Катализатор

      И вновь примитивы демонстрировали свою поразительную слабость. Известия о гибели соратника по оружию повергают их в самое жалкое уныние, на которое только способен живой организм. И это воины, надежда галактики, спасители всего живого, генералы и адмиралы. Позорище, грязь под ногами, выставляющая себя солдатами, способными бороться. Разумеется, Явик тоже был не в восторге от смерти единственного примитива, к которому он питал уважение и со стороны которого видел хоть какое-то понимание. Но разве достойно для воина забиваться в угол и тянуть какое-то дрянное пойло, жалуясь на несправедливость судьбы? В его цикле смерть в бою во имя империи считалась высшей честью, а павших провожали с уважением и стойкостью товарищей по оружию, устраивали прощальные пиры, укрепляя в себе рвение бороться ещё усерднее, нося в сердцах ярость за павших товарищей. Известие о гибели коммандера лишь укрепило в протеанине и так бесконечную ярость к жнецам, и ровно то же должно было произойти с этими немощными подобиями солдат, будь в них хоть крупица протеанской воинской стойкости. Теперь к огромному списку тех, за кого должно было отомстить, прибавилась ещё одна личность. Явик не ожидал резонанса от остальной команды, и, конечно же, они вновь не отказали ему в удовольствии явить собой полнейшее разочарование в этом цикле.       Но, тем не менее, Явик пребывал в несколько приподнятом расположении духа. Он выведал у корабельного инженера, что сегодня судно наконец покинет поверхность этой планеты, а сам Явик впоследствии покинет его. Да, это будет замечательно. У него даже есть на примете несколько планет, достаточно густонаселённых, чтобы там точно в достаточном количестве обосновались жнецы.       — Прошу всех членов экипажа явиться на жилую палубу, — заговорил сквозь корабельные динамики искусственный интеллект. — К корабельному мемориалу.       Протеанин насмешливо фыркнул. Мало того, что примитивы по сути своей все жалки и беспомощны, так ещё и голос здравого смысла заглушён в их головах. Ещё вчера половина экипажа была готова напиться до потери пульса от одной только новости, а теперь они уже решают организовать поминки. А их нежные нервы разве способны выдержать такое невообразимое горе, или кто-то разрыдается на руках у соседа? Впрочем, это ритуальное мероприятие он посетит, исключительно в дань уважения к коммандеру как к единственному примитиву, чьи умственные способности были на уровне мыслящего разумного существа, а боевая выправка и отвага не уступали оной у лучших воинов павшей империи. Воитель и объединитель. Да, иногда у них с Явиком возникало жёсткое столкновение взглядов. Коммандер подбирал на борт синтетиков, которых протеанин на дух не переносил, нянчился с каждым обиженным, до которого мог дотянуться, даже если польза такой помощи в борьбе против жнецов ничтожна. Не говоря уже о том, какие личности состояли в его команде. Но Явик уважал его несмотря на различие взглядов, ведь он сделал слишком многое и заслужил того, чтобы протеанский воин считался с его мнением, хоть иногда и ошибочным. Родись этот человек в протеанскую эпоху, он стал бы достойным пополнением для империи и заслуженно носил бы звание её гражданина. Явик даже был бы не против организовать для него ритуал упокоения своего народа, подобающий ритуал. В конце концов, Явику не раз приходилось лично этим заниматься, и он хорошо знал все тонкости, а после пробуждения и вовсе цеплялся за воспоминания, как только мог. Но кто ему позволит? Придётся ограничиться лишь скудным, неуважительным прикреплением какой-то вывески с именем на какой-то кривой кусок металла. Эти ничтожные примитивы даже провожать усопших нормально не умеют. Протеанская культура многим пожертвовала в своё время ради выживания. Как говорил один известный протеанский ученый и мыслитель: «Быт нашей расы — абсолют практической пользы, направленной на выживание. Наши дома созданы для обеспечения жильём, одежда для защиты от непогоды, культура для передачи знаний, а другие расы для того, чтобы или быть с нами, или покориться нам. Мы не можем растрачивать время и силы на бесполезную чушь, которой страдают другие расы. Нам это никак не поможет выжить». Ещё с момента восстания искусственного интеллекта протеане начали осознавать, на чём действительно стоит сосредотачивать все усилия. А после того, как их предшественники, останки погибшей расы инусаннон открыли протеанам правду о грядущем, те наконец прозрели, и свершилась огромная культурная революция. Религиозные идолы были низвергнуты, а храмы закрыты. Многие праздники как главенствующей, так и вассальных рас были упразднены или стали куда проще в оформлении. Всё искусство перекочевало в маяки и кристаллы памяти. Разве что музыка и изобразительное искусство наоборот возросли, и их проявления достигли невообразимых высот, ведь для их создания был необходим минимальный набор ресурсов. Изначально весьма практичная культура протеан приобрела своё самое минималистичное проявление.       Но даже фанатично преданные идеям выживания и экономии ресурсов протеане оказывали больше почтения павшим воителям и в бедственных условиях тяжкого боя. Этот цикл невообразимо убог во всех отношениях. Почти всё, к чему прикоснулись и что создали примитивы, являло собой такую нелепую глупость и ограниченность.       