В книге всё было по-другому

Нехотя поднимаюсь с кровати, совсем не чувствуя себя выспавшейся или хотя бы отдохнувшей. Бросаю взгляд на часы. Мда уж, 8 утра. Остался час до роковой встречи. Она всё изменит и неизвестно в какую сторону. Вчера, увидев Шелдона таким милым и искренним, я сдалась и даже не подумала о последствиях, но они есть, и не уверена, что полностью устраивают меня. Купер был, как обычно, прав. Я не достаточно подумала. У меня есть возможность пойти и убедить его в этом, но не в этой жизни. Облажаться перед Шелдоном, а потом ещё и прийти с повинной… Нет уж, это выше меня! Приняв душ, отправляюсь завтракать. Регулярный прием пищи, контракт, бла-бла-бла… К чему весь этот фарс, Шелдон? Если Грей и был повернут на еде, то с этим, мать его, ботаником всё ещё хуже. Ох, как я завидую Анастейше. Собираю нужные вещи и иду в квартиру к Шелдону. — Привет, Пенни! Снова — ты, — как всегда, приветливый Леонард, но какого хрена он здесь? Подарив Хофстедтеру удивленный взгляд, вваливаюсь в квартиру, намереваясь устроить скандал Куперу. Он появляется в своём халате. — Пенни, у меня уже всё готово, а ты опоздала на целых 7 минут! — ну, конечно, мистер-пунктуальность, чтоб его. — Почему Леонард здесь? — на повышенном тоне начинаю разговор, чем заставляю Шелдона неслабо обалдеть. — А почему он не может быть здесь? — Почему он не может быть здесь? — выкрикиваю я. — Ребят, а у вас что-то намечалось? — тихо спрашивает Леонард, стоя в дверях и уже почти готовый бежать прочь. — Да, намечалось, но, видимо, всё отменяется, — укоризненно произношу я и выхожу из квартиры, несясь в бар впопыхах. *** — Повторить? — сухо спрашивает бармен. Я устало угукаю, ожидая нового бокала. Вспоминаю слова Шелдона о переживающих барменах и мысленно посылаю Купера к чертям. Как же он достал меня со своим безразличием к чужим чувствам или к каким-либо, вообще! Самый настоящий ро-бот, от которого тошнит, лишь вспомни. Парень подает мне бокал, и я, залпом выпив всё содержимое и оплатив вино, отправляюсь домой. Не помню, как оказалась на руках у Леонарда, который поднимал меня с коврика у двери, но то, как он уложил меня спать, я запомнила. — Что у вас произошло, Пенни? Шелдон говорит, что ничего не понимает, но ты же его знаешь, — устало выдыхает Хофстедтер. — Коне… ик… чно, я знаю хренового Купера! — пьяным голосом выдаю я, чуть улыбнувшись. — Это же сам Шелдон, мать его, Купер! На-по-ло-ви-ну робот, на-по-ло-ви-ну пришелец из другой Вселенной, где, видимо, нет никаких чувств, — удивляюсь, что мне удается сказать это, хотя и с заплетающимся языком, а что-то по слогам. Леонард сочувственно похлопывает меня по плечу и накрывает одеялом. Я мгновенно проваливаю в сон, где меня поджидает Шелдон. *** Просыпаясь, чувствую ужасную боль в висках и запах потрясающего завтрака. Открыв глаза, вижу, как Леонард ставит передо мною яйчницу с беконом и сок. — Леонард, это так мило, спасибо, — шепчу я, боясь сказать что-то громче, тем самым добив себя. Парень улыбается и жестом просит кушать, а сам уходит. Я слышу, как закрывается дверь, и начинаю завтракать. Потрясающий бекон! Перекусив, поднимаюсь с кровати и отправляюсь в душ, надеясь смыть с себя все эти проблемы и стыд. Интересно, как там Шелдон? Даю тысячу долларов, что он даже не задумался, что со мной и как я. Теплые капли, стекающие по моему телу, заставляют обо всем забыть, но ненавистный стук, который слышно через всю квартиру и шум воды, выбешивает просто до тошноты. Хотя где-то глубоко внутри появляется отголосок радости. — Пенни, — раз, — Пенни, — два, — Пенни, — три. Открываю дверь и передо мной предстает Шелдон, но какой это Шелдон… На нём великолепный дорогой костюм, потрясающая рубашка (наверняка, новая) и нормальный галстук… Серый галстук, до невозможности знакомый по некоторой серии книг. — Чего тебе, Купер? — сквозь комок восхищения в своём горле произношу я. — Леонард сказал, что тебе будет приятно сходить со мной на вручение мне Нобелевской премии, — он гордо заулыбался и разве, что только не запрыгал от счастья. Будь мы в ситкоме, раздались бы восхищенные вздохи и