Элувиеста 9:44, где-то в лесах, сгоревший долийский лагерь.
Мужик рассержено сплюнул и спрыгнул с лошади. Один из этих остолопов прибежал сегодня красный и взмокший и сказал, что денег за заказанный товар не будет. И ещё, что он как главный должен сначала сам на всё это взглянуть, а не бросаться сразу с кулаками. Мужик спрыгнул с лошади и почесал нос; запах гари перебивал трупный. Этих остолопов трупный запах тоже не особо смущал – они тут уже во всю шерудили. А что им оставалось? Денег за заказанный товар теперь точно не будет – мертвецы в своей руке монет не протянут. Приходилось обыскивать. Мужик почесался: - Угли аравелей копните. Они там под их парусами обычно всё ценное прячут. Эльфы, чтоб их, а. Нормально же торговали. - Это кто ж их так? – перешагивая распластанный остроухий труп, подскочил к нему один из этих его олухов. - Наши деревенские, что ли? Мужик перекатил из одного уголка рта в другой мелкую деревяшинку, которую жевал всю дорогу: - Не. Среди наших мажья нет. А тут таких орудовало трое. Может, четверо. Смотри, какие в земле проплешины. И тела какие вывернутые. Оружие так не выворачивает. Так что маги это были. И кто-то с клинками: видал, у того вон горло перерезано, кости торчат. А там кто? Мужик пошёл вперёд по траве; она – в тех местах, где не была выжжена или придавлена коркой засохшей крови – стояла дыбом, как шерсть животного, которое били не за что. - Женщина. У неё нет ничего, мы уже проверили, - поспевал за мужиком один из его олухов. – Эти маги даже баб эльфийских не пощадили. Жалко. Красивые. - А эта, что ли, невеста? – спросил мужик, остановившись рядом с ней. Она лежала на спине, и платье её было когда-то белым, как шёрстка новорожденной галлы. - Долийцы не рядят своих невест в белое, - сказал олух; он среди всех олухов был самый умник, смыслил в счёте и чаще всех возил товары мужика к эльфийскому лагерю у двух сосен. – Я слышал, у них неглавная в платье ходит в день, когда главной становится. - Главной, говоришь? – помусолил свою деревяшку в зубах мужик и присел; что-то заставило его присесть и разглядеть её ближе. – Загоны тормошили? Остались там их рогатые? - Галлы-то? - Одну шкуру за два серебряка можно сторговать. С рогами – за три. - Галл нету. Разбежались, наверное. У них там вместо галл какая-то зверюга. - Что за зверюга? – спросил мужик, всё вглядываясь в жёлто-белое, всё в цветах кровоподтеков эльфийское лицо. - Не знаю, он нам не дается! Ближе подходим – бодаться начинает, а в морде у него меч! Боднёт так боднёт. Разваленные в стороны коленки мужика дёрнулись: всё ещё сидя на корточках, он вдруг выпрямил спину и вытянул щетинистую шею. Глянул в ту сторону, откуда доносилось истовое битьё копытами. Через миг всё затихло - Болотный Единорог перестал бодаться, тоже вытянул шею и как-то предупреждающе посмотрел на мужика. Понял, кто тут главный. А мужик рассмеялся, тут же позабыв про галльи шкуры за два серебряка. Болотник забил копытами вновь. - Зверюга, говоришь, - под моргучим взглядом олуха хохотал мужик. - Ты хоть знаешь, чейная эта зверюга? Довелось мне однажды в Морозных Горах подторговывать. Так вот эта зверюга, знаешь ли, любимая коняшка самой Вестницы, благослови Создатель Инквизицию, чтоб её! - Но как же… Инквизиции ведь уже нету. Я думал, леди Инквизитор умерла. - А ты видишь тут живых? Умник из олухов осмотрел горелый эльфийский лагерь новым взглядом: - Значит, она тут где-то среди них лежит?! - Может быть, даже вот эта, - языком вкатив деревяшку в дырку между передними зубами, сказал мужик и потянул ладонь эльфийки в платье вверх за указательный палец. – Знал бы я, что с Инквизитором тут дела веду… Что стоишь, олух?! Иди помоги другим олухам с этим чудовищем справиться. В деревню поведём. Будем искать покупателя. Он раздосадовано отбросил руку эльфийки обратно вниз. Ладонь ударилась о землю и коротко полыхнула зелёным светом. Кончики пальцев дёрнулись в рефлекторном стремлении сжаться в кулак. Мужик пошатнулся и сел на зад, едва не проглотив свою деревяшку. Потом провел по разваленным коленкам вмиг вспотевшими ладонями и остановил, побредшего выполнять его же приказ, умника: - А ну стой, олух. Подождёт чудище. Подведи сюда мою лошадь – тут Её Инквизиторство помирать не желает. …Фрументум 9:48, деревенька в Вольной Марке, дом главы мелкого торгового клана.
