Раннее утро преобразило и без того богатую лесную природу, подарило ей новый облик. Бескрайнее небо, величественные деревья, мерцающая гладь реки заиграли иными, яркими красками. Дневные птицы заливисто перебрасывались звучными, музыкальными трелями, возвещая о приходе нового дня. Кодама купались в солнечном свете, сидя на ветках, и, когда свет проходил через их полупрозрачные изумрудного оттенка тела, они начинали исчезать с тяжелым, почти осязаемым, вздохом, становясь одним целым с многовековыми священными деревьями до самого заката. Им оставалось лишь надеяться, что ничто живое не потревожит их сон.
Неизвестно, сколько бы еще проспала Хоши, если бы особо любопытный Моль-Моль, подобно любознательному котенку, не подполз совсем близко к мирно свернувшейся калачиком девушке и не принялся осторожно обнюхивать её лицо. Когда нос защекотало от пушистой шерсти, она чихнула, отчего создание отлетело и в панике метнулось в кусты.
Девушка растеряно приоткрыла глаза и, поняв, что находится в непривычной для нее обстановке, резко поднялась на локтях. «Точно… Я же сбежала…» — быстро восстановила она события, и осмотревшись, обнаружила, что юноши рядом нет.
— А где Асаха? — спросила она пустоту. Пустота не ответила, зато ее вопрос был встречен приветствующим ржанием со стороны Кадзе.
Хоши перевела взгляд на жеребца. Вороной с лихвой оправдывал свое непокорное имя и всегда немного напоминал девушке своего хозяина. Сильное, мускулистое тело выдавало выносливость и мощь воина. Большие глаза, которые теперь были устремлены на аристократку, все время светились магнетическим и опасным черным блеском. Это был не тот конь, которого можно было беззаботно трепать за ухом. У него был дурной, даже агрессивный характер, и он мало кого к себе подпускал, демонстрируя верность хозяину. Его гордый нрав так и говорил, что подчинить его своей воле может лишь человек, которого он сочтет достойным. Поэтому, когда Кадзе безропотно и податливо позволил Асахе оседлать его, девушка искренне удивилась. Раньше лишь Рё мог его усмирить.
Девушка поднялась на ноги и медленно, нерешительно приблизилась к зверю. Он слегка ударил передними копытами по земле и требовательно мотнул длинногривой головой. Хоши могла понять, что бы это могло значить: «подойди» или же «убирайся»? Осторожно протянув ладонь, она посмотрела своенравному животному в глаза. Рядом с боевым жеребцом она смотрелась совсем крохотной, и ее теплый, успокаивающий взгляд, мягкие, не имеющие ни намека на озлобленность, черты лица, были будто нарочным противопоставлением хозяину жеребца. Кадзе недовольно фыркнул, а потом с какой-то особой нерешительностью, поддался вперед и прижался лбом к её руке, на что девушка не сдержала улыбку: похоже, что грозный конь Рё решил, что она достойна его благосклонности. Бережно погладив его по продолговатой морде, она отстранилась, вновь подумав о том, что неплохо бы Асахе поскорее вернуться. Без знания, где он, и как долго его не будет, она чувствовала себя уязвимой и незащищенной.
— Хоши! — эхом раздался задорный голос юноши, от которого девушка вздрогнула. Оглядевшись, нигде его обладателя она не увидела. — Хоши, — чуть более настойчиво окликнул он ее, — Сюда!
— Асаха? — вопрос повис в воздухе. — Где ты? Я тебя не вижу! — достаточно громко крикнула она и еще раз осмотрелась — никого.
— Я здесь! Иди скорей! — раздался приглушенный расстоянием ответ откуда-то ниже по течению.
Девушку смутил этот требовательный тон, и ей захотелось назло ему не сдвинуться с места, но она все-таки пошла быстрым шагом вдоль берега речки, осторожно ступая на скользкую гальку. Спустившись с небольшого склона, она замерла, и брови ее в удивлении поползли вверх: полуголый Асаха стоял по колено посреди запрудившейся реки и явно ждал появления аристократки. Вокруг него гладь воды плотно покрывал зеленый налет водорослей, который налипал на мокрые, предварительно не засученные штаны, но юношу, похоже, это не особо волновало. На его торсе, рельефных мышцах и волосах соблазнительно блестели капельки воды, и столь неоднозначный вид заставил Хоши густо покраснеть, но отвести взгляд она была не в силах. Больших трудов стоило ей скрыть своё смятение.
