***
Рон проводил Лили долгим взглядом. Как только девушка оказалась вне пределов их слышимости, он склонился к Гермионе. — Ты что вытворяешь? — спросил он, снизив тон до возмущённого шёпота. Гермиона подняла на него взор. — Вяжу, как видишь. — Ты знаешь, о чём я. — Нет. Гермиона отложила свой шарф, который пока мог сгодиться максимум для хомяка, и уставилась на приятеля, всем своим видом выражая скепсис. — Если это снова о Лили, я сейчас же ухожу. — Ты ведёшь себя как… — Как кто? — Как Гарри, когда ему в голову взбредёт очередной безумный план! — нашёлся Рон. — И я сейчас почему-то оказался на твоём месте и пытаюсь уговорить тебя думать своими хвалёными мозгами! Гермиона оскорблённо поджала губы. — Неужели ты сравниваешь путешествие в Министерство с тем, что Лили побывала с нами на собрании? — Да, именно это я и сравниваю, — кинул Рон раздражённо и со свистом выпустил воздух из лёгких. — Зачем ты её притащила? Она не наша подружка, она не Гарри! Гермиона повернула к нему голову так резко, что Рону на секунду показалось, что она сломает себе шею подобными выкрутасами. Но уже через мгновение внимание привлекли её злые глаза, метавшие аваду направо и налево. — Я и не принимаю её за Гарри! — всплеснула она руками в гневном порыве. — Ага, то-то постоянно только за ней и таскаешься. Рон знал, что он зашёл на зыбкую почву, ещё шаг, и он рисковал заварить серьёзную ссору. Впрочем, останавливаться он не собирался. Гермиона должна наконец понять, что Лили не та, кому можно докладывать обо всём и доверять тайны. — Ни за кем я не таскаюсь! — уязвлёно ответила Гермиона. — Тебя просто бесит тот факт, что я нашла себе друзей здесь, а ты нет! Ну, конечно, ты же всегда легко со всеми сходишься, не то, что заучка-Грейнджер! Рон отстранился. Слова Гермионы его задели. Он ведь из-за неё порвал с теми, кто мог бы стать ему друзьями! — Ты не понимаешь, о чём говоришь, — зашипел Рон, вновь склонившись над подругой. — Лили небезопасно знать больше того, что ей уже известно! Тебе ли об это не знать! — А она и не узнает, — шикнула на него Гермиона, отталкивая друга от себя и поднимаясь на ноги. — И лучше нам закончить этот разговор, пока ты не наговорил того, о чём потом будешь жалеть. — Уж я-то не буду, не сомневайся, — крикнул ей Рон в спину, привлекая внимание всей гостиной. Он оглянулся на однофакультетников и сердито пнул подушку, валявшуюся на полу. «Вот ведь зараза!»***
Лили никогда не любила свой день рождения. Наверное, потому что всем обязательно нужно было устраивать возле этого события настоящий балаган. Она не считала этот день каким-то особенным — родилась и родилась, поздравлять надо маму, а не её. Она совсем ничего не сделала. Несомненно, бесперебойные поздравления от разных людей были приятны, но тот факт, что все её замечали один-единственный день в году, перекрывал положительные эмоции. Как ни крути, Лили не любила повышенного к себе внимания, особенно, когда это внимание было чуть ли не вынужденным — знакомые считали своим долгом сказать ей парочку добрых слов. И наигранные порой улыбки, и избитые фразы не поднимали настроения. Какой прок от неискренних пожеланий? Была бы её воля, она бы никому об этом дне и не сообщала. Но Северус знал. И из года в год преподносил подарки, так же, как и девочки-соседки, с которыми Лили сдружилась довольно быстро. И если бы на этом круге лиц всё и ограничилось, Лили была бы на седьмом небе от счастья. Но, к её вящему сожалению, вездесущий нос Джеймса Поттера каким-то чудесным образом прознал об этом где-то ко второму курсу, и спокойная жизнь Лили в тот момент закончилась. Неугомонному Поттеру просто жизненно необходимо поставить на уши весь Хогвартс, а гостиную превратить в кучу малу. Лили тихо фыркнула и перевернулась на другой бок. Одеяло закрывало её лицо от соседок, но открывало великолепный обзор на их суетливые копошения и неловкие перешёптывания. Алиса с Марлин с заговорщическими улыбками на физиономиях что-то увлечённо доказывали Гермионе, качавшей головой в такт их словам, и Лили было очень смешно наблюдать над потугами подруг. Совершенно очевидно, что Гермиону не особо прельщала мысль участвовать в чём бы то ни было, о чём свидетельствовало красноречивое выражение её лица, однако неугомонные соседки, по-видимому, не теряли надежд и наперебой воодушевлённо вещали о придуманных идеях. Когда дело касалось дней рождения, вечно спорящие подружки приходили к незримому соглашению, и все их совместные «грандиозные» планы были один хлеще другого. Для Лили, не склонной к шумихе, её праздник был чересчур уж утомительным. Не хотелось умалять старания девочек да и огорчать их, когда они с сияющими глазами смотрят на неё и ждут реакции… Приходилось подыгрывать, а актриса из неё, как из соплохвоста гиппогриф, так что усилия прикладывались немалые. Однако с появлением Гермионы, которая так же ревностно относилась к своему личному пространству и не являлась поклонницей крупных сборищ, в Лили поселилась маленькая надежда на то, что девчонки поумерят свой пыл. Или хотя бы не будут объединяться с Поттером, что, конечно, было маловероятным из-за прошедших событий… Но кто же их знает? Могут и на это глаза закрыть, уж Лили не сомневалась. Девушка хотела ещё совсем немного бесстыдно подсмотреть за подругами, но тут её глаза встретились с глазами Марлин, а дальше… — Это кто тут у нас проснулся? Наша именинница! — следом раздался визг, и вот две довольные мордашки уже заглядывают в импровизированное укрытие, и Лили