Страна радуг

Анжелика съехала вниз по вдруг вставшей дыбом палубе и налетела на лафет пушки. Потом корабль накренился на другой борт, она заскользила обратно и ужаснулась при мысли о том, что ей детей тоже бросает из стороны в сторону в этой адской болтанке. Как их найти, как услышать? Отовсюду неслись вопли и стенания. Потолок угрожающе затрещал. Внезапно сверху хлынула соленая вода и женский голос крикнул: «Господи, спаси нас… Мы гибнем!» - Флоримон! Шарль-Анри! - завопила Анжелика, пытаясь перекричать испуганных женщин. Кто-то кинулся наперерез чему-то огромному, летящему с потолка. Все походило на оживший кошмар. "Боже, это конец," - молнией пронеслось в голове Анжелики, и на смену ужасу пришло кромешное разочарование: буря закончится, она не сомневалась в этом, но никто из присутствующих здесь больше не увидит дневного света.Они просто утонут, истекут кровью, ударяясь о стены, Жоффрей спустится сюда, склонится над ее бездыханным телом, разыщет среди уцелевших Флоримона и Шарля-Анри, которым чудом удастся выжить, а она так и не успеет сказать ему, что... Анжелике удалось, наконец, встать на ноги, а последовавшая за этим вспышка молнии привела ее в чувство: ничего, она переживала ситуации и пострашнее, это всего-навсего прихоть непогоды! Где-то там, на юте возвышалась сейчас фигура ее мужа, закутанного в черный плащ, выступившего один на один против бури, он не позволит, чтобы "Голдсборо" так просто проиграл! Прошлепав по воде, Анжелике удалось разыскать Флоримона, прижимавшего к себе перепуганного, но не пострадавшего Шарля-Анри. Не помня себя от счастья, она бросилась к ним. - Дети мои, вы живы! Хвала Деве Марии! - Мама, - начал Шарль-Анри. - Я защищал Флоримона. Правда, я смелый? Старший брат усмехнулся. - Мои мальчики, мои сокровища, вы - самые смелые, самые славные! - шептала Анжелика, поочередно прижимая к себе сыновей. В неимоверной сумятице, которую вызвала среди пассажиров буря, громче всего прозвучал истошный крик: — Палуба рушится! Но хуже всего было то, что в потолке зияла ощетинившаяся обломками досок пробоина, то и дело изрыгающая вниз пенистые струи воды. — Скорее сюда! — крикнула Анжелика. — На нас падает опора фок-мачты! Первым из полумрака вынырнул Маниго и, словно могучий Голиаф, подпер надломленные бимсы своими плечами. К нему присоединились Берн, Марсело и еще трое мужчин из числа самых сильных. Подобно титанам, держащим на себе всю земную тяжесть, они уперлись плечами в толстые балки, чтобы не дать им переломиться совсем. Теперь сверху лило уже меньше. По напряженным лицам мужчин ручейками стекал пот. — Надо бы... плотников, — задыхаясь, выговорил Маниго. — Пусть принесут деревянные стойки... и инструмент… Если подпереть мачту, пробоина не расширится. Идите, сударыня, прямо здесь есть люк, помогите нам, ради наших детей! Анжелика сунула фонарь стоящему рядом Мартиалу. — Держи его крепко и, смотри, не упади сам, — приказала она. — Пока есть свет, они будут стоять. Я попробую добраться до капитана. Она проползла на коленях, нашла задвижку люка и скользнула в темную дыру. Потом спустилась по ступенькам трапа и пошла по коридору, то и дело ударяясь о его стены и отскакивая от них, как мяч. У нее болели все кости. Анжелика выбралась на палубу и пошла вдоль фальшборта, пытаясь удержаться на ногах. Внизу и вверху царила сумятица, корабль швыряло как щепку в адовом круге, в который превратился бывший еще недавно таким спокойным океан. Здравым смысл твердил Анжелике вернуться вниз, к детям, подождать, пока корабль перестанет бросать из стороны в сторону, но неистовое желание добраться до мужа заглушало все остальные мысли. При вспышках молний Анжелика неизменно видела вокруг фигуры матросов: они сновали во все