Как же меня все достало! Эти паршивые мужланы с потными подмышками, вонючими ртами и пьяной похотью в глазах, их зачастую кривые члены, толстые животы, тупые речи… Одно в них прекрасно: у них есть деньги, которыми они согласны поделиться. Да, такой бартер приемлем не для всех, и мне тоже сначала было не по себе, но выбора мне почти не дали. Мне были нужны чертовы баксы.
Как я докатилась до этого? Как стала Жюстин? Все началось почти два года назад. Точнее, тогда я стала проституткой, а весь пиздец моей жизни стартовал еще в конце инициации.
Казалось бы, что может быть не так? Девочка-припевочка Кристина занимает пятое место в общем рейтинге, ее лучшая подруга Трис — первое. У умницы Кристины есть умница Уилл и шикарные планы на совместное будущее.
Однако всегда есть «но». Здесь оно проявилось в том, что мой парень в тайне от меня барыжил наркотой и кинул одного серьезного дядю на кругленькую сумму, существенно обвесив. Тот брал большую партию, а при такой покупке наебать проще всего, только вот Уилл не подумал,
кого он облапошил. Естественно, поняв, что какой‐то пиздюк его поимел, мужик пришел с разборками, да не один. Моему благоверному пообещали, что не только выкинут из бизнеса, но и помогут раньше срока переселиться на уютное кладбище за городом, если он не выполнит ряд их условий. Одним из них была я. Само собой, когда он пришел ко мне с просьбой переспать с семью наркошами, чтобы его голова и дальше держалась на шее, я послала его по эротическому маршруту. Но хватило меня ненадолго.
Месяц я переживала, плакала от обиды и отчаяния. Ведь как он мог мне такое предложить? Неужели я для него не значу что‐то большее, чем просто какая‐то вещь? Я что, безделушка, которую можно вот так просто отдать? И они не в карты со мной поиграть хотели. Я недоумевала, злилась, презирала, истерила, жалела себя и… его.
Как обычная влюбленная дура, я подостыла, готова была его простить, что, собственно, и сделала, встретив его однажды вечером. На работу, кстати говоря, за то время устроиться не успела — депрессия как-то не дала. Я увидела его. Отпизженный снова поверх старых синяков, худой до невозможности обладатель затравленного взгляда. Не думаю, что смогла бы его узнать, если бы он не обратился ко мне по имени.
Мы поговорили, и выяснилось, что Уилла поставили на счетчик. Он должен был вернуть через неделю после того случая десять тысяч долларов, но откуда у него такие средства? Он принес все, что было, — три тысячи, а это и так не хило, даже для барыги. Отданные накопления ситуацию не спасли, плюс Уиллу объяснили, что ежедневно будет капать процент. Вернее, долг будет расти на десять процентов от изначальной суммы. Штука за сутки, плохо ли? К моменту нашей беседы платеж составлял тридцать пять косарей… Гризли — тот самый «кредитор» — предложил любимому скидку, если тот приведет к нему меня. Я идиотка. Я согласилась…
Припершись к гребаному шантажисту, фетиш которого — унижать и напоминать о своей вседозволенности, я стала умолять его простить Уилла и оставить в покое. Он лишь посмеялся и заставил отсосать. А после предложил мне вариант, при котором я могу отработать за своего ненаглядного: отправиться в бордель к Льюису, а Гризли получал бы долю с каждого моего клиента. Любовь и деньги — лучшие мотиваторы, а у меня были оба. Я снова согласилась.
Самое поганое в этом то, что Уилл не был против. Впрочем, он меня даже не поблагодарил. Он просто куда‐то съебался. Я до сих пор не знаю, где он. Все, что причиталось Гризли, давно у него, но я все также шлюха. Мне некуда идти. С таким резюме меня никуда не возьмут. Жизнь — дерьмо, и я в нем по самую маковку. Правда, внешность позволила мне быть здесь на хорошем счету, и я, одна из немногих, получаю пять сотен в час, когда другие — две-три. Ну, хоть в чем-то, хоть где‐то…
Не так давно ко мне пришла Трис и попросила спрятать ее у себя. На все мои расспросы о том, в чем дело и от кого она скрывается, она упрямо качала головой и говорила, что мне лучше этого не знать. Ха! Можно подумать, мне станет от этого хуже.
Мне удавалось хранить в секрете то, что Трис живет у меня в комнате, пока однажды вечером туда не зашел Сэм. Он был в ярости. Я даже не могу понять, в чем причина столь бурной реакции, но страшно было до ужаса. Трехэтажный мат на предельной громкости, выпученные глаза и то и дело взлетающие перед моим лицом кулаки. Нет, меня он не бил — нельзя допустить, чтобы я потеряла товарный вид. У нас есть девочки, с которыми можно такое вытворять, и зарабатывают они даже больше меня, но эту схему я сразу отмела: побоев и лазарета хватило, пока была неофиткой. В общем, тогда пострадала штукатурка на одной из стен, керамическая ваза и стекло рамки для фотографий. Сэм разрешил Трис остаться при одном условии: за кров нужно работать.
