Первым среагировал Рон.
— Эм, мы новенькие, — пробормотал он, — я Рон, а…
— Николь Панкейк, — Гермиона постаралась приветливо улыбнуться, однако получилось слишком натянуто и неискренне. Тяжело изображать невинную ученицу, когда перед глазами стоят те, чья судьба тебе прекрасно известна.
Рон бросил на неё скептический взгляд, на что та тихонько качнула головой. И совсем ни к чему им знать настоящие имена, ведь в недалёком будущем появятся их точные копии, что вызовет лишние неприятности, в этом отношении Полумна поступила очень даже обдуманно и логично.
Парни переглянулись и шагнули к застывшей парочке.
— Меня зовут Сириус, — заговорил крёстный Гарри. А он был симпатичным в молодости, даже красивым. В светлых глазах пляшут черти, на губах его типичная ухмылка — единственное, что не поменялось за всё это время. — Это Джеймс, Ремус и Питер.
Руки Рона сжались в кулаки при упоминании имени последнего, а кончики ушей уже начинали краснеть. Он злился, что было неудивительным, учитывая то, что сделал этот человек. И Гермиона не могла не поддержать друга в его чувствах, полностью разделяя их. Они оба по-своему ненавидели его, но их ненависть никак не могла сравниться с той, что испытывал Гарри. Ведь он, Питер Петтигрю, предал собственных друзей, из-за чего их лучший друг остался совершенно один в этом мире. Наверное, девушка никогда не сможет простить ему того, что маленький мальчик провёл своё детство с самыми ужасными людьми, коих не сыскать на всём белом свете.
Гермиона вся сжалась от мыслей о бедном Гарри. И ощутила неимоверно тяжёлый груз вины на плечах за то, что никак не могла изменить судьбы этих улыбающихся мальчишек, стоящих перед ними, и ещё одного, самого близкого, но находящегося от них так далеко, на расстоянии длиною в целых двадцать лет.
Как жаль, что, даже оказавшись здесь, ребята были не в силах повлиять на трагический исход крепкой дружбы между мародёрами. Они просто не имели права встревать в уже существующий временной поток, как бы ни хотелось совершить обратное. Кто они такие, чтобы решать?
Смотря на беспечного Джеймса Поттера, Гермиона задавалась вопросом, а что, если бы избранный мальчишка стал самым обычным и жил с любящими его родителями? Если бы у него было счастливое детство? Если бы у него были глаза ребёнка, а не взрослого человека, прошедшего через все трудности жизни? Если бы у него был шалопай-крёстный, который вместе с отцом учил бы пятилетнего малыша управлять метлой? Если бы он засыпал с улыбкой на губах, потому что мама вновь прочитала ему любимую сказку? Если бы он думал о том, как пригласить какую-нибудь девчонку на свидание или же сдать экзамены более-менее прилично, а не переживал бы всякий раз, когда приезжает в родную школу, что может не окончить этот учебный год? Если бы он был подростком со всеми этими типичными проблемами вроде не сделанного домашнего задания и проигранного матча по квиддичу? Если бы, чёрт возьми, у него была нормальная, полноценная жизнь без всяких Волан-де-Мортов и Пожирателей смерти? Если бы он был таким же, как его отец сейчас… чего бы это стоило? Какую цену он или же они должны заплатить за это?
Гермиона предполагала, что цена эта тяжелее вины перед другом. Во много тысяч раз тяжелее. Девушка просто надеялась, что в самое ближайшее время они вернутся домой и больше не придётся стыдливо прятать глаза лишь бы не наткнуться на живые, задорные лица напротив. Надеялась, что им не придётся наблюдать за их жизнями, не имея возможности что-либо поменять.
Гермиона подавила желание выхватить палочку и запустить в Питера Петтигрю каким-нибудь противным проклятьем, коих, к её изумлению, на ум пришло достаточное количество, и незаметно ткнула всё ещё напряжённого до предела приятеля в бок. В конце концов, его реакция была крайне не к месту в этот момент, ребята могли неправильно их понять.
Петтигрю сейчас всего лишь подросток, такой же, как они сами, который ещё не совершил все те злодеяния, что понесли за собой столько загубленных жизней.
Обычный подросток, не убийца.
Не убийца.
Гермиона внушала себе это, и, на удивление, некоторая скованность покинула её тело.
Рон, вроде бы, тоже немного поумерил свой пыл, кинув недовольный взгляд на подругу, малозаметно фыркнул и пробурчал себе под нос какое-то ругательство.
— Рады познакомиться, — мягко произнесла девушка. На этот раз улыбка получилась намного теплее — из головы потихоньку испарялись старые, измученные лица собеседников, уступая место весёлым, молодым.
Стало заметно легче, будто удалось вырваться из чьей-то стальной хватки, всё это время сжимавшей её существо. Гермиона присела на удобный красный диван перед камином. Если закрыть глаза на секундочку, можно представить, что этого кошмара, разворотившего их относительно спокойный мирок, будто бы и не было вовсе. Но то лишь мгновение в бесконечно тянущихся минутах беспокойства. Однако Гермиона не могла не признать, пусть это и не Хогвартс их времени, он всё же остаётся тем же замком, внушающим некое доверие, трепет и создающим особенную, умиротворяющую атмосферу, наполненную частичками волшебства. Именно это ощутит маленькая Гермиона Грейнджер, оставшись совсем одна, без родных, в девичьей спальне школы через пятнадцать лет.
