I'll remember

      Боль. Это было первым ощущением после пробуждения. Рон с трудом разлепил веки, которые сразу же пришлось сомкнуть — слишком ярко. Тяжесть. Парень скосил глаза на свой живот, на котором расположилась знакомая кудрявая голова, уголки губ дрогнули, стараясь изобразить что-то наподобие улыбки. Попытался пошевелить пальцами, приподнять руку, вышло весьма удачно. С конечностями разобрался, теперь бы вспомнить, как он вообще попал в… Больничное крыло? Рон огляделся: пустые койки, солнечный свет, пробивающийся сквозь огромные окна, белоснежные простыни. Было настолько тихо, что Рон в какой-то момент даже испугался, а не оглох ли он, случаем? Однако лёгкое посапывание со стороны подруги уверило его в обратном. Рон тщетно старался воссоздать в памяти картину вчерашних событий, что же такого могло произойти, раз дело дошло до мадам Помфри? Последнее, что он помнил — Сириуса, который показывал один из секретных ходов, ведущий в Сладкое королевство, тот, что Гарри использовал, чтобы попасть в Хогсмид, а дальше слепое пятно, единственное, чувствовал он тогда себя неважно, немного кружилась голова. Парень перебирал причины своего нынешнего положения, и на секунду ему подумалось, не напали ли на Хогвартс приспешники Лорда.       — Вряд ли, — прохрипел Рон. Никто из Пожирателей пока не посмеет играть в открытую, тем более, сейчас соваться в школу — то же самое, что просто прийти и сдаться Министерству. Тот-Кого-Нельзя-Называть только набирает обороты, бессмысленно выплясывать перед Дамблдором, силы не равны, преимущество не на тёмной стороне, ненадолго, правда, но всё же, в данный момент переживать о нападении нужно в последнюю очередь.       Рон хотел было перевернуться на бок, тело затекло, и лёжа на спине, сложно дотянуться до тумбочки, где парень увидел стакан воды, жажда замучила, да вот не учёл одной немаловажной детали — Гермиону, которую будить совсем не было охоты. Как назло, палочка тоже покоилась на вышеупомянутой тумбочке, и Рон, оставив наконец напрасные попытки, со вздохом сожаления откинулся на подушку.       — О, наша спящая красавица пришла в себя, — пропел гриффиндорец, одёргивая ширму, Рон лишь сейчас заметил, что кровать со стороны Гермионы была закрыта от посторонних глаз.       В поле зрения появился Сириус, улыбающийся во все свои тридцать два зуба.       — Ты тоже вставай, соня, — он тыкнул девушку под рёбра, и Рон в это же мгновение почувствовал вибрацию — Гермиона вздрогнула.       Она медленно подняла голову и упёрлась раздражённым взглядом в Сириуса:       — Вчера ты мне нравился больше, — пробурчала Гермиона, Блэк улыбнулся ещё шире, хотя, казалось бы, куда уж больше. Рон не стал терять драгоценное время, залпом осушил стакан, чем привлёк внимание подруги. Лицо её вмиг преобразилось из хмурого в радостное, и она кинулась ему на шею, сжимая в крепких объятиях. — Я так испугалась, — прошептала на ухо, — испугалась, что ты погибнешь.       Рону было приятно слышать, что подруга настолько переживала за него, но ещё одно ощущение, более сильное, никак не покидало его существо — ему казалось, он сейчас задохнётся от рук Гермионы, обвившихся вокруг, словно путы. Мгновение — дышать стало свободнее, а ещё чуть позже головная боль в разы усилилась, Гермиона поспособствовала, приложившись тяжёлой ладонью по затылку:       — Обалдуй! — разозлилась она. — Только попробуй ещё хоть раз напугать меня до такой степени! Я чуть с ума не сошла! — каждое новое слово сопровождалось беспорядочными ударами, правда, к счастью, были они не такие болезненные, как первый.       — Хей-хей, успокойся, — рассмеялся Рон, отмахиваясь.       — И давай потише, — заговорщическим шёпотом посоветовал Сириус, указывая на маленькую каморку медсестры. — Может, я подержу его, а ты продолжишь? — ухмыльнулся он, Рон драматично возвёл глаза к не… потолку:       — Мерлин упаси! — выдохнул рыжий.       Гермиона деланно-возмущённо оглядела парней, смех рвался наружу, однако она всё же старалась держать маску обиженной дамы, что получалось из рук вон плохо. Девушка решила бросить сие бесполезное занятие и заливисто расхохоталась, поочерёдно бросая взгляды на обоих.       — Ну и дураки же вы!       Сириус весь подобрался, подбоченился, готовый уже вступить в словесную перепалку, но мадам Помфри помешала его великим планам — начала выгонять их с Гермионой, недовольно цокая и причитая:       — Мальчику нужен отдых, спокойствие и тишина.       Сириус, шедший чуть позади, корчил рожи, передразнивая женщину, Гермиона незаметно хихикала, прятала лицо за пышными волосами. Мадам Помфри провела к выходу, выставила из крыла и с грохотом захлопнула дубовые двери.       — А я ведь предупреждал, — задрав нос, важно заявил Блэк, да таким тоном, словно он совершил невероятное открытие, неоценённое по достоинству.       Гермиона фыркнула, отвернувшись, направилась в сторону башни.       — Эй, ты куда? — опомнился парень, в два шага преодолел образовавшееся расстояние между ними, поравнялся с Гермионой. — Как некрасиво с твоей стороны было оставлять меня там, — капризно проворчал он, подражая манере маленького ребёнка.       — Как я только могла, — саркастично отозвалась она.       — Так куда мы идём? — переключился Сириус.       — Ты — не знаю, а я в башню за книгами, у меня скоро встреча, — Гермиона прибавила ходу, безуспешно пытаясь оторваться от надоедливого Блэка, который после выздоровления будто преследовал её, благо вчера смогла провести спокойный вечерок, хотя это как посмотреть — окончание вечера — то ещё «приключение».       — Я пойду с тобой, — хмыкнул он, — повеселимся.       Гермиона отрицательно помотала головой:       — Моя встреча совсем не интересная.       — Со мной любая гулянка становится интересной, — Блэк поиграл бровями и невинно закинул руку на плечо девушки.       Гермиона досадливо поморщилась, скинула с себя предмет неудовольствия.       — Смотри, не споткнись о своё раздутое самомнение, — съязвила она, бросила пароль Полной даме и незамедлительно скрылась в спальне.       — Не посоветуете чего? — несерьёзно поинтересовался Сириус у портрета, отвесив шутливый поклон.       Гермиона спустилась вниз, настороженно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, лишь бы не нарваться на Сириуса, который уже порядком поднадоел. Она в принципе не любила к себе какого-то излишнего внимания, а когда оно проявляется кем-то вроде Блэка, так и вообще тошно становится. Её никогда не привлекали этакие самовлюблённые павлины, вечно смотрящие на всех свысока и думающие, что они — центр вселенной любой девушки, как по ней, они — надутые индюки, в число которых входил и Сириус. Порой Гермиона удивлялась, куда делся тот рассудительный, здравомыслящий человек, чей образ навсегда сохранился в её душе. Нет, в зрелости Сириус вовсе не был зудящим по поводу и без стариком, никогда не пользовался своим положением «взрослого», он шутил, а в глазах плясали чертята, он смеялся, заставляя улыбаться всех вокруг, он рассказывал истории из своей жизни, остальные заворожённо ловили каждое его слово. С ним Гермиона могла разговаривать часами, обсуждая прочитанные книги, допоздна засиживаться в библиотеке, ведя ожесточённый спор на какую-нибудь совершенно глупую тему, с ним она чувствовала… лёгкость. Ей было совсем не страшно встречаться с ним взглядом, совсем не страшно улыбаться ему, совсем не страшно.       И, наверное, поэтому она просто без памяти в него влюбилась. Признание этого далось ей с трудом. Гермиона тщательно отгоняла подобные мысли, ведь он — крёстный Гарри, её лучшего друга, ведь он старше на целых двадцать лет, да и вряд ли бы посмотрел на такую заучку, как она. Но никакие доводы разума не помогали справиться со своими чувствами, и, сколько бы Гермиона не уверяла себя, что всё это временно, мимолётное увлечение, симпатия к нему только усиливалась. Вернувшись в школу, она писала ему постоянно, изливала душу, признавалась в любви, правда, не отправила ни одного письма, прятала или сжигала, хоть так могла облегчить своё необъяснимое состояние. Первые недели она жутко по нему тосковала, даже стащила какую-то его футболку перед тем, как покинуть Гриммо, засыпала холодными вечерами, вдыхая его запах. Потом как-то улеглось, забылось, постоянная учёба, суровый режим Амбридж, проблемы Гарри — всё это отодвинуло на задний план любовные терзания, сердце больше не замирало, когда произносили его имя.       