Я стану тебе крылом

Для того, чтобы добраться из жилого крыла дворца к кабинетам советников, требовалось преодолеть четыре лестницы и раскланяться огромному количеству придворных, так что к моменту, когда Наргаль оказался у нужной двери, гнев его несколько поутих. Сколько себя помнил Наргаль, столько времени и видел Советника Нривила за плечом отца. Он был, пожалуй, чуть младше короля, всего на пару лет. Ходили слухи, что в молодости он был влюблен в своего господина, но тот предпочел ему принца из далекого княжества, принесшего в дар свою экзотическую красоту. Наргаль не знал, правда это или только досужие сплетни. Двадцать лет назад, когда на королевское семейство было совершено покушение, и супруг короля скончался, прикрыв от взрыва, прогремевшего в карете, своего младшего сына, Советник чуть не покончил с собой, не вынося мысли, что не смог спасти любимого супруга своего короля. Его спас король, находившийся тогда на грани сумасшествия. Вид старого друга, лежавшего в луже собственной крови привел его в чувство, дал толчок жить дальше, если не ради себя, то ради детей. Асьер только занес руку, что бы постучать, как дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял господин Нривил, собственной персоной: невысокий бета с невыразительным лицом и проседью в угольно-черных волосах. — Заходи, мальчик мой, — невесело усмехнулся он. — Добрый день, господин Асьер. Не оставите нас наедине? Асьер только молча поклонился. Нривил взялся за ручки кресла, помогая Наргалю преодолеть порог. Они устроились в эркере, Наргаль сидел лицом к окну, Нривил расположился на мягком диване. — Что этот мальчик, Антэр? Прибежал к тебе жаловаться? — А что? Не должен был? Должен был терпеть и превозмогать, жениться на нелюбимом, только потому что одному старому чиновнику старческое сумасшествие затмило мозги? Отец в курсе ваших выкрутасов? Нривил провел рукой по волосам, собранным в куцый хвост, и достал из нагрудного кармана две записки. — Вот, — сказал он, протягивая одну из них Наргалю. — Прочти это. Наргаль поднес записку к глазам: — Похоже, ее писал сумасшедший, старательно имитирующий ваш почерк, господин Нривил.  Он, золотоволосый, пришел и занял, нагло занял твое место, Нривил, сидит, улыбается, ядовитыми зубами метит в сердце твоего короля, он съест его душу, убьет, высосет его кровь. Этот наглый омега занял твое место, Нривил, и если ты сам от него не избавишься, я сделаю это за тебя! Его золотые глаза доведут до беды. Нельзя доверять красивым омегам! Он - яд! Наргаль поднял светло-карие глаза на собеседника. — Ничего не понимаю… Нривил потер запястья, исполосованные шрамами. — Это письмо я нашел на своем письменном столе. Двадцать лет назад, за три дня до смерти твоего родителя. — Убийц ведь до сих пор не нашли? — спросил Наргаль, чувствуя, как его голос становится хриплым. — Как я ненавидел себя! Да и сейчас ненавижу! Я действительно любил… люблю твоего отца, но и в мыслях у меня никогда такого не было! Я думал, быть может, я сошел с ума? Не знаю, как там ученые лбы называют такое состояние? Шизофрения? Раздвоение личности? Наргаль молчал. — Я струсил. Решил умереть, ведь это легче всего. Мои шифровальщики уверяют, что письмо писал не я… Душевные лекари уверяют меня, что я совершенно здоров! Я до сих пор не знаю, кому понабился такой безумный план, и что за ним стоит. Наргаль потянулся за графином, полном прозрачной воды, который стоял на столике у дивана. Руки заметно дрожали, но все же Наргаль налил почти полный бокал и залпом выпил. Потом налил еще один и пил уже смакуя. — Я не знаю, что сказать… Но при чем здесь моя свадьба, и зачем ты напугал Антэра? — произнес Наргаль наконец. — Прочти вторую записку, — вздохнул Нривил. Он жив, Нривил, он жив! Как ты мог допустить такое. Он искалечен, я видел его сегодня, но он все так же красив и все так же пьет душу твоего короля, которого ты обещал защищать! Этот наглый омега сидит в королевской ложе и вершит судьбы твоей родины, которую ты тоже поклялся защищать! Гляди на его похотливо изогнутые губы и лживые глаза! Разве он не несет все беды? Убери его сам, убери как можно дальше. Или это сделаю я, Нривил! А ты знаешь мои методы. — Я запаниковал… прости меня, мой принц. Ты ведь уже взрослый, Наргаль, и прекрасно понимаешь, как легче всего «убрать» омегу. — Выдать замуж, — кивнул Наргаль, стискивая руки на подлокотниках кресла. — Альфа и омега… суть: в браке едины… Конечно. — Сегодня за обедом Его величество обмолвился, что тебе нравится этот мальчик, Антэр, и он сам не против, если что… — Вот ведь сводня! — процедил Наргаль, опуская голову. — Ну просил же я! Антэр мой друг! Неужели так трудно это понять? Зачем пугать-то его было. Нривил вскочил, зашагал по комнате, достал из ящика стола пузырек, накапал несколько