апплодисменты, сопровождающиеся одобрительным свистом. Я бросилась к Шелдону обниматься. — Это так прекрасно, Шелдон! Я так горжусь тобой, милый! — отстраняюсь от него. В его глазах я вижу искорки счастья, но не думаю, что они связаны со мной. Это немного огорчает меня, но я слишком рада за Шелдона, чтобы сейчас злиться на него. — Мне нужно одеться, и мы отправимся! *** Мы сидели всей компанией в зале, когда Шелдону вручили Нобелевскую премию. Каждый из ребят смотрел на доктора Купера так, как не смотрел никогда. Столько гордости, восхищения и любви к этому парню! Но каждый из нас знал, что он не может ответить взаимностью. Или не хочет… В ресторан, где мы ужинали, отмечая победу, Шелдон почти запрыгнул и завопил: — А у меня есть Нобелевская премия, а у вас — нет! Неудачники! Глупые людишки! — нас почти выставили, но удалось договориться и теперь мы сидели под прожигающими взглядами посетителей. Сейчас я уже была уверена, что идея, напоить Шелдона, была отвратительной, но сегодня его день и он должен веселиться, чего бы это не стоило. — Этот тост я посвещаю своему лучшему другу, коллеге, соседу и просто хорошему человеку, а теперь и обладателю Нобелевской премии — Шелдону Куперу! — сказал Леонард и все выпили. Затем продолжил Говард: — Ты не всегда уважал меня и ценил, но это всегда делал я. Ты, может и не замечательный, но очень хороший друг и ученый. За Шелдона! — Шелдон, ты прекрасен, как цветок, распускающийся ранней весной! Ты готов купаться в лучах солнца, отражающихся от твоей премии! За тебя, Шелдон! — все расхохотались, но Кутрапали, как всегда, неотразим в своих тостах. Наступило время Эми. — Шелдон, я от всей души хочу поздравить тебя с этим достижением и верю, что оно не последнее для тебя. Ты достиг этих высот, потому что ты прекрасный ученый и физик-теоретик. За Шелдона Купера! — на глаза накатывыались слезы от каждого слова этих ребят. Шелдон, в самом деле, сиял, слушая своих друзей. — Дорогой Шелдон, ты, конечно, очень бессчувственный и черствый, но это не мешает тебе быть великим ученым. За тебя и твою премию! — да уж, Бернадетт отжигает. Неужели, моя очередь? Черт, ну, хорошо. — Шелли, милый, я хочу сказать, что ты прекрасен. Прекрасен во всем, кроме социального общения, но ты заметно вырос в этом плане за последние годы. Я счастлива, что ты достиг того, о чем всегда мечтал. Я безумно горжусь и надеюсь, что ты не покинешь нас в лучах славы, а, особенно, не оставишь «своё место», где идеальная температура воздуха, потоки ветра и прочее… Я очень рада, что ты есть у нас всех, ты всегда делал нас умнее и лучше. Спасибо тебе и за тебя, пирожочек! — по шекам скатывались слезы, а Шелдон смотрел на меня с каменным лицом. Потом он залпом выпил всё, что оставалось у него в стакане, и, поморщившись, вышел из-за стола. Я рискнула пойти за ним. Купер одиноко сидел на остановке возле ресторана. — Собираешься сбежать? Вот так просто, без меня? — Шелдон ничего не ответил. Я присела к нему. Мы молча сидели, довольно долгое время, а потом я всё же решилась заговорить. — Шелдон, я не понимаю, что не так. Ты должен быть счастлив! — Но я счастлив, хотя счастье понятие довольно относительно. Счастлив может быть котенок, которого покормили, а может взрослый мужчина с Нобелевской премией, — он пожал плечами, а я закатила глаза. — Как-то это не заметно. Счастливые люди не сидят в одиночестве на холодной остановке, — я поежилась. На улице и, вправду, было холодно. — Ты замерзла? — участливо спросил Шелдон. Я осторожно кивнула. Он снял свой пиджак и передал мне. — А Энштейн утверждал, что холод есть ничто иное, как отсутствие тепла. То есть ты не замерзла, ты лишь находишься в отсутствии тепла. — Шелдон, тебе обязательно занудствовать в компании с красивой девушкой? — Почему бы и нет? — я устало покачала головой, а затем положила её на плечо к Шелли. Он чуть вздрогнул, но не попытался убрать меня из его личного пространства. Это же что-то значит, да? Мы просидели так очень долго, пока ребята не начали нас искать. Затем мы поехали домой и разошлись по квартирам. Это был долгий день. Я жутко устала и уснула моментально.