Но попав в это время, лицом к лицу столкнувшись с резко помолодевшим героем своих тайных грёз, Гермиона испугалась, что всё, так усердно ею подавляемое, вылезет наружу, внутри разгорался вулкан разнообразных ощущений, однако, взглянув на него, такого молодого и красивого, осознала, что перед ней совсем не тот, кто заставлял переживать столь сильные эмоции. Да, этот Сириус так же упрям, остроумен, привлекателен даже в большей степени, нежели тогда, всё то же, вроде бы, и не поменялось ничего. Но… глаза были другие. Холодные, непроницаемые, в них сквозило непонятное ей высокомерие, чувство превосходства, и это бесило её, раздражало, выводило из себя. Чем он лучше того же Питера? Римуса? Ни-чем. Абсолютно. Лишь с одним человеком взгляд его становился теплее — с Джеймсом. Иногда Гермиона ловила себя на ужасной мысли, что, возможно, не стоит вмешиваться в ход событий, пусть всё идёт своим чередом, и когда-нибудь она сможет увидеть того самого Сириуса Блэка, того, по которому безумно скучала.       Девушка тряхнула головой, выкинув из головы образ Бродяги, наклонилась за разбросанными по полу фолиантами, оставшимися после вчерашнего, сложила их в ровную стопочку и отправилась в библиотеку. Обед она уже пропустила, промаявшись без дела в женской спальне, до ужина оставалось где-то часа три-четыре, так что Гермиона решила не тратить времени даром, из-за случившегося и так не смогла почитать вечером. Досадно. До встречи с Северусом надо раздобыть хоть какую-то информацию. Гермиона села за тот же стол в самой глубине библиотеки, обложилась книгами и погрузилась в чтение.       — Ты рано, — послышалось над ухом. Гермиона обернулась, потирая глаза. Сколько она уже тут просидела?       — Ты тоже, — ответила она, улыбнулась, дождалась, пока Северус усядется напротив, и спросила, — нашёл что-то?       Северус хмуро посмотрел на неё:       — Ничего такого, что бы заслуживало внимания.       Как обычно сухой, лаконичный ответ. Гермиона кивнула и вернулась к своей книге.       — Ужин, — оповестил Северус спустя ещё какой-то промежуток времени. — Тебя не было на обеде.       Гермиона подняла на него непонимающий, затуманенный взор, как бы спрашивая: «С чего такая забота?» Снейп взгляд проигнорировал, собрал фолианты, разложил по полкам и направился к выходу. Гермиона хотела уже было плюнуть и на вечерний приём пищи, но желудок не дал ей совершить столь кощунственное деяние, издав протестующее урчание и скрутившись узлом. Девушка последовала примеру бывшего/будущего профессора и тоже покинула помещение, нагнав вынужденного напарника. До Большого зала они дошли в молчании, однако было оно отнюдь не напряжённым, а, наоборот, даже приятным, в таком же молчании переступили порог, лишь сухо кивнув на прощание, прошли к столам своих факультетов.       Сириус, в одиночестве ковырявшийся в своей тарелке, заметно оживился при виде однокурсницы и тут же напрягся, заприметив рядом ненавистного слизеринца.       — И что это ты делаешь в компании противного слизня? — раздражённо пробурчал он, взглядом, похоже, надеясь просверлить в её лбу огромную дырку.       Гермиона заступорилась на миг, зависнув с поднесённым ко рту кусочком пирога.       — Тебе какое дело? — она вопросительно выгнула бровь.       Сириус поджал губы:       — Не стоит общаться с мерзкими слизеринцами, а в особенности с Нюнчиком, — мрачно посоветовал он, уткнувшись в тарелку.       Гермиона чуть не задохнулась от подобной наглости.       — Я сама выбираю, с кем общаться, — важно заявила она, задрав нос, дабы придать больше значимости своим словам, как часто делала в детстве.       Сириус чертыхнулся едва слышно и взглянул Гермионе прямо в глаза, обдавая ледяным презрением.       — И чем же вас так он привлекает, а, Панкейк? Своими грязными волосами? Что ты, что Эванс просто с ума сходите от его свисающих паклей? — Сириус ухмыльнулся своей блэковской ухмылкой. Как прежде, — промелькнула мысль. Только в это раз усмешка его была скорее злобной.       Гермиона с грохотом отшвырнула вилку:       — Не смей отзываться так о моём… друге, — она запнулась, не зная, можно ли назвать Северуса «другом», наверное, больше «приятелем», хотя почему бы и нет.       Сириус хмыкнул:       — Дело твоё, — он тряхнул головой, жест этот был настолько родным, что Гермиона не сдержала улыбки, вспоминая, как далёкими летними вечерами они с Сириусом, Гарри и Роном сидели в гостиной, и Блэк частенько так встряхивался по-собачьи, нёс какую-нибудь ерунду и смеялся хрипло-хрипло, от его голоса всегда мурашки пробегались по коже.       Девушка только сейчас заметила, что сидит, как дурочка, с мечтательным выражением на лице, а Блэк ехидно ухмыляется, конечно же, принимая это на свой счёт. Гермиона покраснела, пряча щеки за длинными кудрями. «Мерлин, вот же тупица непроходимая!»       — Я пойду, — пробормотала она, неловко вскакивая со скамьи. И Гермиона была бы не Гермионой, если бы не зацепилась ногой о краешек, благо, Сириус успел обхватить за талию.       — Ты не поела, — Блэк с силой усадил её обратно.       — Какие все сегодня заботливые, — деланно пробурчала Гермиона, взяла отброшенную ранее вилку.       Сириус спокойно наблюдал за трапезой сокурсницы, подперев ладонью подбородок. По его виду было заметно, что он хочет сказать что-то, но не решается, он нервно отстукивал свободной рукой по столешнице ему одному знакомый ритм, тут же запускал пятерню в тёмные волосы, периодически вздыхал, словно напоминая о своём присутствии.       — Ты можешь идти, — искоса взглянула на него Гермиона. — Ждать меня необязательно.       — О, нет, рыцари не бросают своих принцесс, даже если принцессы жуткие зануды, — торжественно возгласил парень. Позёр, — закатила глаза Гермиона, — и даже если принцессы очень долго едят, — добавил он, щерясь. Так и хотелось залепить пощёчину, чтоб не лыбился больше.       — Иди ты, — отмахнулась она.       — Только после тебя, — парировал Сириус и низко-низко наклонился, прошептав на ухо, — Никки.       Гермиона всё же не удержалась, дала лёгкую оплеуху, хихикнула, увидев обиженно надувшего губы Блэка.       — Я оскорблён до глубины души, — драматично схватился за грудь, заваливаясь на скамью. — Ты убила меня.       — Может, хоть рот на секунду закроешь, — невинно хлопнула ресничками, поднялась.       Сириус вскочил так резво, что Гермиона отшатнулась немного, видимо, про обиду свою он позабыл.       — Ну, наконец-то! — выдохнул Сириус. — Никогда в жизни ещё не сидел в Большом зале столько времени!       — Сам виноват, — протянула девушка.       — Я уже говорил, что…       — Нет-нет! — протестующе замахала она руками, слушать его напыщенные речи не было никакого желания.       Хвала Мерлину, до гриффиндорской башни добрались они довольно быстро, Сириус назвал пароль, и, как показалось Гермионе, Полная дама ему игриво подмигнула. Сириус довёл Гермиону до лестницы, галантно поклонившись:       — Завтра мы идём в Хогсмид, — безапелляционно заявил Блэк.       Гермиона фыркнула:       — А меня ты спросить не забыл? К тому же, я не смогу завтра, пойду к Рону.       — Мадам Помфри обещала выписать его утром, днём спрашивал, — самодовольно продекламировал он, выпятив грудь вперёд — для значимости.       — Всё продумал, да? — рассмеялась девушка.       Сириус шутливо пожал плечами.       — Ещё бы.       — Хорошо, — медленно ответила она. — Я согласна. Сладких снов, — пожелала на ночь.       В глазах Сириуса на миг проскочили знакомые тёплые огоньки, мгновенно сменившиеся привычной стеной. Гермиона улыбнулась, направилась по ступенькам наверх, зашла в пустую комнату и прислонилась спиной к двери. Иногда, очень-очень редко, Сириус может быть… милым, забавным и таким знакомым. Девушка устало вздохнула.       Отстраняться от него становится проблематичным.