В любом случае Явик уже выбрался из своего закутка. Влажный воздух его каюты не позволял нормально сушить вещи, так что советом азари он, в конечном итоге, воспользовался и сейчас, вновь облаченный в свои привычные одеяния, завершал утреннюю биотическую тренировку. Объявление застало Явика в полуметре над полом трюма и перевёрнутым вниз головой. Подобрав руки к телу, он плавно вращался вокруг собственной оси. Упражнения концентрации помогали ему точно передавать свой фирменный канал тьмы, а подобные акробатические зависания развивали точность контроля биотического поля. Из всех биотических приёмов, что ему приходилось видеть, Явик постановил, что школа биотических искусств в этом цикле также ущербно скудна, как и многие другие аспекты современной жизни галактического общества. Примитивные базовые практики составляли весь арсенал нынешних обитателей галактики. Выучив два-три приёма, они сосредотачивали все свои усилия на частоте применения и мощи своих способностей. Никакого разнообразия, никакой гибкости. Ведь даже излюбленная Явиком цепная серия гравитационных комков, сминающих броню, внешний покров и внутренности врагов, была умением весьма невысокого уровня. В его команде были трое действительно могущественных биотиков. Для них ничего не стоило не только поливать врага серией обычных биотических атак, но даже перехватить в полете вражеский снаряд, будь то граната или же снаряд танка. Они с лёгкостью могли вести бой, сидя на стенах или свисая с потолка, ведь создаваемые ими поля легко и надёжно пересиливали гравитацию. Они даже были способны при должной концентрации поразить противника, который находился в другом помещении, укрытии или в другом здании. Или, в противовес атаке, почувствовать и заглушить чужое биотическое воздействие. В эпоху протеанской империи биотики действительно были незаменимой частью любого хорошего отряда, а опытные и вовсе были бесценны. А в этом цикле самые мощные биотики только и умеют, что баловаться перечнем приёмов, которые были известны каждому протеанскому подростку, увлекающемуся этими искусством даже на любительском уровне.       Плавно обернувшись в воздухе, Явик вновь обрёл твердь под ногами. Посокрушаться прискорбным реалиям абсурдного мира он успеет. Сейчас ему следует поторопиться на этот ритуал прощания, весьма нелепый и оскорбительный своей нищенской скромностью, но почётный по своей сути. А по пути он сможет доработать последние детали своего плана по сжиганию мостов. Он продумал все нюансы. От средства маскировки и способов существования до методов борьбы и многого другого. Каждая деталь его последующего существования теперь была предопределена и не имела права на просчёты, если он хочет сохранить свободу и продолжить мстить за падших братьев и сестёр. Единственный в своём роде, не приспособленный к условиям существующего цикла, Явик сверх всего был еще и обладателем абсолютно уникальной внешности. Права на ошибку он не имел. Пожалуй, Явику не приходилось составлять такого подробного плана за всю свою военную карьеру. Хотя он обладал очень богатым опытом в стезе теневой борьбы. Ведь он так долго и успешно убегал от целой армады жнецов и от своей канувшей в лету команды, знавшей его привычки и повадки лучше, чем кто-то другой. Но Явик выжил и, более того, одолел своих боевых товарищей. Он смог выстоять против полчищ бездушных машин тогда, и сможет сейчас. Или ему суждено обрести единение с усопшими, за которых предстоит отомстить.       За дверьми лифта Явик увидел уже начавшуюся процессию. И, к своему сдержанному удивлению, отметил, что у корабельного мемориала собрался лишь клуб близких друзей коммандера. Неужели только их заботила кончина героя-объединителя? Или рядовой экипаж, не отличавшийся близостью к своему командиру, был слишком занят своими делами? Явика немного злила эта неблагодарность. Выдающийся по меркам своего недалёкого мира примитив отдал жизнь за всех, включая и этих незаметных тружеников. Но те, видимо, не особенно-то по нему горевали. И Явик в каком-то смысле поддерживал их позицию. Потери на войне неизбежны, а смерть всегда неразборчива. Такое массовое уныние среди команды «опытных» бойцов было чем-то смешным, и на фоне их незаметные члены экипажа и то выглядели куда солиднее. Даже когда Явику приходилось собственноручно расправляться с бывшими друзьями и товарищами, он не дрогнул ни на миг. Ни грусть, ни отчаяние не посмели подчинить себе его мысли, ибо истинный воин не имеет права сломаться и утратить силу духа.       Протеанский воитель заприметил в руках машины в обличии органика две таблички вместо одной. Это его слегка удивило, ведь он был осведомлён, что пилот челнока по имени Кортес уже увековечен на мемориале, но больше никто не погиб. Неужели они решили упомянуть кого-то еще? Никак чтобы оттянуть слезливый момент прощания с коммандером Шепардом?       — Мы все ещё не успели оправиться от трагической новости о гибели коммандера, — разлился в пространстве неестественный механический голос, заставляющий тело Явика рефлекторно напрягаться. — Но мы готовы к отлёту, а значит уже скоро нам предстоит расстаться. Именно поэтому мы приняли тяжёлое решение почтить сейчас память двух капитанов «Нормандии», покинувших нас.       Стало быть, у «Нормандии» было два капитана? Что ж, Явик не стремился ознакомиться с бытием корабля и его экипажа до своего пробуждения. Разве что он знал, что его одурманенные сородичи уничтожили первую модель и убили коммандера Шепарда. Внутренне Явик едко усмехнулся своей правоте, ведь собравшиеся и правда хотели до последнего оттянуть миг прощания, резко вспомнив про предыдущего капитана, но ни одна жилка на его лице не дрогнула. Он продолжил наблюдать.       — Адмирал Дэвид Андерсон, — заговорил лейтенант Моро. — Был близким другом коммандера и первым капитаном «Нормандии». Если бы не его поддержка и вера в силы Шепарда, тот бы не стал СпеКТРом, и, возможно, ему бы не удалось собрать ту команду верных сподвижников и друзей, которой мы все стали. Насколько я знаю, он покровительствовал Шепарду с самого начала его военной карьеры. Наверное, даже стал кем-то вроде отца… — подойдя к машине, пилот мягко взял из её холодных рук одну из табличек и, выступив вперёд, прикрепил металлическую надпись на слегка намагниченную поверхность мемориала, аккурат между двумя столбцами с именами остальных умерших.       Собравшиеся сохранили молчание, а некоторые склонили головы. А Явик, который не знал и не хотел знать адмирала Андерсона, лишь на мгновение задумался, какими качествами обладал этот примитив и насколько они повлияли на формирование личности коммандера. Чисто ради живого интереса и с целью скоротать время. Ведь он пришёл сюда ради одного конкретного человека. Словно специально на потеху Явику, присутствующие молча тянули время. Для полной картины собрания слабых глупцов не хватало ещё тех примитивов, что не смогли присоединиться к битве коммандера против жнецов напрямую, но помогали ему на расстоянии. Вроде тех двух кроганов или дрелла. И хотя сами по себе эти кровожадные дикари не заслуживали уважения, их отношение к умершим было ближе Явику, чем уныние прочих. Насколько он помнил, каждая смерть была для кроганов обыденным явлением, а смерть удалого воина в бою лишь достойным уходом. Рассказы о подвигах и боевых заслугах служили усопшему панихидой, но никак не заунывные речи или молчание. Впрочем, не все тут выглядели слабохарактерными. Взгляд Явика коснулся стоящего неподалёку турианского генерала Гарруса Вакариана. Он имел относительно приятный опыт общения с этим опытным бойцом, умелым тактиком и весьма благоразумным примитивом. По крайней мере до недавнего времени, пока не рухнула вновь стена обнадёживающих иллюзий, которую Явик добровольно выстроил вокруг себя. И сейчас этот представитель расы турианцев, чью историю пронизывают битвы, с детства привыкший к смерти и легко готовый принять её во благо многих, демонстрировал присущее своей расе мужество. Ни следа сопливого уныния не отражалось на его довольно суровом лице. Ну, хотя бы визуально эта нелепая помесь птицы и рептилии худо-бедно соответствовала своему военному рангу. Лейтенант Вега выглядел подобающе невозмутимым.       Но наконец неловкость тишины достигла апогея, и платформа искусственного интеллекта вновь пришла в движение. Явик уже был заинтригован, хватит ли у кого-то из них желания и духа высказаться.       — Коммандер… — пробормотал лейтенант Моро и кисло ухмыльнулся. — Адмирала вы знали лучше любого из нас и точно смогли бы сказать о нём больше, чем мои пару фраз. А теперь речь зашла о тебе, и… тут не хватит слов.       — Но и молчать нельзя, — возразил турианец, сделав шаг вперёд. — Я не возьмусь говорить за других, но лично меня Шепард вытащил из этой занюханной бюрократической дыры под названием СБЦ. Он дал мне шанс действовать по-настоящему, приносить реальную пользу. Хех, покидая офис СБЦ тогда, я даже и не думал, на какие приключения я себе подписал контракт. Ох, как же приятно тогда было выбраться из душного офиса и с винтовкой наперевес стрелять по ходячим вёдрам. Благодаря Шепарду я сначала сражался с гетами, затем успешно гонял бандитов по Омеге, — генерал замолчал на пару мгновений. — Потом мы вместе били коллекционеров, а затем жнецов. Шепард был уникален. У нас, турианцев, хоть и сплочённый коллектив, но то, что можно назвать крепкой солдатской семьёй, встречается редко. Чаще всего это просто следствие муштры с детства, ежедневных поучений о важности командной работы. Но Шепарда не обязывали ни выучка, ни долг. Он мог руководить нами как хотел, мотивации сражаться с ним бок о бок было хоть отбавляй, даже будь он последним подонком в галактике. Он выбрал путь друга и наставника. Иерархия должна быть благодарна ему за меня. Не говоря уже о силе личности, — турианец гордо вскинул приопустившуюся голову. — Я был рад биться рядом с ним и учиться у него. Он был лучшим из лучших.       А пока генерал Вакариан увлечённо вещал о заслугах коммандера в своих глазах, Явик мысленно погружался в мечты о том, какими действительно должны быть достойные проводы усопшего. Проникновенные, торжественные песнопения провожали погибшего в мир иной. Явик ясно помнил самый частый мотив, сопровождавший почти каждого воина. Этот напев въелся в память ничуть не хуже пробирающего до дрожи гула жнецов перед атакой. «Воин пал и его хладные мощи поглотит земля. Но его деяния не сгинут в потоке времени. Память его да впитают собратья, и пусть жертва его наполнит их мстительным гневом, ибо лишь так нам суждено выстоять.» Лишь короткий отрывок, но Явик и не хотел вспоминать остальное. Да и ни к чему это было. Аватар мести был переполнен яростью к беспощадным машинам, а что касается памяти… Уникальный природный механизм считывания почти любой информации через касание работал в обе стороны и совершенно бесконтрольно. Явик уже не раз обмыл руки с тех пор, как согласился на жест рукопожатия с коммандером, и биологическая метка давно стерлась. К тому же те отрывочные фрагменты, что ему удалось видеть за короткое время контакта, едва ли можно было собрать в цельную историю. По обычаю протеан, один из аватаров памяти должен был впитать все воспоминания усопшего от мига рождения и до самой смерти, дабы потом поместить их в соответствующий кристалл памяти. Но часто тела не оставалось вовсе, и тогда память безвозвратно терялась. Увы, так было и сейчас.       — Я служил с коммандером ещё с момента нашего назначения на первую «Нормандию», — взял слово майор Аленко. — Прекрасный воин и умелый командир. Он производил хорошее впечатление ещё тогда. Мы через столькое прошли, — майор опустил взгляд. — А ведь я посмел усомниться в нём, когда он стал работать с «Цербером». Никогда в жизни я ещё так не ошибался, — глаза человека вновь поднялись к мемориалу. — Спасибо, что простил, коммандер. Передавай Эшли привет от меня.       Майор быстро умолк, и ему на смену подоспел слегка забавный своей наивной глупостью лейтенант Вега:       — Я знал Шепарда куда меньше, чем все вы, но скажу точно: он — лучший из всех, под чьим началом мне пришлось служить. И командир, и друг, и психолог в одном флаконе. Где ещё в Альянсе встретишь такой коктейль? — боец задумчиво почесал затылок. — Да, он был единственным в своём роде. Жаль, Локо, очень жаль.       Тем временем Явик с интересом поглядывал на азари и кварианку, мрачно и безмолвно стоящими в стороне. И что, доктор Т’Сони, где ваша говорливость теперь? Вместо потока слов благодатная тишина. Может, Явику стоило чаще упоминать свои злоключения и потери во времена падения протеанской империи? А то он всё никак не мог найти управы на эту прилипчивую азари. Похоже, что траур — это как раз тот самый рабочий способ, что обеспечит ему покой. Кварианка же, напротив, виделась протеанскому воителю очень стойкой и мужественной. Мораль протеан огрубела в борьбе за выживание, как и ослабляющие их чувства вроде сострадания, жалости и прочей чепухи, но сложности любви всё же были им не чужды. Учитывая выдающуюся личность коммандера и все пройденные ими вместе трудности, о многих из которых Явик наверняка не знает, её любовь была сильна. Эта кварианка была очевидно душевно хрупка, ранима и в целом психологически уязвима. И созерцание того, как она без намёка на плач или прочее нытьё мужественно встречает жестокую реальность лицом к лицу, невольно заставляло Явика проникаться некоторым уважением. Разумеется, исключительно поверхностным.       — Помимо прочих заслуг, коммандер Шепард проделал огромных масштабов психологическую работу, — резко зазвучавший искусственный голос заставил Явика еле заметно содрогнуться. — Он сделал то, за что вряд ли бы взялся кто-либо из органиков. Он помог мне, рукотворному созданию из металла, почувствовать себя живой. Несмотря на то, что я также была в ранние времена своего функционирования взбунтовавшимся виртуальным интеллектом, что влекло дополнительные сомнения на мой счёт. Зная всё это, он не побоялся помочь мне стать частью экипажа и частью социума. Коммандер был из тех, кто не знал слова «невозможно» и делал то, что прочие не мечтали сделать.       Явик еле удержался от немого кряхтящего смешка. Эта машина даже уже бунтовала раньше, и всё-таки покорилась железной хватке органика. Протеане даже не ставили себе целью вернуть контроль над синтетическими бунтарями своего времени, однако это достижение коммандера явно ещё сильнее поднимало его в глазах Явика. Примитив покорил непокорную машину. То-то он постоянно вёл себя так спокойно по отношению к этой СУЗИ. Он заставил машину подчиниться и вновь использовал её преимущества. Конечно, это не избавляло от риска, а с гибелью коммандера он даже возрос, ведь некому больше искусно обманывать железную логику искусственного интеллекта. Едва ли кто-то ещё из экипажа на это способен. На месте постоянного экипажа Явик бы уже искал себе другое место для несения военной службы.       — Коммандер не испугался и не засомневался, — продолжала машина. — Он поверил в меня. И в гетов тоже. Эта вера в итоге спасла два народа. Я хочу сказать, что, хоть Шепард и был превосходным бойцом и командиром, его главная мощь заключалась в ином. Его неиссякаемая духовная сила, безграничная вера в себя и других, огромное милосердие к нуждающимся и беспристрастная хладнокровность к виновным — вот то, благодаря чему мы все смогли выжить. Лишь доверившись друг другу и объединившись расы смогли устоять под натиском жнецов. И мы должны хранить эту мудрость, за которую коммандер отдал свою жизнь.       Что ж, Явику следует отдать должное. Для бездушного механизма это было на редкость хорошо сказано. Возможно, ИИ всё же смог почерпнуть некоторые черты органиков. Например, умение красиво говорить и заговаривать зубы, что только что и было продемонстрировано. Или же некая техника грамотной полемики собственного изобретения коммандера заставила машину действительно верить в свой долгосрочный союз с органиками. Но больше никто словом не обмолвился. Собравшиеся хмуро взирали на мемориал, а Явик пристально следил за табличкой в руках машины. Та больше не потянулась к человеку-пилоту, но отошла к кварианке и молча протянула табличку с именем коммандера ей. Явик медленно, выразительно моргнул в знак одобрения. В конце концов он сопереживал адмиралу Тали’Зоре чуть больше, чем остальным. Не потому, что протеане находили примитивных кварианцев привлекательными и довольно умными, и не по причине близкой связи Зоры с коммандером. Он видел в ней хотя бы частичное понимание собственного склада характера. Все до единого носители современной морали без сомнения готовы были назвать Явика самыми громкими и едкими словами, что только были в их репертуаре. Он и не искал понимания, но осознание того, что этот конкретный органик точно не позволит жнецам ослепить себя, обнадеживало. Тали’Зора была адмиралом, а такое высокое звание открывало большие возможности. Также она наверняка почерпнула много хорошего из близкого общения с коммандером Шепардом. Кто знает, быть может они с Явиком когда-нибудь даже пересекутся вновь.       