Сердцам живых

       Сны не знают жалости. Они проникают в наши души и выворачивают их наизнанку, извлекая наружу все потаенные эмоции, мысли, желания, страхи. В их власти подарить нам крылья, и в их власти низвергнуть во тьму, которая своими слизкими щупальцами обнажает раны, что так долго пыталось залечить время. Сны словно говорят: «Нет, эта боль должна быть с тобой всегда». И ты их слушаешь. И примиряешься с их властью над собой.        Юноша знал, что все, что он видит, нереально: и окрашенное рубиновым закатом небо, и высокие разлапистые ели, которые угрюмыми стражниками охраняли владения лесного духа, и поросшая ароматными дикими травами тропинка, ведущая вниз с холма, — но сердце его трепетало в волнении. Казалось, стоит лишь подойти к краю оврага, за которым исчезает охристая тропинка, и он увидит в низине деревянную хижинку с высокой соломенной крышей, чуть скрывающуюся в тени могучего хвойного леса. А в хижинке Асаху будет ждать красивая молодая женщина с золотыми, как колоски пшеницы, волосами, легко собранными в хвост шелковой лентой. Увидев его, она улыбнется так, что пройдут все печали и невзгоды, а когда он подбежит к ней и заключит в объятия, уткнувшись носом в мягкую ткань кимоно, с его уст слетит лишь одно слово… «Мама». Надеждам юноши не суждено было сбыться. Вовсе не это воспоминание, наполненное нежностью и светлой грустью, воскресило царство снов.        От представшей перед глазами картины сердце в груди Асахи больно сжалось, разлив гадкое чувство безысходности по всем фибрам дрожащего тела. Сильно зажмурившись в попытке проснуться, юноша взмолился перед своим подсознанием: «Нет, пожалуйста… Я не хочу переживать это снова». Мольбы так и остались не услышанными. Когда он открыл глаза, перед ним все так же, словно оригами из тончайшего пергамента, горела та самая хижинка, что должна была стать его убежищем от всех жизненных невзгод…        Наблюдая за пламенем, с аппетитом и громким треском пожирающим тонкие стены, юноша медленно, на отяжелевших ногах подходил все ближе и ближе к дому, как завороженный. Все пространство вокруг словно застыло: ни дуновения ветра, ни размеренного покачивания деревьев и высоких зарослей трав — трепетал лишь ярко-рыжий огонь, поднимающий все выше к кроваво-алому небу свои смертоносные языки.        Раздавшиеся из хижины леденящие душу женские крики нестерпимых адских мучений стерли последние границы между сном и реальностью, и Асаха, не помня себя, перешел на бег. В висках тупой болью пульсировало: «Мама… Мама… Мама». В его груди комом застыл страх, сковав холодными путами разум. Юношу не волновало пламя, слизывающее кожу с его рук, когда он пытался открыть уже горящую дверь. Не волновал и ударивший в нос запах паленной плоти. Удар за ударом он наносил кулаками на неподдающуюся ему преграду, подгоняемый истошными криками и плачем за ней.        Тяжело дыша, Асаха отшатнулся назад и кинул взгляд на ладони: сгоревшая съеживавшаяся кожа лоскутами свисала с обуглившихся рук, но тошнотворное зрелище не вызвало в нем никаких эмоций. Его мысли были заняты лишь той, что находится в треклятой горящей хижине. Издав отчаянный рев, он с разбегу бросился на дверь, и та, чрезмерно громко треснув, таки не поддалась. Еще попытка. Еще. И еще одна. «Мама… Мама…»        — Асаха!        Юношу резко выдернуло из его сновидения, и он, жадно глотая воздух, открыл глаза и увидел склонившееся над ним обеспокоенное лицо Хоши. «Такой любимый нежный взгляд ее карих глаз…»        — Все хорошо, Асаха, это всего лишь сон, — тихо произнесла девушка, бережно поглаживая холодную щеку парня тыльной стороной ладони. Она сама поразилась, насколько легко и непринужденно она это делала. И куда только делась вся неловкость?        — Хоши… — задыхаясь от все еще накатывающей волны ужаса, выдохнул юноша.        — Все хорошо, — повторила она и слабо улыбнулась уголками губ. Она впервые видела Асаху таким потерянным и ощущала себя беспомощной, неспособной его успокоить и ободрить. Ей было невдомек, что одним своим взглядом она дарила такое тепло и заботу, что юноша чувствовал, как страх отпускает его, хотя еще и заставляет сердце беспокойно колотиться о грудную клетку.        Девушка с пристальным вниманием наблюдала, как разглаживаются тревожные складки на лбу юноши, как приходит в норму сбивчивое дыхание, и как лицо его становится умиротворенным. Ночной кошмар отпускал его, и Хоши была этому рада. Асаха перехватил руку, гладившую его по щеке, отчего девушка тихо охнула, и прижался губами к прохладной коже ладони, в упоении закрыв глаза и вдыхая тонкий аромат лесных ягод.        Хоши замерла, задержав дыхание. Сердце ее затрепетало, выдавая волнение, и внизу живота затеплилось какое-то странное чувство, разливая по всему телу волну жара. Такой простой жест… Но в нем было столько непередаваемой нежности, что глаза Хоши застлало дымкой слез. Она не понимала, отчего вдруг так захотелось расплакаться. Так хрупко все, что происходит между ней и Асахой, так страшно что все в одночасье может рухнуть, так нестерпимо больно, что их чувства, такие светлые и всепоглощающие, могут просто сровнять с грязью…        — Асаха? — тихо произнесла Хоши, чуть дрожащим голосом.        Юноша открыл глаза и прижал ладонь девушки к щеке, не желая с ней расставаться, что было ей приятно.        — Что? — так же тихо, в тон ей, спросил Асаха. Её опечаленный взгляд его озадачил, но он не посмел прочесть мысли Хоши. Он чувствовал — то, что она собирается сказать, будет искренне, и ни к чему пытаться заполучить то, что девушка отдает по доброй воле.        Хоши закусила губу в нерешительности. Слишком интимно было то, что она хотела произнести. Но, отбросив сомнения, девушка выпалила, пока разум не успел заставить ее передумать:        — Нас ведь не разлучат? Мы всегда будем вместе?        Лицо Асахи на секунду вытянулось в изумлении. От собственного вопроса Хоши вспыхнула, как маков цвет, вот только брать свои слова назад она не намеревалась. Потупив взор, она молча ожидала реакции юноши, и она не заставила себя долго ждать. Он сел перед ней на колени, мягко приподнял лицо девушки за подбородок и внимательно посмотрел ей в глаза. Асаха был настолько близко, что Хоши чувствовала на своих губах ветерок его дыхания. Глаза его потемнели, лаская девушку нежным взглядом, и она не в силах была от них оторваться.        — Никто и ничто не сможет нас разлучить, — шепотом произнес он. — Я… принадлежу тебе. Навеки. Слышишь?        «Ну вот, почему мне снова хочется плакать?» — подумала Хоши, ощущая комок в горле от накатывающий слез. Все ее тело буквально дрожало от нахлынувших эмоций: радость, восторг, смятение, желание подарить себя без остатка… — должно быть, это и есть счастье?        Близость девушки после всего сказанного сводила Асаху с ума. Она смотрела ему в глаза, и в ее взгляде горел огонь, который он раньше никогда не видел. Он согревал, манил, гипнотизировал…        Юноша рискнул приблизиться ближе, кинув взор на слегка приоткрытые губы девушки. От этого действия, которое просто не могло ускользнуть от внимания, сердцебиение Хоши неумолимо участилось в волнении. А что если что-то пойдет не так? Она ведь никогда не целовала мужчину. Но ее желание отдаться своим чувствам оказалось сильнее страхов перед неопытностью. Прикрыв глаза, Хоши поддалась вперед, и через мгновение ощутила осторожное, нерешительное прикосновение теплых мягких губ Асахи. Такое нежное, трепетное… Словно он целовал крылья бабочки…        Оглушающий грохот, похожий на раскат грома, раздавшийся из лесной чащи, заставил юношу резко отстраниться и обернуться на шум. В воздух взметнулись сотни напуганных птиц, и это заставило Асаху напрячься всем телом: не к добру это.        — Что это? — растерянно спросила девушка, дотронувшись до еще хранящих поцелуй губ.        — Что бы это ни было, оно настроено враждебно и идет сюда. Я чувствую приближение его темной энергии, — сквозь зубы проговорил юноша и вскочил, попутно поднимая за плечи Хоши.        Действовать нужно было быстро, незамедлительно. Отвязав поводья жеребца от дерева, он поднял девушку на руки и усадил на коня, отчего тот недовольно фыркнул. «Солнце только начинало пробиваться из-за горизонта, куда в такую рань?» — очевидно, подумал он. Хоши же непонимающе посмотрела на юношу. Почему, черт возьми, он сам не залезает на лошадь?        — Хоши, — голос Асахи прозвучал столь серьезно, что девушка вздрогнула. «Нет… не собирается же он оставаться?», — выбирайтесь с Кадзе из леса по той дороге, что мы пришли, и ждите меня недалеко от дороги. Я догоню.        Девушка в ужасе замотала головой.        — Я не оставлю тебя!        — Оставишь! — рыкнул юноша, на что Хоши нахмурилась и закусила губу. Парень покачал головой, позже он извинится за свой тон, но сейчас нет времени на сантименты. Он похлопал жеребца по теплому боку и проговорил: — Кадзе, друг, я надеюсь на тебя. Побереги мою будущую жену.        Асаха с веселыми искорками в глазах взглянул на девушку. На ее лице на секунду промелькнуло удивление, но потом его сменила смущенная улыбка.        — А ты будь осторожен, мой будущий муж, — в тон юноше проговорила она, на что он засмеялся и кивнул.        Идиллию столь спонтанной помолвки двух влюбленных разрушил треск ломающихся веток деревьев. Кадзе даже не пришлось уговаривать сдвинуться с места — едва он повернул голову на шум, как тут же встал на дыбы, отчего Хоши чуть не слетела, и стрелой понесся, к счастью, в нужном направлении.        То, что испытал Асаха, увидев виновников нарушения покоя, остановившихся в боевой стойке в десяти метрах от него, не было страхом. Удивление и любопытство — вот что он почувствовал. Ему приходилось встречать таких духов раньше, но столь огромных — никогда.        — Шикигами, — произнес он, и его губы растянулись в насмешливой улыбке. «И какой идиот решил, что они со мной справятся?»

***

       Жизнь дочери советника императора была продумана за нее, едва она появилась на свет. Что ждало впереди? Дворцы, напоминающие гробницы фараонов — такие же роскошные, мертвые и неприступные; толпы наставников с припудренными белыми лицами и кроваво-красными губами, наперебой дающие уроки, как подобает себя вести молодой благородной особе; сотни метров шелков, расшитых золотыми нитями; десятки претендентов на её руку, которых интересует лишь громкое имя и богатое наследство невесты; затем — замужество с самым достойным из них, с кем, если повезет, не будет противно ложиться в постель; наследник и снова дворцы-гробницы…        Кто бы мог подумать, что девушка решит разорвать этот порочный круг? Что переступит через все моральные устои, идеалы и чувство долга? Что позволит себе влюбиться в обычного безродного нищего? Хоши и сама не до конца верила в реальность происходящего, то и дело опасаясь, что её вот-вот разбудит служанка к завтраку, и окажется, что всё было сном.        Это и было похоже на сон. Каждый день, что она проводила с Асахой, походил на одну из легенд, будоражащих умы смертных. Этот необыкновенный юноша, что водил дружбу с духами, был похож на искрящийся всеми цветами радуги свет, что манит за собой в необыкновенные, волшебные миры. Когда он смотрел на нее и с трепетом сжимал её ладонь, Хоши казалось, что в целом мире не найдется девушки счастливей, чем она.        «А что, если светлые грезы превратились в кошмар?» Холодные капельки выпавшей росы насквозь пропитали грубую ткань кимоно, но Хоши этого не замечала. Она отчаянно пыталась унять дрожь в руках. Иголки нервов в тонких бледных пальцах неприятно покалывали кожу. Стайки мурашек, ледяной волной пробегающие по напряженной спине, заставляли содрогаться всем телом, и девушка не могла себя успокоить — это было выше её сил. Глаза искали меж шершавых стволов деревьев знакомый любимый силуэт, но его все не было. Лесная чаща стояла неприступной стеной, точно огромное войско великанов охраняло свои сказочные владения. Даже рыжие развеселые лучи просыпающегося небесного светила не делали их дружелюбнее.        