постепенно восстановятся. — Зелья? Подожди… мы уже говорили с тобой… ты ударил меня. А потом… я ничего не помню… — огонек ярости затеплился в подернутых болезненной пеленой глазах. Каким-то невероятным усилием Мейснер попытался встать, но лишь безрезультатно дернулся в фиксаторах и уронил голову обратно на стол. — Не трать силы, — Ренард старался говорить как можно спокойнее. — Я сейчас отвяжу тебя. Здесь мало места и полно стекла. Ты был без сознания и мог навредить себе. Пожалуйста, просто позволь помочь. Мартин хотел что-то сказать, но вместо этого лишь с шумом вдохнул и впал в забытьё. Ренард высвободил его из фиксаторов, схлынул и подхватил обмякшее тело на руки. И едва не упал. Даже в колдовском обличии ему с трудом удавалось удерживать вес человека на руках. «Плохо. Чертовски плохо. Я выдохся. Сон не сильно помог, а конца всему этому даже не видать». — Собравшись с силами, он все же перетащил друга на диван в библиотеку. — «По крайней мере, вид этого места вызывает меньший дискомфорт, если он снова очнется, не понимая, что происходит». — Колдун устроил его поудобнее. Сам же уселся в кресло и погрузился в тягостные раздумья. — Шон! Ты там? — громовой голос Ренфи изрядно приглушенный массивной дверью, дополнился парой ударов по загудевшему, под кулаком везена, дереву. «Кто бы сомневался. Продолжение не заставило себя долго жадть» — Шон отодвинул засов. — Виктор, кажется, сбежал, — рявкнул нукелави, едва попав внутрь и не утруждаясь предысториями. — Ну-ка притормози. И давай сначала. Я немного выпал из жизни. — Не то чтобы, — отмахнулся Ренфи. — Просто жизнь понеслась по кочкам. — Он огляделся. Взгляд нукелави застыл на неподвижном теле на диване. — О, Господи! Он же не… — Нет. Но считай, что вернулся оттуда, — Ренард присел на край стола. — А теперь не спеша, объясни все про Виктора. Шон слушал молча, глядя куда-то в пол. Когда нукелави договорил и замолчал, Ренард еще какое-то время сидел застыв, будто статуя. Ренфи оставалось лишь торчать рядом и поглядывать на друга погрузившегося в тяжкие раздумья. — Карта Вены найдется? Если объясню на словах — найдешь базу Ганса? — Шон не изменил позы, только поднял голову и заглянул усталым взглядом в глаза везена. — Не уверен, но примерно найду. Google maps сойдёт? — нукелави достал мобильный. — А там, думаю, Ганс или его люди, сами меня найдут. — Он иронично ухмыльнулся. — Вряд ли возле логова Лауфер можно шляться незамеченным. Что ты задумал? — Виктор очень хотел встретиться с Сопротивлением. Надо помочь кронпринцу. — В сузившихся глазах Шона сверкнул лёд. — Передай Тавитяну, все, что я сейчас тебе скажу. Нукелави понимающе кивнул. Взгляд везена похолодел и источал теперь затаенную, глубинную ненависть. Он слушал инструкции Шона и старательно запоминал маршрут. — Будь осторожен. Если тебя подстрелят — всё полетит к чертовой матери. — Ради такого случая — постараюсь. — У тебя к Виктору, похоже, свои счеты. — Есть немного, — глухо отозвался начальник охраны. — Кстати, Хаас куда-то делся. Саймон его не нашел. Если конечно не врет, и вообще искал. — Вторую половину ночи он провел здесь. Потом ушел — но я спал и не видел — во сколько. И не знаю — куда. — Здесь? — нукелави едва не выпучил глаза от удивления. — Да. Без его помощи, Мартин, скорее всего, уже был бы мертв. — Ну нихрена себе! — Ренфи поскреб пятерней затылок. — Ладно. Я учту этот факт.***