Кварианка особенно робким и нежным движением огладила надпись с именем усопшего возлюбленного, и, неуверенно подойдя к мемориалу, водрузила памятную табличку прямо под табличкой первого капитана судна. И до сих пор держалась молодцом. Когда Явик вчера прознал об официальной кончине Шепарда, он сразу же поинтересовался состоянием Тали’Зоры у корабельного ИИ, по уверениям команды всегда готового помочь. Похоже, Явик ко всем не относился, ведь только в ходе словесной перепалки на тему яда в речи, коей протеанин не мог избежать из принципиального желания отстоять свою правоту перед этой железкой, проклятая машина соизволила сообщить, что чувствует себя кварианка из рук вон плохо. Явику нередко доводилось прикасаться к товарищам по оружию на миссиях. Почти на каждой новой вылазке вместе с ним присутствовала и Тали’Зора. И хотя подробное чтение биологической метки требует хорошей концентрации внимания, по успевшим усвоиться обрывкам воспоминаний протеанин понял, что адмирал Зора — особа весьма чувствительная. Гость из прошлого был убеждён, что плачевное состояние кварианки будет видно невооружённым взглядом, но встретился с приятным разочарованием.       И опять это тяжёлое скорбное молчание. Явик не был погружён в него также глубоко, как и другие, и ему уже порядком наскучило это столпотворение. Поэтому в один момент он неслышно подошел к лифту и исчез в его дверях.

***

       Тихое шипение возвестило о чьём-то уходе. Джефф не видел, кто конкретно решил покинуть мемориал, ведь его тяжёлый взгляд был прикован к полу. Это даже и не имело значения, просто он сам словно окаменел, не смея сойти с места, пока кто-то иной не сделает первый шаг. Экстренная попойка и правда смягчила атмосферу заунывного отчаяния, теперь осевшую в сердце стойкой глубокой грустью. И теперь Джефф воспринимал её чуть спокойнее, если не сказать с облегчением. В конце концов никому не суждено жить вечно, особенно постоянно бросавшемуся в самое пекло Шепарду. Он никогда не проявлял высокомерия, не кичился своим званием СпеКТРа, злоупотреблял им только по нужде. Он всегда считал себя просто солдатом, коим в действительности и был несмотря на своё величие. Да, это несправедливо и больно, но смерть неразборчива. Что обычный рядовой вояка, что спаситель целой галактики, её косе нет дела.       Прохладная рука, поблёскивающая в лучах корабельных ламп, мягко потянула Джеффа за плечо. Он безо всякого сопротивления повернулся и направился вслед за СУЗИ. Пусть другие продолжают поминать коммандера добрым словом мысленно или вслух, но пилоты обязаны быть на мостике. Ценой варварски изуродованного внутреннего убранства жилой и инженерной палуб «Нормандия» готова к взлёту, да и адмирал Хэкет уже заждался. Всё-таки жизнь продолжается.       — Джефф, — негромко обратилась СУЗИ к нему, пока лифт нёс их меж палубами. — У меня есть нечто важное. Это касается того жнеца, что назвал себя Катализатором.       Ну, разумеется, столь приятная встреча не могла быть единичной. Прошло всего несколько дней с первой беседы, но даже пройди год, а память о таком знакомстве была бы свежа. Даже сам того не желая, пилот часто проговаривал в голове слова жуткого посетителя, и ему становилось не по себе. Тема неприятная, но важная, да и Джокер просто был рад, что СУЗИ пока не умела хандрить. И ему вовсе не хотелось даже, чтобы она когда-либо научилась. Душа «Нормандии» была готова к беседе в любой момент, а её напарнику в моменты печали очень не хватало разговора по душам с кем-то близким.       — Ну что с ним ещё? — вздохнул лейтенант, вышагнув на БИЦ.       — Он предоставил убедительные доказательства своей правоты. Теперь я склонна верить ему, но раз мы оба решили временно сохранить в тайне его визит, мне нужен твой совет.       Вторая палуба уже была заполнена членами экипажа, но все были так заняты предстоящим взлётом, что негромкий разговор двоих не интересовал ровным счётом никого.       — Доказательства? — удивлённо переспросил Джефф. — Чего? Того, что он — Шепард?       — Компиляция его воспоминаний, да.       Напарники прибыли на мостик, и расселись по своим местам. Синтетическая леди уже протянула руки к панели управления и принялась готовить корабль ко взлёту, попутно оповестив об этом остальной экипаж. А Джефф не мог ей ничем помочь. У него просто бессильно опускались руки, и на то было много причин. В данную секунду его внимание приковал к себе Катализатор и это теперь, пожалуй, больше всего не давало покоя.       — СУЗИ, ты покажешь мне эти доказательства? — спросил он.       — Конечно, смотри, — сказала она, устраиваясь в собственном кресле.       Голоэкран мостика вспыхнул, видимо, повинуясь воле управляющего им синтетика, и в появившемся окне выявились четыре странных видеофайла. Джефф открыл первый из них, и перед ним возникла детальная картина той разрухи и хаоса, которые ему довелось видеть, совершая эвакуацию напарников Шепарда. Всё то кровавое безумие глазами коммандера. По спине сразу пробежали мурашки, ведь среди всех манёвров, когда-либо совершённых лучшим пилотом Альянса, этот был самым безумным. Он посадил громадный фрегат под самым носом у безжалостного жнеца, надеясь лишь, что тот будет слишком занят отстрелом прорывающихся к лучу. Ведь всего один скорый залп, и «Нормандия» бы распалась на две половинки. Хорошо, что Джефф уже видел достаточно, чтобы быстро холодеть к таким вещам, да и вообще был в меру впечатлителен, иначе пронзительный взор четырех светящихся ярким желтым светом глаз преследовал бы его в кошмарах.       