Мне не хотелось, чтобы она вливалась в мой мир, да и ей, думаю, тоже. Но она пошла на это, что породило во мне еще больше вопросов. Что или кто угрожает Прайор, если проституция для нее — меньшее из зол?
Первым клиентом Трис стал Калеб. Он знал, что она у меня, да и заказ планировал на меня же оформить, но я вовремя сказала ему о новой должности его сестры. Их время вышло, и когда наш охранник Буш заявился об этом напомнить, комната оказалась пуста. Как им удалось сбежать, я не представляю… И второй день подряд мой работодатель рвал и метал.
Все здание было обыскано, но никто не нашел и следа. Я надеялась, что Трис хотя бы оставила мне записку, однако я ошибалась. Она исчезла, и теперь я не знаю, что думать и что делать. Упрямая блондинка — единственный дорогой для меня человек в этом ебучем городе. Семья отвернулась от меня еще на Церемонии Выбора, а уж сейчас они и подавно не примут меня. Плевать. Для меня куда роднее Трис, и я схожу с ума от неизвестности и беспокойства за нее.
***
— Может, он помог ей сбежать? — предполагает у меня за спиной Питер.
— Она бы не ушла, не сказав мне. И без меня бы тоже не ушла. Что‐то тут не чисто, — я в неверии трясу головой.
Питер, судя по звукам, одевается, а после встает рядом и вынимает из моей пачки сигарету.
«Свои кури, сука!» — пробегает мысль, но я оставляю ее при себе.
— Ну, бывает, — он пожимает плечами, — найдется потом, не ссы.
Я медленно перевожу на него взгляд:
— А ты не меняешься… Все та же тварь.
— Стабильность — признак мастерства, ты слышала? — Он выдыхает мне дым в лицо, я морщусь, хоть и сама только что затушила свой окурок.
— Да иди ты нахуй, Хэйес, — спокойно говорю я и вытираю лицо от слез.
— Лучше ты там иногда бывай, — он широко улыбается.
***
Я не знаю, как быть. Не знаю, к кому обратиться.
Первое, что пришло на ум, — попросить о помощи Сэма. Честно говоря, я и не рассчитывала, что он пойдет навстречу, так как Трис не успела себя зарекомендовать как прибыльную, поэтому для него нет выгоды в том, чтобы тратиться на ее поиски. Все логично, все объяснимо. Я не удивлена. Но я хотя бы попыталась.
Унижаться перед Питером я не стала. Он ясно дал понять, что его все это особо не тревожит, он просто пришел трахнуть мулаточку, а после отправился восвояси. Жаль, ведь он — патрульный, и мог бы поспрашивать у своих, не видели ли они Трис или Калеба, на худой конец.
Может, мне стоит пойти к Гризли? Вполне вероятно, что мне это дорого обойдется или же он тупо пошлет меня, но других идей нет.
***
Сейчас пять вечера, и мой старый знакомый должен быть у себя. Прохладно, дует ветер, заставляющий кутаться в куртку посильнее, втягивая шею, словно черепаха. Впрочем, с гордо поднятой головой я по улицам Чикаго и не перемещаюсь — есть большая вероятность встретиться с ненужными людьми. Я стараюсь обычно идти там, где точно меньше народа. Ну, а что? Бояться кого-либо я перестала, да и вся преступная прослойка общества в курсе, что я тружусь у Льюиса, а портить его собственность и расстраивать никак нельзя. Гордиться мне тоже нечем. Ну, вот попадется мне кто‐нибудь из тех, с кем проходила инициацию, например, и что я о себе расскажу?
— Я бестолочь, которая из-за каких-то там чувств, казавшихся тогда любовью, добровольно стала проституткой. А у тебя как жизнь?
Скажем дружно: «Нахуй нужно?»
Нет уж, лучше закоулками, огородами да по стеночке. Однако сегодня мне не везет…
— Кристина? — Я замираю, услышав собственное имя, мечтаю резко провалиться под землю, ведь голос говорящего мне знаком. — Это ты, Крис?
Бежать или утверждать, что я не я и лошадь не моя, глупо. Плавно оборачиваюсь, стыдливо не поднимая глаз. Наверное, это единственный человек, который не должен думать обо мне плохо, я такого не хочу. Хотя он может и знать правду.
— Привет, Четыре.
