Я стану тебе крылом

Столица встречала Райнара весьма дружелюбно. Он ехал по мощенным камням Таллийских улиц, наслаждаясь почти весенним солнцем и восторженными криками толпы. К ногам короля, пришедшего за линтарийским сокровищем, то и дело падали розы. И где их только взяли в разгар зимы? Наконец Райнар достиг дворцовой площади, и тот час же парадные, в три человеческих роста, двери дворца распахнулись, и на площадку перед дворцом вышло королевское семейство. Райнар, впрочем, смотрел только на одного члена королевской семьи. Наргаль сидел в своем кресле, неестественно выпрямившись и стиснув руки на коленях так, что они наверняка побелели, но в перчатках этого заметно не было. Он был бледен, несмотря на то, что на щеках его плясал лихорадочный румянец. Он тоже смотрел только на Райнара, и губы его беззвучно шевелились. Райнар спешился у подножия лестницы, и тут же от королевской семьи отделился высокий, лысый пожилой альфа, в длинной тунике, расшитой канителью и драгоценными камнями. Он спустился по лестнице, как раз до середины, где и встретился с Райнаром. Они вежливо раскланялись, и король, опустившись на одно колено, благо, что широкие ступени лестницы это позволяли, официально просил у короля Линтарии руки его младшего из детей, омеги Наргаля. Король растроганно понял жениха с колен и обнял, а затем троекратно расцеловал. Толпа взорвалась ликующими криками. Пожилой альфа приобнял молодого за плечи и прошептал: — Запомни, Райнар. Я вручаю тебе руку своего дитя и клянусь, если он будет несчастлив, я, невзирая на все выгоды от вашего брака и общественное мнение, лично приеду и переломаю тебе ноги, сынок. Райнар только улыбнулся. Сам он таких чувств у отца не вызывал — наследник жив, здоров и ладно. Наргалю можно было позавидовать. Он снова посмотрел наверх, на немного расслабившегося жениха. Король, заметив этот взгляд, улыбнулся и, ничего не говоря, развернулся назад. Райнар устремился за ним, едва уговорив себя не перепрыгивать через ступеньку — это не соответствовало бы монаршему образу. Он поднялся на площадку и, провожаемый сотнями взглядов, опустился на колено перед Наргалем. Теперь их лица находились на одном уровне. — Здравствуй, — шепнул Райнар. — Здравствуй, — шепнул Наргаль. Райнар взял в свои руки ладонь Наргаля, такую маленькую по сравнению с его. Прижал к груди и растеряно заметил: — Я приготовил красивое приветствие, очень изящное, учил две недели и… забыл. Совершенно из головы вылетело. Наргаль улыбнулся. — Не стоит утруждаться. Красивых слов мне говорили много, но они мало значат. Мне интереснее поступки. Райнар, улыбаясь, встал и совершенно неожиданно коснулся губами губ своего нареченного. Толпа одобрительно зашумела. — Так достаточно? — спросил он, глядя в глаза Наргаля. — Пока довольно, — по губам принца скользнула усмешка. — Надеюсь позже… мы продолжим? — Все, что пожелает мой принц! За спиной у Райана вежливо хмыкнули. Король обернулся и улыбнулся в ответ — такими доброжелательными и открытыми были лица линтарийских принцев. Райнару странно было видеть столь сплоченную королевскую семью. Сам он был единственным ребенком отца, рожденным в законном браке, хотя и часто замечал знакомые черты в лицах многочисленной прислуги и некоторых молодых дворян, которые были чуть младше или наоборот, старше. Но его собственные дядья никогда не упускали возможности урвать кусок послаще и являлись, пожалуй, одной из главных проблем. Однако среди этих дружелюбных взглядов затесался один довольно пренебрежительный: так смотрел молодой синеглазый красавец-альфа, одетый как житель Востока. Между тем, принцы, один за другим, представлялись будущему родственнику, дошла очередь и до гостя с востока, оказавшимся принцам двоюродным братом по родителю. Княжич Камайн был единственным наследником нынешнего правителя Серебряных песков. Позволив себе неслыханную вольность с поцелуем, хоть и одобренную обществом, Райнар больше ни в чем не отошел от регламента: познакомился со всеми принцами и их супругами, вежливо выслушал и ответил на приветственные речи. А затем все семейство и ближайшие придворные отправились вглубь дворца. Свиту Райнара устроили, и сам он вполне остался доволен апартаментами. Одно было плохо — от гостевого крыла дворца до покоев принца Наргаля идти было далеко. В тот же вечер состоялся торжественный ужин в честь приезда гостя, сопровождавшийся всевозможными увеселения, в которых, впрочем, Наргаль поначалу участия не принимал, ожидая, когда старшее поколение наиграется в карточные игры, а младшее — натанцуется. Райнар, решивший остаться рядом с женихом, наблюдал, с каким искренним наслаждением Наргаль смотрит на танцующие пары. Заметив взгляд жениха, он тихо сказал: — Я могу часами смотреть на то, как другие танцуют. Иногда мне кажется, будто это я невесомо скольжу над землей. Ребенком я неплохо танцевал и очень любил уроки хореографии… А как танцевал мой родитель! Это было просто незабываемо. Особенно когда он это делал для семьи, объединяя в танце Восток и Запад. Но и классические бальные ему тоже давались. Несмотря на многочисленные беременности, он всегда оставался легким и стройным. Райнар молча поцеловал руку Наргаля. — У вас чудесная семья, мой принц. Я искренне