Беркхарт сидел в маленькой ротонде на крыше. За пыльными, затянутыми паутиной стеклами, текли потоки машин и вереницы людей на тротуарах. Квартал изобиловал зданиями позапрошлого века. Непривычными, вычурными, с небольшими окнами и золоченой лепниной. Многие из них венчались этими миниатюрными смотровыми площадками, давно заброшенными и утратившими свое назначение в разросшейся ввысь современной Вене. Вряд ли кто-то, кроме людей Ганса поднимался сюда. Отсутствие новостей из замка напрягало и сидеть в катакомбах стало совсем уж невыносимо. Желание выбраться на воздух вдруг стало навязчивым, и давило, как удавка на горло. Ник напросился в компанию к долговязому, неразговорчивому парню, отправленному что-то чинить во вне. Ганс особо не возражал. Техник едва понимал по-английски, и сейчас детектива это даже радовало. Разговаривать с кем-либо желания не было. Лауфер молча возился с видеокамерой, видимо вышедшей из строя. Теплая куртка с надписями и эмблемой какой-то городской службы, выданная ему Гансом, едва справлялась с обогревом хозяина, несмотря на солнечный день. Внутри было холодно, а ветер, свистевший в каждой щели и трещинах стекла, не давал забыть, что на улице царила глубокая осень, а он торчал на высоте шестого этажа. Но сейчас это устраивало Беркхарта гораздо больше, чем бестолковое сидение на базе. На глубине, под темными, низкими сводами, наполненными постоянным гулом не далекой ветки метро, он едва мог сосредоточиться. Обстановка не была враждебной, но она давила на него. Поэтому, когда попутчик, закончив с камерой, указал на небольшой люк в полу, намекая, что пора уходить, Беркхарт кое — как объяснил, что побудет здесь еще не долго, и потом вернется сам. — Гансу это не понравится, — отозвался парень, старательно выговаривая слова чужого языка. — Долго не торчать. Sie sollten nicht… Тебя не видно. Оттуда. — Он указал на улицу. — Понял? — Лауфер был сильно не доволен решением Ника остаться, но спорить не стал. Он подхватил свою сумку с инструментом и скрылся в люке. Нику и раньше, по работе доводилось просиживать часами в укрытии, наблюдая за кем-либо. Но здесь у него не было определенной цели. Он машинально скользил взглядами по прохожим, даже не понимая — что именно пытается увидеть. Город жил своей жизнью. Люди входили и выходили из кафе и магазинчиков на первых этажах, пару раз остановилось такси. Низкое солнце чертило свой путь над горизонтом, неумолимо клонясь к закату. Возвращаться не хотелось, но он торчал тут уже давно и действительно начал замерзать. Убедившись, что внизу никого нет, спустился по чердачной лестнице, и, оказавшись на площадке, спокойно побрел вниз по ступеням. Даже если бы мимо прошла толпа людей — никто бы не обратил внимания на усталого и понурого служащего телефонной компании, в перепачканной пылью куртке и шапке. Спустившись до второго этажа, он услышал, как хлопнула дверь подъезда. «Черт. Не вовремя вернулся кто-то из жильцов», — Ник отошел к стене и остановился, надеясь, что человек скроется в одной из квартир нижних этажей. Однако шаги уже стихли, а ни одна из дверей больше ни открылась и не закрылась. «Что за хреновня?» — детектив напрягся, вслушиваясь в пространство. — «Этот тип пошел к подвалам» — Ник, нащупав под курткой пистолет, аккуратно снял его с предохранителя. «Но в подвалы может пройти любой жилец дома, или настоящий техник. Да мало ли кто. Но сомнения надо бы проверить». Гримм скинул слишком шуршавшую куртку и неслышной тенью скользнул в едва освещенную подземную галерею. Вскоре цементный пол кончился и теперь шаги чужака ясно слышались на небольшом отдалении. Но мусор, смешанный с кирпичной крошкой, предательски похрустывал и под ногами Ника. Он старательно стремился подстроиться под темп ходьбы