ничего не остаётся, как поверженно откинуть ткань в сторону. — Доброе утро, девочки, — пожелала Лили, как ни в чём не бывало. Девушки, схватившись за обе руки Лили, вытянули ещё сонную подругу в центр комнаты и принялись распевать традиционную поздравительную песню донельзя фальшивыми голосами. Лили рассмеялась, обнимая всех по очереди, даже притаившуюся Гермиону, не рискнувшую влезать в нестройный дуэт. Хоть это и не самый любимый праздник, а внимание девочек никогда не претило мисс Эванс, разве что дальше её не ожидает их очередное непонятное шоу. О, как она надеялась, что девчонки не задумали ничего лишнего! — А ну подпевай, — полушутливо приказала Алиса Гермионе, и девушка неуверенно присоединилась, тихо напевая знакомые строчки. Лили ярко улыбалась, искренне желая провести этот день вот так — в уютном кругу подруг под весёлые песни и попытки Алисы и Марлин изобразить сложные танцевальные па. Но всему хорошему свойственно быстро заканчиваться, так что девочки уже поспешно собирались на завтрак. К вящему изумлению Лили, когда пришло время спуститься в гостиную, на неё не обрушился град из волшебных конфетти, а из разных углов гостиной не звучали оды в её честь авторства Джеймса Поттера. Лили озадачилась. Начиная со второго курса, не было ни одного спокойного дня рождения. Что же изменилось в этот раз? Однако тут же мозг Лили пронзила догадка — всё «лучшее» ждёт впереди, и почему-то сразу отпало желание идти в Большой зал. Но девочки уже тянули её за обе руки к портрету, и Лили ничего не оставалось, как переглянуться с Гермионой и поддаться улепётывающим Марлин с Алисой. Вопреки её ожиданиям, Большой зал встретил её совершенно обычно, раздавались короткие поздравления, пока она шагала к своему месту, да и только. Этот мир сошёл с ума, или Джеймс Поттер действительно сейчас сидел за столом и даже не поднял на неё взгляда? Лили отвернулась от него, прошла ещё чуть дальше и в компании подружек плюхнулась на скамью, продолжая сверкать счастливой улыбкой. Правда, девушка уже не была столь счастлива. По ей самой неизвестным причинам безразличие Поттера весьма задело её. Неужели он… забыл? Лили махнула головой, отгоняя ненужные сейчас мысли. Радоваться должна, Поттер наконец отстал. Не об этом ли она всегда мечтала? Не об этом, — шепнул внутренний голос. И Лили передёрнуло. Девушка с трудом вынырнула из своих мыслей, принимая поздравления Рона, и постаралась вслушаться в весёлый гомон подруг, но потерпела сокрушительное фиаско. Вновь вернуть прежний настрой никак не удавалось. Дурацкий Поттер, даже ничего не делая, он доводит её до белого каления. Гермиона привлекла внимание ушедшей в себя Лили, тронув девушку за руку. Эванс с улыбкой посмотрела на подругу. — С тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросила Гермиона, получив в ответ кивок и ещё более широкую улыбку. — Всё замечательно, — подтвердила свои действия Лили и стрельнула глазами в Рона, усевшегося чуть дальше от их небольшой компании. — А вы как? Всё ещё не разговариваете? Гермиона устало вздохнула, отводя взгляд, и принялась ковырять ложкой в каше. — Я не собираюсь извиняться перед ним, потому что не чувствую себя виноватой. Он — тоже, — пожала плечами, запихивая в рот кашу. — Что ж, справедливо, — вынесла вердикт Лили, тоже приступая к трапезе. День прошёл намного спокойнее, чем предполагала Лили. После завтрака Лили вместе с Гермионой отправились в библиотеку под протестующие крики шумной половины их квартета. Но Лили была тверда в своём решении — попросту тратить выходной на безделье не входило в её планы, так что, схватив непонимающую Гермиону за руку, девушка пошла прямиком в библиотеку. Отчасти такое решение Лили приняла, чтобы скрыться от Поттера, который так и не взглянул на неё, даже когда она покидала Большой зал. Сжав губы, Лили зашагала ещё яростнее, таща за собой Гермиону, взглядом извинившуюся перед девочками. В обители знаний в столь ранний час посетителей было очень немного, скорее, их можно было сосчитать по пальцам. Мадам Пинс, как и всегда, окинула подруг недовольным взглядом, словно коршун следя за их передвижениями. Девушки поспешили скрыться в своём уголке. Лили с энтузиазмом достала ранее запрятанные тома по путешествиям и, без слов водрузив книги на стол, устроилась на стуле, открывая одну из них. Гермиона тихо хмыкнула, но приставать с расспросами не стала, в конце концов, как не ей понять подобное желание. Прошло чуть больше часа, девушки изредка перекидывались заинтересовавшими предложениями, однако на этом их общение и заканчивалось. Лили всеми способами пыталась отвлечься от мыслей о противном Поттере, а Гермиона искренне пыталась понять состояние Эванс, и пока обеим их задачи мало удавались. Спустя ещё полчаса уже погрузившуюся в изучаемую тему Лили отвлекло лёгкое покашливание, раздавшееся над девушками. Обе, как одна, повернулись на звук. Северус Снейп стоял словно привидение, такой же бледный, безэмоциональный и подкравшийся незаметно. — Так и думал, что найду вас здесь, — неловко пробормотал он. — Это тебе, — протянул небольшой свёрток, — поздравляю, Лили. Лили была готова расплакаться и кинуться к другу с объятиями, но благоразумно сдержалась, зная, что друг её рвения не оценит. — Спасибо! — от души поблагодарила она, забирая свёрток из его рук. Он не забыл. И хоть и был обижен, всё равно пришёл! Лили улыбалась так ярко, что могла затмить солнце. — Вы тут… продолжаете поиски? — как бы невзначай бросил Северус, искоса