Воображение девушки разыгрывало с ней злые шутки, то и дело рисуя, как огромные чудовища придавливают к земле искалеченное тело Асахи, и он с хрипом пытается вырваться из их цепких когтистых лап. Она была готова поклясться, что, оборачиваясь, видела, как потяжелел и почернел воздух рядом с юношей, и как блеснуло в темноте множество глаз, красными искорками устремленных на него. Хоши пыталась прогнать эти образы, закусывая губу до крови с сжимая в ладонях складки одежды, но они возникали снова и снова.        Сколько прошло времени с того момента, как Кадзе вынес её из леса? Двадцать минут? Час? Два? Девушке казалось, что целая вечность. Тысячи звуков природы витали в воздухе, но Хоши слышала лишь зловещую звенящую тишину. Ожидание терзало душу, лизало жарким пламенем нетерпения, и она готова была забыть об опасности и кинуться обратно, к Асахе, только бы знать, что он жив, что ее еще согреет теплом взгляда ласковых черных глаз. Девушка уже предпринимала попытку вернуться, но Кадзе ни в какую не желал трогаться с места и не позволял ей пойти одной, больно отталкивая ее сильной длинногривой головой. Хоши понимала: боевой жеребец видел то, что пришло за юношей, и это что-то вызвало у него ужас, погнавший вперед так, что из-под копыт летели вырванные пласты твердой земли.        — Хоши!        Девушка не сразу поняла, что голос юноши воспроизвело не её воспаленное сознание. Слишком много раз она подрывалась на придуманные ей же звуки и голоса за то время, пока она ждала Асаху. Но она не могла не замереть и не прислушаться в ожидании, когда зов из глубины чащи снова повториться.        — Хоши!        Сердце девушки пропустило пару ударов. «О духи, он жив! Жив!» Глаза предательски защипало от стремящихся вылезти наружу слез.        — Асаха!        Девушка без памяти бросилась меж деревьев, наплевав на осторожность и не обращая внимания на ветки, больно впивавшиеся в ноги. Голос снова окликнул ее, и Хоши побежала еще быстрее. Ветер совсем растрепал волосы, руки и щеки исцарапали деревья и кустарники, но ей не было до них дела. Она была уверена — Асаха так же спешит к ней навстречу.        Завидев девушку, юноша напрочь забыл про полученные им синяки, ссадины, кровоточащие раны и слабость. Он не мог идти быстрее, хотя пытался, и это его злило, как ребенка, что не может дотянуться до слишком высоко стоящей игрушки.        Хоши замерла в нескольких шагах от парня, жадно и часто дыша. Она хотела заключить любимого в объятиях, но кровь на его одежде подействовала так, словно на нее вылили ведро холодной воды. Глаза её тут же наполнились слезами, хотя девушка обещала себе, что не будет плакать, сбивая с толку Асаху. Увидев ее реакцию, юноша тоже остановился, несмотря на жгучее желание припасть к пьянящим устам невесты, и стал ждать первого шага от нее.        — У тебя кровь… Ты ранен, — тихо проговорила Хоши, сглотнув комок в горле.        — Пара царапин, да и только, — улыбнулся парень, — волноваться не о чем.        Он невольно залюбовался ей, в который раз. Эта девушка была прекрасна без своих масок: черные, небрежно ниспадающие волосы, алые губы, чуть приоткрытые в недоумении, длинные пушистые ресницы, обрамляющие обеспокоенные, блестящие от слез, глаза, легкий румянец на бархатной бледной коже…        Хоши медленно шла к нему, как будто не хотела спугнуть юношу неосторожным движением, и, приблизившись почти вплотную, остановилась. Она смотрела на него снизу-вверх из-за небольшой разницы в росте, что делало её в глазах Асахи еще более трепетной и беззащитной.        — Я боялась, что больше не увижу тебя, — шепотом призналась девушка, и юноша окончательно потерял над собой контроль. Он мягко притянул ее к себе за талию и прижал к себе. Его губы уверено нашли её, и он прильнул к ним, вложив в поцелуй всю свою нежность. Голова Хоши закружилась от волнения, к щекам прилил жар, но то, что происходило, ей нравилось до дрожи. Нравилось ощущать горячее прерывистое дыхание на лице; нравилось таять в сильных руках, жадно прижимающих её к мужскому телу; нравилось отвечать на осторожные, но, в то же время, откровенные и умоляющие движения губ и языка столь любимого человека, затуманивающие разум и заставляющие сердце выпрыгивать из груди…        — Асаха, ну пожалуйста, давай бросим эту затею!        Хоши предприняла еще одну попытку из десятка за последний час отговорить юношу от его сумасбродного, по ее мнению, решения. И хоть они уже летели на всех парах на спине Кадзе в Изумо за двумя темными силуэтами, девушка не сдавалась. Асаха же лишь отмахивался, не принимая слова невесты всерьез.        — Эй, мы просто найдем того, что натравил шикигами, и узнаем, зачем ему это нужно.        — Он опасен, разве нет? — нахмурилась девушка, и парень почувствовал это, хотя и не видел ее лица.        — Я захватил его свирепых хранителей, помнишь? Уверен, что после своего провала он не станет без разбору на меня кидаться.        Хоши поджала губы. Ну разумеется, она помнила двух монстров, что вдруг возникли перед ней двумя темными дымками дрожащего воздуха. Помнила, как подкосились ноги, и как застрял крик ужаса в горле. «Шикигами могут прикасаться к людям и имеют более плотную форму, поэтому ты видишь из присутствие» — объяснял Асаха то, что духи оказались не такими уж и незримыми. Девушка же не могла проронить не слова. Потусторонние чудовища внушали ей трепет и страх, и его не желали перекрывать слова юноши, что существа находятся под его полным контролем. «Как? Как ты можешь их себе подчинять?» — недоумевала Хоши. Парень же лишь пожимал плечами и застенчиво улыбался, не давая определенных ответов. Да и как можно объяснить то, что нужно чувствовать. Когда же Асаха заявил, что желает увидеться с хозяином шикигами, девушка запаниковала и всеми силами стала отваживать от него эту идею. Встретиться с тем, кто желает смерти ее жениха и натравливает на него духов, казалось безумием. Юноша оставался глух к ее речам.        — Ты говоришь так, будто знаешь этого человека, — с ноткой недоумения в голосе проговорила девушка.        — Скажем так, у меня есть… догадка, кто это может быть, — загадочно ответил юноша. — Я родился в Изумо и прожил там большую часть своей жизни. Я знаю человека, который видел духов так же, как и я, и я почти уверен, что шикигами приведут нас к нему        — Правда? Ты из Изумо? — удивилась Хоши. «О духи, да я ж совсем ничего про него не знаю!»        — Да, но я сбежал оттуда, когда мне было тринадцать.        — Почему?        — Думал, что начну новую жизнь в новом месте, — вздохнул Асаха. — Вот только где бы я ни находился, мои способности остаются при мне. И оказалось, что люди везде одинаково ненавидят и боятся таких, как я.        Девушка уткнулась носом в шею юноши и прикрыла глаза. «Как много ран, должно быть, в его душе… Сколько всего пришлось вынести… Смогу ли я когда-нибудь излечить их?» Асаха, услышав ее мысли, слабо улыбнулся. Он и сам не знал, сможет ли когда-нибудь отпустить свою боль, но, когда рядом с ним была Хоши, он чувствовал, что может быть счастлив, что еще не все потеряно.        — Спасибо, — тихо, чуть хрипло произнес юноша.        — За что? — послышался такой же тихий вопрос.        — За то, что ты со мной, хоть и боишься всего того, что творится вокруг меня. Все эти призраки, духи, демоны… Я знаю, что тебе непросто принимать все это. Я ведь такой… ненормальный, — усмехнулся Асаха тому, как сам же сгладил углы в собственной реплике.        Девушка улыбнулась.        — Зачем мне нормальность, если тебя не будет рядом.