Девушка словно кожей почувствовала нервозность Рона, опустившегося рядом, и аккуратно взяла его за руку, возможно, пытаясь успокоить и как-то поддержать его, а, может, чтобы он просто расслабился, как и она сейчас.
— А мы-то как рады, — усмехнулся Джеймс Поттер, плюхнувшись в кресло напротив. Запустив руку в непослушные волосы, он взъерошил их ещё больше. Этот жест был таким родным и знакомым, и Гермиона даже не могла сосчитать, сколько раз Гарри вот таким же образом лохматил свои тёмные вихры.
Мотнув головой, как бы изгоняя ненужные образы, девушка переключила внимание на Сириуса, расположившегося в соседнем кресле. Длинноватые волосы, искрящиеся глаза и ухмылка — таким он и останется теперь в её памяти. Следом, неуверенно улыбающийся Ремус, который, судя по всему, держал в руках истёртую «Историю Хогвартса», видимо, подколки Рона — «Кажись, только ты одна читала эту объёмную книжицу» — будут слегка неуместны. Дальше круглолицый Питер, неловко переминающийся с ноги на ногу. Его образ добродушного, розовощёкого паренька никак не желал соединяться с крысиной физиономией мужчины, которого Гермионе «посчастливилось» лицезреть в будущем. Гермиона не могла сопоставить, как этот славный мальчик, не решающийся присесть на единственное свободное место — рядом с Роном — сможет предать своих друзей и убить дюжину беззащитных людей.
Рон же, очевидно, проблем с наложением информации и сопоставлением имеющихся фактов не имел, потому сверлил Петтигрю недобрым взглядом, полным жгучей ненависти и необъятного презрения, пытаясь, похоже, прожечь в нём огромную дыру, дабы тот свалился замертво на этом самом полу.
Гермиона закатила глаза и пихнула соседа, чтобы тот перестал так пялиться и пугать ничего не понимающего паренька. Рон насупился и сдвинулся со своего места, не желая, чтобы Питер усаживался рядом с ним. Девушка фыркнула про себя на столь детский поступок приятеля, тоже слегка подвинулась и похлопала по освободившейся части около себя. Питер, облегченно выдохнув, тут же устроился на мягком диване.
— Не обращай внимания, он просто нелюдимый, — шепнула она ему на ухо, и парень утвердительно кивнул.
Нужно будет обязательно поговорить с Роном о его поведении, недовольно подумала девушка. Даже если сейчас никто не обратил особого внимания на отношение Рона к Питеру, кроме самого Питера разве что, то в дальнейшем это может привести к малоприятным последствиям. Вряд ли Джеймс, Сириус и Ремус будут рады такому обращению с их лучшим другом.
— Где вы учились раньше? — между тем поинтересовался Джеймс, прерывая размышления девушки.
— Дома, — со вздохом ответила Гермиона, опустив глаза на юбку, как ей показалось, она смогла достаточно достоверно изобразить разочарование. Хотя и изображать почти не пришлось — только взглянув на свою одежду, девушка пришла в дикий ужас, а ведь и забыла об их «мягкой» посадке после перемещения. Вся юбка, к её вящему стыду, была покрыта землёй и тёмно-зелёными пятнами от травы.
— Дома? — переспросил Ремус, отвлекая от созерцания грязного предмета гардероба. — Но почему?
— Наши родители не хотели отдавать нас в школу, — послышался голос Рона. — Предпочитали учить нас самостоятельно.
Гермиона присвистнула. Опять же, про себя. Ай да Рон, ай да молодец. А они ведь и не успели обговорить легенду. Единственное, что услышал Рон, как Дамблдор назвал её вымышленной фамилией Луны. И сам всё правильно додумал.
— Тогда как вы здесь оказались?
Гермиона закусила щёку изнутри:
— Наши родители погибли, — всхлипнула она, коря себя за скудные актёрские навыки. Сама бы она навряд ли поверила собственной выдумке.
Но ребята, видимо, не уловили той фальши, что буквально волнами исходила от девушки. Кто печально качал головой, кто сочувственно взгляд опускал, не зная, что можно сказать на такое заявление, а со стороны Питера вообще послышалось трагичное «ох».
После недолгого и пропитанного неловкостью молчания — Рон с Гермионой были теми ещё лгунами, а мальчишки как-то не особо стремились нарушить вязкую тишину — всё-таки, благодаря Джеймсу, беседа более оживилась, и Гермиона уже с огромным восторгом описывала свои впечатления о недавно прочтённой книге, найдя для себя преданного слушателя в лице заинтересованного Ремуса, а Рон вовсю перекидывался фразочками с Сириусом, Джеймсом и изредка Питером.