поглядывая на фолианты. — Я кое-что нашёл недавно, могу показать, вдруг будет интересно. Он безразлично мотнул головой, будто бы не заинтересованный в деле. Девушки синхронно кивнули. И обиды как-то сами собой сошли на нет. Когда все трое посмотрели на часы, поняли, что пропустили обед, а когда с трудом разогнули склонённые над книгами шеи, пришли к выводу, что пора расходиться. Северус проводил девушек до башни Грффиндора, пожелав им удачного дня напоследок и ещё раз поздравив Лили, и покинул их общество. Лили радостно улыбалась Гермионе, и девушка не могла не ответить взаимной улыбкой. То, что Северус пересилил себя и первым пошёл на контакт, многое говорило о нём, и обе остались довольны сложившимися событиями. Когда подруги переступили порог гостиной, они на секунду заступорились, давая глазам привыкнуть к темноте. Гермиона, конечно же, знала, чем вызвана такая кромешная тьма, а вот Лили испуганно заозиралась по сторонам, стараясь найти хоть малейший источник света. Такой отыскался практически сразу. Ближе к камину зажглись свечи, освещая одно лицо. Лицо Джеймса Поттера. Лили подумала, что она рухнет прямо на Гермиону, настолько слабы вдруг стали её ноги, чтобы держать тело в вертикальном положении. Джеймс маняще улыбался, подзывая её к себе, а Гермиона сзади подталкивала в спину. Лили обернулась на мгновение, пытаясь разглядеть подругу, но увидела лишь неясные очертания. Лили вновь обратилась к Поттеру и поддалась лёгкому толчку Гермионы. И вот она уже делает неуверенные шаги навстречу Джеймсу и его смеющимся глазам. Перед ним парит торт с зажжёнными свечами, однако Лили может смотреть только на него. И тут, как из ниоткуда, раздаются задорные голоса, наперебой отвешивающие поздравления. Лили не слышит, всматривается в его искрящиеся глаза и тут же ухает взглядом в торт. Время останавливается, когда Джеймс произносит: «С Днём рождения, Лили», и тогда комната наполняется прежними отзвуками галдящей толпы.***
— Знаешь, я погорячился, наверное, — к Гермионе подсел Рон, протягивая ей тарелку с именинным тортом. — Наверное? — переспросила она уязвлённо. — Вообще-то я пытаюсь извиниться, не мешай. — Пока выходит не очень. — Знаю. Рон со вздохом засунул в рот кусок торта, оказавшегося очень даже вкусным. Это была идея Гермионы — устроить такой сюрприз для Лили. Без лишней шумихи, только их гостиная, шестикурсники и торт со свечами. — Ну можно хоть одну хлопушку, а? — канючил Джеймс, но Гермиона была непреклонна. Она попросила его поговорить с Поттером несколько дней назад, даже несмотря на их ссору. Рон выпендриваться не стал, сделал то, что требовалось — рассказал Джеймсу об её небольшом плане. Парня уговаривать долго не пришлось, был всеми руками и ногами за, вот только Гермиона хотела сделать всё по-своему, к чему Джеймс, обычно устраивавший праздник, был абсолютно не готов. Он ведь уже столько всего напридумывал, а Гермиона отвергала каждую его идею, считая их неуместными. Джеймс дулся, стоял на своём, только всё без толку. Всё равно сделали, как она просила. Поттер был уверен, что Лили столь скудного жеста не оценит, о чём ныл Рону постоянно, не зная, что тот не передаст его слова Гермионе просто потому, что и сам с ней не общается. Но, в итоге, всё прошло даже лучше, чем и планировалась. Лили в полном восторге сейчас открывала подарки в кругу девчонок и изредка поглядывала в сторону мародёров. Рон отвёл взгляд и снова вернулся глазами к Гермионе. — Ты молодец, — похвалил он. — Если это часть твоего извинения, то ты движешься в верном направлении, — по-доброму поддела она, и Рон смог облегчённо выдохнуть. Всё почти в порядке.***
— Тренировка началась час назад. Где вы, фестрал вас задери, шлялись? — рыкнул Джеймс, стоило большей части команды зайти в раздевалку. Ди нарочито медленно положил сумку на скамейку. — Мы не должны отчитываться перед тобой, — ответил наконец он, открывая свой шкафчик. — Полегче, Джимми, а то так и морщины появятся, а ты ведь такой молодой! — язвительно прощебетала Ви. Джеймс вскочил со скамьи, отшвыривая от себя метлу. — Я капитан, — угрожающе заскрежетал зубами, скалой надвигаясь на Ди. Он был выше и мощнее Ди, так что производил именно тот эффект, который и планировался. — А ты простой игрок. За мной дело не встанет заменить тебя. Да и вас тоже, — он махнул на загонщиков с Ви. — Вспомните отборочные, каких трудов вам стоило пробиться. Точно хотите рискнуть этим? — Уж лучше так, — пискнула Ви. — Да ты не сможешь никого найти, матч на носу, — хмыкнул Ди, но в его голосе уже не было столько бравады, как раньше. Вид Джеймса никому не внушал доверия. — Как быстро я заменил вратаря? — поинтересовался он деланно спокойно. — Я спрашиваю, как быстро? Эхо от его крика так и повисло в раздевалке. Ди сглотнул, не решаясь отвести взгляда от Джеймса. — З-за день, — уже совсем неуверенно ответил Ди. — За день, — повторил Джеймс, смакуя каждое слово. — А вратарь, помимо ловца, самое не вакантное место. О, и какое совпадение. Оба есть! Ди и Ви переглянулись, загонщики будто бы пригвоздились к полу, замерли, не издавая ни звука. — Так что всех вас могу поменять в два счёта, — Джеймс щёлкнул пальцами, — всё ещё хочется мне дерзить? — Нет, — хором ответила команда. И даже Рон с Джо. На них Джеймс тоже произвёл нехилое впечатление. — Вот и славно, — Джеймс хлопнул дёрнувшегося Ди по плечу и повернулся к игрокам. — Значит так, либо мы работаем вместе и разносим этих слизеринцев на матче, либо довольствуемся четвёртым местом в соревновании. Готовы побороться за первое? У нас ещё есть шанс поквитаться! Команда с боевым кличем схватилась за мётла.***
