One Day in September

Вало приехал менее, чем через полчаса, и Яани подумал, что, видимо, тот воспользовался метро, потому что судя по тому, что он слышал от Йессе, Вилле жил где-то на окраине. Отчасти Пеуху его понимал: так вероятность того, что он наткнется на кого-то из фанатов по дороге домой, была гораздо меньше. Сам же Яани не хотел перебираться далеко от центра города: он не был так популярен, чтобы натягивать капюшон и надевать темные очки, идя к дому, да и проживание в центральном районе давало быстрый доступ к студии, радиостанциям, офисам важных звукозаписывающих компаний — словом, ко всему, что было столь необходимо Пеуху. Что касалось Вало, в следующую же минуту выяснилось, что он еще не был дома и сам приехал откуда-то, где располагался их лейбл — где именно это было, Яани не совсем понял, но зато прекрасно уяснил, что Вилле вконец заебался, а их менеджер — пидор, который еще бы по ночам встречи назначал. Пеуху бы и не заметил, что улыбается ругани Вало, если бы тот не оборвал резко свой раздраженный монолог и не уставился бы на Яани: — Ну и чего ты ржешь? Пеуху удивленно приподнял брови, и тут же почувствовал, как и впрямь его губы разъезжаются в улыбке, а откуда-то изнутри рвется предательский смешок: просто в самом деле было нечто комичное в том, что перед ним стоял взъерошенный Вилле Вало, в натянутой наспех толстовке и с бутылкой коньяка под мышкой. — Да так, — Яани махнул рукой и прошел на кухню. Он не оборачивался, но слышал, что Вилле проследовал за ним, а затем по-хозяйски опустился на скрипучий кожаный диван. Пеуху никогда не понимал, зачем на кухне нужен диван, да еще и такой огромный, но после его насмешливых вопросов Юлёнен лишь переглядывался с Аки и ухмылялся: не понимаешь, мол, ничего, так и не возникай. Некоторое время они молчали, но Яани нисколько не напрягало это, равно как и не смущал чужой пристальный взгляд в спину. Ему казалось, что с появлением Вало в студии Династия наполнилась домашним уютом и будто бы окрасилась в мягкие пастельные тона. Пеуху видел это во всем: в тихом шипении закипающего чайника, в спокойном приглушенном свете, в шуршащих зеленых листочках мяты, приготовленной для чая — Вилле заявил, что время коньяка еще не пришло и завалился на диван в обнимку с бутылкой, а от мыслей о бессменном кофе Пеуху отчего-то стало муторно, вот он и отыскал мяту где-то в травяных запасах Ээро. Яани надеялся, что тот не будет против, а в идеале — вообще не заметит пропажи. Разливая кипяток по чашкам, Пеуху думал, что, видимо, он еще больший неудачник, чем сам привык себя считать — иначе почему его приводит в восторг одна только мысль о совместном чаепитии с кем-то? Почему ему так хочется наконец-то сесть напротив Вилле и завести разговор о чем-то отвлеченном? Видимо, потому, что по какой-то случайности Вало оказался одним из немногих людей, разглядевших в Яани нечто большее, нежели вечно занятого, делового и строгого лидера группы. Или он был единственным? Единственным, заметившим, что Пеуху нужен кто-то рядом в этот вечер, чтобы не изводить себя упадническими мыслями. Яани действительно был ему благодарен — за молчание, подбадривающую усмешку, за то тепло, которое отчего-то разливалось внутри от его присутствия. Пеуху пошел было к большому и неудобному креслу, стоявшему напротив дивана, но Вилле тут же мотнул головой, указав на место рядом с собой. Яани не стал спорить, устраиваясь на краю дивана и понимая, что в этот вечер в студии он чувствует себя дома, чего никогда не случалось в его просторной, совсем недавно отделанной квартире в центре города. — Сюда еще камин и плед — и будет совсем как в английских книжках, — улыбнувшись, заметил Вилле, будто бы читая его мысли. Пеуху покосился в сторону мужчины: тот, расслабленно откинувшись на спинку дивана, медленно пил чай, прикрывая глаза. По Вилле было видно, что у него тоже выдался не самый лучший день. — Ты не хочешь рассказать, что у тебя произошло, кстати? — продолжил Вало, не оставляя Яани возможности прокомментировать предыдущую фразу. Да, не так уж и важна она была, но Пеуху хотелось уцепиться за нее, чтобы