Дневник с красной обложкой, без указания даты.
Парвулис 9:32, крепость Башни Бдения.
Эльфийка осмотрела на своих людей. В руке она держала за волосы одного из отпрысков Хоу – самого отпетого, наглого и чем-то похожего на своего отца: голова с младшего Хоу слетела так же легко. Люди смотрели. С головы капало. - Я настроена серьезно, господа. Если вам не удалось расслышать это на вашем языке, я скажу на своём, - сдержанно сказала Страж-Командор; довольная и более не сдерживающая восхищенную улыбку Веллана за её плечом приготовилась любезно переводить с эльфийского. - Мне не нужно, чтобы вы преклоняли передо мной свои плоскоухие головы. Но если я ещё раз услышу за спиной заговорщицкий шепоток, если почувствую лопатками ваши медленные стрелы – не важно, будет ли вас вести неприязнь к моей расе или месть за совершенные мною поступки – ваши головы полетят вниз сами собой. Вы даже не заметите мой клинок. Солдаты, интегранты и рекруты понадёжнее, поглубже вжали головы в плечи. Даже пара новопринятых в Орден Стражей непроизвольно ссутулились – белые грифоны на их одеждах смялись и стали похожи на птенцов. - Lan sa len`alas lath`din!* - вытянула вперёд руку с жутким трофеем Махариэль. - Как этот грязный человечий выродок, - всё вдохновлёно повторяла вслед за ней Веллана, впервые допуская небрежную художественность в своем переводе. В арке распахнутых дверей замка Башни Бдения, Махариэль сделала шаг вперёд, словно выходя за пределы рамы какой-нибудь кровавой картины, и остановилась на краю верхней ступени: - Если среди вас есть те, кто желает выказать свое недовольство, глядя мне в лицо – сейчас самое время. В наступившей тишине можно было уловить ритм перехлопывания крепостных стягов, посочувствовать тоскливому завыванию ветра в глубине колодца и даже расслышать, как маленькая пташка перебирает когтистыми лапками, сидя на плече каменной Андрасте. - Похоже, все очень довольны, - сказала Махариэль уже на общем языке и разжала пальцы. Голова младшего Хоу покатилась по ступеням, оставляя после себя дорожку из багровых крапин. Первые ряды собравшихся отхлынули от ступеней, спинами налетая на товарищей позади. - Встреча окончена, господа, - объявила их Командор. И поклонилась почтительно. Как Хранитель перед последним костром арлафвена. … «Махариэль… Своевольный Серый Страж ратующий за свой народ – она уже давно не являлась ни долийкой, ни городским эльфом, и, конечно, отдала всю себя замыслам Соласа. Я уверена, он говорил с ней о Морах и слепоте Стражей не меньше, чем об эльфах, и именно эта тема ожесточила её сердце ещё сильнее. Четыре года назад, она, выполняя его волю и устраняя единственную, кто в силах его воле помешать, участвовала в расправе целого долийского клана. Уверенная, что делает это во благо своего народа. Я помню её лицо. Болезненно белая кожа, как у напудренной орлесианки. Зелёные глаза с ободком, будто покрытым серой плёнкой. Скверна была у неё не только внутри, но уже и во взгляде. Скверна брала её быстрее, чем братьев по Ордену. А это значило кое-что: если Махариэль ещё жива, она пожелает завершить планы своего hahren-a до того, как Зов оглушит её. Если буду оставлять достаточно следов, она найдёт меня первой. Выходит, место нашей новой встречи – выбирать мне. Однако, прежде чем следить, мне нужно было решить первоочередные проблемы. И убедиться кое в чём…»Дневник с красной обложкой, без указания даты.
…Фрументум 9:48, где-то в лесах меж двух больших сосен.
Она спешилась с Болотника и осторожно пошла по росе. Этот лес не был злопамятен и охотно купал свои корни в легко проходящем сквозь кроны утреннем солнце. Не осталось и следа. Здесь всё поросло травой. Трава блестела. И лицо Лавеллан блестело тоже. Она и сама не знала, что надеялась здесь увидеть. Она трогала ветви, опускалась на колени и подносила к лицу горсти выкопанной земли, будто корешки травинок, черви и муравьи могли что-то ей рассказать. Она ухватила за край и потянула из хватки тверди полуистлевшую тряпицу выцветшего аравельного паруса. Нашла среди листвы молодого, но уже крепкого деревца свисающую кожаную верёвочку с редкими малюсенькими бусинками, вырезанными из негниющей коры железного дерева. Лавеллан не поверила глазам. Сжала её в ладони. И, в конце концов, заплатив за верёвочку слезами, что вместе с росой теперь впитают молодые древесные корни, дрожащими пальцами повязала её на шею. И, уже уходя, задержалась у высокой сосны, служившей когда-то местным мерилом территории. Присела. Нашла маленькую, безвредную для дерева отметину, которую по традиции вырезали у самых корней долийцы, когда в клане рождался новый lethallin или lethallan. Лавеллан измерила расстояние от отметины до земли пальцами. А потом, зажмурившись, прижалась к сосновой коре лбом: - Четыре. Четыре года… Четыре. Слёз уже не осталось. Вся горечь выходила словами: - Ar dar nan... Ar tu na`din! Ma emma harel. Ar tu na`din... Emma shem`mi.* Её клинок будет быстр.