Катализатор

      Ритмичные вибрации, исходившие из висящих на стене динамиков и заполнявшие лабораторию, были заглушены протяжным воем сирены. А вслед за ней диспетчер тревожным голосом объявил:       — Внимание! Станция «Аверн» подверглась нападению жнецов! Повторяю, станция подверглась нападению жнецов! Всем оперативным группам немедленно прибыть в южные доки! Научным сотрудникам требуется проследовать за отрядом сопровождения к ближайшему пункту эвакуации!       Склонившийся над образцами профессор встрепенулся и тряхнул головой. Жнецы означали одно: станция потеряна. Исход начался. Его взгляд, игравший каким-то странным весельем, сосредоточился на входной двери, в то время как руки, заручившись помощью одного лишь бокового зрения, наскоро создавали канал связи на несколько персон и вносили нужные контакты в список приглашённых и печатая в общий чат короткое «пора». Затем, хладнокровно бросив свои драгоценные образцы и наработки по проекту увеличения скорости реакции адъютантов, профессор метнулся к общей консоли. Но не преодолел он и полпути, как открывшаяся дверь пропустила в лабораторию четырёх солдат. Даже не глядя на них, научный деятель знал, что это его личные охранники-надзиратели.       — Сэр, вы должны пройти с нами! — строгим, не терпящем пререканий голосом заявил старший сержант МакКензи, человек средних лет, довольно грубый и холодный в обращении, и свято чтящий любые правила, подобно храмовнику, отстаивающему истинность своей веры.       — Разумеется, должен, — ответил ответ профессор, прикладываясь к терминалу. — А как учёный я также обязан уберечь бесценные исследовательский данные.       — Сэр, этим займется информационный центр! — возразил солдат.       Профессор Мэнсон укоризненно взглянул на мстителя в облегающем маскирующем костюме как на полного идиота.       — Кто на нас напал?! — вызывающим тоном спросил он, все также упорно перекрикивая громогласную сирену.       — Жнецы, сэр! — отвечал солдат.       — Вы считаете, что жнецы достаточно глупы, чтобы не сосредоточить усилия на данных, имеющих для них прямую угрозу?! — ученый в сердцах топнул каблуком туфли по полу, хотя за воем сирены этого и не было слышно. — Да они, вероятно, уже захватили всю нашу сеть! Только съёмные носители, отрезанные от сети, сберегут данные! Вы вообще смотрели военные сводки?! Возмутительно, перед кем я распинаюсь!       — Сэр, пройдите в безопасное место! Соблюдайте протокол! — грозно потребовал сержант.       — В вашей голове имеется хоть что-то кроме набора протоколов, уважаемый, или мне уже стоит причислять вас к машинам?! — профессор вновь уделил всё свое внимание консоли и негромко добавил. — Довольно глупым, надо сказать.       Сержант семимильными шагами направился в сторону упертого профессора, и, хотя лицо его скрывал шлем, оно явно не выражало дружелюбия.       — Я оставлю бойца завершить загрузку данных! — с каким-то особенным усердием выговаривал солдат, огибая баррикады из длинных лабораторных столов и заслоны из оборудования.       — Зачем, если я почти закончил? — с невозмутимым выражением лица отвечал мистер Мэнсон. — В конце концов, мы убили столько времени и сил на выведение адъютантов. Вы даже представления не имеете, каких стараний это стоило, раз так недооцениваете их реальный прототип. Вы были на станции во время инцидента?       Его пухловатые пальцы сновали по клавиатуре как сумасшедшие, глаза сосредоточенно перескакивали со строки на строку. Драгоценное время утекало, но, благо, совсем не в трубу.       — Сэр, — сержант грубо ухватился за плечо профессора и потянул на себя с такой силой, что плотная ткань бело-оранжевого халата жалобно затрещала. Скользнув рукой по корпусу консоли, профессор проворно вытащил съёмный носитель из разъёма и демонстративно помахал им перед носом сержанта. Тот ослабил хватку, но продолжил удерживать светило науки.       — Научитесь контролировать свою силу, — недовольно заявил профессор, и рывком высвободившись из ослабленной хватки, направился к выходу. – Или вас ждут последствия вашей неучтивости.       Сержант на секунду оторопел, теряясь. Несмотря на ситуацию, он обращался к одному из ведущих умов на станции, главе одного из отделов с высшим приоритетом. Профессор Мэнсон мог превратить слова в настоящие последствия, если бы пожелал. Но очередной вой сирены встряхнул солдата.       — Отдайте носитель мне, сэр, — заявил сержант. — У меня он будет в безопасности.       Кибернетик в сопровождении оперативников наконец выбрался в коридор, где уже сновали готовые к перестрелке бойцы. Целые роты бегом мчались в сторону южных доков, где жнецы решили развернуть театр боевых действий, в то время как отряды поменьше не менее проворно конвоировали персонал станции в противоположном направлении. Здесь к сержанту присоединились трое других бойцов, и профессора повели к эвакуационным челнокам.       — Что-то я не помню такого протокола, — беспечно отвечал он сержанту МакКензи.       — Вы и так нарушили инструкции, когда скопировали данные исследований на этот носитель. Отдайте его и не заставляйте меня применять силу, сэр.       Не сбавляя скорого шага, учёный смерил офицера настороженным взглядом. Да, люди такого склада характера не станут шутить, если это не прописано в уставе. Конечно, дисциплина — ценное качество для солдата и укорять сержанта за это нельзя. Он просто выполняет свою задачу.       — Ладно, держите, — сообщил профессор, выудив руку из кармана и протягивая собеседнику носитель. — Теперь забота о его сохранности на вашей совести.       — Благодарю за понимание, сэр, – без следа подозрений, сержант принял реплику.       Отряд уводил профессора по стремительно пустеющим коридорам как можно дальше от доков, и весьма правильно поступал. То и дело к ним присоединялись новые группки охраны и научных сотрудников. Сетчатая структура блоков станции позволяла перемещаться многими маршрутами. Но проблема состояла в том, что вскоре профессору понадобится идти совсем в другую сторону. Ему нужно было сориентироваться в обстановке.       — Насколько плачевна наша ситуация? — вопрошал он у непреклонно чтящего устав бойца.       — Стабильная, — коротко ответил тот.       — Не морочьте мне голову, уважаемый, я работаю со жнецами не первый день. Каково реальное, — мистер Мэнсон особенно ярко выделил это слово. — Положение дел?       — Это вы обратитесь к генералу, а не ко мне. Я говорю о том, что вижу. И пока я вижу, что все стабильно.       Конечно, вряд ли солдат признается, что дело дрянь, ведь это может посеять панику. Ему остается только отбиваться пространным «все хорошо» от навязчивых вопросов и игнорировать особо настойчивых. Что ж, оценить масштабы угрозы не удалось, но былло очевидно, что жнецы прибыли, чтобы навести локальный беспорядок. Их возможности в совокупности с их новым дипломатическим направлением деятельности результировали в весьма успешную рекламную компанию. Применение жёстких мер усмирения вряд ли произойдёт, характер захвата станции будет нейтрализующим. Массовый арест. Вопреки наивности протокола эвакуации, сбежать не удастся. Главной защитой станции была её скрытность, профессор был в этом убежднн. Корпус уни-инструмента вспыхнул маленькиим оранжевым огоньком и навязчивый перезвон коммуникатора в ухе сообщил о входящем вызове.       — Я слушаю, — мягко произнёс мистер Мэнсон, понизич голос так, чтобы солдаты не услышали его часть разговора в шуме тревоги.       — Посылку получила, — сухо произнесла собеседница, тем самым еще больше укрепляя профессора в его спокойствии.       — Прекрасно, благодарю вас. Надеюсь, вы тоже уже в пути?       — Разумеется, — все так же кратко ответила девушка, после чего отключилась.       Данная особа не была склонна к чрезмерному общению, но, благо, не обделена от природы здравомыслием. Именно эта черта в основном и позволила ей войти в отряд тех, кому повезет сегодня унести ноги с уже потерянной станции.       Второй звонок был адресован уже другой особе, также жизненно необходимой для осуществления плана побега.       — Мисс Зиммер, я жажду встречи с вами, — сообщил профессор в коммуникатор, продолжая шагать по ветвистым коридорам к сети монорельсов, пронизывающих станцию. — Меня сопровождает любезный старший сержант Ричард МакКензи.       — Я поговорю с ним.       Следующие полминуты сержант оживлённо беседовал с администратором, выражая все своё негодование по поводу наплевательского отношения к безопасности. Профессор не слышал, что говорила мисс Зиммер, но был уверен в её навыках убеждения. Ведь только человек деятельный и талантливый в тридцать лет может занять пост руководителя громадного научного комплекса. К тому времени сеть однообразных коридоров, от созерцания которых уже порядочно начали уставать глаза, наконец закончилась, и за последней дверью профессор увидел конечности громадной паутины монорельса, увлекающей в самое её сердце на стыке всех четырёх секторов. Десятки проворных вагонеток с мерным низким гулом приносили солдат на открытые перроны, причудливо переплетавшиеся между собой многочисленными лестницами с переходами, и уносили безоружных сотрудников под охраной конвоя. По объёму прибывающего подкрепления любому было понятно, что битва уже жаркая. И ведь прошло от силы каких-то десять минут.       — Сэр, вас срочно желает видеть администратор станции, — не без досады в голосе доложил вояка, поравнявшись с учёным.       — Стало быть, дело крайней важности, если мисс Зиммер решила пренебрегать протоколом и мешать вам выполнять свою работу.       — Без понятия, — признался сержант. — Но генерал не возражает. Мы направляемся в блок управления, после чего присоединимся к отряду мисс Зиммер и эвакуируемся совместно.

***

      Удивительно, как стены ещё недавно тепло любимого рабочего места могли давить не хуже промышленного пресса. Нет, конечно, Памела никогда не претендовала на звание святой непорочной девы, далёкой от лжи и других человеческих пороков. В конце концов, она осознанно вступила в «Цербер». Девушка беспокоилась за свою жизнь, ровно, как и любой другой человек, сейчас находящийся на этой неминуемо утраченной станции. Даже твёрдый и извечно уверенный голос профессора Мэнсона, зарекомендовавшего себя как человека исключительно рассудительного, даже изложенный ранее грамотный план побега не могли полностью развеять её страха, резко нахлынувшего с пришествием жнецов. Этого тревожного ощущения у неё не было ни разу до сих пор, пока станцию «Аверн» и опустошающих планеты машин разделял ретранслятор. Даже бунт адъютантов во всей своей чудовищности казался лишь очередным крайне нежелательным инцидентом, но точно не атака жнецов. Администратор Зиммер не тешила себя фантазиями и каждый новый день была готова к срочной эвакуации по первому приказу Призрака. Но глава «Цербера» объявляться не спешил, и это беспокоило ещё сильнее, ведь Памела не теряла надежду на его возвращение. До нынешнего момента. Без прямых приказов Призрака станция в состоянии боевой тревоги находилась под контролем уполномоченного генерала Цухибы, опытного командира и бойца в равной мере, но вместе с тем чересчур упёртого и увлечённого. Если бы его не удерживали приближенные офицеры, он немедля облачился бы в броню и отправился на передовую. Как и отмечал профессор пару дней назад, принимая согласие Памелы на участие в бегстве, генерал очень часто мог не усмотреть того тонкого момента, когда битва перетекает в бойню, и ты или отступишь, или будешь жесточайшим образом умерщвлён. Она не хотела для себя такой судьбы. Впрочем, как и для многих других хорошо знакомых ей сотрудников. Но, как объяснил профессор, достаточно умные сами поймут необходимость бегства, а идиотов спасать бесполезно. Жёсткие слова, но правильные. Как раз в духе «Цербера» и Призрака.       