— Эй, ботаники, — неожиданно встрял в их с Ремусом беседу Сириус, — я, конечно, понимаю, вы тут нашли друг друга и всё такое, но, кажется, мы тут кое о чём забыли.
Сириус выразительно указал Ремусу на съестные припасы, захваченные с кухни. Как поняла Гермиона по измученному виду Люпина, который не в силах был скрыть никакой энтузиазм, проявляемый им в разговоре, что совсем недавно было полнолуние, и ребята собирались откормить Ремуса разными вкусностями.
Ужина же им не хватает, недовольно подумала девушка.
— Это наш достопочтенный однокурсник тонко намекает, что пора бы нам разойтись, — любезно расшифровал Ремус для Гермионы, приняв её озабоченность по поводу бедняжек-эльфов за озадаченность словами Сириуса.
— А вот и нет, — нараспев протянул Сириус, — хотел предложить нашей новой звезде библиотеки присоединиться к нам и отведать произведения кулинарии нашей скромной школы, — он лучезарно улыбнулся, демонстрируя ряд ровных зуб. Гермионе вдруг подумалось, что не одна девушка, должно быть, таяла от этой улыбки. — Попробуешь, Никки?
Сириус протягивал ей пышное, аппетитное пирожное, однако живот при виде него скрутило в тугой узел, заставляя сморщиться. Хотя отторжение вызвал не только десерт, сокращение нового и пока незнакомого имени совсем не пришлось ей по душе.
Девушка отрицательно помотала головой:
— Боюсь, придётся отказать, я не голодна, — и, заметив чуть нахмурившиеся брови, тут же добавила, — но спасибо.
Сириус отмахнулся и, сдерживая досаду, положил угощение обратно на столик. Гермиона поднялась со своего места, только сейчас осознав, что всё ещё сжимала руку Рона до онемения своей собственной. Вытащила затёкшие пальцы из широкой ладони друга и с наслаждением потрясла освободившейся кистью.
Ребята, не прерывая беседы, поочерёдно посматривали на махинации девушки, словно смотреть всем вместе — непозволительная бестактность. Гермиону это немного позабавило.
— Ладно, — мгновение спустя проговорила она, — я, пожалуй, пройду в свою комнату.
Сириус встал с кресла:
— Может, миледи нужен провожатый? — нагло ухмыльнулся он, обойдя сидение и поравнявшись с Гермионой.
— Миледи и сама найдёт, что нужно, — отозвался Рон и пожал плечами, словив на себе странные взгляды четвёрки друзей, — МакГонагалл же всё объяснила.
Гермиона благодарно улыбнулась другу и, пожелав всем спокойной ночи, направилась в сторону лестницы. Она и без объяснений декана смогла бы найти проход к спальням — с течением времени здесь мало что поменялось.
Преодолев необходимые ступени, Гермиона аккуратно потянула дверь и прошмыгнула в комнату, стараясь создавать как можно меньше шума. Было темно, но свечение луны, лившееся из огромного просвета, помогло разглядеть четыре кровати, одна из которых, находящаяся ближе всего к витражному окну, пустовала. Девушка осторожно пробиралась к своей цели, приходилось постоянно смотреть под ноги — на полу то тут, то там валялись предметы не только гардероба, но и интерьера.
Гермиона неодобрительно поджала губы, всё-таки в её времени, хоть и не ладилось общение с соседками, по крайней мере, в их спальне всегда соблюдался неукоснительный порядок. Когда подошва школьных туфель наткнулась на что-то крупное и довольно твёрдое, надрывно треснувшее под весом её тела, девушка вздрогнула и зашипела ругательства, правда, тут же пожалев о своей неосмотрительности — на ближайшей к её кровати послышалось шевеление, и через мгновение из плотного клубка одеяла высунулась миниатюрная ступня.
Гермиона тяжело выдохнула, хорошо, что не перебудила всех новых соседок, начинать знакомство таким кощунственным образом мало хотелось. Правда, девушка очень сомневалась, что даже если знакомство пройдёт гладко, она сможет с кем-нибудь поладить. Девочки почему-то не любили её, что для Гермионы было лишь гигантским плюсом — их бесконечное дребезжание о косметике и мальчиках вряд ли кто в своём уме смог бы выдержать. Вот и Гермиона не выдерживала.
Единственная девочка, с которой Гермионе удалось найти общий язык, была Джинни Уизли, но, в самом деле, это не самый удачный пример, учитывая, что Джинни, выросшая в окружении шести мальчишек, по характеру от них почти не отличалась. Иной раз, Гермионе казалось, что Джинни даже больше мальчик, нежели некоторые из её братьев.
Воспоминания о Джинни, маленькой храброй Джинни, без каких-либо сомнений бросившейся в самое пекло в Министерстве, образовало внутри брешь, совсем незаметную, однако разъедающую нутро с завидной щепетильностью. Гермиона не пробыла здесь и половины дня, а уже ощущала разрыв с настоящей жизнью и близкими людьми, так болезненно ощущала.
