Я стану тебе крылом

Утро следующего дня Райнар провел с будущим тестем — они обсуждали приданое Наргаля и те выгоды, которые сулит этот брак обоим сторонам. Под конец встречи они питали друг к другу самое искреннее расположение. Часы пробили одиннадцать часов, и старый король пригласил молодого немного перекусить. За вином и легкими закусками они разговорились: — Знаете, Райнар, — проговорил линтарийский король, вертя в руках бокал. — Когда человека настигает старость, он начинает лучше разбираться в людях. Вы хороший человек, Райнар, я уверен, вас ждет великое будущее реформатора, полководца… и я счастлив думать, что вашим тылом суждено быть Наргалю. Знаете, когда с Наргалем случилось то, что случилось, я поначалу не верил, что это надолго. Не верил, что мой маленький омега будет почти год лежать неподвижно, глядя в потолок. Как? Он, который ни минуты не сидел на месте? Я думал: неужели все знаменитые лекари не смогут помочь ему подняться на ноги? Я ни на минуту не мог поверить, что нас ждут годы отчаяния… Если бы это случилось со мной — мои ноги достаточно походили по свету, я как-нибудь обойдусь без них… Когда мы поняли, что Наргалю не становится лучше, хотя, конечно, по сравнению с тем, что было поначалу, сейчас ему гораздо лучше. Так вот, когда мы поняли, что Наргаль никогда не сможет больше прыгать, носиться без конца по дворцу, мы принялись его баловать без меры. «Бедный ребенок… бедный ребенок!» И мы избаловали бы его окончательно, испортили характер, сделали истериком, убили бы в нем приспособленность к жизни. Но однажды на кухню приняли нового помощника повара, родню главного повара, из какой-то деревеньки. В первый же день — его должно быть не успели предупредить — он увидел Наргаля, упал перед ним на колени и воскликнул: «Несчастье то какое! Такой прекрасный, благородный омега и — калека!» Я ждал от Наргаля чего угодно: слез, истерики, криков… но только не того, что он сделал: он снял с пальца одно из колец и протянул его повару. А затем обернулся, сказал мне и Дариану: «Вы думаете, он заставил меня чувствовать себя ущербным? Нет, ущербным меня делаете вы, опуская в коробку, наполненную ватой, трясясь до мной, будто я хрустальный! Неужели вы думаете, я не вижу, как у вас перехватывает дыхание, когда я пытаюсь что-либо сделать и не могу, как вы нарочито веселитесь, рядом со мной, лишь бы я не чувствовал себя не таким как все?» Он, конечно, был прав. На следующий день он о чем-то поговорил с тем помощником повара и своими лекарями, и вскоре они вместе разработали комплекс упражнений и приспособления, которые значительно помогли Наргалю и облегчили ему жизнь. — А тот помощник повара? — Это господин Асьер, — улыбнулся король. — К чему я рассказал вам эту душещипательную историю? К тому, чтоб вы знали, что Наргалю не свойственно переоценивать свои силы, но то, что он может делать сам. Не думайте, что надо его баловать сверх меры, бросаться помогать чуть что… — Понимаю, — кивнул Райнар. — мне и не нужен изнеженный погруженный в свои проблемы человек, на которого я не смогу положиться… ~◇~◆~◇~ Наргаль и младшее поколение линтарийской семьи играли в зимнем саду. Это был один из небольших двориков, скрытый с четверых сторон стенами дворца. Над ним возвели прозрачную крышу, а по каменному полу были расставлены кадки с экзотическими растениями, и были раскиданы тут и там медвежьи и волчьи шкуры, поверх низких лежанок. Центром композиции являлась шахматные клетки, нарисованные прямо на полу. По бокам стояли на возвышении два трона, один из которых, белый, был занят генералом Эрном, супругом наследника престола, а на другом восседал его сын. У подножия трона сидел Наргаль, советующий племяннику, как ходить. Фигуры были сдвинуты за пределы доски, и их места заняли дети разных возрастов, от четырех до двенадцати лет: дети придворных, маленькие принцы. Пешки, вооруженные деревянными копьями, офицеры с деревянными саблями, короли и советники в мантиях. Несмотря на то, что Наргаль и маленький принц играли против Эрна вдвоем, их фигур становилось все меньше: генерал Эрн был широко известен как замечательный стратег и тактик, и никакая беременность не могла умалить его способностей. Наргаль обернулся и, увидев жениха, ласково