— Ты долго, — слегка наклонив голову набок, произнес он и улыбнулся.
— Асаха, ты… — осторожно начала говорить она, не переставая ошарашенно рассматривать парня, — зачем позвал меня? Зачем полез в цветущую воду?
Тот в ответ весело расхохотался, чем окончательно обескуражил Хоши. В ее вопросах не было ничего смешного. Асаха же подошел ближе к берегу и с не сходящей с лица улыбкой осмотрел девушку:
— Ты такая красивая, — томно протянул он. — Хочу узнать вкус твоих губ, — его рот искривился в странной улыбке, от которой по телу Хоши побежали мурашки. Казалось, что парень свихнулся. Что-то было не так, и девушка это чувствовала, поэтому непроизвольно начала пятиться назад, ища путь к отступлению.
Асаха снова рассмеялся:
— Нет-нет, не уходи. Я не обижу, — голос его звучал нарочито весело, играючи, задорно. Он опять наклонил голову вбок и сладко улыбнулся. Его темно-карие глаза потемнели еще больше, превращая радужку и зрачок в одну черную массу. — Иди ко мне, — шепотом произнес он и протянул руку.
Девушка, загипнотизированная его взглядом, завороженная пошла на его зов. Все, что было вокруг, словно поплыло, и лишь лицо юноши осталось четким и притягательным. Хоши напоминала мотылька, слепо летящего на пламя, но остановиться она не смела. Она даже не задумалась над тем, что делает. Ноги сами вели ее.
— Вот так, хорошая девочка, — все так же, шепотом, произнес юноша, когда она оказалась у самой глади воды. Подойдя ближе, он погладил ладонью по девичьей щеке и нежно провел большим пальцем по губам. — Хорошая, — повторил он и стал приближаться к ее лицу, притягивая девушку к себе.
«Какие холодные руки…» — мелькнуло в затуманенном разуме Хоши.
Следующее, что она почувствовала, это как кто-то резко отдернул ее назад так, что она едва не упала, а потом встал перед ней, прикрыв спиной.
— Пошел прочь! — раздался резкий, повелевающий рокот голоса Асахи. — Не смей к ней прикасаться!
Аристократку словно окатило ведром ледяной воды, и она вдруг четко осознала происходящее. Пелена с ее сознания стала спадать. Тот, кто загораживал ее собой был никто иной как сам Асаха. «Но кто же тогда в воде?» — промелькнула в голове мысль, от которой у Хоши побежал мерзкий, холодный, как слизняк, импульс, и она уже не была уверена, что действительно хочет знать ответ. Любопытство, однако, было сильнее ее, и она выглянула из-за широкой надежной спины, чтобы увидеть нечто, задурманившее ее разум.
К своему великому удивлению, она никого впереди не обнаружила, но напряженное тело, сжатые кулаки и гневный взгляд юноши, устремленный в пустоту, говорили о том, что всё не то, чем кажется. Через мгновение он повернулся и, даже не посмотрев на Хоши, молча направился в сторону места их ночлега. Девушка ошарашенно смотрела ему вслед, и ее сердце бешено колотилось от непонимания, что произошло, и почему Асаха, который хоть как-то мог бы ей это объяснить, просто уходит, не удостоив ее даже взглядом. Ступор постепенно сменила горечь обиды, больно сдавившая грудь, и Хоши бросилась за юношей и за ответами.
— Асаха! — окликнула она его. Тот слегка повернул голову, но потом, не сбавляя шагу, как ни в чем ни бывало, продолжил не замечать девушку. — Асаха! — уже более возмущенно крикнула она и перешла на бег.
Когда Хоши почти догнала парня, он резко повернулся, отчего она налетела на него, и, пряча глаза, стиснул ее в объятьях. От неожиданности девушка пискнула и замерла. Асаха же, опустив голову, приблизился к ее уху так, что она ощутила, как опаляет кожу его горячее дыхание, и как он почти касается мочки губами.