Корабль резко дрогнул и поднялся с места, после чего принялся исправно набирать высоту. Но Джеффу было не до этого. Он, словно закованный в колодки, неподвижно пялился в экран, в то время как в его голове густая каша из навалившихся событий превращалась в нечто совсем не поддающееся разбору. Чужими глазами он созерцал перевернувшийся от взрыва БТР, взмывшие в воздух комья грязи и брызги крови. Скрепив сердце, слышал он отчаянный крик Тали и исполненный жёсткой воли приказ Шепарда уходить. И наблюдал бросок к порталу. Слишком много неопределённости и волнений для одного человека. Для Джокера точно слишком. Он содрогнулся всем телом, когда очередной залп ослепил коммандера, и затем экран погас.       — Э… это что, всё? — робко спросил Джефф, беспрерывно вороша в голове уже увиденное и пытаясь понять, насколько же всё это правдиво.       Тем временем светло-голубая оболочка атмосферы, окутывающей планету, осталась позади, и пейзаж сменился на такую привычную россыпь звёзд в безграничной тьме.       — Шепард потерял сознание после этого залпа, — пояснила СУЗИ. — Продолжай смотреть. Я справлюсь с управлением.       И правда, голо-экран вновь вспыхнул яркими красками. Сам того не замечая, Джефф сильнее вцепился в подлокотники своего кресла. Вид от первого лица только способствовал погружению, и пилот уже чувствовал себя частью последних минут жизни коммандера. Да что уж там, он бы сам не пожалел жизни, если бы знал, как можно предотвратить такой конец. Но вот Шепард вновь открыл глаза и с тяжёлым оханьем встал. Проклятая махина чудесным образом промахнулась, и его лишь задело взрывом да оплавило жаром луча. Броня героя галактики теперь больше напоминала жалкие лохмотья и искорёженный полимерный лом, чем защиту воина, тело его покрыли раны и ссадины, он болезненно скривился, но продолжал идти. К победе.       Затем Шепард наконец оказался на Цитадели. Это всё было так похоже на блестяще выполненную видеоигру, которые в изобилии водятся среди людей со времён развития первых компьютеров. Но эта игра была одной из тех детищ последних лет расцвета игровой индустрии, когда до открытия протеанских руин оставался один шаг. В детстве и юношестве Джефф увлекался некоторыми простыми развлечениями, но часто видел в рекламе, что самые дорогостоящие проекты были неотличимы от реальности. И это видео было похоже на нечто такое, если ставить под сомнение «доказательство» жнецов. Но было одно огромное «но». Шепард был слишком натурален. А этого было очень трудно достигнуть, ведь он один смог сделать то, ради чего погибло бесчисленное количество рас. Он одержал победу. Жнецы так и не смогли предугадать его. И уж точно они не могли воссоздать его личность по тем немногим характеристикам, которые он показывал на поле боя, ведь Шепард был куда большим, чем просто умелым и яростным воином. А на этой записи он говорил в точности как подобает настоящему Шепарду. Джефф очень не хотел верить словам жнеца, но стена его скептицизма уже начала трещать по швам. Если бы не одна деталь…       — Погоди-ка, — настороженно произнёс Джефф, приостанавливая проигрывание записи. — Что на Цитадели забыл адмирал Андерсон? Он же руководил броском издалека. Разве я неправ?       — Верно, Джефф, — поддержала душа «Нормандии». — Мне этот фрагмент также кажется сомнительным. Я уточняла этот вопрос у адмирала Хэкета, и он подтвердил, что во время рывка связь с адмиралом Андерсоном была утрачена. Но также он подтвердил, что Андерсон намеревался предпринять бросок к лучу с иного фланга, чтобы растянуть внимание жнецов.       — Но, как показывает запись, Хэкет же смог связаться с Шепардом, — возразил лейтенант. — Почему не смог с Андерсеном?       — Коммандер не сообщил о присутствии на станции адмирала Андерсона. У меня возникают сомнения касательно этого его поступка. Сноска о мыслях коммандера не убеждает меня до конца.       — Какая сноска?       — Внизу экрана.       Только сейчас Джефф заметил плывущую внизу строчку текста, органично вписывающуюся в общую картину своей полупрозрачной рамкой и серебристыми буквами.       — Это что, его мысли? — недоумевающе ткнул пальцем в экран пилот.       — Так сказал жнец. Эти данные содержались во вторичном файле, отправленном вместе с записью. Я визуализировала их для тебя.       Джефф возобновил запись и теперь чутко следил за стремительно сменяющимися предложениями. Шепард думал судорожно, рывками. Его разум то метался между уймой мыслей, то подолгу зависал на чем-то одном, раз за разом повторяя одну и ту же вертящуюся в голове фразу. Это было странно, но так чертовски правдоподобно. Джефф и не замечал, как его постепенно отрывает от реального мира.       Последующие события пилот просмотрел на одном дыхании. Появление этого мерзкого предателя Призрака, обезумевшего и одержимого жнецами. Но теперь целиком подвластного им. Джефф вспыхнул гневом к главе «Цербера», когда тот с помощью биотики заставил ослабленного коммандера выстрелить в собственного друга, еле стоящего на ногах и качающегося словно ветхая лачуга под порывами ураганного ветра. Силы адмирала были уже на исходе, и по мучениям, выступившим напряжёнными мышцами на утомлённом лице и болезненно стиснутыми зубами, дали ясно понять, что эта пуля стала роковой. Но потом Шепард, с чьим искусством убеждения не мог сравниться, пожалуй, ни один политик, смог-таки пробудить в Призраке остатки свободной воли, как когда-то и в Сарене. И основатель «Цербера» совершил первое в своей жизни деяние, идущее на пользу человечеству, которое он так лелеял, добровольно освободив галактику от бремени своего существования.       