Администратор пристально наблюдала за происходящей стычкой в южных доках через камеры наблюдения. Необычные корабли правильной прямоугольной формы заблокировали своими корпусами все взлётные полосы, и из них плотной волной валили хаски, сметая на своем пути любые укрепления. Ровно так же пугающе быстрый вал из металла и гниющей плоти совсем недавно опустошал планеты. Такая картина вовсе не скрашивала томительного ожидания прибытия профессора. Но мисс Зиммер обязана была следить за ходом боя, ведь, пока она находится в этом кабинете, она всё ещё администратор стратегически важного научного комплекса. И по ходу наблюдения ей открылась одна радикально важная деталь. Со стороны жнецов ещё ни разу за всю короткую, но жаркую стычку не последовало ни единого выстрела в человека. Прибывавших адъютантов расстреливали стремительно и беспощадно, ровно, как и охранных роботов класса «Бастион», но с людьми хаски обходились слишком мягко. Они резко наскакивали на солдат и либо оглушали их мощным ударом по голове, либо срывали с них шлемы и плотно закрывали им нос и рот, заставляя потерять сознание от недостатка кислорода. Даже массивным «Атласам» хаски предпочитали отрывать конечности, после чего разбивать лобовое стекло и вытаскивать пилота. Мисс Зиммер была осведомлена, что даже для переработки жнецам не нужны живые тела. Тогда зачем они так щадят оперативников? Неужели и правда хотят предать суду, как об этом кричал на каждом углу объявившийся из ниоткуда командир жнецов под названием Катализатор.       — Профессор, — громко и чётко позвала мисс Зиммер, пытаясь пересилить гул мчащейся на всех парах вагонетки монорельса на том конце соединения. — У меня новости. Жнецы, судя по всему, не намерены убивать живых.       — Прекрасная новость! — с радостью в голосе отвечал научный деятель. — Стало быть, если нас все же схватят, наши шансы не так уж плохи. Замечательно!       — Вы скоро прибудете?       — Уже на полпути, уважаемая.       «Скорей бы,» — только и подумала мисс Зиммер. Ещё несколько дней назад в её разуме кипела битва двух внушительных сил. Преданность идее и делу восстала против желания выжить и остаться свободной. Ведь Памела приложила столько усилий, чтобы всего за пару лет возвыситься до положения одной из ключевых персон в крайне важном проекте. На неё возложили ответственность чуть ли не за будущее всей организации и галактики, ведь именно на управляемых хасков и делал главную ставку Призрак. А теперь всё это рухнуло за несколько дней, и она уже не была уверена, есть ли смысл оставаться. Её терзали сомнения. Теперь, когда она собственными глазами узрела новую гуманность жнецов, угасающая надежда в её разуме полыхнула с новой силой. Может, «Церберу» удастся устоять, «Аверн» не падёт. Возможно, даже Призрак ещё жив. Не поспешила ли она с согласием?       А ведь уже многое было сделано. Ей пришлось задействовать и своё влияние, и привлечь авторитет профессора, чтобы склонить нужных людей на свою сторону. Беспокойство не покидало её, ведь разоблачение означало бы безвозвратный закат её карьеры и, вероятно, жизни. Отступать некуда, нужно идти до конца.       Мисс Зиммер подошла к столу лишь для того, чтобы выудить из ящика шоколадный батончик и, мимолётно покосившись на округлые, слегка пухлые бока, не спеша подошла к голо-экрану вновь. Благо, центр слежения позволил ей заиметь собственную картинку без нужды преодолевать несколько этажей и коридоров. Всё же, генерал был довольно коммуникабелен, и без проблем предоставил ей доступ к лучшим видам.       Это был странный контраст двух симфоний битвы. Непрерывный неровный грохот исходил со стороны обороняющихся, разящих вторженцев всем, чем только можно. Часто сквозь гул стального дождя на миг прорывался отчаянный крик схваченного бойца или раздавался яростный рёв адъютанта, сцепившегося с тварью в короткой борцовской дуэли тяжеловесов, которая заранее была выиграна в пользу жнеца, ведь стоило лишь вершине церберовской научной мысли появиться на поле боя, как почти бесшумная смесь металла и мяса с пугающей синхронностью поднимала орудия и разверзалась таким яростным огнём, что бронированное чудовище уже через миг падало безжизненной тушей на пол. Так воинство жнецов и выступало: неумолимо и неустрашимо. Даже баньши не пронзали душу своими воплями, а твари перестали хрипеть и рычать, придавая своему шествию несколько торжественный вид. Хаски прибывали, наводняя собой всё пространство. Стены и потолок были заполонены опустошителями, зорко и терпеливо поджидающими выход очередной порции адъютантов, чтобы изрешетить тех прицельным огнём. Но и у жнецов был свой постоянный аккорд в виде бесчисленного роя какого-то нового, неизученного вида ищеек, серой жужжащей массой обтекающего отряды хасков и вклинивающегося в ряды защитников со всех сторон. И это притом, что все оборонительные системы в виде турелей и агрессивных плазменных полей были взломаны и отключены ещё до того, как в них возникла надобность.       Картина штурма южных доков была неутешительной сама по себе. Но ещё больше беспокоила картина десантных судов жнецов, поступающих к остальным трём главным докам. Мисс Зиммер отчетливо видела это на объёмной голографической схеме станции, на которую на время вторжения также проецировались изображения сил противника вне комплекса. И пока три жнеца класса «властелин» блокировали один док, девять других уже плавно подлетали к остальным. Более того, группа «эсминцев» жнецов направлялась к малым докам в намерении перекрыть и их. Это же было очевидно: жнецы не упустят из внимания ни один из возможных путей побега. План профессора, и так неидеальный в своей простоте, вовсе трещал по швам. Как он вообще планировал сбежать? Памела очень надеялась на дополнение или какое-то изменение плана. В противном случае, это чистое самоубийство. Хотя скорее жёсткий и беспощадный арест, что намного лучше участи трупа. Всё же законодательство Альянса Систем не признавало и запрещало смертные казни. Вот только станция «Аверн» расположена в центре галактики, и о её местонахождении не знает никто, кроме тех, кто осмелился поставить свою жизнь на кон во благо человечества. О резне не узнает никто, кроме Призрака, но тот не посмеет проговориться, даже если это обличит жнецов. Ведь грозные машины и без того насильно насаждают своё «дружелюбие». Призрак лишь воспримет уничтожение станции и персонала как одну из вынужденных потерь. Увы, этого не избежать.       