Её не кусал голодный поздний комар. Не будил раскат грома. Она проснулась не от чего-то конкретного, а вопреки всему. Проснулась и села на койке – на туго растянутой между гнутыми железками коровьей коже – резко и шумно вдохнув ртом, будто её только что вытянули из воды за волосы. В маленькое, но застеклённое окно такой же маленькой, заставленной медными ковшами и рулонами кож, каморки хлыстал ливень, и едва-едва пробивался свет. Лавеллан не видела ни ковшей, ни кожи, ни света; не слышала ни дождя, ни своего хриплого лихорадочного дыхания. Перед глазами её стояло давнее прошлое, для неё произошедшее всего миг назад. В ушах громко и раскатисто, как гром, или, как стучащие о дно ковша камни, звучали последние услышанные ею слова. - Я надеюсь, даже в таком состоянии ты понимаешь, что я не наказываю тебя за предательство, а уберегаю от предательства, которое ты сама не в силах была бы себе простить. - Solas… Len dar na lin.. И эхом - lin, lin, lin. Лавеллан, стиснув зубы, болезненно сжалась, будто на неё вновь обрушилось небо и Тень. Как тогда… Как… Она задышала ещё сбивчивее и бешено, не мигая, завертела головой, будто стараясь высмотреть в темени каморки паруса аравелей и выдышать в затхлом воздухе запах сосновой хвои. Не получалось, будь весь мир проклят, не получалось. Всполох Метки на миг осветил ковши и рулоны, железяки на которых держалась натянутая коровья шкура, и укрытые вязаным одеялом ноги своей обладательницы. Та, кажется, была удивлена этому всполоху даже сильнее, чем всему вокруг, и поднесла к лицу меченую Сферой руку, будто впервые видела. Якорь снова разлился по линии её жизни тенисто-зелёным светом, порождая звук, одновременно похожий на треск и жужжание. А через миг к треску и жужжанию прибавился ещё один звук. Нет, даже несколько звуков. Чьи-то шаги и голоса. И ни шаги, ни голоса эти не были Лавеллан знакомы, или она просто не смогла их так сразу распознать. А потому, унимая Метку и сердце, упала обратно на спину и затихла, словно не пробуждалась. Услышала скрип двери, услышала запах свечи и мокрых тряпок. - Ну вот, сударь. Как я и говорил, исчезнувшая, но ещё живая. Выхаживал её тут. Думал, очнётся, отблагодарит щедро. Но, видать, не судьба ей. - Это действительно леди Инквизитор? - А ты, сударь, действительно сюда из Неварры скакал, чтобы этот вопрос спросить? Она это, сам смотри. Уши острые. Рисунок на лице, как положено. Скакун экзотичный, другого такого ни у кого не было. Хочешь большого доказательства – можешь посидеть тут денек-другой, у неё время от времени рука светится. Инквизиторский моторный рефлекс, наверное. - Ну что ж, ну что ж, ну… Лавеллан не шевелилась, она чувствовала на себе взгляды говорящих и слышала, как капает на пол дождь, в одежде принесенный с улицы одним из них. - Ну что ж, раз это и впрямь Инквизитор та самая… неужели, не нужна никому? - Ты, сударь, мне зачем этот вопрос задаёшь? Я хорошо покупателя искал, ясно? И с тобой-то связался уже из-за отчаянья, а не по выгоде. Сейчас же кого не спроси – никто и не вспомнит, зачем Инквизиция нужна-то была, не говоря уже о том, кто там куда её вёл. - А в Новом Арлатане ты о спросе не узнавал? Может, она бы каким местным господам эльфам понадобилась? - К этим я не суюсь, да и вообще слежу, чтобы информация слишком уж далеко не ускакивала. А то ещё явятся ко мне со своими палками, заявят, что я одну из них силой тут удерживаю и… Вот чего ты опять со своими вопросами. Я у тебя ничего не спрашиваю, а ты зачем спрашиваешь? Не хочешь брать – проваливай. - Ну. Хочу. - Ну и тогда благослови Создатель моритаси! - Морталитаси. - Э-э-э, я вас, чудных, никогда не понимал. Ты мне скажи, сударь, как