улыбнулся и предложил ничью. Его деверь с радостью согласился — сидеть долго на одном месте ему было тяжело. Райнар предупредительно подал супругу наследника престола руку, помогая спуститься с помоста. — Не желаете прогуляться? — спросил Наргаль, после того, как валмонский король с нежностью поцеловал его руку. — Боюсь, что забуду об этом в предсвадебном переполохе. Сегодня до обеда у нас как раз есть полтора свободных часа. — С вами куда угодно, Наргаль, — поклонился Райнар. Наргаль обернулся, ища взглядом Асьера. Тот не замедлил появиться и встал позади кресла Наргаля, ожидая распоряжений. — Я хотел бы показать его величеству наш храм и усыпальницу, Асьер, — и добавил, уже обращаясь к Райнару. — Хочу попрощаться с могилой моего родителя. Они долго шли, пересекая анфилады комнат и выходя во внутренние дворики. Райнар внимательно следил за тем, как Асьер управляется с креслом. Перед лестницей они остановились, и Асьер достал откуда-то из-под кресла легкий складной стульчик со спинкой. На него он пересадил принца, и у Райнара кольнуло сердце, когда он увидел, как трудно его жениху покинуть свою защитную оболочку. Но он ничего не сказал, не предложил помощи, наблюдая за тем, как подпрыгивает по ступенькам пустое кресло. Затем Асьер вернулся за Наргалем, легко поднял его на руки, осторожно глядя под ноги, спустился по ступенькам. Райнар отнес вниз сложенный стул. Он спустился как раз к тому моменту, когда Асьер и Наргаль перестали расправлять складки на длинной верхней тунике Наргаля, сшитой из бархата глубокого винного цвета. Наконец они подошли к храму. Летом здесь должно было быть чудесно — дорожки, ведущие к храму, пересекал ручей, сейчас замерший, берущий начало из искусственного озера по правую руку от домашнего храма линтарийских королей. Кусты, должно быть, роз и голые деревья обрамляли дорожки, украшенные яркой плиткой ажурные невысокие мостики, висевшие над ручейком. — Ваш дворец просто город в городе! — восхищенно заметил валмонский король, оглядываясь. — Положительно, мне похвастаться ничем подобным невозможно. — Вам стоит побывать здесь весной или летом, — заметил Наргаль. — Осенью здесь тоже замечательно. Но зимой эти дворики, прикрытые со всех сторон дворцовыми стенами, не производят впечатления. Не хватает снега, который сразу тает. Он дышал полной грудью, будто пытаясь забрать с собой воздух родины. Райнар поспешил успокоить своего жениха: — Разумеется, мы еще не раз здесь побываем. Надеюсь, ваш достойный отец и братья не против принимать у себя чету волмонских королей и многочисленных принцев. — Многочисленных? — шутливо хмуря брови, переспросил Наргаль. — Как минимум троих, — кивнул Райнар. — А там как небо даст! Наргаль, все так же дурачась, возвел очи горе: — И с кем связался! Только троих детей мне и не хватало. Король и принц переглянулись, рассмеявшись. Он вошли в храм. Просторный, с высокими потолками, изукрашенными стенной россыпью. Тоже что и везде: небесные в всадники охраняют просторы Линтарии, благословляют линтарийских правителей и все в том же духе — валмонский дворцовый храм был расписан примерно также. — Здесь мы скажем друг другу брачные клятвы всего через два дня, — заметил Наргль, неожиданно сгорбившись и опершись подбородком о кулак руки, поставленной локтем на колени. — Ваше высочество, — тихо заметил Асьер. — Спина. Наргаль тут же выпрямился. — Ах да… — пробормотал Наргаль, выпрямляясь, и объяснил Райнару: — если сяду как-нибудь неправильно, спина так затекает, что потом дышать трудно. Ну что? Спустимся в усыпальницу? Статуя над гробницей короля Наргаля отличалась от всех других надгробных изваяний. В ней не было ни мрачной статичности, ни похоронного великолепия, навевающего мысли о смерти. Не было и скорби в красивом лице. На какую-то секунду Райнару показалось, что грудь каменного короля вздымается. Наргаль был изображен в простой тунике до колен, с высоким поясом и брюках, обтягивающих стройные ноги гимнаста и танцора. Он поднимался на кончиках босых пальцев, упруго распрямив тело, такой прекрасный и живой, чуть выгнувшийся и откинувший плечи назад, одной рукой он придерживал на затылке тяжелую копну волос, я в другой что-то зажал, кажется несколько морских раковин. Момент