Порочный Чикаго

      Скучный вечер, скучный бар. А водка ничего, пойдет. Даже хорошая. То что нужно после дерьмовой смены в патруле.       Когда я уже получу повышение? Мне пиздец как надоело гонять вонючих афракционеров по их мусоркам. Сегодня, правда, было развлечение: один кретин решил отобрать сумку у Отреченной овцы, когда та возвращалась с работы. Я без раздумий и сомнений прострелил ему ногу. Казалось бы, я — герой, услужил даме, спас ее драгоценное (или что там у нее было?) имущество… Но нет: эта дура еще и наехала на меня, мол, я изверг и живодер, как вообще можно в человека стрелять? Думал, у нее пена изо рта пойдет, когда я предложил ей свои услуги по обучению, сказав, что это, на самом деле, нетрудно и даже весело. Ну, не хочешь — как хочешь, дело твое. Нехрен было тогда визжать и звать на помощь. Короче, Питер как всегда последнее говно. Ладно, ничего страшного, я привык.       Опрокидываю в себя четвертую стопку, немного морщась, закусываю маленьким ломтиком сыра, сбивая привкус спирта. Тоскливо как‐то, и алкоголь особо не кроет. Девочку бы… Сладенькую мулаточку, например. Оглядываюсь в поисках Сэма, что заведует в Чикаго интимным бизнесом, но не могу найти. Странно. Подзываю жестом бармена, трущего полотенцем до противного скрипа стеклянный коньячный бокал, и чуть наклоняюсь к нему через стойку:       — Где Льюис?       Парень кивком головы указывает на сидящего в дальнем углу темнокожего здоровяка за столиком с приглушенным над ним светом. Он в компании еще какого-то типа, но мне отсюда не видно его лица, только силуэт, кажущийся смутно знакомым.       — А с кем это он?       — Не знаю, — бросает бармен, отвлекаясь на другого желающего выпить.       Спустя минут десять меня кто‐то крепко хлопает по плечу. Больно, сука… Хочу было втащить уебку, но, обернувшись, вижу Сэма.       — Ты искал меня?       У него везде есть уши. Оно и верно: в этом деле важна агентурная сеть.       — Да. Мулаточку хочу. Она выздоровела? А то мне все парни ее хвалят, я никак не опробую…       — Не вопрос. — Сутенер однобоко улыбается. — Она сейчас свободна. Пойдем.       Пробираемся на улицу мимо разномастных посетителей бара: кто‐то только пришел, кто‐то успел накатить, а кто‐то уже готов покемарить. Но все они, невзирая на свое состояние, расступаются перед нами. Сэма в городе уважают и боятся.       — Жюстин, иди сюда! — Он манит рукой девицу, когда мы спускаемся в полуподвальное помещение недалеко от бара, где находится бордель. Обстановка здесь соответствующая: неяркое освещение, много красного и черного вокруг, музыка, алкоголь и шлюхи в красивом белье, а то и без него. Мне нравится.       Только имена они себе выбирают дебильные. Вот что за, нахрен, Жюстин? Откуда ты это взяла? А сама, поди, какая‐нибудь Эмили или Стейси.       — Да, Сэм, — щебечет куколка еще издалека. Она плавно приближается, виляя бедрами и демонстрируя свой товар — идеальную фигуру. На вид хороша… Иди-ка сюда, а что у нас с лицом? Оно тоже удалось? — Ты хотел меня видеть?       — К тебе гость. — Льюис поворачивается вполоборота ко мне: — Берешь?       — Беру. — Я ухмыляюсь. Джекпот достался Питеру Хэйесу, аплодисменты!       Молча семеню в комнату для утех, попутно разглядывая шоколадную задницу в кремовых кружевных трусиках, весело подпрыгивающую при ходьбе из‐за каблуков ее обладательницы, и борюсь с желанием зажать сучку прямо в коридоре. Оставшись без посторонних глаз, она начинает бурчать под нос что‐то типа «какого хрена» и «ебала я таких гостей». Фу, как невежливо! Я ведь могу и оскорбиться!       Она достает из лифчика ключ и отпирает замок, пропускает меня вперед. Это место оформлено в том же стиле, что и все заведение, лишь коричневый кожаный диван напротив огромной кровати выбивается из этой кроваво-угольной палитры. На стенах висят почти одинаковые картины, на которых изображены абстрактные узоры, и тусклые бра. Все убранство комнаты выглядит очень атмосферно, соответствующе.       — Жюстин, значит? — Я поднимаю бровь, растягивая рот в улыбке, когда она закрывает дверь и встает передо мной. — А что, свое имя марать стремно?       — Ты специально меня искал? — Злится.       — Ну-у, можно и так сказать. Мне тут ребята рассказывали, что у тебя пизда какая‐то волшебная, чуть ли не с колокольчиками, вот проверить решил. Позволишь? Хотя о чем это я? Ведь уже заплатил, — скалюсь я, чем заставляю ее скривиться. — А ты ничего для потаскушки. Сколько мы с тобой не виделись? Года два? Разлука пошла тебе на пользу, детка. Только как ты тут оказалась? С твоим-то рейтингом!       — А тебе не похуй? — Она твердо смотрит на меня. — Раздевайся. Или ты поговорить пришел?       — У-у-у, ты так меня хочешь? Я готов! — Снимаю куртку и майку, тянусь к ремню, но, еще не расстегнув, останавливаюсь: — А давай ты.       Кристина собирает губы гармошкой, кидает на меня уничтожающий взгляд, но все же садится на колени и спускает мои брюки вместе с трусами. Правильно. Если клиент будет недоволен, можно и без дохода остаться, а ей, судя по выбранной профессии, деньги нужны. Тянет руку вправо, где на тумбочке лежат контрацептивы, разрывает пальцами с длинными ногтями фольгу на одном и кладет его на высунутый язык. Берет, обхватывая, мой давно эрегированный член и ловким движением умелого рта надевает презерватив, докатывая до конца. Молодец, девочка.       — Ну, как ты хочешь? — спрашивает она, оголяя упругую грудь. — Кровать, стол, стул?       — На полу, раком. И трусы оставь. — Она ухмыляется в ответ, будто знала заранее, что я выберу эту позу.       Послушно встает на мягкий черный ковер посреди комнаты и призывно выгибает поясницу. Любуюсь видом несколько секунд, немного наклонив голову; Крис кидает через плечо:       — Хэйес, ты там сдох, что ли?       Быстро оказываюсь рядом, отодвигаю белье в сторону и рывком вдалбливаюсь в нее до упора, заставляя вскрикнуть и зашипеть.       — Твою мать, мудила…       — Не груби дяде. Оплачено.       В ней узко и горячо, но я не знаю, отчего именно мне хорошо больше: из‐за тесного влагалища, что так обычно не свойственно проституткам, в которых за ночь может побывать неизвестное количество пенисов, или из‐за того, что я объездил-таки эту своенравную кобылку, бесившую меня всю инициацию.       Она не стонет, да мне и не надо. И без того все неплохо. Особенно когда она начала сама подаваться бедрами на меня, а грудью совсем легла на пол, изменив угол проникновения. Знает свое дело… Интересно, а Уилл успел ее трахнуть? Я слышал, они разбежались сразу после финального теста.       Оставляю смачный след ладони на аппетитной ягодице и смеюсь под ее возмущенный рык. Терпи, работа у тебя такая. А могла бы и картошкой торговать, отдаваясь хозяину точки за лишний выходной. Или носила бы кофе вкупе с минетом в образе секретарши. Хм, почему‐то при любом моем раскладе ее ебут… Видимо, не судьба девочке честным трудом на помаду заработать.       — А где твоя белокурая подружка? Тоже здесь? — интересуюсь я, продолжая наполнять ее собой. — Как ее теперь зовут? Изольда? Антуанетта?       Кристина замирает, а потом резко отстраняется от меня и убегает к столу, где лежат сигареты.       — Э! Куда, бля? — Я смотрю на нее в недоумении. — Ты чего свалила-то?       Она молчит и нервно прикуривает дрожащими пальцами. Не-ет, дорогуша, так не получится. Подхожу к ней со спины и направляю член туда, где он должен быть согласно нашей договоренности с ее боссом. Кристина все также дымит, будто ничего особенного с ней сейчас и не происходит.       — Почему ушла? — грею дыханием ушко.       — Трис.       — И что же с ней?       — Она пропала.       — О, так вы все-таки коллеги? — усмехаюсь я.       — К ней неделю назад пришел Калеб, — говорит Крис, игнорируя мою колкость, — ну, как положено, снял ее. Мы думали, он просто поговорить с ней хочет, повидаться. Но прошел час, и она не вернулась. Они оба как сквозь землю провалились. Сэм орал так, что у меня уши заложило. Теперь под дверью всегда дежурит охранник.       Я кончаю, покидаю ее, умиротворенный, и снимаю с себя гондон, завязывая мокрый латекс узлом.       — Может, он помог ей сбежать? — предполагаю я, глядя, как Кристина растирает окурок по пепельнице.       — Она бы не ушла, не сказав мне. И без меня бы тоже не ушла.