Гостиная, и без того не особо шумная, сейчас давила своей гробовой тишиной по барабанным перепонкам. Все студенты уже давно разбрелись по трибунам на поле, Регулус же не хотел идти без Канди, однако что-то подсказывало ему, что Канди уже не появится. Девушка не показывала носа с самого утра. Регулус видел её мельком на завтраке. Она каким-то неведомым образом оказалась за столом Когтеврана, хотя он ждал её в гостиной с семи часов. Как она смогла улизнуть от него, для Регулуса оставалось загадкой, как и то, что ей вообще нужно было прятаться. Он не стал подходить к ней и отрывать от разговора с той девочкой с четвёртого курса. Кажется, они нашли общий язык. Вот только Регулус почему-то не чувствовал от этого факта никакой радости. Ему казалось, что Канди отдаляется от него. Теперь она всё реже звала его на утренние чудаковатые обряды. Он не понимал их смысла, но то, что она звала его, было безумно приятным. Очевидно, сейчас ему появилась замена. Регулус не ревновал. Смешно ревновать к маленькой девчушке. Но внутри всё равно что-то грызло. Обида. Он был обижен за то, что она совсем забыла о нём. И расстроен тоже. Ведь они были так близки. По меркам Канди, конечно. Почему-то он думал, что посвящение в обряды было верхней ступенью её доверия. А, может, и нет. Судя по тому, как легко променяла его. Регулус поднялся. Зачем просто так просиживать штаны, ясно же, что она уже ушла. Скорее всего, сидит со своей новой подружкой на когтевранских трибунах. Он почти дошёл до выхода, когда со стороны лестниц послышались едва заметные шаги. Возможно, он и не услышал бы их, не будь здесь настолько тихо. — Ты здесь, — вырвалось быстрее, чем Регулус успел подумать, но Канди уже смотрела на него своими прозрачными глазами. — А где же мне быть ещё? — спросила она просто. Регулус улыбнулся про себя. Всё та же Канди. — Пойдём на матч? — буднично осведомился он, втайне боясь услышать отказ, но вот Канди утвердительно кивает, а потом её маленькая ладошка обхватывает его руку и тянет за собой. — Пойдём скорее, не то опоздаем!***
В этот раз ноги ему никто не отдавливал, да и косых взглядов он тоже не замечал. Причём уже давно. Наверное, с того дня, как Панкейк заступилась за него. Сириус невольно мазнул по макушке в первых рядах, но тут же поспешно отвёл. И чего он вечно пялится на неё. Сдалась вообще. Сириус фыркнул, злясь на самого себя. Пошла она, эта Панкейк. И так медленно перетаскивает его друзей на свою сторону. Сначала Ремуса своим идиотским заступничеством, а потом и Джеймса, надавив на слабую точку — Эванс. Ещё бы он не клюнул! Так и твердит этот дятел без умолку, какая эта Панкейк распрекрасная, из-за неё Эванс наконец-то обратила на него внимание! Да чёрта с два она это сделала для Джеймса! Всё же для него, Сириуса. Лишь бы он взглянул хоть одним глазком. Хитрая. Всё продумала. Осталось только Питера переманить. Кто бы мог подумать, что он останется последним! Хотя Сириус, честно признать, не ожидал, что тот протянет так долго. Уж кто-кто, а он к Панкейк с самого начала дышал неровно. Того и гляди, к ней убежит. Но Сириус надеялся, что Питер выдержит все её нечестные выходки. Надеялся, однако совсем не верил. Матч начался. Игроки красно-зелёными всполохами метались по полю, выделывая головокружительные виражи. Сириус внимательно следил за Джеймсом, как он принимает пас, обходит охотников-противников, уворачивается от бладжера и… …Опять воронье гнездо перед ним. Гол заставляет болельщиков подняться со скамеек, скандируя давно известные кричалки, и на глаза снова попадается она. Да провались ты в самый ад, чёртова Панкейк. Сириус ругнулся на себя, вновь сосредотачиваясь на игре, однако взор то и дело скользил к первому ряду, совершенно отвлекая его от происходящего на поле. Сидит там вся из себя. И чего хочет всем доказать? Свою независимость? Какая ерунда! Она же отлипнуть от него не может! Сириус готов был биться об заклад, что зыркает на него, когда он отворачивается, а по ночам спит и видит его рядом с собой. Да чёрта. С два. Пусть делает, что хочет, ему-то… Очередная простушка, потерпит неудачу. Как и все. До неё. Сириус глубоко вздохнул, прикрыв глаза, концентрируясь на матче, на Джеймсе, чёртовом предателе. Друг ещё называется, поманила его Панкейк, а он и рад. Видишь ли, сюрприз она Эванс устраивает и решила его позвать. Почему только ему кажется это настолько подозрительным? Вокруг одни наивные идиоты. Думают, она такая уж невинная овечка. Знал Сириус таких невинных овечек, а они потом его эссе стирали под носом преподавателя. Сириус в очередной раз мотнул головой. Эта Панкейк случайно его ничем не опоила? Почему в мыслях только она, она и ещё раз она? Надоело. Сириус в порыве ярости на неё, да и на себя тоже за то, что позволяет ей свободно прогуливаться в его мозгах, подскочил со скамьи. Ближайшие к нему студенты окинули его непонятливыми взглядами, видимо, сочли за сумасшедшего, но как раз вовремя комментатор объявил об увиденном красным ловцом снитче, и уже вся их трибуна поднялась на ноги, не моргая, следя за передвижениями золотого мячика. Оглушительный взрыв, и вот уже все, точно безумные, обнимаются друг с другом, не веря в своё счастье. Гриффиндор победил! Волна радости поднимается где-то внутри, а взгляд упрямо скользит туда, куда Сириус ему запретил смотреть. И вот снова кудрявые волосы и половина улыбающегося лица. Улыбающегося не ему. А зачем ему? — мелькает вопрос, но Сириус не может ответить. Во все глаза глядит, как она обнимает Эванс, и МакКиннон, и своего брата, а потом… потом обнимает Питера! Его Питера! И улыбается ему! Сириус сжал зубы. Нет уж, Питера точно не заберёт. Сириус уже был готов наплевать на всю свою сдержанность, но тут Питер, словно почуяв неладное, сам отошёл, встречаясь со злым взглядом друга. — Ты чего, Бродяга? — проблеял он. Сириус круто развернулся, направившись к выходу. Надо поздравить капитана.***