Гермиона опустилась на расстеленную кровать, шурша чистыми белыми простынями и поднимая в воздух аромат свежевыстиранного белья. Покрывало, тщательно свёрнутое, покоилось на просторном подоконнике, а на взбитой подушке оказалась светлая ночная рубашка. Гермиона с удовольствием сняла грязную, сыроватую форму с себя и натянула сухую, приятно пахнущую одежду. Гермиона намеревалась лечь в кровать и забыться наконец крепким сном с тайной надеждой проснуться дома, осознав, что все произошедшие сегодня события были просто дурными сновидениями.
Уже поправляя пузатую подушку, Гермиона заметила на стуле у своей постели лёгкий халат, очевидно, тоже приготовленный для неё, и решила отложить сон ненадолго. Уснуть без каких-либо усилий получится с очень низкой вероятностью, потому, виртуозно обходя раскиданные вещички, Гермиона выскользнула из спальни, с бесшумностью и грацией, присущей, пожалуй, тюленю, девушка спустилась в затемнённую, опустевшую гостиную. Как она и думала, тот, кого она надеялась застать, облюбовал себе уголок рядом с затухающим камином.
— Ждал, что ты вернёшься, — усмехнулся парень, поднимая на вошедшую слегка затуманенные голубые глаза. — Знаешь, я ведь и не предполагал, что будет так тяжело.
Гермиона, закусив губу, вздохнула и уселась рядом.
— Странно вот так разговаривать с ними, да? — продолжал меж тем Рон. — Просто говорить, как… мы с Гарри говорим или с Дином. Чёрт, я никак в себя не приду.
Рон уронил рыжую голову, отливающую золотом в свете тусклого огня, вцепился длинными пальцами в волосы.
— Мы обязаны что-то сделать, Гермиона, — пробормотал он невнятно, заглушаемый скрещенными руками, — Гарри просто обязан узнать их. Узнать их такими.
— Мы не можем, Рон, — наконец ответила Гермиона, с пониманием взирая на скрючившегося друга. Если бы он знал, как ей самой хотелось пойти на поводу у глупых желаний и вмешаться, спасти их. Всех спасти, но ведь… нельзя. Это опасно. Рон и сам должен осознавать.
— Почему? — вскинулся он. — Почему ты снова за всех решаешь?
Кажется, он злился. Гермиона знала, что так будет. Знала, что придётся отговаривать Рона от этой идеи. Знала, потому что саму себя она уже отчаялась отговаривать. Никакие логические доводы рассудка не желали принимать факт бездействия с их стороны.
— Я хочу, чтобы у Гарри была семья, Рон, — прошелестела Гермиона едва слышно, почти не разомкнула бескровных губ. — Но мы… мы просто не в силах помешать тому, что уже давным-давно решено. Это произошло, Рон. И этого не изменить.
Гермионе не хотелось верить в собственные слова, ядом проникающие под саму кожу. Брешь внутри росла, питаемая смесью горечи и безысходности.
— Нет, мы можем! — упрямо не согласился Рон, цепляясь маниакально горящими глазами за узкое бледное лицо подруги. — Мы можем, Гермиона! Решение проблемы лежит на поверхности, ты просто не видишь!
— Какое ещё решение? — подозрительно сощурилась девушка.
— Мы убьём его, Гермиона! Убьём Питера Петтигрю!
— С ума сошёл? — ужаснулась Гермиона. — Этого ни в коем случае нельзя делать, Рон!
— Только подумай, сколько жизней мы спасём!
— Отняв при этом другую!
— Он поплатится, Гермиона! Он должен поплатиться! Гарри хотел бы этого!
— Не нужно мне говорить, чего бы хотел Гарри! — шикнула девушка, сдвинув брови к переносице.
Рон с удивлением смотрел на подругу.
— Не понимаю, что с тобой? Мы можем спасти Гарри! Спасти его жизнь! Его родителей! И ещё целую дюжину загубленных жизней! Ведь у тех магглов, что он убил, у них тоже были семьи! А Сириус? Ты подумала о нём? Он может никогда не оказаться в Азкабане, если мы вмешаемся! Посмотри, сколько плюсов. Неужели они не перекрывают убийства всего одного гнилого человека?
— Ничто не может перекрыть убийства.
— Но мы же не можем сидеть, сложа руки! — вызверился Рон.
— Можем и будем, — твёрдо отчеканила Гермиона, игнорируя насупленное пыхтение приятеля. — Наше вмешательство может дорого обойтись. Если ты не задумываешься о последствиях, не мешай, по крайней мере, мне в этом.
Гермиона почти что выплюнула последние слова, возможно, несколько резче, чем того требовалось. Однако, как показала практика, только такой её тон мог встряхнуть, разбить глупое упорство Рона. Согласно её ожиданиям, Рон действительно успокоился и больше не повышал голоса до свистящего шёпота. Он вообще больше не говорил. Молчал, вперившись взглядом в искрящие поленья, сжимал челюсть настолько сильно, что Гермиона, будто заворожённая, наблюдала за хороводом желвак на видимой ей скуле друга.
— Я тоже хочу помочь Гарри, — вновь заговорила Гермиона, неспособная более терпеть эту гнетущую игру в молчанку. — Я тоже хочу, слышишь? Не думай, что мне всё равно. Просто… я боюсь того, что мы можем натворить. Я читала…
— Кто бы сомневался, — ехидно вставил Рон.