перевозить будешь? Живой или мертвой? - Ну, в таком её состоянии тело лучше сохранится. До Неварры путь неблизкий, а своих инструментов я с собой не взял. - Тогда бери и по цене как за живую. - Ну, цену ты заломил. - Сударь, не будь олухом. Тебе в коллекцию твоих благородных трупов Инквизитор нужна или нет? Перевозишь живьём – отдай деньгу как за живую. Не хочешь платить за живую, хочешь скидку – разбирайся тут сам. - Я понял. Я разберусь. Морталитаси взял паузу. Потом заговорил вновь: - Не хотелось бы оставлять неаккуратных следов на теле. Есть у тебя какой-нибудь яд, от которого ничего не вздуется? - За отдельную плату. Бесплатно – возьми да сам придуши. Или боишься, что она тебе ответит? Морталитаси промолчал. - Ну хочешь, сударь, я тут обо всём позабочусь? Возьму совсем чуть-чуть подороже, чем за яд. - Ну, нет. Я разберусь. Пойди и покрой навесом мою телегу. За это я тебе уже заплатил. - Как изволишь, сударь. Только давай за Инкизиторшу-то тоже монетки вперёд. А то вдруг ты её тут попортишь и не возьмёшь. Недовольное бормотание. Звон монет. Сосредоточенный пересчёт. Лавеллан узнала свою цену. Шесть золотых и тридцать два медяка за навес, под которым её повезут в неваррский склеп мага-коллекционера. Она едва сдержалась, чтобы не сжать руки в кулаки. Яростно полыхнула Метка. - Видал, сударь? Ну я же говорил! - Навес, - напомнил морталитаси. - Да-да, откланиваюсь. Успешно тебе тут во всём разобраться, сударь. Скрипнула и закрылась дверь. А потом вдруг открылась вновь. - Ах да! За лошадь ты мне забыл доплатить. - За какую ещё лошадь? - За коня её лютого. Он уже давно труп – тебе понравится. - Трупы животных меня не интересуют. - Ну ладно. Ладно! Без коняги все равно не выйдет. Он сам за ней следом пойдет. Кому я только его не продавал – забивал хозяев насмерть и возвращался. Уже и слава дурная пошла, так что даром забирай. Не могу больше морду его вонючую видеть. Торговец Инквизитором наконец ушёл, а морталитаси переступил через неё так, чтобы натянутая шкура с только что совершённой покупкой оказалась между его ногами. Чтобы удобнее было душить. Он наклонился и сомкнул пальцы под её подбородком – почти что нежно, стараясь не оставить синяков. И даже подумать не успел о том, что его безбожно обманули: без пяти минут новинка его коллекции благородных трупов вдруг открыла глаза и тоже взяла его за шею. … - Я вот что ещё забыл сказать, сударь! – послышалось вдруг за обугленной дверью. – Обычный навес из ткани стоит тридцать два медяка, а водоотталкивающий… Шагнувший внутрь мужик остановился, будто налетев на стену, и проглотил последние слова. Он не узнал своей складской каморки. Ковши оплавились, а рулоны кожи почернели и скукожились, как гнилые стручки. Ошарашено, даже боясь прикинуть убытки, он воззрился на пустую койку, а затем вниз – на останки, в которых не то, что покупателя – даже человека уже сложно было узнать. Морталитаси попал под гнев Инквизитора и под выплеск магии, не находившей выхода уже не один год; теперь всё его тело было будто слеплено из комьёв глины. Плохо слеплено. Скрюченные пальцы догорали изнутри и отваливались. Мужик попятился. И оказался у Лавеллан в руках. Она, притаившись на полу у двери, схватила его щиколотку и пустила электричество ему под кожу. Мужик свалился, но сознания не потерял. Лавеллан подползла к нему на локтях, медные ковши отражали на своих целых боках десяток её маленьких копий. - Не надо, - слабо кряхнул мужик. - Где они? – оттянула его воротник пробудившаяся эльфийка и хлёстнула короткой поторапливающей молнией теперь по его лицу. - Не надо! - Где они?! - Кто?! Твой клан? Сдохли! Они все сдохли, а я тебя спас! Я тебя спас, слышишь? Лавеллан посмотрела в его широкое щекастое лицо, резким жестом накрыла его ладонью… - Ты мной торговал. И пустила в его глаза, разинутый рот и раздутые ноздри такой сильный, искристый заряд, что мужик ещё долго дергался на полу, как пойманная вобла, а из ушей его не только текла кровь, но и шёл дым. Лавеллан