Вечеринка по случаю выигрыша была в разы грандиознее той, что устроили мародёры в честь двух именинников — Джеймса и Ремуса. Хотя куда уж грандиозней, но парни превзошли самих себя, и сейчас львята праздновали на всю катушку. Джеймс почивал на лаврах капитана, принимая поздравления и светясь похлеще снитча, что поймал Джо. Команда ликовала, как и все студенты, ведь теперь они могли надеяться на первое место в соревновании школы! А получить этот приз для Джеймса в роли капитана было сродни поцелую Лили Эванс, о котором он мог лишь мечтать. Джеймс отошёл от команды и поискал глазами Сириуса. Тот хоть и радовался как не в себя, Джеймс чувствовал, что с ним было что-то не так. Сириус нашёлся быстро — что-то выговаривал приунывшему Питеру, изредка чокаяясь с ним бокалом с огневиски. Джеймс уже намеревался разбить их сладкую парочку и спасти бедного Питера от злорадно ухмылявшегося Блэка, но на его плечо легла аккуратная ладонь, и, судя по мурашкам, пробежавшимся по его телу, он, даже не оборачиваясь, мог сказать, кто это был. — Ты большой молодец, Джеймс, — поздравила Лили искренне. — Вы все сегодня выложились по полной и заткнули этих слизеринцев за пояс! Девушка вскинула вверх сжатый кулак. — Эй-эй, кажется, кому-то уже достаточно сливочного пива на сегодня, а? — шутливо поддел он. Лили чуть нахмурилась, и Джеймс захотел откусить себе язык. Вот ведь дурень. — Наверное, всё же да, — спустя долгие, кажущиеся Джеймсу вечными мгновения ответила Лили и улыбнулась. Ему. По-настоящему. Это была третья её улыбка в его адрес за последние два месяца: сначала на её дне рождения, потом на его и вот сейчас. Джеймс считал! И был просто на седьмом небе. Если она всегда будет так улыбаться после победных матчей, Джеймс готов разбиваться в лепешку, лишь бы снова одержать верх. Он будет стараться. И ни за что не проиграет!***
— Что значит, ты не едешь? — воскликнул Джеймс. В его тоне явно проскальзывали истеричные нотки, которые он пытался скрыть, пока безуспешно. Его галстук со свистом пролетел через комнату, врезавшись в спину друга. — То и значит, Джеймс, — кинул Сириус, бросив краткий взгляд через плечо. — Не хочу вас стеснять. — Нас… стеснять… Слушай, а в тебя случайно Конфундусом никто не запульнул из-за угла? Нет? — Джеймс округлил глаза и подёргал бровями, намекая на неадекватность суждений собеседника. Немой спектакль, разыгравшийся за спиной Сириуса, получателя не достиг, и Джеймс, поверженно вздохнув, уселся рядом с Блэком, пихнув того плечом в целях профилактики. — Ты ерунду-то не неси. Матушка ведь ждёт тебя, а. Да и отец тоже. Какой ему прок с меня, олуха. Сириус помотал головой, как ребёнок, надувшийся на родителя. Он не хотел навязываться единственным людям, кто был к нему добр. Родная мать не проявляла столько тепла и ласки, сколько миссис Поттер. Иной раз Сириус серьёзно думал, что убил бы за возможность родиться в такой семье: крепкой, дружной и глубоко любящей друг друга. И зачем, спрашивается, им сдался выродок из величайшего рода, когда у них есть собственный сын. Добрый и участливый, совсем как они. И совсем не как он. Он под стать своей гнилой семейке, правильно тогда Рон сказал. Такой же чёрствый и… недостойный Поттеров, ни одного из них. И уж тем более он не собирался портить им праздники своим присутствием. — Не хочу обсуждать это, — отрезал Сириус, поднимаясь на ноги. — Пойдём, оторвёмся напоследок. Может, заглянем в Хогсмид, мм? Джеймс не пошевелился и на слова друга должного рвения не показал. Сириус слегка нахмурился. — Сохатый, да не ломайся ты, знаю же, что хочешь, — подначивал он. Когда Джеймс поднял на него своё лицо, оно было мрачнее тучи в сезон дождей. — Я закрываю глаза… — начал Поттер упавшим голосом, — закрываю глаза на твоё вечное упрямство. Даже не знаю, почему вдруг олень стал моей второй сущностью. Больше подходит для тебя. Сириус открыл рот. — Лучше молчи, бро, — прозвучало резче для обычно дружелюбного Джеймса. — Хотя бы раз заткнись и выслушай меня. — Да я же… — Мы, кажется, на одном языке говорим, или это всё же Конфундус? — на секунду на губах промелькнула усмешка, но так же быстро сменилась серьёзным выражением. Сириус насупился, однако спорить не осмелился. Он знал, каков мог быть Джеймс в гневе, и чувствовал, что сейчас друг находился на грани. В конце концов, Сириус не самоубийца. — В общем, всё, что ты там себе вбил в свою тупую башку, выбрось, и езжай со мной. Джеймс выпалил на одном дыхании, даже сам не заметил, как оказался напротив Сириуса. Он был настолько зол на него, что действительно был готов применить в ход кулаки, если Сириус сейчас же не скажет, что поедет. — Подожди-подожди, это всё что ли? — Сириус старался не рассмеяться. Честно старался. Но вид Джеймса, раздувавшего от гнева ноздри и вперившего в него непривычно-тяжёлый взгляд, вызывал у него неконтролируемые всплески хохота. — Да, а что? — не понял Джеймс, передёрнув плечами, будто сгоняя с