— Я читала, — с напором повторила Гермиона, — о таком эффекте — эффекте бабочки, — Рон ни одним мускулом на лице не показал свою заинтересованность в начатой беседе. — В общем, он заключается в том, что при перемещении в прошлое изменение незначительного факта путешественниками, как, например, гибель обыкновенной бабочки, может привести к колоссальным изменениям в далёком будущем.
— Следуя твоей логике, — пробормотал Рон скептично, — даже то, что мы тут просиживаем этот диван, в принципе, может привести к ужасным последствиям. О, Мерлин, а что если из-за нас этот бедный диван не доживёт до дней нашего обучения? Неужели нам поставят новый? Какой кошмар!
— Хватит паясничать, — приструнила приятеля Гермиона. — В общем-то, ход твоих мыслей вполне себе правильный. А теперь представь, что может случиться, исчезни сейчас человек, который имел свою определённую роль во множестве судеб? Мы можем доиграться до такой степени, что вообще предотвратим рождение кого-либо из нас! Это очень опасно, Рон!
— Я понял тебя, — отмахнулся Рон, чувствуя рациональное зерно в рассуждениях подруги, но не желая принимать его.
— Я рада, что мы выяснили это, — натужно улыбнулась Гермиона, ощущая себя бесконечно усталой. — А теперь давай поговорим о нашей легенде.
— Легенде? — переспросил парень.
— То, что мы будем всем говорить о нашем прошлом, — услужливо пояснила Гермиона.
— Я знаю, я не тупой, — огрызнулся Рон. — Что ещё тут думать? Мы с тобой и Полумна родственники, наши родители умерли и новая фамилия — Панкейк. Я ничего не упустил?
— Это только основная информация. А что мы будем говорить, если нас спросят, кем были наши родители? Будет странно, если ты скажешь, что твой отец работал в Министерстве Магии в отделе противозаконного использования изобретения магглов, а я скажу, что у моего папы своя стоматологическая клиника. Нас раскусят ещё до начала первого урока.
— Будем избегать вопросов о родителях, как тебе? В конце концов, они у нас, вроде как, умерли, так что никто не осудит, если мы откажемся удовлетворять их любопытство.
— Но как же остальное? — попыталась Гермиона.
— Давай обсудим завтра, ладно? — зевнул Рон, поднимаясь. — Я дико устал.
Гермиона кивнула.
***
Проснувшись от яркого солнца, нещадно светившего в глаза, Гермиона с недовольным сопением села на постели. Она ведь даже не заметила, как уснула вчера. Просто легла, прикрыла тяжёлые веки и вот снова их открыла. Будто бы и не спала. Оглядевшись, она обнаружила возле себя небольшой чемоданчик, а на тумбочке свёрнутый пергамент, прижатый увесистым, однако малогабаритным мешочком.
«Мисс Панкейк.
Как Вам, быть может, известно, у нашей школы есть специальный фонд для учеников, не имеющих возможность обеспечить себя всем необходимым. Учитывая Ваши обстоятельства, я полагаю, что Вам понадобятся некоторые средства для определённых нужд. И ещё, я так же взял на себя смелость и сам выбрал некоторые предметы. Всё остальное Вы сможете приобрести в Хогсмиде. Жду Вас и остальных сегодня, в моём кабинете ровно в 19 часов. Удачной учёбы. И не забудьте отведать за завтраком лакричные шарики, это очень вкусно.
Со всем уважением, Альбус Дамблдор.»
Ещё раз пробежав глазами по ровным строчкам, Гермиона расслабилась. Она ведь и подумать не успела об этой проблеме, как директор уже разрешил её. А ещё тело затопила надежда, что раз директор просит о встрече, значит, у него есть какие-то новости. Не важно, какие. Главное, наконец избавиться от неопределённости их существования в этом мире.
Свесив ноги с постели, Гермиона подняла маленький чемоданчик — в нём оказалась новая школьная форма и полный набор учебников вместе с аккуратным пером и чернильницей, — разложила вещи в прикроватной тумбочке, скрылась в ванной. К тому моменту, как привела себя в порядок и вернулась в спальню, соседки уже проснулись и сладко потягивались в постелях. Заметив на себе заинтересованные взгляды, Гермиона приподняла уголки губ. Но не успела она и рта раскрыть, как тут же была атакована хором девичьих голосов:
— Ты новенькая?
— Откуда приехала?
— Когда распределилась?
— Я Алиса!
Последний возглас Гермиона услышала особенно чётко, так что решила начать с круглолицей улыбающейся девушки, с тёмным всклокоченным комом на голове вместо волос и сияющим взглядом карих глаз.
— Николь, — представилась Гермиона, не обратив внимания на чуть дрогнувший голос.
— Очень приятно, — ответила Алиса, вскочила с кровати и заключила оторопевшую Гермиону в объятия. — Я так рада, что у нас появилась ещё одна соседка! — немного отстранившись, но не переставая удерживать всё ещё не пришедшую в себя Гермиону за плечи, Алиса обратилась к остальным девушкам, — заживём теперь, девчонки!