— Я так испугался… — прошептал он. Девушка вздрогнула. Асаха говорил искренне. — Он едва не утащил тебя… Я не должен был оставлять тебя одну, — он еще сильнее прижал к себе Хоши. — Прости, — с жаром добавил он.
— Асаха… Трудно дышать, — хрипя, проговорила Хоши, и юноша, опомнившись, отстранился.
Щеки девушки пылали румянцем. Он снова это сделал. Снова повел себя так, что она не знала, как реагировать. Душа умоляла отбросить излишнюю аристократическую отстраненность и полностью отдаться чувствам. Разум твердил, что для этого еще слишком рано.
— Идем, я нашел нам немного еды, — примирительно проговорил Асаха, словно не замечая ее замешательства, а потом мягко дотронулся ладонью до лопатки Хоши и слегка подтолкнул. Растерянной девушке ничего не оставалось, как поддаться.
Вскоре они уже сидели и ели собранные юношей ягоды. Рядом бегал радостный Кадзе, которого отвязали от дерева, и теперь он с рвением догонял стайку Моль-Молей, которые вскрикивали тоненькими голосками каждый раз, когда он почти доставал до них мордой.
У девушки, однако, несмотря на то, что еда была у нее в желудке в последний раз больше суток назад, не было особого аппетита. Стоит ли говорить, что все, о чем думала Хоши, был тот другой Асаха, который ввел ее в состояние транса и почти «утащил» ее, как выразился юноша. Парень неволей улавливал ее беспокойные мысли и, в конце концов, решил, что этот разговор, который он совсем не хотел затевать, неизбежен.
— Это был вуташ, — без особого энтузиазма произнес он, чем вывел девушку из раздумий.
— Вуташ? — переспросила она, ожидая еще хоть каких-то пояснений.
Асаха с омерзением поморщился. У него до сих пор стояла перед глазами картина, как синее голое тело утопленника с рыбьими глазами и тремя рядами жабр касалось шеи Хоши своей перепончатой рукой и как жадно тянулось ртом к ее губам.
— Водяной, — пояснил юноша. — Лезет живым в голову, превращается в тех, кто их привлекает, и заманивает к себе. А потом с поцелуем утягивает с собой на дно, — Асаха бросил на девушку взгляд, ожидая ее реакции. Но она, вопреки его ожиданиям, выглядела спокойной, хотя и была бледнее, чем обычно.
— Я думала, что не способна видеть духов, — выдавила она, чтобы заполнить неловкую паузу.
Юноша кивнул.
— Так и есть. Но вуташ влияет на разум, заставляет видеть то, чего нет. Ты видела не его, а то, что он тебе показывал… — парень нахмурился и задумался. — А кстати, кем он предстал перед тобой? — как бы между прочим, с полным равнодушием в голосе спросил Асаха, хотя на самом деле сгорал от любопытства. — Думаю, он был чертовски хорош собой, раз почти добился, чего хотел.
Хоши, покраснев, отвернулась. Вопрос не в бровь, а в глаз. И ответ на него раскрывал все ее чувства, в которых она еще и сама себе боялась признаться.
— У него был твой облик, — прозвучал тихий ответ.
На лице юноши заиграла счастливая, торжествующая, не скрываемая улыбка. «Так вот, кем заняты твои мысли, Хоши?»
Остаток дня было решено посвятить сборам съестных припасов в дорогу. Юноша старался больше не упускать девушку из виду. Он следовал за ней, словно заботливый телохранитель, а она с детской непосредственностью радовалась каждый раз, когда находила небольшие полянки ягод, а потом брала его за руку и, бежав впереди, увлекала за собой. Асаха ласково улыбался в умилении: Хоши, освободившаяся от бремени своей благородной крови, светилась так, что напоминала ему солнечного зайчика, который бескомпромиссно разгоняет вокруг себя тьму.
Когда они, изнеможенные, вернулись к их импровизированному лагерю, небо уже было озарено тысячами звезд. Ночь бережно окутала лес. Смолкли песни цикад, и их сменило размеренное свечение светлячков. Очнулись и освободившиеся от дневного сна кодама. Они с удовольствием принялись играть в догонялки с сейпо — духами, похожими на грибы на тоненьких белых ножках.