себя нервозность. — Хочешь ещё что-то услышать? Пожалуйста. Ты полный кретин, упрямый осёл и просто непроходимая тупица. Это, конечно, не все твои доблестные качества, но, боюсь, если продолжу, мы успеем состариться. Сириус с деланно оскорблённой миной воззрился на друга, но Джеймс его обиженным видом ни капельки не проникся. — Либо ты едешь, либо я сейчас сам применю Конфундус, засуну в чемодан и притащу домой, а там уж матушка всё за меня сделает. — Д…домой? — Сириус подавился воздухом. — Ну да, — почесал макушку Джеймс. — Тебе ещё что-то не нравится что ли? Сириус энергично помотал головой. — Всё нравится. Джеймс довольный собой хмыкнул: — Даже не знаю, что матушка бы сделала со мной, если бы ты сейчас не согласился, — рассмеялся он. — Получил от неё утром письмо, сказала, что без тебя меня не ждёт. Парень помахал упомянутым письмом, продолжая широко улыбаться. Сириус вырвал его из пальцев друга, краем уха услышав характерное «Эй!», и вперился в ровные строки, выведенные калиграфическим почерком Юфимии Поттер. Как и сказал Джеймс, женщина строго-настрого наказала привести Сириуса к ним в дом и велела не показываться на пороге в одиночку. Сириусу почему-то стало тепло. Его мать никогда в жизни не сделала бы ничего подобного. Не приняла бы в дом чужого отпрыска и уж точно не стала бы наставлять сына пригласить того на праздники. Сириус вернул письмо другу и под предлогом собирания вещей отвернулся от когда-не-надо-проницательного-Джеймса. В данную минуту он чисто физически не мог спрятать эмоции под привычной маской, даже для него это была непосильная задача. Потому что осознание того, что он кому-то нужен, что не всем в этом чёртовом мире плевать на него, грело изнутри, ведь он где-то глубоко в душе просто мечтал побыть маменьким сынком, совсем немного побыть Джеймсом. И почему-то это своё постыдное желание он не хотел выставлять ни перед кем. Даже перед Джеймсом. Сириус отодвинул ящик комода, с воодушевлением вытаскивая охапку свитеров, и глаза сами собой наткнулись на конверт. Сириус отложил кучу на кровать, и дрожащая рука потянулась за старым письмом. Письмом, которое он зачитал до дыр. Сейчас всё те же ровные строчки взрывались фейерверками у него в мозгах. Сейчас оно казалось ещё более ценным, чем тем далёким предрождественским утром. Тогда Сириус не ожидал, что сова Поттеров принесёт ему письмо. Как и не ожидал, что это письмо будет не от Джеймса, а от его матери. Она писала, что сожалеет об его отсутствии и надеется, что в следующий раз он обязательно к ним присоединится, ведь в их доме он всегда желанный гость. Сириус подумал, что миссис Поттер пишет это по подсказке Джеймса, но сердце всё равно билось быстрее, а по телу разливалось странное тепло. Однако теперь он понял. Понял, что эта невероятная женщина совершенно искренне расстроилась, что он пренебрёг их гостеприимством. И совершенно искренне хотела, чтобы он отмечал Рождество с ними. Почти как часть их маленькой семьи. Сириус прикрыл глаза, прижав конверт к груди.***
В первый день каникул уставшие от изнурительной учёбы студенты не спешили на завтрак. Сегодня всем желающим покинуть родные стены Хогвартса предстояло отправиться на станцию в Хогсмиде, потому уже с раннего утра женская спальня одних из самых шумных шестикурсниц Гриффиндора готовилась к отъезду. Правда, готовились всего две ученицы — Марлин с Алисой, наперебой обсуждавшие свои планы на Пасху. Со стороны их разговоры вообще казались бессмысленными — каждая говорила о своём, не слушая и не отвечая другой. Поначалу Гермиона и вовсе не понимала смысла в подобном общении. Ей уж точно не нравилось делиться чем-то с человеком, который не проявлял к её проблеме интереса. Но с течением времени эта их особенность перестала вызывать чувство отторжения. Наоборот, Гермиона, кажется, даже нашла некоторые плюсы, например, не нужно придумывать слов поддержки, когда не имеешь представления, что нужно сказать, да и просто выговориться зачастую помогает больше высокопарных фраз. Гермиона оторвалась от книги и нашла взглядом Лили. Подруга сидела на кровати, облокотившись на руку, а второй вяло вертела подаренный Гермионой шарф. Решение Лили не ехать к родителям немало удивило и девочек, и саму Гермиону. Раньше Гермиона никогда не упускала возможности провести время с родителями, но стена из непонимания мира друг друга необратимо крепла между ними в течение целых пяти лети её учёбы, так что большую часть каникул Гермиона была с друзьями, но родителей непременно навещала. Сейчас же Гермиона отдала бы всё на свете, лишь бы оказаться в родных объятиях, лишь бы ощутить на себе их ласковые улыбки и гордые взгляды за отличницу-дочь. И потому, когда Лили вчерашним утром заявила, что не покинет школу на каникулы, Гермиона почувствовала себя виноватой. Ведь Лили очень любила своих родителей и, что уж греха таить, сестру тоже. Гермиона пыталась поговорить с подругой, но её решение было твёрдым. — Не хочу снова чувствовать себя ничтожеством в кругу собственной семьи. Уж поверь, моя сестрица и в этот раз расстарается, — ответила Лили тем же вечером в библиотеке. И Гермиона не отважилась на вторую попытку. Однако хоть Лили и говорила весьма серьёзно, по ней было видно — на самом деле девушка хочет уехать, и даже напряжённые отношения с сестрой не стали бы помехой. Потому что дело было не в том. Гермиона поняла, что Лили просто не может оставить её, Гермиону, здесь. Почему-то после того, как девушка обо всём узнала, она не отходила