Девушка, чья постель находилась ближе всего к гермиониной, изящным движением откинула со лба светлую чёлку и скептично взглянула на Алису:
— А то раньше мы не жили вовсе, — протянула она лениво, и тут же её лицо озарила приветливая улыбка, не такая широкая, как у Алисы, однако не менее тёплая и искренняя. — Марлин МакКиннон, добро пожаловать.
Гермиона качнула головой. И перевела взор на последнюю из девушек. Та смотрела на неё до боли знакомыми глазами лучшего друга, удивительно, насколько их глаза были похожими, нет же, прямо-таки идентичными. Настолько, что это сходство явно цепляло взор, почти как одинаковость близнецов Уизли — ни с чем не спутаешь.
Девушка тоже улыбалась, слегка нерешительно. Она не бросалась в объятия, но и сдержанной, подобно Марлин, её язык бы назвать не повернулся. Уловив, что внимание новенькой ученицы было приковано к ней, девушка с медно-рыжими длинными волосами, собранными в толстую косу, поднялась с кровати и, подойдя к Гермионе, протянула ей узкую ладошку:
— Лили Эванс, — Гермиона пожала руку, снова кивая, будто китайский болванчик. — Мы и впрямь очень рады пополнению в нашей спальне. Будь уверена, мы подружимся.
Гермиона натужно кривила губы в подобие улыбки, сама же не могла сделать простой вдох. Дыхание перехватило, а мозг судорожно выжигал в памяти образ миловидной молодой матери Гарри. Неудивительно, что Джеймс Поттер был от неё без ума — Лили оказалась настоящей красавицей. Брешь внутри вновь начала разрастаться, стоило Гермионе подумать, что всего через каких-то жалких четыре года эта лучезарная девушка погибнет, защищая своего ребёнка.
Гермиона отвернулась, мазнув взглядом по Алисе, и ей сделалось ещё дурнее. Вот она, мама милого, неуклюжего Невилла, такая задорная и активная, не сравнить с той опустошённой, лишённой всякой искры женщиной, что вкладывала в ладонь бледного сына цветастую обёртку от конфет.
Гермиона почувствовала слабость в ногах, пришлось опуститься на кровать, пока не рухнула перед соседками прямо на пушистый ковёр. Воздуха катастрофически не хватало.
— С тобой всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовалась Лили, дотронувшись до локтя соседки.
Гермиона с трудом пересилила себя:
— Да… да, всё отлично, — первый рваный вдох, — просто беспокоюсь, — второй, — как бы не заплутать здесь. Замок потрясает.
Девушки облегчённо переглянулись между собой.
— Нашла из-за чего переживать! — хохотнула Алиса.
— Мы тебя подстрахуем, не волнуйся, — заверила Марлин.
— И всё-всё покажем и объясним! — закончила Лили.
Алиса с Лили наперебой начали вдохновлённо вещать о Хогвартсе, его учениках и уроках. Марлин изредка тоже вставляла комментарии, но, в большинстве своём, ограничивалась лаконичными фразами, дополняющими красочные описания девчонок, сопровождавшиеся рукоплесканиями и громкими возгласами.
Гермиона внимала информацию. В принципе, Хогвартс за двадцать лет мало чем поменялся, не считая, конечно, каких-то незначительных деталей, вроде того, что походы в Хогсмид были свободными в этом времени, без чётких дат, да преподавательский состав пополнился незнакомыми личностями.
На удивление, новые соседки действительно понравились ей. Почему-то они не вызывали раздражения и в общении больше напоминали простую Джинни, нежели высокомерных Лаванду и Парвати. Девочки делились своим обширным опытом в стенах замка, с интересом слушали её мнение по тому или иному вопросу, не кривились и совсем не показывали пренебрежения. Видимо, Гермионе придётся привыкать к такому раскладу дел. Правда, она не могла сказать, что ей этого совсем не хочется.
Уже надевшая новую форму Гермиона сосредоточенно собирала сумку, одолженную Алисой, не зная, что ей понадобится в первый учебный день.
— Какие предметы тебе нравятся? — полюбопытствовала Марлин, расчёсывая золотые локоны, те каскадом ниспадали на узкий девичий стан.
— Трансфигурация, зелья, чары, древние руны, нумерология, травология, защита от тёмных искусств и астрономия, — перечислила Гермиона список ранее изучаемых ею предметов и, словив изумленные взгляды девушек, поспешила объяснить: — директор уже просветил меня насчёт проводимых здесь дисциплин.
Лили просияла:
— У нас с тобой совпадают все предметы! — воодушевилась она. — Вот расписание на сегодня.
Лили выудила из аккуратной стопки на тумбочке лист с расписанием и вручила Гермионе.
— А вы как? — с интересом осведомилась Гермиона у остальных, изучая список уроков на сегодняшний день.
— У меня стандартный набор, — хмыкнула Алиса. — Собираюсь стать мракоборцем, — гордо выпятив грудь, заявила она, — а эта скучная особа, — указала на готовящуюся Марлин, не дав той возможности ответить самой, — целителем.