Затем Андерсон обрёл вечный покой прямо под боком у тяжело дышащего коммандера. Лейтенант Моро не мог участвовать в миссиях по состоянию здоровья, а потому всегда довольствовался лишь рассказами да изредка видом с мостика. Когда его сердце сжалось при виде безжизненно склонившейся головы адмирала, он осознал, что и представить себе не мог тяжесть таких моментов. Его очень печалила гибель обоих героев, но ему никогда не доводилось видеть, как друг его детства испускает последний вздох почти что у него на руках.       — Джефф, — позвала СУЗИ, и пилот, послушно остановив запись, взглянул на неё. — Прости, если я только усугубляю тяжёлые обстоятельства последних дней, но нам правда нужно разобраться с этим прямо сейчас. Я связывалась с нашими друзьями из предыдущей команды. Самару, Джек, Джейкоба и Рекса с Грантом жнец тоже навестил и предоставил им такие же видеоматериалы. Он настроен решительно, и мы не можем игнорировать этот феномен. Если его влияние направлено на переманивание нас на свою сторону, мы должны чётко разобраться в правдивости его слов и быть готовыми действовать. Но если для тебя это слишком тяжело, я могу сама распорядиться сомнительной информацией о возможном перерождении Шепарда.       — Нет… — вздохнул пилот. — Я понимаю. Надо разобраться. Просто я уже устал метаться из угла в угол. То Шепард жив, то мёртв, то снова будто бы выжил. Или… не знаю даже, как назвать. К тому же… — Джокер не договорил, опустив глаза.       — Нет известий от Хилари, — догадалась душа «Нормандии», и её догадка тут же подтвердилась понурым кивком лейтенанта. — Прости. Я ещё не совсем освоила тактичную речь.       — Не будь к себе так строга, — вяло, но тепло улыбнулся пилот. — Если бы я не знал, что ты синтетик, я бы решил, что у тебя просто строго аналитический склад ума. Такое ведь бывает у всяких учёных.       — Ты считаешь, я уже достаточно узнала об органиках? — повысив тон для выражения удивления, поинтересовалась СУЗИ. — Как синтетик я почувствовала себя живой, но всё ещё могу и ошибаться.       — Ну, абсолютно всё об органиках не знают даже сами органики, — сдержанно усмехнулся Джефф, и в его печальных глазах вновь на миг сверкнул озорной огонёк. — Но будь уверена, основы ты усвоила отлично.       — Это хорошо, — задумчиво произнесла синтетическая леди и резко оторвала взгляд от панели управления, переведя его на напарника. — И я научилась чувствовать, как ты думаешь?       — Может быть по-своему, немного не так, как чувствуют органики. Но в целом да.       К его удивлению, СУЗИ вдруг крутанулась в кресле и поднялась на ноги, отчего Джеффу резко сделалось не по себе. Он осознанно избегал разговоры о всей этой психологии, в которой не разбирался. Неужели он сказал что-то не то? Не хватало ещё, чтобы СУЗИ всё неправильно поняла. Синтетики же так легко могут запутаться в абстрактной речи органиков, изобилующей второстепенным смыслом и подтекстом.       — Ну, то есть прогресс уже большой, — тут же попытался исправить положение Джефф, беспокойно поглядывая на напарницу.       Но СУЗИ вовсе не собиралась таить обиду на пилота. Вместо этого она изящно обогнула металлический кожух, стелющийся по полу и разделяющий два кресла, после чего упёрлась в подлокотники кожаного трона первого пилота и склонилась над ним.       — СУЗИ? — вопросительно пробормотал пилот.       — Как думаешь, ты сможешь ускорить мой прогресс? — поинтересовалась та.       — Ну… постараюсь.       — Спасибо тебе, Джефф.       Нежное прикосновение серебристых губ не позволило говорливому лейтенанту что-либо ответить. И даже что-либо подумать. Мягкое касание полимера, неотличимого от кожи во всём, смыло его мысли. Его глаза широко раскрылись от удивления, а все внимание теперь было сосредоточено только на ней — металлической красавице, чья симпатия была для Джеффа разве что игрой, в которую было выгодно играть обоим партнёрам. Она познавала мир чувств органика, он же тешил себя мечтами о второй половинке да развлекался двусмысленными шутками. Но теперь игра стала серьёзной как никогда. «Цербер» заботился о правдоподобности, потому губы и талия, на которую Джокер невольно возложил руки, были теплыми как у любого существа из плоти и крови. Её безупречно гладкая обшивка будоражила восприятие, ещё сильнее подчеркивая экзотичность ситуации, а её бархатный поцелуй заставлял таять прямо в кресле. Одновременно и живая внутри, и искусственная снаружи. Такая загадочная и такая красивая, а потому влекущая.       Переживания сами собой покидали разум Джокера, отступая перед какой-то необычайной живительной силой, сначала очистившей мысли, а после рванувшейся в грудь и приятно растёкшейся по всему телу. Даже та чудесная микстура, что утром буквально вернула Джеффа из мира хмельных мертвецов, теперь казалась обычной фармакологической жижей, коей и являлась. Вдруг наступило то умиротворение, которого жаждал усталый разум.       — Я думаю, нам стоит попробовать быть вместе, — сообщила СУЗИ, разорвав незатейливый поцелуй. — У тебя всё получится, Джефф.       