Ошибки и решения

Дождь для Ямамото разный. Весёлый, жуткий, ласково-ледяной. Он падает тяжелыми каплями, иногда окрашиваясь в пурпурно-кровавый, венозный, и медленно и тягуче течет по коже, оставляя горячие дорожки. Иногда, когда противников много и у Ямамото много бешеной, беззаботной, убийственной радости, дождь становится быстрым, ярким и хлещет наотмашь, как кровь из артерии. Ямамото не любит, когда он такой, потому что теряет разум и убивает всех. В этом состоянии сознания он не жалеет никого, вообще за людей врагов не считает. И после таких сражений долго приходит в себя, сидя где-нибудь в углу за столиком семейного ресторанчика в одиночестве. В такие минуты общаться он может только с Гокудерой, который его понимает. Ворчит, называет Ямамото наивным тупицей, но сидит, едва касаясь плечом. И эта странная поддержка очень помогает. Иногда в эти моменты приходит Скуало. Гокудера иронично хмыкает, хлопает Ямамото по плечу и, не прощаясь, уходит. Он знает, что оставляет бейсбольного придурка в надежных руках. В тех, которые ему сейчас нужны. И тогда дождь для Ямамото становится колючим и тёплым. - Не люблю убивать, - говорит Ямамото и смотрит, как Скуало пьет виски пополам со льдом. - Это весело, - возражает Скуало, и Ямамото видит, как блестят его глаза. От алкоголя или от азарта – не поймешь. Но ему всё равно, главное – что Скуало рядом. - Наверное, - пожимает плечами Ямамото. – Но потом становится паршиво. - Это пройдет. Ямамото смотрит, как Скуало встает из-за столика и идет здороваться с его отцом. С ним Скуало всегда вежлив, хотя со стороны это смотрится, наверное, странно. Но его старик с удовольствием перекидывается парой слов со странным другом сына. Ямамото думает, что отец догадывается об их не вполне традиционных отношениях, но пока ни словом, ни взглядом не показал. Потому что это было бы бесполезно. Доволен он или нет, самому Ямамото все равно. Скуало - это как кровь, питающая сердце, почки и всё остальное. Ямамото чувствует себя полностью живым только тогда, когда Скуало близко. А это бывает не так уж часто. - Разомнемся? – лениво спрашивает Скуало, склоняясь над ним, и постукивает пальцами по рукояти меча. Ямамото отодвигает упавшую на столешницу серебристую прядь, успевая погладить её кончиками пальцев. Конечно, благодарить Занзаса за данную Скуало дурацкую клятву не стричься он не станет, но волосы у Супербии охрененно красивые, похожие на блестящие и стремительные, как и он сам, струи ливня. Ямамото кивает и берет свою катану. Бои со Скуало он любит так же, как и его самого. Они идут за дом к семейному додзё, а дождь хлещет их по плечам, укрывая прохладным плащом. И Ямамото совсем не удивляется, когда Скуало толкает его к стене. Поцелуй слегка горчит и стынет на губах бодрящими каплями. - Приди в себя, пацан малолетний, - хрипло шепчет Скуало, усмехаясь. – Ты знал, что так будет. - Не сразу, - возражает Ямамото. – Мне и сейчас иногда кажется, что это всё сон, и я проснусь, и пойду в школу писать какой-нибудь тест. Просто в школу, понимаешь? - Больше никому этой хрени не говори, - Скуало презрительно цыкает, но Ямамото чувствует, как он сжимает пальцы на его плечах чуть крепче. – Распустил нюни… - Я и не говорю, - улыбается Ямамото и тянет Скуало к себе ближе. – Гокудера и так всё понимает, а тебе… ну, это же ты. - Вот именно. Поэтому прекрати себя казнить или что ты там себе воображаешь. Это - жизнь, и у нас она такая. Не нравится – вали в монастырь грехи замаливать. А будешь много об этом думать – сдохнешь в первом же бою. А я не за этим потратил на тебя столько времени и сил. - А зачем? – спрашивает Ямамото, хотя знает, что ответа не получит. Скуало, естественно, не отвечает, просто целует чуть жестче, кусая за нижнюю губу. Ямамото запрокидывает лицо вверх, ловя губами холодные капли. Дождь скалит в ухмылке акульи зубы, небрежно тычет влажным рыбьим носом куда-то в плечо и, походя, шлепает мокрым плавником, сбивая с ног и приводя в равновесие. Ямамото улыбается, закрывая глаза. Кажется, он все-таки получил ответ.