— Здорово, — только и выдавила Гермиона. Лучше бы девушки избрали для себя другие пути. Быть может, это сохранило бы их жизни и рассудки.
Лили хлопнула в ладоши:
— Итак, день у нас начинается не с кофе, а с трансфигурации первым уроком! Так что поторапливайтесь, девочки, нам только не хватает на завтрак опоздать.
Через несколько минут девушки уже покидали спальню, гуськом спускаясь по пологим ступеням. Гостиная кишела учениками, все с удивлением оглядывались на незнакомку, некоторые даже осмеливались подойти и поздороваться, подавая пример остальным, так что вышли из башни девушки лишь после того, как перебросились фразами практически с каждым студентом Гриффиндора, находившимся на тот момент в общей комнате.
Большой зал встретил их с не меньшим любопытством, то тут, то там раздавались шепотки, а многочисленные взоры были прикованы к Гермионе, которой столь пристальное внимание никогда не льстило. Теперь Гермиона понимала, как чувствовал себя Гарри ежедневно, совсем немного понимала.
— Как спалось, Никки? — пропел над ухом хриплый голос. И Гермиона уже догадывалась, кому он принадлежал.
— Сириус, — пробормотала Гермиона, вздрогнув, и решила добавить: — верно?
Парень уселся напротив, пихнул при этом плечом Марлин, за что получил возмущённое шиканье, и довольно ухмыльнулся.
— Неужто королева библиотеки запомнила моё имя?
— Королева библиотеки? — переспросила Лили, тут же недовольно цокнув языком, когда рядом с Сириусом, а соответственно и напротив неё уселся лыбящийся Джеймс.
— Когда это вы успели познакомиться? — подозрительно спросила Алиса.
— Вчерашней ночью, — доверительно шепнул ей Сириус и расхохотался под сердитым взглядом новоиспечённой однокурсницы.
По другую сторону от Гермионы опустился хмурый Рон. Девушка улыбнулась ему и положила ладонь на спину в успокаивающем жесте.
— А ты у нас кто такой? — встряла Алиса, с любопытством оглядывая ещё одного новичка.
— Это Рон, мой… мой брат.
Рон усмехнулся на заминку подруги.
— Я Алиса! — воскликнула девушка, — а эта скуч…
— Марлин, — опеределила «скучная особа», приподняв уголки губ в улыбке.
Из-за Гермионы вынырнула рыжая макушка:
— Лили, приятно познакомиться!
Рон застыл, вглядываясь в лицо молодой девушки, видимо, тоже отдал должное сходству её с Гарри.
— Эй, ну прекрати ты пялиться! — непосредственно одёрнул Рона Джеймс, но тотчас смолк, увидев скривившуюся мордашку Лили Эванс.
— Неужели не нашлось ни единого свободного местечка за этим большим столом? — ворчливо вопросила Лили.
— Как раз тут и нашлось, цветочек, — моментально откликнулся Сириус.
Рон дружелюбно поднял руки вверх, бросив на Джеймса извиняющийся взор, и принялся за завтрак. И не успел он поднести ко рту ложку, как позади раздался знакомый тонкий голосок:
— Всем привет, я Канди Панкейк!
Ребята обескураженно уставились на щебечущую какую-то ерунду девчушку, на груди которой, к ещё большему изумлению собравшихся, красовался знак змеиного факультета.
— Ещё одна сестричка Панкейк! — радостно возгласил Сириус, выдавая свою очередную фирменную улыбку.
Полумна замолчала, сдвинув брови.
— Что это ты делаешь? — хлопнула она огромными глазищами.
Сириус оскорблённо спрятал улыбку под смешки однофакультетников:
— Зубами горжусь, — буркнул он обиженно. Никто ещё так нагло не игнорировал его очаровательный лик.
— А вот и зря, — неожиданно для всех беспечно отозвалась Полумна, — у тебя там, кажется, что-то застряло.
После её слов смешки послышались ещё явственнее, а Алиса на пару с Джеймсом уже откровенно хохотали.
— Ты что-то хотела? — тихонько спросил Рон, ожидая, что Полумна пришла к ним с очевидно важной информацией, но та отрицательно покачала головой.
— Нет-нет, просто захотела поздороваться, — она совсем по-детски хихикнула и помахала ладошкой на прощание, — до встречи!
Гриффиндорцы проводили её весёлыми взглядами.
— Ну и ну, — присвистнул Ремус. — Не ожидал, что встречу на своём веку девчонку, не заинтересовавшуюся тобой, бродяга.
Марлин, Лили и Алиса выдали негодующее «эй», после чего вся компания дружно рассмеялась.
Ближе к концу завтрака мимо гриффиндорского стола прошла профессор МакГонагалл, вручив новым студентам их расписание:
— Профессор Дамблдор учёл ваши пожелания, — уведомила она.
Гермиона окинула беглым взглядом свой лист, отметив, что все предметы и правда совпадают с уроками Лили.
— Но я ведь не записывался на курс по зельеварению! — послышался возмущённый возглас Рона.
Гермиона скосила глаза на его листок.