Юноша и девушка лежали рядом так, что их руки, словно невзначай, соприкасались, и никому и в голову не приходило отодвинуться. Этот день что-то поменял в них, сблизил, стер границы, и в их сердцах от этого становилось светлее. Казалось, можно провести так всю жизнь: вдвоем, созерцая бескрайние просторы небесных огней.
— Никогда не видел столько духов в одном месте, — задумчиво проговорил Асаха, нарушив молчание. Хоши вся превратилась в слух. Она снова слышала нечто, что было для нее непостижимо. — Наверное, потому что в этом лесу почти не бывает людей, — заключил юноша.
— Разве, это как-то связано? — шепотом спросила девушка.
Парень кивнул и, посмотрев на нее, встретился с взглядом двух блестящих заинтересованностью глаз. Ее особое внимание к тому, что он сказал, даже смутило его.
— Духи — часть природы. А людям свойственно менять ее. Или уничтожать, — чуть более приглушенно сказал он, а затем снова обратил взгляд к небу. — Люди роют траншеи, меняют русла рек, вырубают деревья, иссушают болота… Им невдомёк, что так они разрушают привычный ход вещей, причиняют вред тому, что существовало задолго до них. Все эти духи — хранители баланса. Если они исчезают, то начинаются беды. Люди же не замечают, как сами же порождают все свои несчастья. Голод, болезни, войны… — Асаха тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Если бы люди научились жить в гармонии с природой, мир стал бы гораздо лучше.
Слова юноши поразили Хоши. В них было столько горечи, что у нее в горле встал комок. Было в том, что говорил Асаха, что-то зловещее, но девушка не могла понять, что именно. Она с неподдельным интересом изучала его серьезное лицо, которое вдруг стало выглядеть старше на несколько лет, напряженные скулы, сомкнутые в недосказанности веки… Хоши инстинктивно накрыла его руку своей, чтобы парень почувствовал, что она рядом. Асаха вздрогнул и удивленно посмотрел на нее, а она не отводила в стеснении взгляд, как обычно, и в нем святилась теплота, от которой у юноши как будто с лязгом падали оковы, стягивающие в тоске грудь.
— Мы могли бы измениться, — неожиданно серьезно заговорила Хоши. — Я в это верю.
Нежный грустный блеск появился в глазах Асахи при взгляде не нее, и он шепотом произнес, словно объясняя простые истины ребенку:
— Хоши. Невозможно измениться тем, чьи сердца закрыты.
Девушка улыбнулась.
— Тогда стань тем, кто им их откроет.
***
— Прошу, проходите. Господин Вас сейчас примет.
Маленький мальчик в белоснежном кимоно с неестественно серыми для японца глазами медленно отодвинул дверь, похожую на складную ширму, и почтительно поклонился. Каждое его действие сопровождалось задорным позвякиванием целого арсенала амулетов, висящих на поясе, что порядком раздражало Рё, но виду он не показывал. Окинув напоследок паренька взглядом, воин хмыкнул, невольно подумав, что и ему стоило захватить с собой парочку оберегов. Решительно шагнув внутрь, он услышал, как дверь за ним поспешно закрылась, словно мальчик боялся, что Рё сбежит.
Большая комната встретила его влажным, почти могильным холодом. Мрак липкими лапами расползался по углам, нетронутый потрескивающим мерцанием немногочисленных свечей, хаотично стоявших на полу. Их робкий свет едва озарял скудную обстановку: небольшой низкий стол в центре комнаты и странные гобелены, висящие на стенах сплошным полотном. Мужчина равнодушно рассматривал изображенные на них сцены, и битвы демонов Они с войском бога Сусаноо уж было начала вызывать у него интерес, когда он понял, что в комнате он больше не один.
— Я ждал Вас, — прозвучал мужской голос за спиной воина, и Рё едва удержался, чтобы не обернуться.
Фигура в черном плаще с капюшоном обступила его, обошла столик и села подле него. Два глаза с тошнотворным мутно-белым налетом уставились на мужчину, и у того побежали мурашки по спине: казалось, внезапно появившийся незнакомец буквально просвечивает его насквозь.
