Воспоминания о будущем

13 декабря 1914 Никто не разрешал Тэрону уходить дальше лазарета, но тот рвался оттуда со всем упорством, что отвела ему природа. Раны физические затягивались, а душевные доктора Капальди не интересовали. Обратно в летной части его не ждали: не было машины для него. Стоит ли протирать штаны, если взлететь не получится? Довольно своеобразная увольнительная, но Тэрон только обрадовался этому. Его тянуло к Колину, с этим поделать ничего было нельзя: либо бежать, либо смириться. Увы, Ферта не было в лагере с того дня, как они встретились в лазарете. Разведывательные миссии могли длиться неделями, и это непривычно, когда твои собственные прямо пропорциональны количеству горючего в баках. Дни, которые проходили здесь, были наполнены ожиданием и попытками отвлечься. Тэрон помогал где только мог, изматывал себя посильнее, чтобы потом отключиться сразу после отбоя. Часто над ними проносились самолеты, звучали в отдалении взрывы, и каждый из них резал по живому. Наступил день, когда команда должна была вернуться. Но вот пришла ночь и начался отсчет. Если разведчики не появятся через два дня, то лагерь будет снят, а весь специальный батальон отправится в штаб, где им определят новое место. Солнце уже село, сумерки становились все темней с каждой минутой, а Тэрону не сиделось в казарме. Морозный воздух словно колючкой бил в нос, щипал уши. Лес был полон обманчивых теней, которых становилось все больше, сквозь голые кроны деревьев виднелось небо. — Как думаете, они вернутся? — подойдя к дозорным, Тэрон опустился на коробку из-под боеприпасов, чтобы погреться возле огня и поговорить. — Не было такого ни разу на моей памяти. Если пропали, то с концами. Значит, раскрыли их, и дай бог, если убили. Пытки там ужасны, а результат один. Ирония: свести с Колином, чтобы тут же его отобрать — жизнь шутить всегда умела. Навалила на него в один момент все и словно ждет, что он сломается. Как хорошо было, когда только сестра была предметом его волнений. — А жалко их всех, — продолжил дозорный — немолодой альфа, который был довольно расслабленным, хотя вдаль смотрел неотрывно. — У них жены-мужья были, почти у всех. Даже второй командир собирался жениться. — Ферт? — Тэрон вскидывается, даже приподнимается, хотя быстро плюхается обратно. Таких новостей он не ожидал. — Вы, летные, вообще званий не уважаете. Он. Мы его как-то спрашивали, ждет ли его кто на Родине. Кузен у него есть какой-то даже титулованный, с деньгами. Особой любви я не заметил, но есть много и других моментов, верно? Колин женится. На этом бесполезном лорде, избалованном, самодовольном, от которого даже не пахнет. А ведь он говорил, что этого не было в его планах, когда Тэрон спрашивал его в первую встречу. Ну и понапридумывал же себе Эджертон, понамечтал невесть чего, а теперь злится настолько, что даже хочет, чтобы отряд не вернулся. Мысленно дает себе за это оплеуху. За деревьями что-то мелькает. Тэрон первым замечает это и вскакивает, хотя тут же готов усомниться. Остальные смотрят на него с удивлением и тоже поднимаются, направляя свои винтовки на лес. Оттуда доносится тихий-тихий свист — условный сигнал. Тэрон расслабляется, но остальные не опускают оружия до тех пор, пока отряд не выходит к ним. Вернулись не все, еще несколько человек проверяют нет ли преследования, но с ними их командир, которого вызволили из плена. Солдаты отправились на кухню и в помещение их походного госпиталя, а Колин — налаживать радиосвязь со штабом, чтобы передать данные разведки. Тэрон солгал бы, если бы сказал, что уже успокоился и мог мыслить холодно и расчетливо. Эта его особенность исчезала, стоило на