незваного гостя и застывал в неподвижности всякий раз, как обрывался звук чужих шагов. А останавливался тот все чаще и чаще. Иногда в поле зрения Беркхарта попадал отблеск фонаря. «Он не знает дорогу, возможно, сверяется с планом коммуникаций. Похоже, что это действительно какой-то рабочий, а у меня нервы на пределе. Я так пристрелю какого-нибудь электрика или сантехника, а то и вовсе полицейского. Кто еще полезет сюда в одиночку?» — Ник огляделся и прислушался. Шаги стихли. Человек или окончательно заблудился и стоял теперь на месте или свернул в один из боковых коридоров, а Ник этого не заметил. Он и сам не очень помнил дорогу. Но цепкая зрительная память, от рождения данная всем Гриммам, будто по волшебству опознавала знакомые коридоры и нужные повороты. Луч фонарика блеснул неожиданно рядом. Чужак, действительно, все это время стоял практически за углом. Ник, распластавшись вдоль стены, подкрался и аккуратно выглянул. Здесь подвальный коридор упирался в небольшое, почти квадратное помещение из которого вели несколько других проходов. Темная фигура стояла к нему спиной. Чужак не знал, какой из путей выбрать. Ник попытался разглядеть его получше. Но из своего укрытия смог рассмотреть только светлый капюшон толстовки, полностью скрывающий голову и крепкую спину затянутую в короткую кожаную мотокуртку с меховым воротником. Брюки-карго были заправлены в высокие армейские ботинки. Ни сумки, ни чего-то похожего на инструмент у него не было. Очертания фигуры смутно казались ему знакомыми. Поколебавшись минуту, он вытащил пистолет и шагнул вперед. — Заблудился? — Да, — чужак будто ожидал вопроса. Он не дернулся и не попытался обернуться. — Ты действительно считаешь, что кто-то, в венском подвале, обязан знать английский? — Отраженный пустыми стенами насмешливый голос оказался чертовски знакомым. — Этингер? — Ник опустил пистолет, но не убрал. — Ренфи… Ты один? Хаас тебя отпустил? — Удивление и радость в голосе сменились настороженностью и сомнением. — Ты не арестован и тебе позволили покинуть замок? — О, боже, Ник! А ты видишь кого-то еще? Я один. И я тут по своей воле. А не потому, что выкупаю у Игана свою шкуру, сдавая вас. — Я не говорил этого. — Но подумал. И не убрал оружие, на всякий случай. — А что мне еще думать? — мрачно отозвался Гримм. — Ты шел наверняка. Точно знал дом. Почти идеально прошел половину пути. Но, насколько я знаю, твой первый и единственный визит сюда был с мешком на голове. А перед этим тебя знатно огрели. Выехал ты ровно так же. Ведь именно за этот прием Ганс извинялся на пристани? — Горькое эхо уже пережитого предательства захлестнуло его. — Может и весь спектакль на берегу был тобой и Иганом спланирован заранее? Откуда мне знать. Я тебе поверил тогда. Но сейчас уже жалею об этом. — Тогда отведи меня к Гансу и дай возможность объясниться. — Где гарантия, что на тебе нет жучка? И я не приведу Феррат прямо к дверям базы. — Ни один скрытый жучок не возьмет такую толщу земли и домов сверху. Ник! Мне что — раздеться и голым идти, чтоб ты поверил? — Откуда ты узнал, куда идти? — От Шона. Он застрял в замке. У него не было выхода. И мы все адово сглупили и упустили Виктора. Хаас в том числе. Хотя насчет него я не уверен. Твой чертов родственник куда-то свалил и записки не оставил. — Что? — Ник, я пришел за помощью. Если ты убьешь меня здесь — Виктор уйдет. — Хорошо. Отдай оружие. Нукелави расстегнул куртку, медленно вынул пистолет и, положив на землю, сделал несколько шагов назад. — Можешь меня обыскать, если хочешь. Оружия больше нет. — Не хочу. Пошли.