Исчезни

Элизабет Форбс успешно проходит по списку посетителей преступника Джонатана Уильямса. Некоторых из них даже навещает лично. Каково было ее удивление, когда очередной посетитель наркодиллера оказался застрелен в собственном доме. Вместе с этим пришло ещё одно омрачающее осознание. Это был один и тот же человек. Лиз всерьёз начала думать, что всему вина — дело рук наемника. Конечно, Джон не смог бы напрямую действовать во вред шерифу из тюрьмы. Но подергать за нужные ниточки и нанять человека, который мог бы совершить гадость и серьезную травму в сторону Кэролайн Форбс… Вполне себе допустимая мысль. И вот, одна из марионеток Уильямса, замертво лежит в своей гостиной. Кто мог его убить? Наёмник, которому не понравилось дело или которому слишком мало заплатили? Очередной наркоман, не знающий меры? Вопросов стало немного меньше, когда Лиз осмотрела дом и все возможные тайники. Нет, к наркотикам, как оказалось, убитый не относился. Либо же предпочитал работать на дистанции. По крайней мере, следов запрещенных веществ в доме и на территории не оказалось. Мобильной телефон убитого тоже не нашли. Скорее всего, стрелявший заранее об этом позаботился. А дальше пошло детальное расследование. И так выяснилось, что рост убийцы примерно 185 сантиметров, размер ноги 43 и другие мелкие летали. Но сейчас шерифа интересовало другое. Ей снова пришлось наведаться к Уильямсу. И в этот раз она собиралась найти ответы на свои вопросы. Она сидела в кабинете для допросов, глядя в глаза тому, за кем гонялась несколько лет. И тому, кто до сих пор умудрялся доставлять проблемы. — Томас Скотт. Это имя тебе о чём-то говорит? — она выжидающе смотрела на бывшего наркодиллера, который скучающим взглядом буравил столешницу. — Допустим. Ты же наверняка видела, что он посещал меня. К чему глупые вопросы? — зевнув, мужчина оперся локтями о стол, устроив подбородок на ладонях. — Он мертв. Убит в собственном доме, — женщина внимательно следила за переменами в лице Джона. Он еле заметно вздрогнул после озвученной новости. — Черт. Быть того не может, — мужчина схватился за голову, не веря в происходящее. Он не сдерживал свои эмоции. Видимо, убитый был не просто знакомым для Уильямса. — Как? Кто? — Это ты мне и поможешь выяснить. Начнём с простых вопросов. Кем он тебе приходился? Родственник? Поставщик? Очередной диллер? В доме не нашли ничего подозрительного. Джон лишь покачал головой. Глаза его блестели, словно оттуда вот-вот польются слезы. Он сжал руки в кулаки и сделал глубокий вдох, в попытке прийти в себя. — Том не был причастен к преступному миру. Я оберегал его от этого, хотя он норовил сунуть нос в мои дела. Я знал его с пелёнок. А когда я попал в тюрьму… ему словно крышу снесло. Все грезил мечтами о том, чтобы отомстить… тебе. Я его отговаривал, это чистая правда. Спустя стольких лет беготни от закона мне нужно было прийти в себя и одуматься. — Хочешь сказать, я должна верить в искренность твоих слов? Сейчас ты просто нашёл удобный момент свалить всю вину на убитого, не иначе. — Нет же! — Джон ударил по столу. Охранник уже сделал шаг в их сторону, но Лиз остановила его коротким жестом. — Зачем мне это? Что мне терять? Именно мою личную вину ты не докажешь. Да черт возьми, я даже не знаю, что произошло. Элизабет наклонилась ближе к Джонатану, глядя на него сверху вниз, источая его пронизывающим взглядом. Она будто пыталась просканировать его на лживость. — Моя дочь потерпела жестокое изнасилование, пока я была в командировке. Никто из здравомыслящих людей не стал бы этого делать, зная, кто она. И кто ее мать. Так вот, все пути сводились к тебе. Это было спланированное преступление. Мало того, она ещё и беременна, — Лиз устало потёрла переносицу. Другое дело, раскрывать преступления, связанные с малоизвестными людьми. Но когда это касается твоего самого родного человека, становится слишком тяжело копаться в «грязном белье» и сохранять здравый ум. — И ты должен помочь мне найти «папочку». — С чего ты взяла, что я стану тебе помогать? — Считай это своим путём искупления. * * * Лиз все чаще пропадала на работе. Ее дочь совершенно не ведала о делах старшей Форбс. Как, собственно, и наоборот. Сейчас Кэролайн спускалась на первый этаж, а сердце ее отбивало чечетку в груди. Она открывает дверь и видит перед собой его. Клаус улыбается и медленно переступает порог ее дома. — Что ты тут делаешь? — опешила Кэролайн. — А если бы мама была дома… — Но ее нет. И вряд ли будет следующие пару часов, поэтому… Он резко, но аккуратно подталкивает девушку к стене, тут же припав к ее полуоткрытым губам. Его руки ложатся ей на талию, медленно опускаясь на бёдра. Клаус больше не мог сдерживать себя, как бы не старался. Контроль окончательно рухнул перед этой очаровательной блондинкой. Каким надо быть сумасшедшим, чтобы творить такие вещи в доме шерифа? Почему-то сейчас было абсолютно плевать. Возможно, скоро ему придется уехать, возможно, ему удастся забрать ее с собой, но сейчас это не имело никакого значения. Никлаус хотел получить ее всю без остатка, и как же он мечтал о дне, когда его желания будут взаимны. — Что ты делаешь? — в перерывах между поцелуями спрашивает Кэролайн, а сама обвивает руками его шею, боясь рухнуть на пол от переизбытка эмоций. — Скажи мне прекратить. Но она молчала. Зачем отрицать то, что ей так приятны его прикосновения? Раньше Кэр никому такого не позволяла, но сейчас сама прижималась к мужскому телу, молча требуя продолжения. И для Клауса это было зелёным светом. Он закидывает ее ноги к себе на бедра и идёт к лестнице, когда Кэролайн немым жестом указывает нужное направление. Ворвавшись в ее спальню, вопреки своим грубым порывам Майклсон с нежностью кладет девушку на кровать и начинает покрывать поцелуями ее шею. Тем временем, его руки нетерпеливо залезают под шелковый халат блондинки. За своими вздохами они ничего не замечают. Как и то, что к дому подъезжает машина шерифа. Голос Лиз растворяется где-то на первом этаже. — Милая, а чья это машина припарковалась возле дома? — спрашивает старшая Форбс, поднимаясь по лестнице. Она открывает дверь в комнату дочери, не дожидаясь ответа. Глаза моментально округляются от увиденной картины, а рука непроизвольно тянется к стволу, прикреплённого к ремню. — Ты кто такой и какого хрена делаешь в постели моей дочери?!