от Гермионы ни на шаг, боясь, что та почувствует себя одиноко. Лили ощущала себя будто бы обязанной находиться рядом с ней, и Гермионе это не нравилось. Нет, она была признательна Лили за такое участие, но если девушка вынужденно оставалась в школе, чтобы не расстроить её, это уже было слишком. Сказать об этом Гермиона побоялась, Лили могла обидеться. Так Гермиона и наблюдала за потугами Лили выглядеть радостной и с энтузиазмом придумывать планы на выдавшиеся выходные. — Ну что, девочки, погнали на завтрак? — улыбнулась Алиса, со звонким щелчком захлопывая чемодан. — Ты же едешь всего на неделю, зачем собрала весь свой гардероб? — выглядывая из-за своей сумки, спросила Марлин. Лили подняла рассеянный взгляд на спорящих девушек и медленно встала с кровати, разминая затёкшую спину. — Всё, перестаньте, — воскликнула она, заставляя подруг с открытыми ртами уставиться на неё, точно нашкодившие детишки. — Давайте проведём это утро спокойно. Мы ведь не увидимся целую неделю! Девчонки согласно закивали и дружной компанией направились в Большой зал. Столовая полнилась оживлёнными щебетаниями студентов, которые стихнут уже к обеду. Но пока девушки уселись на скамью подле Рона и Питера с Римусом (Поттера с Блэком рядом с ними не наблюдалось), пожелав парням доброго утра. Рон махнул ладонью, не отрываясь от тарелки. Хоть подружки и относились к двоим из мародёров благосклонно, сам Рон общаться со всей четвёркой желанием не горел. Пусть больше и не показывал этого так явно. Завтрак под неустанную трескотню девчонок медленно приближался к завершению, когда в зал влетели совы. Гермиона успела отметить, как немного повеселела Лили, видимо, отвлеклась ненадолго от своих душевных терзаний за бессмысленными разговорами с соседками, и как вытянулось её лицо, стоило конверту упасть в её тарелку. Хорошо хоть пустую. Лили проводила ошарашенным взглядом свою сову и вновь устремилась к письму. — От родителей, — сообщила она заинтересованным подругам. Гермиона внимательно следила за мимикой Лили, пока она прыгала глазами по строчкам. Её лицо просветлело, и она отложила пергамент, уставившись на Гермиону. Гермиона озадаченно разглядывала сияющую, словно начищенный галеон, Лили, и не могла взять в толк, что же такого могли ей написать, раз она так расцвела. — Петунья осталась в городе на праздники, у неё там знакомство с семейкой Дурсль, — хихикнула Лили, представив заманчивую картинку сестрицы с её надутым женихом, приправленную такими же напыщенными отвратительными людьми, которыми, без сомнения, являлись родственники этого Дурсля. — Не понимаю твоих восторгов, — скептично отозвалась Гермиона, не особо впечатлившись видом Эванс. — Как же! — оживилась Лили. — Теперь я могу поехать к родителям! И ты поедешь со мной! Этой репликой девушка привлекла не только Гермиону, но и Рона, оторвавшего угрюмый взгляд от тарелки. — Поехать с тобой? — растерялась Гермиона, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Что ты под этим подразумеваешь? Лили шутливо закатила глаза. — То и подразумеваю — поехали со мной! Познакомлю с родителями, ты им точно понравишься! Гермиона, вконец обескураженная, взглянула на помрачневшего Рона. — Что ты хочешь от меня? — пробубнил он недовольно. — Разрешения? Я тебе не мамочка. Он ушёл, не дав Гермионе и слова вставить. — Я… догоню его, — натянутая фальшивая улыбка, которая не обманула никого. И вот Гермиона сорвалась следом, нагнав друга уже в коридоре. — Рон! Парень не среагировал, продолжая свой путь. — Я ведь даже не согласилась! Чего ты завёлся? Рон остановился так резко, что Гермиона чуть не врезалась в его напряжённую спину. — Меня это не волнует. Делай, что хочешь. — бросил он неважно. — Да-а-а-а, — протянула Гермиона, — оно и видно. Совсем не волнует. — Чего ты добиваешься? — вызверился вдруг он, окатывая её жгучим холодом. — Хочешь ехать — езжай. Я не собираюсь умолять тебя остаться. Ах, бедный малыш Ронни, все его бросили. Какая неприятность! — Язвительность — хорошее оружие, но не против близких, — Гермиона сдвинула брови. Она ведь не хотела снова ссориться, и так только помирились. — Все мои близкие остались там, — он махнул куда-то себе за спину. Гермиона дернулась, как от пощёчины. Она не верила в то, что Рон мог сказать это вслух. Он для неё был самым важным человеком здесь, а она для него кто? Рон, похоже, и сам понял, что ляпнул лишнего, но забрать слова назад было уже не в его власти. — Я не должен был… — Кажется, ты сказал именно то, что хотел, — обрубила Гермиона. — Нет! — горячо опроверг он, подаваясь вперёд. — Я не хотел. Я… прости. Я не хотел. Рон отвернулся, схватившись руками за голову. Гермиона молчала, тяжело собраться и проглотить всю ту горечь, что оставили за собой неосторожные слова. — Я просто вне себя, — невнятный шепот сорвался с его губ, и Гермиона подняла глаза, встретившись с его. Печальными, до невозможности пугающими своей пустотой. — Я так хочу назад. Каждую секунду хочу. Руки Рона рванули вниз, безжизненными плетьми повисая в воздухе. Он поник, больше не прожигая подругу голубым взглядом. — И каждый раз я тешу себя иллюзиями, что мы всех спасём. И каждый раз эти иллюзии всё туманнее. Они больше не помогают мне, понимаешь? Потому что мы бесполезны. Мы ничего не можем сделать. Как изменить то, чему суждено произойти? Как это смогут сделать такие, как мы? Всё это полная бессмыслица! Не понимаю, почему мы здесь. Зачем? Я не хочу. Не хочу. Гермиона заставила себя шагнуть к нему. А потом протянуть руку и коснуться плеча. Утешая. — Вместе мы сможем, Рон, — прошептала она срывающимся голосом. — Мы это переживём. И со всем справимся, ты понял меня? Закончила Гермиона уже увереннее и твёрдо смотрела на него, ожидая, когда он посмотрит в ответ. — Тебе следует поехать. Глупо упускать такой шанс. Он криво усмехнулся, и Гермиона не удержалась — потрепала по его до безобразия рыжим волосам.***