Поток тяжёлых мыслей, навалившихся на Памелу вместе с напряжением, прервался, когда маячок входящего звонка засветился на корпусе её уни-инструмента. И она скорее поспешила ответить, ожидая хороших новостей. Вместо них пред ней предстал бездушный лик этого проклятого Катализатора, о котором без умолку кричали новости вот уже который день. Эта отвратительная механическая морда, без которой теперь не обходилась ни одна новая выходка жнецов, теперь пришла вести речи с ней. Конечно же, если дела из рук вон плохи, то почему бы им не стать ещё хуже.       — Памела Зиммер, — произнёс синтетик.       От этого голоса она покрылась гусиной кожей. Из новостей администратор уже была ознакомлена с его беспардонной манерой называть имена, но именно при личной встрече это звучало особенно раздражающе. Настолько, что девушке даже не захотелось удостаивать жнеца ответным наименованием или приветствием. В любом случае, он сам скажет, зачем заявился. Поэтому мисс Зиммер демонстративно отвернулась к голографической карте, при этом опустив руку и голограмму жнеца вместе с ней на уровень стола.       — Тот факт, что на диалог вы не настроены, — моментально заметил Катализатор. — Не помешает передаче информации. Я только хочу сделать предложение, которое в скором времени сделаю остальным сотрудникам баз «Цербера», в связи с тем что ваша деятельность вскоре будет прекращена. Сложите оружие, и можете быть уверены, что мы учтём вашу кооперацию при вынесении приговора. Не в наших намерениях вредить вам, однако процесс силового задержания будет сопровождаться дискомфортными ощущениями. Условия содержания военнопленных в местах заключения Альянса Систем находятся на весьма высоком уровне, в то время как существование жизни после смерти не доказано. Выбор остаётся за вами.       Голограмма погасла и канал связи закрылся. «Как глупо,» — проговорила про себя Памела. — «На этой станции нет таких идиотов, чтобы согласиться сдаться в руки этим монстрам.» Она ждала от главы жнецов ещё каких-либо слов, так или иначе предназначенных для её склонения к капитуляции. Но жнец резко пропал. Хотя бы ей не пришлось испытывать себя в беседах с этим чудовищем.       Напряжённое молчание наблюдавшей за атакой девушки продлилось ещё несколько минут, пока наконец в дверях не появился профессор в сопровождении четырёх бойцов.       — Мэм, профессор Мэнсон в ваше расположение доставлен, — отчеканил один из бойцов гулким резким голосом.       — Благодарю, солдат, — не поворачиваясь к вошедшим, произнесла мисс Зиммер. — Вы можете быть свободны.       — При всём уважении, мэм, оставаться здесь небезопасно, — заявил оперативник. — Вы и сами видите это на карте. Жнецы блокируют даже запасные ангары, предназначенные для эвакуации персон вроде вас.       Памела развернулась на месте в намерении немедленно отослать вояку и его товарищей прямиком на фронт, но вперёд неё заговорил профессор.       — Позвольте, господа, раз один из вас поднял столь важный вопрос, его проговорить. Каким бы энтузиастом не был генерал, а даже дураку понятно, что никакие убежища нам не помогут. Наш единственный шанс — быстрая и скрытная попытка побега.       Извечно полуприщуренные глаза мисс Зиммер неестественно широко раскрылись и уставились на деятеля науки как, впрочем, и глаза оперативников.       — Да, я буду с вами честен, господа, — уверенно продолжал профессор, активно жестикулируя и подкрепляя свои слова наглядными фактами с голографической карты. — Дело наше дрянь. Следует быть объективным, главным оружием этой станции на протяжении всей её работы была скрытность. И это оружие у нас отнял инцидент с адъютантами. Теперь жнецы обступают со всех сторон. И до этого они завоевали и опустошили тысячи обитаемых миров. Притом, что оттуда вообще можно было лететь на все четыре стороны. Мы же ограничены ангарами, большая часть которых уже блокирована и не может быть отвоёвана назад с нашими силами.       — Сэр, я очень не хочу подозревать вас в попытке побега, но вы не оставляете мне выбора, — особенно грозно предупредил сержант, медленно наводя оружие на грудь профессора.       — Вы не разочаровываете, сержант. И ваша дисциплинированность похвальна, но подумайте головой. В тюрьме вы не выполните уже ни один приказ, а на том свете и подавно. Проявите благоразумие, уважаемый. И вы, господа, — мистер Мэнсон обратился к остальной троице бойцов, в ожидании приказа замершей чуть позади своего командира. — Хоть и многое готовы отдать за «Цербер», но разве не сам Призрак не раз говорил, что «Цербер» — это идея, а не какая-то там станция? Если вы хотите служить идее дальше, вы должны остаться живы и на свободе.       — Это имеет смысл, — после некоторого молчания произнёс один из солдат, и его глас тут же был подхвачен товарищем.       — Да, если жнецы за что-то взялись, тут только бежать. Призрак не давал добро на эвакуацию, но его и так давно нет. Он вообще не забыл о нас? Или это один из тех приказов, по которому мы должны пойти на убой по его прихоти, а не ради дела?       — Мы не поможем человечеству, померев здесь, — заключил третий.       Сержант оказался в одной комнате с пятью потенциально враждебными людьми и притом задавлен неоспоримыми аргументами профессора. Он оценивающе оглядел присутствующих и, казалось, сейчас последует неприятная сцена драки, но бывалый вояка благоразумно опустил оружие.       — Ради идеи, — скупо выговорил он. — Её носителям должно иметь возможность её претворять в жизнь, а не мечтать о ней за решёткой.       — Ради неё всё и делается, друг мой, — с довольной улыбкой подхватил профессор. — А теперь, когда разногласия улажены, мисс Зиммер, будьте добры сопроводить всех нас куда следует.       — В том-то и дело, профессор, — с досадой произнесла администратор, у которой огорчающие слова вертелись на языке с тех самых пор, как посетители вошли. — Все наши места встречи оккупированы жнецами.       — Значит нам придётся действовать ещё быстрее и слаженнее, чем планировалось.       — А каков новый план?       — Новый план? — удивлённо переспросил учёный, и на потрепанном временем, но живом лице отразилось искреннее изумление. — А чем вас не устраивает старый?       Взгляд учёного встретил ошарашенный взор мисс Зиммер, бьющий по всем статьям его собственную эмоциональность. Не произнося ни слова, девушка указала открытой ладонью на десятки красных голограмм жнецов, облепившие станцию.       — Мы на космической станции в центре галактики, коллега. И с неё можно только улететь. А для этого нам нужен ангар, пилот и корабль. Понимаю, вы хотели услышать нечто иное, но, увы, часто реальность не соответствует ожиданию. Так что мы или следуем плану с двойной интенсивностью, или сидим сложа руки и ждём, пока нас повяжут. Хотя да, вы правы, — неожиданно переменил точку зрения профессор и на несколько секунд сжал пальцами собственный подбородок, поглощённый мыслями. — Ладно, новый план. Нам нужно в арсенал! Прикажите нашему пилоту вылетать немедленно, а затем отключить все системы корабля. Ему придется подрейфовать какое-то время.       — Так у вас есть другой план?       — Да, но если я оглашу его весь, вы тотчас его раскритикуете.       Нет, как бы не пыталась администратор сверлить взглядом учёного, выражение уверенности не покидало его округлого, чуть припухлого лица, и хитроватая улыбка блестела на контрастно тонких губах. Он точно знал, что делал, или очень убедительно делал вид. Памеле уже совершенно не хотелось спорить, ведь на это ушло бы лишнее время, которого у них нет.       — Хорошо, — вздохнула она. — В арсенал. Прошу за мной.       И весь отряд под предводительством решительно настроенной мисс Зиммер зашагал к монорельсу, в то время как сама она принялась исполнять поручение профессора. Первым на очереди был один из доверенных пилотов, подобно профессору Мэнсону привязанный не столько к идеям «Цербера», сколько к стремлению помочь человечеству в общем. Оба эти товарища были бы рады послужить даже под знаменем Альянса и бок о бок с инопланетянами, будь от этого толк. Потому они и сдружились.       — Вам пора вылетать, Леон, — пренебрегая приветствием, заявила она в динамик уни-инструмента.       — Хорошо бы, ведь десантные суда жнецов уже на пути к моему ангару, — отозвался резвый молодой человек. — Только где же вы?       — План профессора поменялся.       — Да? И каким образом?       — Ох если бы я знала, — мисс Зиммер выделила секунду на тяжёлый растерянный вздох. — Покиньте ангар и затем подлетите к арсеналу извне и отключите все системы корабля, какие только можно, чтобы вас не обнаружили! Мы свяжемся с вами позже и сообщим, где нас забрать. Надеюсь…       — Вас понял, мэм. Ух, простите, госпожа диспетчер, сегодня мы летим без вашего ведома.       Второй короткий звонок адресовался двум умелым бойцам из личной охраны администратора станции, которых ей выделили при заступлении на пост. Искусные солдаты-мстители в маскировочных костюмах и с зоркостью, достойной восхищения, наверное, даже в профессиональном кругу снайперов, должны были скрытно убрать непредвиденные препятствия на пути к ангару. К тому же мисс Зиммер видела в этих двоих очень хороших людей и жаждала уберечь от тяжелой руки жнецов. Вообще, ей хотелось бы увезти отсюда несколько больше народу, но целая флотилия беглецов не сможет выбраться из центра галактики скрытно. Так что ей пришлось остановить свой выбор на этой парочке удалых стрелков.       — Встречаемся у станции монорельса, — только из произнесла она.       — Вас поняла, — последовал ответ.       Она предпочитала не думать о коллегах, которых придётся оставить позади, об их горькой судьбе. Частично по своей инициативе, стараясь заглушить подступающую горечь утраты, а частью потому, что «Цербер» ожесточает тех, кто в нём работает. Даже если ты сопротивляешься его влиянию, ты часто вынужден работать с людьми, движимыми ненавистью и страхом к иным разумным видам. Ты ежедневно видишь их, плоды их труда в виде жестоких идей и творений, нередко получающих зелёный свет. Всё становится как-то особенно обыденным, когда ты сам выдвигаешь подобные идеи. Но даже со всем опытом Памела до сих пор не могла стоять спокойно рядом с адъютантом, этой страшной тушей. А от зрительного контакта с таким чудищем её и вовсе бросало в дрожь. Разве можно так делать с людьми, со своими коллегами и друзьями? Пусть и очень далёкая, но все ж семья, взрастившая себя на одной планете, с одной родной землей под ногами и под одним солнцем над головой. Она знала на этой станции много хороших людей, и осознание их участи было сродни чувству потери какого-нибудь троюродного брата: недостаточно, чтобы погрузить в уныние, но всё же противно.       Она была не из тех, кто ненавидит инопланетян, но не могла скрыть страха перед ними. Не на пустом месте, конечно, этот страх возник. Человечество начало широко осваивать галактику даже меньше, чем сто лет назад, в то время как остальные расы бороздили Млечный Путь сотни и тысячи лет. Они были мудрее, сильнее и хитрее. И если им позволить, они могут превратить человечество в свою игрушку. Даже тот же Призрак, несмотря на непревзойдённое умение контролировать свои эмоции и мысли, точно был не из тех, кто боится, а из тех, кто остерегается. Его стабильно здравая оценка ситуации и нерушимое спокойствие вдохновляли на подражание, но даже это не помогало Памеле целиком остаться собой. «Цербер» ожесточал, делал душу черствей. Это была цена за безопасность человечества. Каждый вкладывал в это дело частицу своей души, на место которой вставали хладнокровие и равнодушие. Ещё год назад Памеле не удалось бы так легко расстаться с теми славными людьми, что подобно ей сделали выбор в пользу настоящего дела, пусть и оклеветанного обществом. Но не теперь. Так просто нужно.       