— У тебя просто стандартный набор, Рон, — констатировала девушка.
Рыжий с тяжёлым вздохом положил пергамент на стол, ударив кулаком, будто от этого нелюбимый урок каким-то чудом испариться с бумаги.
— Не волнуйся, профессор Слизнорт замечательный зельевар, — попыталась утешить Лили, снова согнувшись над столом, чтобы видеть лицо собеседника.
— Да-да, Слизнорт отличный преподаватель, — поспешил поддакнуть Джеймс.
— Когда, конечно, не кричит на нас за взорванные котлы, — ехидно вставил Сириус.
— Да уж хуже нашего точно не будет, — хмыкнул Рон и тут же схлопотал ощутимый тычок под рёбра и непонимающие взгляды парней.
— Ваши родители были настолько плохи? — рискнул спросить Ремус.
Рон не сразу сообразил, что к чему и только хлопал глазами, глядя на Люпина.
— О, да! Папа… ммм… так и не смог привить Рону свою любовь к зельям, — торопливо вывернула Гермиона, пока друг не успел ляпнуть чего не нужно. Про Снейпа, к примеру, сейчас сидящего за соседним столом с низко опущенной головой.
— Я всё время всё портил, — подтвердил Рон уже заметно спокойнее. По крайней мере, врать ему сейчас не приходилось, — за что мне частенько попадало.
Ребята закивали, кто с пониманием, кто с сочувствием. Рон и Гермиона облегчённо выдохнули. Притворяться другими людьми с каждой секундой становилось всё труднее.
***
Уроки, как ни странно, прошли в привычном для них режиме. Хогвартс всё же есть Хогвартс, так что ребята быстро влились в знакомую рутину. Гермиона, как и всегда, поражала новых преподавателей и однокурсников своими знаниями, уже к концу дня заработав репутацию «всезнайки», а Рон усердно старался не попасть под взор учителей, лишь бы те не удумали поспрашивать что-то и у него. Вероятно, Гермиона и перечитала все учебники на годы вперёд, для него же небольшой скачок с не законченного пятого курса на шестой имел свои последствия. Наверное, стоит для приличия прочитать что-то из пройденного за эти пару месяцев.
К счастью, на каждой паре, помимо Гермионы, его сопровождала неизменная четвёрка друзей, не замолкавшая ни на секунду. Для Гермионы их поведение «неслыханная наглость», а для Рона — спасительная соломинка. Парни, к его удивлению, поддерживали товарища, ловко переключая всё внимание на себя, даже Питер подставился на трансфигурации, схлопотав отработку, к неудовольствию Рона, конечно. Чем-то обязанным «предателю-Петтигрю» он быть не хотел и все шиканья и многозначительные взгляды подруги деланно не замечал, впрочем, как и самого Питера.
Бедный парень никак не мог взять в толк, почему новичок к нему единственному относиться так прохладно, и из кожи вон лез, чтобы тому угодить, но ведь всё без толку. Гермиона, наблюдавшая за другом и тщетными попытками Петтигрю ему понравиться, прониклась к последнему сочувствием, совсем немного. И сразу же обругала себя последними словами. Чего-чего, а сочувствия Питер Петтигрю вызывать уж точно не должен.
Но вести себя подобно Рону девушка не собиралась: приподнимала уголки губ, стоило поймать на себе заискивающий взор Питера, и даже отвечала короткими фразами на его дружелюбные попытки начать непринуждённую беседу. Она честно старалась не обращать внимания на внутреннее отторжение при виде вечно смущающегося парнишки, правда, его невинный образ, похоже, только отталкивал от него.
Гермиона тихо радовалась, что девчонки-однокурсницы оказались настолько общительными и новоиспечённую соседку не оставляли ни на секунду, так что девушка не имела особо возможности (и желания) пообщаться с Питером. И к лучшему.
Вечером ребята по привычке облюбовали себе места у камина. Рон с грустью отметил, что это всё слишком похоже на их время и тут же отогнал от себя ненужные сравнения. Он с наслаждением прикрыл глаза, облегчённо выдохнув про себя, что его опасения по поводу здешней учёбы оказались беспочвенны. Нагонять программу не так сложно, как вновь вливаться в уже сформировавшиеся группки, а шестикурсники приняли их с теплотой и радушием. С ними как-то забывалось, кто они есть на самом деле, с ними было весело, непринуждённо, как будто… как будто они знакомы уже тысячу лет.
И тут же его тело прошибло словно электрическим разрядом. Неужели он так быстро забыл всё то время, проведённое с настоящими друзьями? Почему он чувствует себя здесь настолько спокойным? В чужом мире, в чужом Хогвартсе, в чужой гостиной и с чужими людьми.
Рон подорвался с насиженного места. Голова немного кружилась от неправильности его ощущений. Он не должен находиться здесь.
Они не должны.
На его порыв галдящие ребята должного внимания не обратили — Гермиона, относившая учебники в спальню, как раз вовремя спустилась и его окликнула.
Точно, пора к Дамблдору. Он сможет помочь им. Рон был уверен, что тот вернёт их. К друзьям, семье. Домой.
