ДЕНЬ ПЯТЫЙ — РАЗГОВОРЫ
▶✖◀
Сиерра, Я свожу себя с ума.▶✖◀
Это всё, что я смогла написать. Моя рука внезапно начала дрожать. Слова, написанные на листе бумаги, начали бегать у меня перед глазами, а взор стал нечётким. Я несколько раз моргнула, пытаясь восстановить зрение, но безрезультатно. Я сдалась и бросила карандаш на стол, по-прежнему ничего не видя. И будто по команде моя голова начала пульсировать. У меня всегда были мигрени, вроде этой, и это не было весело. В этот же момент, я и вовсе забыла, что сейчас нахожусь в больнице, и поплелась в ванную комнату в поисках Тайленола. Дома, я всегда прятала в одном из шкафчиков ванной свои таблетки — особенно свои смертельные таблетки. Я вошла в ванную комнату и начала искать в шкафчиках пузырёк с таблетками. Мой мозг, наконец, начал работать и во мне будто что-то щёлкнуло — я находилась в психиатрической больнице, и никаких баночек с таблетками здесь и быть не могло. Я застонала и обняла руками голову, пытаясь притупить боль. Это не сработало, ничего не работало, и мне казалось, что вскоре я начну рвать на себе волосы и биться головой об эти уродливые пастельного цвета стены. Даже несмотря на моё нечёткое зрение, я могла видеть себя в зеркале. Моя кожа была бледной — впрочем, она всегда была бледной, но сейчас всё было хуже обычного. Мешки под глазами были отчётливо видны, из-за недостатка сна и огромного океана пролитых мною слёз. Я действительно смотрела на себя в зеркало? Я выглядела как призрак, вовсе не как человек. Возможно, я даже не была человеком. Я была монстром. Вот кем я действительно была. Никем иным, как монстром. Я охотилась, я пытала, я убивала. И самой страшной частью этого было то, что единственным человеком, которому я причиняла такого рода боль, была я сама. Я охотилась сама на себя, своими же мыслями. Вики, ты толстая. Вики, ты уродлива. Вики, ты не заслуживаешь жить. Я пытала себя, заставляя свой мозг верить во всё это. И напоследок, я убивала. Убивала себя. Внутри я была уже давно мертва. Остался лишь монстр в моём обличии. Это задевало меня. И шрамы на моём теле в очередной раз это доказывали. Я внимательно на них посмотрела — некоторые из них уже почти исчезли. Это немного огорчило меня, ведь они исчезали. Я хотела, чтобы они остались там навсегда. Это заставляло меня постоянно хотеть добавить новые шрамы в мою коллекцию. И по этой причине я сходила с ума. Я уже не была уверена, что происходит вокруг меня, — голова пульсировала, а голоса в ней говорили мне всякие вещи. Интересные вещи. Я слушала их, сидя на холодном полу в углу ванной комнаты. Вики, ты псих. Ты в психбольнице, чёрт возьми. Но никто не может тебе помочь. Ни Стеф, ни доктора, ни даже Калум. Потому что ты в любом случае не заслуживаешь жить. Ты испорчена. Я кивнула головой, будто соглашаясь сама с собой, если это вообще имеет хоть какой-то смысл. Вы не можете винить меня в этом — у меня не было полного понимания происходящего вокруг. Боль в моей голове никак не желала уходить, но я была в оцепенении. Вы могли подумать, что это мирное оцепенение, вроде того, как вы спокойно засыпаете на лужайке, или одна из сцен из фильма шестидесятых годов, полна хиппи и всех тех знаков, обозначающих мир. Но позвольте мне сказать правду — это и близко не было так. Это выглядело, как сцена из «Паранормального явления» — везде витают чёрные силуэты, голоса слышны со всех сторон, а комната медленно погружается в кромешную тьму. Последним, что я услышала, был чей-то крик. И самое страшное, что кричала я сама.***
Я проснулась в своей кровати, что было странно, ведь последнее, что я помню, — это холодный пол ванной комнаты. Я медленно открыла глаза, принимая сидячее положение. Как только я села, волна головной боли накатила с новой силой. Я обернулась и увидела три фигуры возле моей кровати: Стефани и двое докторов. Стефани немного расслабилась, когда я очнулась, но по-прежнему выглядела очень встревоженной. Доктора выглядели точно также. Неужели всё было настолько плохо? Я не помнила и половины из того, что произошло. Я снова сломалась, и горячие слёзы начали стекать по моим щекам. Я действительно была психом, и то, что только что произошло, очередной раз это доказывало. Что бы ни произошло этим утром, но это заставило двух докторов и Стеф изрядно поволноваться. Я не могла держать себя в руках и не плакать. Я пыталась остановить свои слёзы, но пока не очень хорошо получалось. Я плакала и плакала, постоянно всхлипывая. Мой желудок будто скрутился в узел, а голова продолжала пульсировать. Сейчас мне хотелось быть дома, хоть где-то, но только не здесь. Мне не хотелось быть запертой в психиатрической лечебнице. Доктора были озадачены моим плачем, и постоянно спрашивали, что со мной не так. Я лишь качала головой: как я могу знать, что со мной не так, если я сама не уверена в том, что произошло? Стеф будто могла прочесть мои мысли, и тихо сказала: — Я вошла в ванную комнату, чтобы принять душ и увидела тебя на полу без сознания. Я запаниковала, и позвала докторов. Чёрт, Вики, я так испугалась, я не знала, что делать. — Я практически могла видеть боль в её глазах, и это ещё больше меня расстроило. Я напугала её, свою подругу, и мне было как-то не по себе. Один из докторов протянул мне несколько таблеток Тайленола и стакан воды, позволяя мне успокоится. Но это всё равно не сильно помогло, и я продолжала