надеюсь, что наши дети будут столь же нежно привязаны к друг другу и к родителям, как вы и ваши братья. — А ваша семья, мой король? — О, мои родители не были образцом благочестия… Знаете, как говорят: у каждого порядочного дворянина должны быть супруг и любовник. В этом они были примером своим подданным. Райнар хотел было добавить, что его родитель умер, пытаясь избавиться от нежеланного дитя, но промолчал. Наргаль засмеялся: — В таком случае, я глубоко непорядочен и останусь таким впредь. Не боитесь жениться на средоточии порока? Райнар подхватил шутку: — Ради ваших прекрасных глаз, мой принц, я оставлю стезю добродетели и отдамся страшному греху моногамии, ни о чем не жалея. — А если серьезно? — А если серьезно, ваше высочество, мне всегда хотелось большую и дружную семью, хотя бы потому что у меня самого ее не было. А как можно добиться такого, если супруги предают друг друга? Наргаль серьезно посмотрел на короля. — Я не писал этого в письме и не уверен, что об этом вообще прилично говорить, но… вы ведь сознаете, что я… не способен на многое из того, что легко дается другим? Вам ведь наверняка скоро наскучит… Райнар едва заметным движением руки остановил принца, смотря, как тот опускает голову и отчаянно краснеет. — Нет нужды продолжать, Наргаль. Я понял, о чем вы говорите. Знаете, в обществе принято обвинять омегу, а не альфу, если личная жизнь не задалась… но я так не считаю. Стараться должны оба, и тогда не будет и половины проблем, которые подстерегают молодоженов. Не стоит считать себя хуже других только потому что досужим людям кажется, что раз вы отличаетесь от большинства, значит и неспособны сделать своего избранника счастливым. Наргаль благодарно сжал руку жениха. — Мне нужно было слышать это от вас сейчас. Когда еще можно было бы повернуть назад. Один из придворных подошел к ними низко поклонился. — Нижайше прошу выслушать меня, ваше высочество! — Наргаль величественно и любезно кивнул, и заколка с гроздью маленьких золотых колокольчиков, которой были собраны его волосы, нежно зазвенела. Куда делся неуверенный в возможности счастья для себя, молодой омега? Перед Райнаром сидел принц, и ничто не могло поколебать его чувство достоинства. — Вы скоро покинете нас, мой принц, — продолжал придворный. — Без сомнения, вас ждут годы счастья, — тут он поклонился Райнеру, и тот ответил кивком и улыбкой. — Но мы-то лишимся вашего присутствия, ваших остроумных речей и вашего прекрасного голоса. Прошу вас, мой принц, сыграйте нам! К ним подошел и король. — Действительно, дитя мое. Когда я еще смогу услышать твои песни? — спросил он, наклонившись и целуя Наргаля в лоб. — Доставь удовольствие своему старику! Наргаль обернулся в поисках Асьера. Тот, стоя недалеко у стены, на случай если принцу что-то понадобится, понятливо кивнул. Через несколько минут несколько слуг доставили в зал арфу Наргаля. Эта арфа немного отличалась от других — она была снабжена высокими ножками и несколько меньшего размера, очевидно для того, чтобы Наргалю было удобно играть, не покидая кресла. Омега прошелся длинными, чуткими пальцами по струнам и какое-то время просто играл, красиво, но без особого вдохновения, а затем запел, продолжая аккомпанировать себе. Я ухожу и возвращаюсь Снова К тебе, к тебе! По снегу белому Как день И по янтарным осени Кострам. К тебе! К тебе! Подставь свое крыло, А я свое подставлю. Переживем Любые грозы мы! Ведь ухожу и возвращаюсь Снова. У тебе, к тебе! Под пыльным солнцем Лета, И по цветам сирени По весне! К тебе! К тебе! — Воистину, — прошептал княжич Камайн на варси. — В каждом омеге скрыт Всадник бездны! Разве может земное существо так выглядеть, так говорить и так пахнуть, и так волновать души простым перебиранием струн? — Воистину, — ответил Наргаль с самой дружелюбной улыбкой. — В некоторых альфах сидит глупое и ограниченное существо, чьи мысли забиты чужими высказываниями, и которые неспособны наслаждаться ничем, созданным презренными омегами! И добавил по-линтарийски: — Светлейшему княжичу Камайну по вкусу пришлись мое пение и игра, так сильно, что он не сумел найти слов на чужом языке. Камайн поморщился и отвернулся. После таких слов он не мог оскорбиться, если не хотел выглядеть глупцом и невежей в глазах линтарийского двора. Кузен Наргаль не был похож на знакомых ему омег. Не расплакался, не опустил голову, а достойно ответил ударом на удар. Между тем, Райнар отошел и позвал Асьера на пару слов. — Надеюсь, вы будете в свите Наргаля, господин Асьер? Тот с поклоном ответил: — Если на то будет его воля и воля вашего величества. Я уже пятнадцать лет нахожусь при особе принца, и он дорог мне, как собственное дитя. — В таком случае, я хотел бы попросить вас об одолжении, господин Асьер. Я хочу научиться тому, как вы оказываете помощь моему жениху. Преподайте мне столько уроков, сколько посчитаете нужным. — С величайшим удовольствием, ваше величество! Это такое счастье, что его высочеству остался такой понимающий и тактичный супруг. Откровенно говоря, я сам собирался нижайше просить вас выслушать от меня и его высочества Мансера пару советов. — Благодарю за комплимент, — склонил голову Райнар. — Охотно выслушаю все, что найдется сказать у вас и его высочества Мансера.