отдышалась, дождалась, когда он затихнет, и выгребла из его карманов уплаченные за себя деньги. Не в первый раз попыталась встать и не в первый раз провалила попытку: годами склеенные друг с другом и с коровьей кожей, ноги отказывались её держать. Выглянув за дверь, она не увидела никого на пути. И поползла… … Торговец по деревенским меркам был богат, но крайне беден по-человечески: никто не явился в каморку на его верещания, никто не встретился ожившей беглянке в коридоре и на крыльце. Хоть и ползла она медленно, тяжело волоча за собой свою нижнюю половину, сбивая в кровь локти и костяшки на запястьях. Во дворе о разбухшие деревянные пороги бились тяжёлые дождевые капли. Лавеллан захотелось вгрызться в них зубами: она почувствовала вдруг, как сильно хочет пить. И запрокинула лицо, подставляясь под дождь. Она могла особо не торопиться, окна соседних домов были темны, только побрехивали, почувствовав неладное, собаки. Ленивый, тонкий лай. Не мабари. Значит, не Ферелден? Лавеллан огляделась вокруг теперь уже не так суетливо. Разглядела за заштрихованной стеной дождя деревенскую голую доску объявлений и просьб за деньги. По ней влажно шлёпал обвислый простецкий флажок – знамя деревушки, а вот знамени страны нигде не было. Будто каждая деревня и каждый город в этом краю были сами за себя. Вольная Марка? Всё ещё Вольная Марка? Лавеллан небрежно провела тыльной стороной ладони по лицу, всё осматриваясь. Болотника нигде не было видно. Только стояла запряженная в телегу глупая, лупоглазая, зашуганная громом кобыла. Эльфийка облизнула пальцы и свистнула – не слишком громко, чтобы не разбудить соседей и не расшевелить местных брехунов ещё сильнее. Первый миг было тихо, а затем что-то сильно ударилось в дверь приконюшенного сарая. Качнулся тяжёлый амбарный замок. - Вполне ожидаемо, - хозяйка Болотника мотнула головой и свистнула вновь. Замок заскакал: с той стороны на дверь обрушились такие удары, что любой мог бы решить, будто это огр ломится, а не лошадка на свободу выйти желает. Немудрено, что в конце концов замок полетел в грязь, да там и остался. Болотник в мгновение ока доскакал до своей наездницы и затоптался рядом с ней с каким-то даже собачьим мельтешением. Наклонял шею, шевелил губами-клювом волосы хозяйки и даже проявлял готовность схватить её за шкирку зубами и поднять наконец на ноги. - Тише, - отфыркиваясь от дождя и оглаживая лошадиную морду, улыбалась Лавеллан. – Тише, уродец. Привет. Ну что, выручишь меня ещё разок? Болотник лег на брюхо. Она ухватилась за его вырвиглазно-рыжую гриву одной рукой, второй – за рукоятку меча в его морде, и кое-как втащила себя ему на спину. Сбросила безжизненные ноги вдоль его боков и обессилено улеглась на лошадиную шею. Болотник осторожно встал и пошёл. Лавеллан никогда не думала, что будет так счастлива прижаться щекой к его облезлой, только духом ещё держащейся на костях, шкуре. И дышать, жадно вдыхать его могильный запах, из-за которого конюх Деннет когда-то давно едва не уволился и начал носить вымоченную в цветочной воде повязку. - Придется тебе побыть моими ногами, вонючка, - прошептала ему на ухо наездница. – Ты знаешь, куда нам идти. … «Пока я ехала, покачивая бесполезными конечностями, туда, где меня уже давно никто не ждал, перед глазами у меня всплывали лица тех, кто сделал это со мной. Женщин я знала лично, а об эльфийках легко могла догадаться. Одну из них я сама посоветовала Соласу, и, чтобы вновь отыскать её и привлечь на нашу сторону, подняла все ресурсы Лелианы. Это был последний подарок Её Святейшества и последний её мне отчёт. «Героиня Ферелдена занималась поиском противодействия Зову, но резко поменяла направление своего путешествия, когда узнала, что Алистер остался в Тени. Мои агенты нашли её. Она не так далеко отсюда. Вы скоро увидитесь, Инквизитор». Правда, увиделись мы не так скоро, как обе ожидали… Но теперь обе же, я уверена, сделаем всё, чтобы та наша встреча не осталась последней».Дневник с красной обложкой, без указания даты.