— Ждали? — переспросил Рё с легкой отстраненностью в голосе, сохраняя на лице наиспокойнейшее выражение.
Сложно сказать, какого возраста был незнакомец. Его лицо было изъедено рубцами и оспой, отчего в совокупности с почти полным отсутствием зрачков вызывало отторжение. На счастье воина, он не мог видеть мерзких мелких демонов, похожих на червей, которые клубнями копошились вокруг человека в плаще, и двух хихикающих Они, удобно устроившиеся рядом с ним, иначе Рё не выдержал бы и выплеснул все содержимое желудка наружу.
Незнакомец сделал приглашающий жест сесть напротив него, и из рукава показалась покрытая желтыми водянистыми язвами рука. Рё, поборов в себе чувство отвращения, подошел к столику и опустился на пол, сложив руки на колени.
— Духи мне сказали, что Вы придете… Рё-сан, наследник рода Токугава, — рот хозяина искривился в ухмылке, показав желтые некрасивые зубы.
Воин усмехнулся.
— Не думал, что я так известен среди духов Изумо.
Незнакомец склонил голову набок, снова прожигая мужчину невидящим взором.
— Известны не Вы, а тот, кого вы ищете, — серьезно ответил он. — Долгий же путь Вы проделали, чтобы увидеть меня.
«Так он и причину моего прихода, стало быть, знает?» — невольно поразился Рё. Подтверждение не заставило его долго ждать.
— Духи говорят, — произнес незнакомец хриплым, скрипучим голосом, — что Ваша невеста сбежала с безродным мальчишкой, — перекатив голову на другой бок, он снова остановил свои мутно-белые зрачки на воине и как будто прислушался к только им слышимым голосам. — Еще говорят, что боитесь Вы всего потустороннего, как огня. Тем удивляет Ваш визит ко мне.
Лицо воина искривилось в недовольстве. Его так и подмывало возразить, что такие страхи ему неведомы, но нутро мучило чувство, что этого делать не стоит.
— Подумал, что Вы можете быть полезны. Кто, как не демон может помочь найти демона, разве нет? — холодно ответил Рё и в ожидании уставился на человека в плаще.
Комнату наполнил хохот, который эхом возвращался от пустых стен. Мужчина в недоумении смотрел на собеседника, который, казалось, смеется одним лишь ртом. Глаз не касалась ни одна эмоция, как будто они жили отдельной жизнью. Незнакомец прекратил сотрясаться от смеха так же внезапно, как и начал, и стал совершенно серьезен.
— Ни я, ни тот, кто Вам нужен, не демоны вовсе. И да упасет Вас богиня Аматерасу встретить настоящих выходцев из преисподней. А я — шаман-чернокнижник, — от голоса незнакомца, казалось, завибрировали стены. Суровый тон заставил Рё напрячься всем телом: уж что-что, а гнев колдуна ему навлечь на себя не хотелось.
— Тору-сама, — обратился к шаману воин, крепко сдобрив свой голос нотой уважения, — мне говорили, что Вам нет равных, и что для Вас нет ничего невозможного… — мужчина с удовлетворением заметил, что его собеседник самодовольно улыбнулся одними уголками губ. Значит, он потянул за нужные струны. — Я пришел просить Вас о помощи. Помогите найти…
— Асаху и Хоши, — закончил фразу Тору, вознеся руку так, чтобы воин замолк. Тот весь превратился в слух и едва сохранял невозмутимый вид — чернокнижник знал все наперед. — Найти их — дело нехитрое, — произнес шаман. — Но не стоит этого делать.
Рё едва не захлебнулся воздухом от возмущения. Вскочив так, будто его ужалила змея, он гневно сжал кулаки и взревел:
— То есть как это не стоит?!
Колдун остался невозмутим несмотря на агрессивный выброс пришедшего.
— Рё-сан, успокойтесь, — строго сказал он и, дождавшись, когда мужчина усядется на место, продолжил: — Духи поведали мне пророчество…
— Да к черту пророчества духов! — рыкнул воин, ударив кулаком по столу так, что он жалобно затрещал. Язычки пламени свечей тревожно задергались, как сенсоры перенимая недовольство потусторонних существ, присутствующих в комнате. — Я хочу знать, где они, — уже спокойнее добавил он. — Хочу вернуть свою невесту и отправить этот кусок дерьма гореть в ад.