капель в бокал с водой. Отчетливо запахло кошачьим корнем. — Говорю же — разнервничался, голову потерял! Что если я и тебя не уберегу, Нарль? Безумцы — они совершенно непредсказуемы! — А отец? Он знает о том, что происходит? Нривил покачал головой. — Я должен ему сказать, но не могу. Небеса! Я просто не знаю, что делать. — Ты, кажется, куришь, Нривил? — спросил Наргаль после затянувшейся паузы. — Дай и мне тоже? — Уверен? Они крепкие, — предупредил старый бета. — Без всяких ароматических добавок… — Оно и к лучшему. Советник Нривил достал из шкатулки, стоящей на изящном бронзовом столике, две толстые сигары, обрезал кончики, прикурил и протянул одну из них Наргалю. Принц втянул в легкие терпкий дым и закашлялся — в последний раз он курил лет пять назад, еще в академии, к тому же это были легкие «омежьи» сигаретки, так, баловство. — Нривил… а ты с моим отцом? — откашлявшись, сипло спросил Наргаль. — Нет, — ответил спокойно советник. Он сидел в пол оборота, глядел в эркерное окно на заходящее солнце, и дым сигары окутывал его осунувшееся и резко постаревшее лицо, как туман. — Никогда. Ни одного намека. Ни с моей стороны, ни с его. После того, что случилось, это было бы бесчестно. — И что мы теперь будем делать? — спросил Наргаль, кладя тлеющую сигару на край пепельницы. Уже почти стемнело, и ее кончик светился как недобрый глаз. Наргалю сделалось зябко. — Мы? — переспросил советник, выныривая из своих мыслей. — Мы будем жить. Ты будешь жить, а я тебя защищать, мой принц. Все как всегда. — Хочешь ловить на живца? — усмехнулся Наргаль. Нривил вздрогнул. — Нет, нет! Конечно нет! Но я не хочу обременять тебя. Мой долг — защищать твою жизнь. Разумеется, было бы проще, если бы действительно вышел замуж. Однажды я уже не смог помешать тому, кто… Быть может, это его успокоит? — А как же другие омеги с похожей внешностью? Разве они не в опасности? Нривил криво ухмыльнулся. — А таких больше нет, должно быть, на Небесах разбили лекала, по которым изготовили тебя и твоего родителя. — А на его родине? Может ли след тянуться оттуда? Нривил удивленно взглянул на принца. — Твой отец никогда не рассказывал тебе, как они познакомились? Омега был одет в просторный и потрепанный плащ с надвинутым на лицо капюшоном. Он сидел на голой земле, вытянув ноги. — Чуешь? — спросил король, втягивая носом воздух. — Омега, и причем течной омега. Под кустом. Нривил, тогда еще капитан дворцовой стражи осторожно заметил: — Не ловушка ли это, о мой король? — Глупости. Что он мне сделает? Насмерть…? — добавил он бранное слово. — Существуют тысячи способов… — Вот и займись тем, чтобы предотвратить их возможность, о мой занудный друг! — смеясь ответил король. Когда он подошел к сидящему на земле омеге, тот встал и откинул капюшон, и Нривил чуть было не задохнулся от невероятной, пронзительной и неземной красоты. Омега поклонился, и его длинные волосы цвета липового меда подметали пол у ног короля. — Здравствуй, мой истинный, — пропел он с едва заметным южным акцентом. — Я стану твоим супругом, я рожу тебе много детей, альф, бет и одного омегу, а затем уйду. — Кто ты? — хрипло спросил король. — Я княжич Наргаль, двенадцатое дитя князя Серебряного песка и на родине меня считают безумным. Но тебе не придется краснеть за меня: никто не заметит моих странностей. Княжич хлопнул в ладоши, и из леса один за другим вышли двенадцать диковинных горбатых животных, ведомых воинами в драгоценных одеждах. Так княжич Наргаль стал супругом Линтрайского короля. Они прожили в счастье и любви двадцать один год, и никто никогда не видел никаких странностей в поведении короля Наргаля. Он был идеален: красив, умен, чрезвычайно любезен, добродетелен и благороден. Казалось, у него не может быть врагов. После его смерти и король, и Нривил искали следы на его родине, но ничего не нашли: на Востоке омеги все еще были скорее предметом роскоши, чем полноправными членами общества. Семьи мало интересовались тем, чем они живут. Существовал обычай, следуя которому, двенадцатый из детей омег сам выбирал себе супруга. Именно так и попал Наргаль к своему супругу. Что же до странных речей, то к словам омег вообще не принято было прислушиваться. Так что, даже если дело было в прошлом прекрасного короля Наргаля, следы давно затерялись в серебряных песках его родины. — Отец тяжело перенес его смерть, не так ли, Нривил? — Очень тяжело, мой принц. — Перенесет ли он мою смерть? — Не думаю, мой принц. — Я выйду замуж. Желательно за иностранца. Уведу след как можно дальше от дома. Вряд ли замужество спасет меня. Его ведь не спас побег из дома. Мой родитель знал, что умрет, родив омегу… Кто из принцев сватался ко мне? — Не только принцы, но и короли. Было уже совсем темно, и Нривил не заметил, что лицо у Наргаля было белее мела.