В шумную симфонию топота, гомона и трелей сигнализации встроились два новых звука, стоило беглецам оказаться на станции монорельса. Она была буквально подвешена в воздухе аккурат посередине четырёх ключевых блоков станции: блока управления, где и трудилась администратор Зиммер; блока безопасности, откуда и прибыла малоизвестная хакерша; военного штаба, где прямо сейчас заседал грозный генерал и, наконец, высшего научного блока, где собирались передовые умы «Цербера», проводили важные совещания, требовавшие личного присутствия, и совместные передовые эксперименты, а также все вместе держали совет перед Призраком. Памела подметила, что со стороны профессора совсем не по-товарищески поступает, не предлагая никому из научных коллег присоединиться к побегу. Это навело девушку на мысль о том, что вовсе не из благородных побуждений профессор собрал команду конкретно из этих людей. Просто они все ему полезны. Конечно, известно, что кибернетик Эдвард Мэнсон превозносит машины над людьми, и потому проявляет куда больше жалости к бездушным рукотворным системам.       Какое-то гулкое, громкое жужжание наполняло станцию монорельса, и, притом, отчётливо исходило откуда-то из-под ног. Беглецы подошли к краю навесной платформы и устремили взгляды вниз. Там, вдали, плотный рой ищеек тёмным облаком гудел в сердце станции, и это жужжание доносилось даже до небольшого управляющего блока вместе с холодящими кровь душераздирающими криками. Мисс Зиммер застыла в нерешительности, ведь, чтобы добраться до ближайшего арсенала, им придётся пробраться прямиком через этот ужас.       — Неутешительное зрелище, — вдруг прозвучало над ухом, и один из телохранителей-мстителей словно материализовался из воздуха, чем заставил администратора нервно вздрогнуть.       Из-за его спины выступила напарница в таком же облачении и программистка из отдела сетевой безопасности. — Дайте угадаю, мы намерены отправиться туда?       — Увы, обстоятельства не позволяют поступить иначе, — все также нездорово улыбаясь, ответил профессор.       — Помню, план был другим, — заметил телохранитель-мужчина.       — Мы внесли поправки. Так, нет времени болтать! — профессор сорвался с места и направился к одной из вагонеток, где пока что набралось лишь два пассажира, которые, по правилам, должны были дождаться полной загрузки перед отправкой.       Более того, он помчался чуть ли не вприпрыжку, что среди всерьёз беспокойного персонала выглядело совершенно неуместно. Остальная команда беглецов рванула за ним. Приблизившись, мисс Зиммер узнала в одном из них своего коллегу, заведующего снабжением восточного сектора. Мистеру Леклеру уже перевалило за седьмой десяток, но он не утратил здравомыслия и энергии, что и привело его в «Цербер». Но вот второй пассажир, облачённый в научный халат, был ей незнаком, но его уж наверняка знал профессор Мэнсон. Тем не менее беглецы расположились в вагонетке, но два предполагаемых знакомца не выразили по отношению друг к другу ни единого товарищеского знака.       — Вы куда, уважаемые? — живо поинтересовался он.       — Известное дело. Наверх, в ангары. Бежать, — отвечал неизвестный учёный.       — Тогда вам лучше сойти, ибо мы отправляемся этажом ниже, — учтиво предупредил кибернетик.       — Что? — только и вскрикнул незнакомец ошарашенно.       — Любезные, проводите, — попросил мистер Мэнсон, делая указующий жест солдатам.       В мгновение ока пассажиров вытолкнули из вагонетки, и прежде чем мисс Зиммер успела что-либо возразить, их транспорт помчался по вертикальным путям в самую гущу роя ищеек. Лишь на миг досада охватила её сердце, но волна хладнокровия омыла его и избавила от волнений. Часто приходится жертвовать одними, чтобы спасти других. Призрак любил рассуждать в подобном русле, и Памела уже давным-давно приняла эту его догму. Всех уберечь невозможно.       Вагонетка мчалась на всех парах в самую гущу вражеского строя. Внезапно другая, совершенно чудовищная мысль обожгла разум девушки, она метнулась к замершему в торжественном ожидании профессору, и вцепилась в рукав его халата.       — Если ищейки уже здесь! — закричала она, перебивая окружающий оглушительный шум. — То жнецы уже охватили все сектора! Мы отправляемся навстречу смерти, профессор!       — Стало быть, уйдём красиво, — только и ответил учёный.       Мисс Зиммер отшатнулась от человека, которому секунду назад доверила свою судьбу. На его живом лице эмоции имели обыкновение сменять друг друга как цвета на маскараде, но сейчас какая-то пугающая радость застыла на косматых тяжелых бровях и слегка задранном грушевидном носу. Тот отчаянный задор, с которым человек цепляется за последнюю надежду, какой бы абсурдной та ни была.       Девушка-мститель, помимо дара меткости наделённая также биотическим даром, заметно напряглась, готовая в случае чего сдерживать своим щитом орды ищеек, если те решат разбить стёкла. Но мисс Зиммер от души надеялась, что этого не произойдёт. Вагонетка уже развила такую скорость, что пассажиры того и гляди сначала воспарят над полом, а затем и вовсе впечатаются в потолок транспорта. Они смогут проскочить, обязаны, должны!       Наконец ровные длинные пути монорельса обернулись извилистой сетью маршрутов транспортного сердца станции, благодаря которому персонал станции, словно кровь громадного стального сердца, растекался по сосудам-путям. Жужжание сотен тысяч синтетических крыльев поглотило все прочие звуки. Беглецы притихли, даже боялись лишний раз дыхнуть, лишь бы на них не обратили внимания ищейки, поглощённые сбором других несчастных. Среди плотной завесы из живого металла было видно, как они беспощадным вихрем врываются в раскрытые двери других вагонеток, после чего, окутав обездвиженную жертву коконом из своих тел, уносили её в одну из четырёх сторон.       