Шаман усмехнулся. Он изначально знал — пришедший будет глух к его речам. Значит, действовать нужно по-другому.
— У всего есть цена, — хрипло проговорил Тору.
— Назовите любую, Тору-сама! — горячо воскликнул Рё. — Хотите, я усыплю весь пол этой комнаты золотыми монетами?!
— Ни золото, ни деньги мне не нужны, — ответил колдун и в молчании уставился мутно-белыми глазами на воина. Тот невольно напрягся. Что еще может понадобится колдуну? Шаман искривил рот в жуткой ухмылке, от которой мужчина кожей почувствовал, что плата непомерно высока. — Вальхалла.
— Валь… что? — воин прекрасно расслышал неизвестное ему слово, но то, как колдун его произнес, разлило у него в груди какое-то гадкое предчувствие.
— Вальхалла, — терпеливо повторил шаман. — Рай для воинов. И я знаю, что для Вас там заготовлено местечко, — ехидная улыбка снова промелькнула на его лице. — Болезнь пожирает моё тело, и время моё в мире живых скоро закончится. А я слишком повязан черной магией и демонами, и меня ожидает восьмой круг ада. Вот только в ад я не хочу, — Рё невольно сглотнул. Странные вещи говорил чернокнижник, и от них шел мороз по коже. — Такова цена. Готовы ли Вы обменять место в Раю на удовлетворение Вашего самолюбия?
В глазах мужчины промелькнуло недоумение, и он заметно побледнел:
— А не слишком ли Вы много просите за помощь в поиске двух малолеток?
Шаман загадочно улыбнулся:
— Вот видите, не так уж это все это и важно, правда? Считайте, что так звучит мой отказ помогать Вам. И я все еще намерен уговаривать Вас оставить Асаху и Хоши в покое. Рё-сан, Вы даже не представляете, какие будут последствия Вашего упрямства.
Воин поднялся с места, не желая больше слышать ни слова. Упрямство? Оставить в покое? Да что этот демон в человеческом обличье вообще может знать? Это он, Рё, как преданный пес два года всюду следовал за Хоши, оберегал ее, молча терпел все ее капризы и выходки, не подпускал к ней никого… Все эти самодовольные сыны советников императора — они и волоса с ее головы не стоили. И вот теперь, когда девушка почти стала принадлежать ему, самому верному воину на службе Токугава, ее уводит из-под носа мальчишка, который не сделал ничего, чтобы заслужить ее любовь, которого она едва знает.
Уходя, мужчина обернулся на пороге и холодно произнес:
— Мне жаль, что мы не смогли договориться, Тору-сама. Своим отказом Вы всего лишь отсрочили неизбежное.
Когда шаман остался один, он нервно засмеялся. Его смех переливался всеми гранями безумия. Демоны Они озадаченно переглядывались, наблюдая за ним. Вернув себе самообладание, колдун нахмурив брови, громко позвал к себе своих хранителей:
— Зенки! Гоки!
Пространство задрожало, и в одно мгновение его будто разрезало, отчего раздался грохот, похожий на раскат грома. Перед лицом шамана материализовались два шикигами, своими сгорбленными спинами подпирающие высокие пятиметровые потолки. Их головы, непропорционально огромные по отношению к телам, увенчанные пятью огромными костными выступами и угрожающего вида рогами, почтительно склонились. Пять пар глаз уставились на шамана в ожидании его приказа.
— Найдите мальчишку и убейте. Мы не можем допустить, чтобы пророчество исполнилось.
Шикигами исчезли с таким же оглушающим звуком, как и появились.
Шаман еще и сам не знал, что его действия стали очередным звеном в цепочке событий, которая вела к одному исходу. К тому, что он хотел предотвратить. К тому, что духи природы повторяли как мантру:
И будет Охотник жаден и самовлюблен, и заберет он с небосвода самую яркую Звезду, и когда угаснет она в руках его, придет Король, что Землю напоит кровавыми слезами детей её.