плакать, чувствуя себя жутко потерянной. — Есть что-то, что мы можем сделать? — спросил один из докторов. Я так и не запомнила их имён, и в данный момент мне было плевать на это. — Ты можешь поговорить со своим терапевтом, или мы можем позвонить твоим родителям, или... — Калум, — сказала я. — Позвольте мне поговорить с Калумом. Я не была до конца уверена, почему мне так хотелось поговорить с этим парнем; мне просто казалось, что он сможет понять, по крайней мере, он не будет осуждать. Доктора посмотрели друг на друга, перекинулись парой слов и кивнули мне. Они сказали мне вставать, что я и сделала, вытирая глаза. Они вывели меня из палаты и прошли прямо по коридору, а затем мы вошли в маленькую комнату. Она была совсем крохотной, полностью белой, с несколькими стульями в центре. Она выглядела как комната для людей, которых жизнь знатно потрепала, и которые нуждались в уединении и проводили всё своё оставшееся свободное время в маленьких белых комнатках, одев на себя синюю пижаму. Я тихо сидела здесь, ожидая, пока они приведут Калума, рассматривая свои ботинки. Десять минут ожидания чувствовалось как два часа, которые потом медленно перетекали в бесконечность. Наконец, дверь со скрипом открылась, и в комнату проскользнул Калум. — Вики? — позвал Калум. — Всё в порядке? Он сел на стул напротив меня, когда я с грустной улыбкой на лице покачала головой. — Почему, что не так? — спросил он, прикасаясь своей обутой ногой к моей. — Просто, всё, — вздохнула я, постукивая пальцами по бедру. Он посмотрел на меня вопросительным взглядом, который также будто говорил: «Ты можешь ничего мне не рассказывать, если не хочешь». И я ответила взглядом, который, скорее всего, выражал: «Конечно же, я собираюсь рассказать тебе, я ведь сама попросила о разговоре с тобой». Он засмеялся, и это был странный способ нашего общения. Будто мы понимали друг друга, лишь обмениваясь взглядами. И я рассказала ему всё, что помнила, разбавив это рассказами Стеф. Пока я говорила, Калум пристально за мной наблюдал — я практически могла чувствовать, как его глаза исследуют каждую черту моего лица. Это не было странно, вовсе нет, — ему просто было интересно. Как только я закончила свой рассказ, я почувствовала, что вновь начинаю плакать. Но мне не хотелось плакать перед Калумом. — Всё в порядке, Вик, — сказал Кэл, слегка проводя своими пальцами по моей руке, а затем быстро убирая её. — Никто здесь не станет тебя осуждать. Это было правдой: здесь были люди, проблемы которых были гораздо значимее моих. — Это просто... — я остановилась, подбирая нужные слова. — Я монстр. Я убиваю себя, день за днём, — прошептала я, переводя взгляд на белый пол. — И вся эта суета с психиатрами и больницей ни черта не помогает, — усмехнулась я, играя с подолом рубашки. — Ну, — произнёс Кэл, всматриваясь прямо мне в глаза, — именно поэтому мы планируем побег, верно? Я улыбнулась и кивнула. — А затем мы сбежим, как можно дальше от этого места. Мы пойдём туда, где весело. Может, в Дисней Ворлд! Или в Нью-Йорк! Или... ну, я даже не знаю, но мы решим этот вопрос, как только выберемся отсюда. О! Или мы просто можем объездить все интересные места на машине! Я смеялась с парня, который в этот момент перечислял все возможные места нашей предположительной поездки, ярко при этом жестикулируя. Все эти вещи, которыми мы могли бы заняться за пределами этого места, заставили меня ещё больше хотеть выбраться отсюда. — Или, — сказала я, перебивая рассказ парня о путешествии на Аляску, — мы могли бы пойти ко мне домой, заказать пиццу или две, посмотреть фильм, обнимаясь при этом в крепости из подушек и одеял. — Я густо покраснела, как только осознала, что только что упомянула в разговоре объятия, но вскоре это чувство ушло с пониманием того, что снова прикасаться к людям было бы очень неплохо. Он игриво мне улыбнулся, толкая мою ногу своим ботинком. — Звучит здорово, — он поддержал мою идею, кивнув головой. Мы ещё немного поговорили, отойдя подальше от темы о моих приступах паники, мигрени и сценах из фильмов ужасов, которые однажды становятся реальностью. — О! — воскликнул Калум, вспомнив что-то, и заерзал на своём стуле. — Здесь появился новый парень! Это подожгло во мне некий интерес — новенький. Я уже хотела поскорее с ним познакомиться, но это произойдёт рано или поздно в любом случае. — Кто? — спросила я, желая узнать больше. — Ну, я не знаю его имени, и пока не встречался с ним лично, но уже кое-что о нём слышал. Его привезли сюда сегодня утром. И он не плакал! Все плачут, как только оказываются здесь, поверь мне на слово. Но, в любом случае, он будет жить в одной комнате с Джимми — Господи, храни его душу — и это Джим немного о нём рассказал нам. Он высокий, и носит всё чёрное. Его волосы похожи на окраску скунса — не спрашивай, просто передаю слова Джимми — но только задом наперед? Я хочу подружиться с ним, если честно, потому что у нас на этаже не так уж много парней. Я тоже очень хотела подружиться с этим парнем, он казался мне интересным. И довольно странным. Мы с Калумом ещё некоторое время сидели в тишине, но эта тишина не была подавляющей. Это была мирная тишина. Успокаивающая. Тишина, которая разряжала обстановку. — Калум? — произнесла я, нарушая её. — Хм? — Я лишь... это дерьмово. Быть мной. Быть нами. Я не знаю. Иногда я чувствую себя отбросом, — вздохнула я. — Мы все здесь отбросы.