Точка прибытия в нехитрой навигационной системе вагонетки уже была задана, а потому на нужном повороте горизонтальные захваты ожили, дабы переключиться на другой путь. На замершей от гнетущего страха душе мисс Зиммер потеплело, но недолго длилось её счастье. Крепежи внезапно замерли и больше не подавали признаков работоспособности. Напрасно профессор Мэнсон на пару со своей знакомой специалисткой по информационной безопасности пытались понять причину поломки, да и очевидный ответ вскоре пришёл сам собой. Их остановили извне. Перехватив управление транспортной сетью напрямую или косвенно. Жнецы уже там.       — Что ж, — заговорил профессор, повернувшись к публике и стараясь не обделить никого благодарным взглядом. — Это была хорошая попытка, но — чего и требовалось ожидать — далеко она не зашла…       И вновь пришла пора Памеле удивляться личности профессора. Он что, серьёзно верил в успех жнецов больше, чем в свой собственный?       — …Теперь, в эту тяжёлую минуту, самое время перейти к решительным, крайним мерам. Повторяйте за мной и надейтесь на успех, друзья. И, будьте добры, уберите оружие. Оно вам не поможет, и вы это знаете.       Профессор встал напротив двери, слегка пафосно выставив одну ногу вперёд и устремив взгляд сквозь ударопрочное стекло на орду ищеек, в любую секунду готовых ринуться сквозь двери, которые несомненно скоро отворятся. Вооружённые беглецы пусть и с крайней неохотой, но исполнили учтивый приказ.       На несколько мгновений время для пассажиров вагонетки замерло. Но вот послышалось тихое шипение механизмов и половинки двойной двери разъехались в стороны. Мисс Зиммер уже была готова к любой отчаянной выходке, но точно не к тому, что в действительности произошло. Рой ищеек ринулся на беззащитных людей, но не успели они вонзить свои жала в плоть жертв, как профессор пал ниц, и заложил руки за спину.       — Сдаёмся! — громко и чётко выкрикнул он, склонив голову.       К великому изумление Памелы, рой замер прямо перед носом у учёного.       — И требуем обратится с нами со всей гуманностью, с коей относятся к военнопленным.       Видимо его слова пришлись ищейкам не по нраву, ведь они всё же заполонили собой вагонетку в мгновение ока. Первобытный, неконтролируемый ужас охватил мисс Зиммер, когда она почувствовала прикосновение к себе тысяч цепких металлических лапок, и с этой минуты она не контролировала себя более. Женщина отчаянно заголосила, размахивая руками в тщетной попытке высвободиться. Её крик подхватили другие горе беглецы, позволяя старательно сдерживаемой панике вырваться наружу в полной мере.

***

      Рой с исключительной ловностью подхватил их плд спину и конечности, и резко вынес из вагонетки. На время полёта стоически позитивный настрой профессора несколько пошатнулся. Утрата собственного чувства равновесия и твердой почвы под ногами не столь сильно выбивали из колеи, совсем другим делом были тысячи хитиновых панцирей, подпирающих его тело в воздухе и вездесущий стрёкот жёстких крыльев, то и дело передающих вибрации воздуха одежде в крайне нервирующей манере. Голосистую мисс Зиммер трогать было бессмысленно, ровно, как и всех остальных, поддавшихся панике в окружении механических насекомых. Профессор не мог их осуждать, сам прилагая значительные усилия к сохранению лица. Благо, в коллегах у него сейчас не было нужды. Ведь вряд ли они бы смогли помочь профессору в его беседе с тем, по чьей милости теперь действовали жнецы, и кто просто не мог не присутствовать при захвате.       — Будьте добры отнести меня к Катализатору, — как можно учтивее попросил Эдвард у ищеек. — Я был бы очень признателен за возможность краткой беседы.       Он знал, что те всё слышат. После сбора обломков базы коллекционеров профессор Мэнсон в числе прочих учёных "Цербера" препарировал нефункционировавших ищеек и способствовал осуществлению обратного инженерного анализа. И, если его предположения о гуманизме новых жнецов были хотя бы частичноо верны, его просьба, по крайней мере, будет рассмотрена.       Пойманные беглецы неслись в окружении ищеек по воздуху вдоль путей монорельса в расположение жнецов. Откуда-то с открытых платформ доносились редкие крики, и, куда чаще, рёв и выстрелы. Два последних звука для человека, работавшего с адъютантами тысячи раз, стали различимы подсознательно. То жнецы расправлялись с одним из величайших проектов профессора Мэнсона. И хотя он признавал чудовищность деталей, в целом он ощущал досаду от понимания происходящего. Пусть проект и не был его личным достижением, а совместной работой многих великих умов, да и его осуществление в конечном итоге стоило добровольцам их незаменимой личности, идеологическое ядро, заложенное в его основе, по мнению Эдварда было благим. По крайней мере карательная операция обещала длиться очень недолго с учётом возможностей жнецов. Но сопротивление человеческого персонала уже однозначно было сломлено. Насколько профессор помнил, атака началась примерно в половину третьего после полудня по земному времени. Ради любопытства он поднял руку и взглянул на время на дисплее уни-инструмента. Ищейки никак не помешали ему, лишь в очередной раз подстроившись под изменение положения тела. На циферблате значилось двадцать минут четвёртого. Что ж, меньше чем за час оборона станции «Аверн» была методично и решительно сломлена. Хотя, если оценивать объективно, оборона на ней являлась с самого начала больше системой внутренних мер предупреждения восстаний, саботажа и повторного безумия адъютантов. Призрак считал, что жнецы отдадут приоритет планетам вместо каких-то отдалённых станций. Так оно и вышло. Частично. Ведь Призрак также предполагал, что «Цербер» научится управлять жнецами до наступления критического момента, поэтому сосредоточил почти все усилия на научном оснащении станции в ущерб военной оборонной мощи.       