не дать разговору уйти к настоящим причинам того, почему они оба сейчас сидят здесь, в Династии. Яани задумчиво пожал плечами, целиком сосредотачиваясь на травяном аромате горячего чая. Отвечать на этот вполне ожидаемый вопрос не хотелось: старший Вало, добившийся в этой жизни если не всего, то очень многого, был не тем человеком, которому можно было сказать, что у тебя просто порой опускаются руки. Собственное «Я устал» казалось Пеуху таким жалким, что от самого себя становилось противно. Казалось, его молчание ничуть не удивило Вилле. Он отставил чашку в сторону и потянулся, хрустнув костяшками пальцев. — Как знаешь, — усмехнулся Вилле, — просто иногда людям нужно высказываться. Пеуху покачал головой, коротко улыбнувшись: — Это не мой случай. Несмотря на неловкость, которую Яани испытывал, ходя по краю этой неудобной для него темы, он ни за что не отказался бы от этого разговора. От Вало исходило такое спокойствие, что Яани будто бы и сам проникался им, и все переживания невольно уходили на второй план и теперь виделись такими незначительными. Важными становились тишина, плавающие на дне кружки листья сушёной мяты и ласковый взгляд сидящего рядом мужчины. — Ты всегда такой? — с усмешкой спросил Вало, поворачиваясь к Пеуху. — Какой? — тут же отозвался тот, поднимая на Вилле недоуменный взгляд. — Весь в себе. Яани растерялся на мгновение, действительно не зная, что ответить. Кажется, он и правда был таким всегда: закрытым и несколько отстраненным, вопреки репутации дружелюбного и общительного человека, которую Пеуху имел в кругу своих товарищей. — Да мне особо и нечем делиться… — неуверенно произнес Яани, вызывая у Вилле тихий недоверчивый смешок. — Ну серьезно, — он укоризненно посмотрел на Вало, заставляя того улыбнуться, покаянно разводя руками. В этот самый момент Пеуху решил, что скажет —, а там будь, что будет. Отчасти ему было даже любопытно, что сможет ответить на это Вилле. — Просто, бывает, кажется, что у тебя ни на что больше нет сил. Вало серьезно кивнул и внезапно ухмыльнулся: — Спорим, ты прекрасно знаешь все то, что я могу тебе сказать? Пеуху знал. Знал, что не стоит опускать руки. Что можно немного поныть, а потом — вперед, с новыми силами, не оглядываясь ни на кого. И он действительно уже чувствовал себя способным это сделать: усталость отступила на второй план, и уныние больше не висело на нем мертвым грузом. Яани хотел было сказать Вилле об этом, как тот вдруг приблизился к нему, пристальнее вглядываясь в его лицо. — Ты спал когда в последний раз? — Что? — У тебя круги под глазами, как будто ты бухал всю последнюю неделю, — хмыкнул Вало. — Будешь отдыхать — будут силы. Видишь, как все просто? — И не говори, — Пеуху хохотнул, внезапно понимая, что он и впрямь замотался, пытаясь подогнать в сроки выход их альбома. Пить кофе литрами, а затем сидеть ночами за сведением звука стало чем-то настолько обыденным, что он уже и внимание перестал на это обращать. А теперь Яани чувствовал, как после напоминания Вилле, веки сами собой начали тяжелеть, и усталость навалилась на него с новой силой. Но теперь это была усталость другого рода, и Пеуху знал, что за ней вновь последует желание работать. — Все, — Вало хлопнул себя по коленям, резко поднимаясь с дивана, — детям пора спать, пить будем в следующий раз. Колыбельную не спою, но одеялом, так и быть, укрою, — он сдернул со спинки дивана плед и накинул его на Пеуху, накрывая того с головой, и, заржав, пошел к двери, не слушая доносящуюся до него ругань. На пороге его нагнал Яани, смотрящий на Вилле благодарно и весело: — Я не знаю, почему ты приехал, но спасибо. Вилле замер на пороге, поворачиваясь к Пеуху, и пожал плечами: — Каждому из нас бывает паршиво, Яани. Не бери в голову, — с этими словами он вышел из студии так быстро, как будто ему было куда торопиться посреди ночи. Когда за Вилле захлопнулась дверь, сил Пеуху хватило лишь на то, чтобы упасть на диван и укрыться пледом. Засыпая, он успел подумать о том, что однажды наступит тот самый «следующий раз», когда они будут пить коньяк и пугать своими выходками округу. Обязательно наступит.