порывистого изгиба тела совпал с задумчивостью, почти печалью, отразившейся на лице. — Поразительно, — шепнул Райнар. — Как выстрел в сердце! — Мне было семь с половиной лет, — сказал Наргаль, после продолжительного молчания. — И мы всей семьей отправились в наше приморское имение. Целыми днями мы гуляли по пляжу, беззаботные и счастливые. Я хорошо помню этот момент: мы с отцом шли по пляжу за руку, а родитель собирал раковинки, чуть дальше. Он стоял, опустившись на одно колено и погрузив руку в песок. Отец окликнул его, и он обернулся, встав в эту или очень похожую позу. Я подбежал к нему, обнял, сказал: «Какой ты красивый!» Родитель рассмеялся, погладил меня по волосам и ответил, очень серьезно, без тени улыбки: «Тогда запомните меня таким». Отец вызвал придворного скульптора, и родитель очень долго ему позировал, пока они не смогли повторить то, что открылось в тот день нашим с отцом взорам. Через полгода его не стало. Это было последнее наше лето вместе. Последнее счастливое лето… Неосознанно Райнар взял Наргаля за руку. Принц перевел дух и продолжил. — Полгода назад я сказал бы, что готов отдать все, что угодно, лишь бы вернуть то время. Лишь бы на час вновь оказаться на том пляже, увидеть родителя, почувствовать теплый песок под ногами… — А теперь? — спросил Райнар. — А теперь я не уверен, смог ли бы я отказаться от тебя, — тихо ответил Наргаль, крепче сжимая руку Райнара. Король ничего не ответил. Но Наргалю хватало и молчаливой поддержки. Они еще немного постояли, держась за руки, и повернули назад. Райнар обернулся и тихо шепнул: — Я сделаю его счастливым, ваше величество! Не беспокойтесь. И тут же чуть не вскрикнул от удивления и страха: факел мигнул, и королю показалось, будто за спиной у статуи короля расправляются огромные, кожистые крылья. Наргаль, тоже обернувшийся, не сдержал тихого восклицания, но затем, справившись с собой, хрипло сказал: — Какой поразительный эффект дает игра света и тени! ~◇~◇~◇~ После обеда Райнар, как и собирался, встретился с принцем Мансером и господином Асьером. Те привели с собой еще одного человека — профессора Каддора, когда-то оперировавшего Наргаля и следившего с тех пор за его состоянием. Профессор был не молод, но очень энергичен. Он раскланялся с королем, но поданной руки ему не пожал, объяснив это привычкой оберегать пальцы — хирургу он важнее едва ли не больше, чем музыканту. А затем, указав на кровать, ставшую посередине подсобной комнаты, предложил королю прилечь. — Прилягте, пожалуйста, ваше величество, — и достал из кармана тонкую иголку. Райнар вопросительно посмотрел на принца Мансера. Тот счел за нужное объяснить: — Это уникальный метод профессора. Он считает, что невозможно понять больного, не побывав полностью в его шкуре… — Я немного разбираюсь в человеческом организме, — заметил профессор, протирая иголку спиртом. — Один небольшой укол и на семьдесят минут вы будете ощущать то, что ощущает принц Наргаль, и не будете чувствовать того, чего он не чувствует. Решайтесь, ваше величество. — Я через это прошел, — добавил Мансер. — И я тоже, ваше величество, — заметил Асьер. Райнар, пожав плечами, лег перевернулся на живот, здраво рассудив, что глупо сейчас было бы его убивать или компрометировать каким-либо образом. Укол он почти не почувствовал, а затем ощутил онемение, расползшееся по телу, ниже поясницы. — Ваш жених уникален, ваше величество, — заметил профессор, массируя место укола. — Он, на самом деле, многого добился, полностью восстановив подвижность плечевого пояса и в совершенстве контролируя мочевой пузырь и кишечника, уж простите за столь неаппетитные подробности. — Продолжайте, — ответил Райнар, чувствуя себя весьма странно. Ноги чувствовались и при этом совершенно не повиновались. Он представил себя рыбой выброшенной на берег… совершенно бесполезный хвост. Только и остается таскать его за собой. — Переворачивайтесь, ваше величество, — предложил ему профессор. Райнар попробовал. В конце концов он смог перевернутся, но с ужасным трудом. А вот сесть совершенно самостоятельно у него не вышло. Асьер указал королю на трапецию, висящую под балдахином, и показал, как именно требуется за нее схватиться, чтобы сесть. Затем Райнар сделал несколько