стороны, упорно стараясь исправить опасные повреждения, наносимые кораблю ударами волн. Как люди могут оставаться на верхней палубе, когда ее непрестанно заливают эти чудовищные волны? Как они умудряются держаться на своих реях и вантах — ведь буря может в любой момент сорвать их оттуда, точно плоды с дерева, и унести прочь? Она поползла на корму, хватаясь за тросы, натянутые вдоль узкого мостика, который шел у самого фальшборта. Она знала, что Жоффрей сейчас там, на юте, стоит у штурвала, и она должна во что бы то ни стало добраться до него. Это была ее единственная мысль. Она пробивалась сквозь тьму, промокшая до нитки, цепляясь изо всех сил за любую опору, — так же, как преодолевала тот тяжкий темный путь длиной в пятнадцать лет, который наконец привел ее к нему. «Умереть рядом с ним… Хоть это вырвать у судьбы…» Наконец она увидела его — он так слился с ночью и бурей, что казался воплощением духа вод. Он стоял неподвижно — так неподвижно, что среди неистовства ветра и волн это казалось немыслимым. «Он мертв, — подумала Анжелика. — Его поразил удар молнии, и он умер стоя, держась за штурвал! Неужели он не понимает, что сейчас мы все погибнем? Никакой человеческой силе не справиться с яростью океана. Еще одна, две волны - и нам конец». Чудовищных размеров волна захлестнула ее с головой, Анжелика на миг показалось, что ее уносит куда-то в пучину, темнота настигает ее, принимает в свои роковые объятья. Она попыталась удержать равновесие, сделать несколько шагов, но вдруг палуба исчезла из-под ног, и ее увлекло куда-то в пустоту. Последним, что запомнила Анжелика прежде, чем потерять сознание, был звук захлопывающейся крышки люка. *** Жоффрей де Пейрак стоял у штурвала, но мыслями по-прежнему был далеко, в прошлом, белом от снега, красном от крови. "Приезжай, женщина, дарованная тебе звездами, в опасности," - твердил тихий голос Верховного Евнуха, и он спешил, сражался с самой судьбой за право соединиться с любимой. Он вспоминал, как застал в Фесе лишь смерть, где запах роз перемешивался с запахом трупов, как султан грозился убить всех, как ему самому принесли весть, что Анжелика погибла в пустыне... Сколько раз он терял ее? Сколько раз ему еще придется? Она рядом, но вновь ему не принадлежит, и буря так не вовремя перекроила все планы. Вот он пригнулся под ударом новой волны, которая, точно разъяренный зверь, перескочила через высокое ограждение капитанского мостика. Вот Ясон подошел к перилам и прокричал в рупор какой-то приказ. Блеснула молния, впереди появилось нечто странное, похожее на громадную белоснежную гирлянду — она росла на глазах, удлинялась, словно там, наверху, шло какое-то безудержное сатанинское цветение. Вот уже белая лента растянулась по всему небу. Жоффрей де Пейрак видел ее и знал, что повисшая в воздухе зубчатая белая полоса есть не что иное, как пенный гребень чудовищной волны, которая сейчас на них обрушится. — Последняя, — тихо сказал он. Он напряг все мышцы и, стремясь опередить несущийся навстречу водяной вал, переложил руль до отказа налево и закрепил его, повернув судно к волне бортом. — Все на левый борт! — кричал в рупор Язон. Жоффрей де Пейрак быстро шагнул назад. Гигантская гора рухнула на корабль. Легший на правый борт «Голдсборо» понесло с бешеной скоростью, словно он был всего лишь деревянной пробкой; затем он перевалил через косматый гребень и, мигом повернувшись на другой бок — точь-в-точь как переворачиваемые песочные часы — устремился вниз, в черную бездну. Казалось, потокам воды не будет конца, но все вдруг стихло. Затишье, правда, было весьма относительным — корабль продолжало сильно качать. Но по сравнению с тем, что ему довелось испытать только что, это воспринималось, как невинное колыхание.