Рон окинул взглядом практически пустой зал. Ему никогда не нравилось оставаться в школе на каникулы. Тоскливо как-то, когда тебя не окружают сотни студентов. Но тогда, в будущем, он хотя бы был со своей семьёй — Джинни, близнецами и Гарри с Гермионой. А теперь он единственный остался в школе — девчонки разъехались по домам, так же, как и соседи по комнате, с которыми он до сих пор не общался. Присутствие Петтигрю, решившего провести каникулы в Хогвартсе, особо дела не меняло. Он с ним и до случившегося общаться-то не хотел, сейчас хоть предлог есть, и это не казалось никому странным. Рон отложил вилку — кусок не лез в горло. Подходил к концу всего лишь второй день после отъезда друзей, а он уже чувствовал себя самым одиноким в этом мире. Без Гермионы было действительно тяжко. Все мысли, которые он тщательно от себя отгонял, накрыли его белой простынёй, не давая и глоточка свежего воздуха. Он всё думал, думал и думал. О родителях, о братьях, о сестре. Он так скучал, безумно скучал по ним. Когда-то он мечтал быть единственным ребёнком. Чтобы вся любовь, всё внимание, все надежды были только для него одного. Чтобы он больше не был в тени своих братьев. Как-то Гермиона сказала ему: «Бойся своих желаний». А он никак не мог понять, почему он должен их бояться. Теперь же понял. Мечты сбываются, кто бы что ни говорил. Но сбываются совершенно не так, как мы того хотели. Вот он один. Ни братьев, ни сестры. Да и родителей тоже нет. Никого. Не от кого ждать любви, внимания, поддержки. Никто не возлагает на него надежд. Потому что никто и не знает о нём. Рон перекинул ноги через скамью. Взгляд вновь задержался на слизеринском столе. Снейп на месте, как и Регулус, а Полумны снова нет. И где только носит эту девчонку? В последнее время её всё реже можно было встретить в компании с Регулусом, с которым они были не разлей вода. Всё чаще она пропадала неизвестно куда. Может, Блэк в курсе? Парень уже вознамерился подойти к брату Сириуса, даже сделал шаг в направлении зелёного стола. И развернулся к выходу. К чёрту всё. Не было у него сил разбираться в чём-то. Успеет ещё спросить. Тишина школьного коридора, по сравнению с тишиной Большого зала, резала уши. Ни души вокруг, абсолютное ничего. Только стук его собственных ботинок. Раз-два, раз-два. Рон почти дошёл до факультетской башни и так же резко, как и несколькими минутами ранее на ужине, повернул назад. Не хотелось сидеть в пустой гостиной. Или в пустой комнате, Питер не в счёт. Лучше прогуляться по пустым коридорам, хоть какое-то движение. Рон не знал, сколько он так бродил по тёмному замку, не знал, подошло ли время отбоя. Наплевать. Даже хорошо, если его поймает Филч. Отработка отвлекла бы от постоянных дум. Рон упустил тот момент, когда к звуку его шагов прибавился чей-то ещё. Рон остановился, прислушиваясь. Ну да, точно. Кто-то явно шёл в его направлении. Почти бежал, судя по торопливому топоту. Из-за поворота вынырнула миниатюрная фигура. Рон безошибочно узнал в ней Нарциссу. Девушка приближалась быстро, в руке зажат средних размеров чемодан, серебристо-зелёный шарф небрежно обвязан вокруг шеи поверх растрёпанных волос, будто… Будто она спешила куда. Или убегала откуда. Тоже вариант. — Эй, — тихо окликнул Рон. Даже ему самому его голос показался каким-то чужим для этого коридора. Пугающим. Нарцисса, как и ожидалось, слегка подпрыгнула, вглядываясь в темноту. — Кто здесь? — осторожно спросила она. — Это я, — махнул Рон, выходя на освещённый факелом участок. Нарцисса облегчённо выдохнула, прижав свободную руку к груди. — Ты напугал меня. Рон почесал затылок. — Прости, я не хотел, — глаза обратились к чемодану. — Тоже уезжаешь? Как-то поздновато, не находишь? Нарцисса опустила ношу на каменный пол. Медленно стянула кожаные перчатки. — Я уже вернулась, — наконец произнесла она, перекладывая перчатки из одной руки в другую. Рон никогда не был внимательным, но даже он понял, что девушка нервничала. — У тебя что-то случилось? — осмелился задать вопрос. Они не являлись друг другу друзьями, и приятелями тоже. Единственная встреча в заброшенном классе не сделала их ближе. Всё так же проходили мимо, стоило натолкнуться в коридоре. Не обращали внимания. Почему же сейчас Рону было не всё равно на неё? С ума сходит от скуки и одиночества. Определённо. Нарцисса не хотела отвечать. Рон видел это по её сдвинутым бровям, изжёванным губам и подозрительному взгляду. Однако ещё он заметил, что она не знает, куда деть свои ладони. Не знает, как ей встать. Её точно что-то беспокоило. — У нас, кажется, был подобный разговор, — напомнил ей Рон шутливо, развёл руками. — Давай же, я здесь один. И мне тоже паршиво. Нарцисса, к его огромному изумлению, слабо улыбнулась. — Я убежала, — призналась она на выдохе. — Убежала, потому что не могу находиться там. Все словно обезумели. Тёмный Лорд сделал в нашем поместье что-то вроде штаба. Это настолько ужасно, я не могу спать. Мне… страшно. Её голубые глаза наполнились слезами. — Мне очень страшно. Рон нахмурил лоб. Нарцисса так просто открылась ему. Что же у них там творится?