горизонте замаячить распрекрасному мистеру Ферту, а все происходящее лишь добавляло хаоса в голове. Он посидел еще среди дозорных, но они сменились, а заводить разговор заново желания не было. В темноте он брел через лагерь, ощущая, что нос и щеки его деревенеют. Его окликнул дозор с другой стороны, парень с ручным пулеметом велел ему топать куда подальше и не отвлекать. В помещение Тэрону не хотелось не по каким-то особым причинам, скорее, он думал нагнать на себя сон. Он не ждал, что из темноты к нему шагнет высокая фигура и прижмет руку ко рту, мешая закричать. Слишком уж альфа расслабился, забыл о войне, опасности, переключившись на личные проблемы. Он забарахтался в захвате, понимая, что до револьвера не доберется. — Господи, Тэрон, это ты! Он узнал голос, не мог нормально разглядеть лицо, но все равно узнал. Колин стоял перед ним уже в форме, но без шапки и шинели, с темными кругами вокруг глаз — Тэрон вывел его из тени, чтобы увидеть как следует. И разом стало не до переживаний. — Тише, не споткнись. Колин хотел только положить альфе руки на плечи, но те сами переползли на его спину — и вот они стоят, тесно прижавшись друг к другу, выдыхая белый пар, который растворяется во мраке. Холода не чувствуется, только ноги никак не оттают. — Я боялся, что ты не вернешься, — скороговоркой говорит Тэрон, а потом отталкивается, сжимает зубами нижнюю губу так, словно сейчас расплачется. Он разворачивается и тянет Колина — не за пальцы, за запястья — туда, где стоит их техника. Они садятся в Форд-Т, раскрывают крышу и будто прячутся ото всех. Кожа сидений обжигает ягодицы холодом через брюки, хочется, чтобы место поскорее нагрелось. Тэрон не пододвигается, оставляет расстояние, но берет в ладони руку Ферта, чтобы сжать ее, растереть пальцы, согреть все таким же белым дыханием. — Утром мы снимаемся с места и отступаем. Таковы распоряжения штаба. Ты отправляешься в свой корпус, они нашли для тебя самолет. Вот и все. Так думает каждый из них, пока они сидят в темноте и смотрят в темноту за стеклом. Колин высвободил руку и обхватил ею плечо Тэрона, притягивая его на себя. В этом было столько отчаяния, что хотелось выть. Стало так страшно, что альфа невольно подумал о дезертирстве, хотя и знал, что не станет этого делать. Внутри ощутимо болело. Тэрон внезапно понял, что ничего не скажет. Пусть даже Колин захочет жениться на своем бесполезном кузене и для него отношения с другим альфой являются неприемлемыми. Он с этим сможет смириться, уйти с дороги, только пусть тот выживет. Альфа задирает голову, смотрит на профиль Ферта долгим, запоминающим, почти отчаянным взглядом. Колин чувствует его и поворачивается, глядит в ответ, читает, словно раскрытую книгу. И подается чуть вперед, сильно прижимаясь губами ко лбу Тэрона. Тот вздрагивает, вытягивается, громко выдыхает сквозь зубы, ощущая прикосновение сильнее, чем поцелуй в губы. Когда Колин отстраняется, то глаза напротив закрыты и нужно приподнять Тэрона за подбородок, чтобы заставить взглянуть перед собой. — Когда мы встретимся в следующий раз, то ты получишь настоящий поцелуй. Колин гладит его по затылку, смотрит, как глаза Эджертона блаженно закрываются, а потом решительно выходит из авто и идет в казармы. Утром лагеря здесь быть не должно, нужно работать. Тэрон сидит в машине еще пять минут, пока теплая нежность Ферта совсем не стирается с него морозным воздухом. И все же этот альфа был настоящим командиром, думал он, выбираясь под открытое небо. Мотивировать умел — будь здоров. Теперь Тэрон не мог не увидится с ним вновь. Он был полон надежд и веры в себя, но, увы, не знал, что встретятся они теперь лишь в 1916-м.