Адресат: Клаудия Стилински

«Здравствуй, мама, я давно не писал тебе, прости. Со мной всё в порядке, просто, знаешь, иногда кажется, что если не писать о некоторых вещах, то они не будут такими реальными, как есть на самом деле. Если бумага не впитывает чернила с твоими мыслями, то и мыслей этих словно не существует. А еще ты не чувствуешь себя таким эгоистом. Снова. Прошло всего несколько недель, почти месяц, а Мелисса уже… она… господи, Мелисса в твоей комнате, на твоей вашей кровати. Отец два дня назад перевез ее вещи, а Скотт теперь живет в соседней комнате, но это нисколько не делает нас ближе. Только отдаляет. Я эгоист, да? Глупый, непонимающий чужого счастья, я такой идиот, мама. И не только в вопросе отца. Дерек не встречается с Лидией Мартин. Он вообще ни с кем не встречается, а знаешь почему? Потому что вчерашний поцелуй прямо сказал о его симпатии. Ко мне. Дерек чертов Хейл поцеловал меня, мам. Представляешь? Прости, что рассказываю тебе об этом; прости, если кажусь в твоих глазах неправильным, другим, но это единственное, что не позволяет мне грустить. Он остался в раздевалке после тренировки по лакроссу, я сначала подумал, что Дерек забыл свою форму или спортивную сумку, ведь он всегда уходит с другими парнями раньше остальных. А вчера не ушел. Сказал, что ему давно нравится наблюдать за моей игрой, что я прекрасно подготовлен, а между делом упомянул, что на Рейден Стрит отлично варят кофе. Я мог только молчать и кивать, как будто рот зашили толстыми канатными нитками — это так не похоже на меня, что я даже сам удивился. Но настоящее удивление пришло секундами позже: несколько шагов ко мне и поцелуй. Мягкий такой, осторожный, изучающий. Не помню, билось ли мое сердце в этот момент, наверно, замедлилось ударов так на сто. И в жар бросило, а потом в озноб, чувствуя эти губы, господи, мама… Прости еще раз, я немного увлекся. В общем, я и правда был слеп. Еще один пункт в мой список, под названием "Хреновый сын". Или это сюда не относится? Мне хотелось бы спросить у тебя лично, что теперь это означает? Мы встречаемся? Дружим, но ближе, чем обычно? Я запутался, я совсем ничего не понимаю в этих делах. Скажешь, что стоит обратиться к отцу? Это пугает меня еще больше открытых отношений с парнем, и не просто с парнем, а с Дереком Хейлом — тем самым, который очень крут и, вроде как, немного слишком для Стайлза Стилински. Я не преувеличиваю, ты бы видела его! О'кей, Скотт зовет на ужин, надо спускаться и делать вид, что я всепонимающий ребенок. Я делаю вид, что рад, и не могу иначе. Мне жаль, что приходится притворяться, лишь бы не расстроить отца, но как еще объяснить всем вокруг, что для меня это больно? В глубине души я рад, честно, вот только наружу никак не выпустить это счастье. Приходится надевать маску и улыбаться, улыбаться, улыбаться. Благо хоть за ужины благодарность не наигранная — они действительно вкусные, как и всегда. Это ведь Мелисса, и мне все еще стыдно. Хреновый сын — хреновый во всем. Я отвлекся. Люблю тебя, до встречи. То есть… нет, эм… прости. Не обращай внимания. Твой Стайлз».

***

Наспех складывает конверт, пытаясь убрать его в шкатулку до того, как откроется дверь. Не успевает. — Мы ждем тебя, — МакКолл просовывает голову в щель и широко улыбается. — Ты идешь? — Буду через минуту, надо только кое-что доделать, — конверт за спиной греет ладонь. Стилински не хочет открывать эту маленькую личную тайну даже лучшему другу детства. Должно же быть что-то сокровенное. — Ты спускайся, я догоню. Пахнет вкусно, Мелисса снова приготовила запеченную курицу? Как же сложно поддерживать обманчиво добродушную беседу, когда на языке крутится только "уйди", "прошу", "достали". — Хорошо, чувак, как скажешь, — Скотт одобрительно кивает, снова улыбается и это не выглядит фальшиво. — Не задерживайся. Стайлз дожидается, когда МакКолл закроет дверь, и завершает начатый ритуал. Бумага — конверт — шкатулка — тяжелый вздох. Сегодня ему не грустно. Сегодня можно помечтать, вспоминая поцелуй, изменивший мировоззрение Стайлза по отношению к человеку, чье имя вызывает столько же тепла в грудной клетке, как и имя матери.