шагов, используя деревянную раму, которой пользовался Наргаль, затем, используя костыли, что оказалось еще труднее. Он устал так, как не уставал на тренировках уже много месяцев. Все это действо сопровождалось лекциями и замечаниями господина Асьера и профессора Каддора. Наконец, положенное время иссякло, и Райнар с облегчением снова почувствовал свои ноги — крепкие, молодые выносливые ноги тренированного альфы… Он несколько неуклюже поклонился профессору. — Благодарю вас, профессор Каддор. Это было очень наглядно и познавательно, — Затем Асьер дал несколько советов по тому, как удобнее пересаживать принца с кресла на кровать, или помогать ему принимать ванну. В этот раз наглядным пособием служил Мансер. — Сжимайте своими стопами и коленями стопы и колени принца, ваше величество, — говорил Асьер, показывая все это на практике. — Стопы поверните во внутрь, вот так. Затем приподнимете его высочество, вы видели сегодня, как это делал я, придерживая за ягодицы. Затем поверните голову в сторону, и подставьте плечо под подбородок его высочеству. Вы примерно одного роста, так что особых сложностей быть не должно. Затем, отклонитесь назад, чтобы своим весом уравновесить его вес. Развернитесь вместе с ним в сторону кресла или сиденья и присядьте, сместив одну руку на лопатку, продолжая сжимать колени и позвольте его высочеству согнуть ноги в бедрах, а затем опускайте на сидение. Райнар хотел что-то сказать, но затем передумал. — Понимаю, — ответил Мансер на невысказанный вопрос. — Вы молодой, сильный альфа, а Наргаль не так уж много весит. Вы вполне могли бы таскать его на руках хоть целыми днями. Но подумайте: вам бы понравилось, если бы к вам о носились как к ни на что не способной кукле? — Благими намерениями, — ответил Райнар, усмехаясь своей глупости, — устлана дорога в Бездну. Спасибо, что предотвратили одну из моих возможных ошибок. Мансер улыбнулся в ответ. Асьер, откланявшись, покинул их, а Мансер и Райнар еще немного поговорили о том, какие сложности поджидают молодоженов в постели. Мансер говорил прямо, ничего не стыдясь, чувствовалось, что для молодого гинеколога нет запретных тем. Наконец и они раскланялись и разошлись, собираясь встретиться за ужином, где Райнар должен был преподнести Наргалю дары от его будущих подданных. ~•~•~ Дары были совершенно стандартны: картины, золотая утварь, шарфы, перчатки и обувь, расшитые полудрагоценными камнями и жемчугом. Предварительные дары были обычно небольшими, так сказать «авансом», ведь их, в случае удачного сватовства, предстояло везти назад. Особенно Наргалю приглянулся охотничий зимний комплект: белая круглая шапочка с пером, расшитая жемчугом и бисером, тонкий, но удивительно теплый плащ, тоже белый, такого же цвета перчатки с раструбами до локтя. — Какая прелесть! — восхитился он. — Жаль, что погода не располагает к охоте! — Вы любите охоту? — удивился Райнар, втайне негодуя на придворных, посмевших столь не завуалированный намек на калечность его жениха. Вряд ли кто-то предполагал, что тот умеет держаться в седле. — Да, — беспечно ответил Наргаль. — Я неплохо стреляю из арбалета, хотя и предпочитаю неживые мишени, а в седле держусь благодаря специальным приспособлениям. Услышав это, княжич Камайн презрительно фыркнул. Наргаль лишь насмешливо глянул в его сторону. Тот смутился и отошел к окну. — Забавный мальчик, — вполголоса заметил Наргаль, обращаясь к одному из братьев. — Он так старательно меня презирает! Камайн однако, услышал и обернувшись, прошипел: — Не будь ты калекой, омега, я бы вызвал тебя на состязание. Как ты смеешь держать в руках оружие! Дариан и Райнар вскочили одновременно и обнажили мечи. Но от кровопролития их остановил злой и звонкий голос Наргаля: — А вот вы не калека, о мой царственный кузен! Так что ничто не мешает мне пригласить вас пострелять завтра по мишеням! Он был особенно красив и величественен в тот момент: выпрямившийся и чуть подавшийся вперед, с невероятно любезной и ядовитой улыбкой на устах, с насмешкой в золотых глазах и с легким румянцем. Его и княжича пытались отговорить. Но Наргаль заметил: — Я ведь не предлагаю стрелять друг в друга — это действительно было бы глупо. Лишь слегка развеемся перед основными свадебными торжествами.