Светящийся растерянной радостью пилот только кивнул, продолжая ласкать взглядом прелестные черты той, что позволила одинокому сердцу хоть на время обрести пристанище.       — Я рада, что тебе полегчало. Я полностью серьёзна в своих словах, — изогнув губы в доброжелательной улыбке, сказала синтетическая леди. — Но всё же теперь нам нужно разобраться со жнецом.       СУЗИ отстранилась от пилота и повернула его к экрану, после чего осторожно положила руки ему на плечи. Разве мог Джокер ответить отказом? Нет, он чувствовал себя гордым орлом, парящим отнюдь не только среди космических просторов. Он должен досмотреть эти видеофайлы до конца и сказать, что думает. И Джефф решительно надавил на клавишу снятия с паузы. Вид трескающегося по швам объединённого флота и ребяческого образа того, кто прозвал себя Катализатором, вызвали в воодушевлённом Джеффе лишь удивление и толику злости. Он чутко внимал словам этой странной голограммы маленького мальчика в толстовке и джинсах, разжевывающего Шепарду какие-то небылицы о Горне и жнецах. Из всего этого Джефф понял лишь, что жнецы — слуги Катализатора, а Горн без него бесполезен.       Но вот настало время решать. Три пути были даны коммандеру. Он мог положить конец жнецам раз и навсегда. Но как он мог, если вместе с проклятыми каракатицами погибнут и геты, и даже СУЗИ, любовь которой Джефф только-только обрел. Конечно, Шепард не мог так поступить, что только подтверждал ход его мыслей. Он просто не мог лишить жизни целую расу и свою подругу. Победа не могла достаться ценой ещё миллионов жертв, пусть и синтетических. Теперь ведь стало понятно, что даже они могут быть живыми.       Или же Шепард мог пожертвовать собой дабы объединить ДНК органиков с микросхемами синтетиков. Джокер только ухмыльнулся, выслушивая обоснование этого бреда как лучшего пути. Далеко не все готовы вот так стереть грань между создателями и созданиями. Это не то решение, которое Шепард мог позволить себе принять.       Но вот он, третий путь. Контроль. Мания величия, сгубившая и Сарена, и Призрака. Эти сукины дети изводили себя и других ради жажды контролировать жнецов и возвыситься над другими. А в конечном итоге оба были одурманены, и лишь коммандер, никогда не гнавшийся за властью, получил шанс её обрести. И как бы Джеффу не было противно признавать правоту тех двух подонков, попортивших галактике столько крови, он и сам теперь был на стороне этого решения как самого правильного. Если кто и достоин унаследовать трон беспощадного и беспринципного Катализатора, то только спаситель галактики Джон Шепард. Наконец он сможет нести пользу и мир во все уголки галактики, в обход этой громоздкой бюрократической махины, чуть было не проглядевшей вторжение у себя под носом! И вновь последние размышления покойного коммандера вторили рассуждениям пилота. Шепард понимал необходимость этого решения. Не уничтожить врага, но править им. Чтобы никто больше не пострадал и не умер. Пусть и ценой индивидуальности.       Никакие другие чувства, кроме гордости не посетили разум лучшего пилота Альянса, пока он созерцал, как его друг растворялся в синем вихре молний, пронизывающих тело и сжигающих всё на своём пути. Так было нужно. Шепард не мог поступить иначе. И наконец запись окончилась.       Да, даже целая толпа жнецов не смогла бы так симулировать Шепарда. Это без сомнения был он… Но тогда это значило лишь одно.       — Всё-таки это Шепард, — сорвалось с губ Джеффа. — Чёрт, вот это да. Он стал… жнецом.       — Мне обоснования, фигурирующие в файлах Катализатора, кажутся сомнительными, — возразила СУЗИ. — Тебе стоит просмотреть остальные файлы.       — А что в них? — разумно спросил Джокер.       — Сведения, не имеющие никакой стратегической ценности. Воспоминания о нашей вечеринке на Цитадели, о рейде на базу «Цербера» и битве с Каем Ленгом, а также об операции на базе Коллекционеров. Катализатор отослал их и пояснил тем, что также заметил логическое несоответствие содержимого записи и реальных фактов. По сути, они должны послужить дополнительными аргументами его правоты. Я ознакомилась с ними, многие из них никак не могли быть получены путём слежки и разведки.       Лейтенант Моро вспыхнул нескрываемым желанием воочию лицезреть те события, в которых никогда бы не смог участвовать сам. Но перед тем следовало все же вынести хотя бы промежуточный вердикт.       — Из того, что я увидел, я уверен, это правда Шепард. Не знаю, как и почему прошлый Катализатор отдал ему свой пост, но это не может быть никто иной. Либо жнецы как-то поймали его в плен и вытащили из его головы эти воспоминания.       — А я всё же сомневаюсь, — не унималась СУЗИ. — Мне не понятна мотивация Катализатора расставаться с полномочиями и давать Шепарду право выбора. Также факт нахождения на Цитадели адмирала Андерсона остаётся под вопросом. И я только сейчас осознала, что с точки зрения тактики открытие луча-портала на Цитадель было неразумной идеей. Разве что Катализатор хотел намеренно пропустить кого-то к себе. Но зачем тогда жнецы атаковали отряд прорыва? Слишком много логически неясных моментов, — подытожила она. — Мне нужно больше данных и времени, чтобы всё обдумать.       — Я верю, ты с этим справишься, — поддержал Джокер, и мысленно посмаковав незабываемые мгновения чувственного поцелуя, с задумчивой улыбкой снова уставился в экран. — А сейчас дай мне управление. Моя голова будет куда полезнее на панели, чем в таких вещах.       Пространство вокруг корабля уже слилось в сноп пролетающих мимо ярко светящихся полос, которыми обернулись звёзды. «Нормандия» на всех парах возвращалась в строй.