Задумчивое созерцание циферблата было прервано звонком. И явление абонента отозвалось в профессоре нездоровым оживлением. Лишённый большинства внешних источников информации на закрытом объекте, Эдвард понял сразу, кому принадлежит алый визор на вытянутой металлической голове.       — О, это же вы! — довольно воскликнул он, вглядываясь прямо в глаза визуального образа программы. — Благодарю за вашу отзывчивость.       — Вы желали меня видеть, Эдвард Мэнсон, — без энтузиазма произнёс руководитель жнецов.       — И желаю попросить вас о сотрудничестве, — шум вокруг и стрёкот ищеек порой заглушали голос профессора, и всё же он не кричал, чтобы не привлекать нежелательное внимание.       — Жнецы не намерены сотрудничать с «Цербером».       — И на то есть причины, — с готовностью кивнул профессор. — Последние годы деятельность организации перестала её красить. Я не принадлежу к тому стереотипному виду сотрудников «Цербера», к которому стремятся непременно причислить каждого, что трудится под эгидой этой организации. Вот этот вот образ злого, не уважающего жизнь и закон человека, жаждущего истребить другие расы ради господства человечества, я прошу мне не приписывать. Я преследую другую цель, а именно технологический про... — принялся было объяснять профессор, но шумящие рядом беглецы мешали ему сосредоточиться. — Будьте любезны отодвинуть этих горлопанов!       Поддерживающие профессора ищейки отделили его от общей группы пленных, даруя сравнительную тишину.       — Благодарю. Очевидно, что живая плоть весьма слаба, ограничена и недолговечна. И потому я грежу мечтами о том, что в один день мы сможем окутать технологией всё своё естество, заключив разум в оболочку из металла.       — По этой причине вы принимали участие в создании адъютантов? — спросил Катализатор, вероятно также намекая на этическую сторону вопроса.       — О, если вы решили перерыть архивы, то также должны знать, что я пытался сохранить в проекте труд по сохранению личности. И вы знаете, какие дебаты я вёл в том числе с Призраком по этому поводу. К чему мощное тело, если оно отбирает осознание себя в оном? — несмотря на удовольствие от личной встречи с владыкой продвинутых синтетиков, профессор чувствовал недружелюбный настрой по отношению к себе, и на почве волнения его речь невольно становилась сумбурной. — Я пришёл к призраку с мечтой о технологической эволюции, где технология не выместит человеческий организм, но улучшит и возвысит его. Это мне обещал Призрак, и за этим я пришёл в "Цербер". Кто-то скажет, что следуя за амбициями, но на деле в погоне за возможностью приложить свои навыки к чему-то по-настоящему прорывному. Уверен, вы уже внедрились в структуру данных "Цербера". Поверьте, я не один такой, кого привели обещая одно, а затем вынудили заниматься другим. Увы, после вступления в ряды любое последующее понимание слишком запоздало, — уставшие глаза мужчины на мгновенин прикрылись в нахлынувшем сожалении.       — Жнецы не намерены проводить механизацию рас, — невозмутимо заявил Катализатор. — Ваши стремления могут не найти отклика. Помимо этого, ваша работа всё ещё этически неприемлема.       Факты, облачённые в слова, из уст столь могущественного создания резко прозвучали как осуждающий приговор. Мурашки кольнули затылок.       — Мы максимально уподоблялись врагу, — голос профессора поубавил напора после слов синтетика, однако Эдвард нашёл в себе силы подбавить огня в речи, чтобы не казаться растерянным. — Нет, безусловно, мы наделали различных этических ошибок. И я не питаю иллюзий, что сам обязан буду предстать перед правосудием. но вы будете удивлены, какая доля сотрудников «Цербера» жалеет о своём решении вступить. И тем не менее мы работали, продолжали стараться изо всех сил, потому что за пределами станции была вещь, куда страшнее Призрака и суда Альянса. Там были вы, а с вами — экзистенциальное истребление. Знаете ли, под вашим натиском не было особо шансов пробовать более мягкие методы. Если бы времени было больше, в наших проектах было бы куда меньше вынужденной безжалостности. Если вас это вдохновит, поройтесь в моём досье тщательнее. Вы увидите, что многие свои разработки я испытываю на себе. Да львиная доля имплантов в моём теле — мои собственные разработки или модификации. Увы, мне было запрещено пользоваться достижениями, основанными на ваших технологиях, ввиду риска, хотя я вызывался добровольцем в программу адъютантов.       Жнец промолчал. Хотя визор его голограммы не двигались, ведь фактически он смотрел вовсе не через него, профессор чувствовал в этом взгляде что-то изучающее. Словно древний механизм взвешивал все за и против, тщательно размышляя о сделанном предложении. Иррациональная, но крайне желанная сейчас мысль.       — Профессор! — громко позвал кто-то из массы ищеек в стороне. — Профессор Мэнсон, вы тут?!       Но клич был проигнорирован. Ведь сам Эдвард был как никогда сосредоточен на возможных перспективах, прокручивая их в голове. Тюремное заключение как итог работы в "Цербере" не пугала его с тех пор, как он был назначен на станцию "Аверн". Всё одно: постоянная охрана, мониторинг файловой системы, строжайшее разграничение по кодам доступа и жёсткие ограничения личной связи. Три долгих года с тех пор, как жнецы вторглись в Млечный Путь, он находился в заключении. Важно было не это, но возможность применять во благо собственные разработки и ум. И здесь ему даже было спокойнее осознавать себя в руках жнецов, а не Призрака. Эдвард полагался на беспристрастность и рациональность машин, верил, что ему найдётся, что предложить. И всё же ему нужно собрать всё своё красноречие на случай, если у жнецов возникнут сомнения на его счёт, а не обращать внимания на панические попытки товарищей обратить на себя внимание.       — Пусть так, — оживился жнец. — Вы получите шанс проявить себя.       — Благодарю покорно, — не ответил, но выдохнул с облегчением профессор, позволяя напрягшемуся телу обмякнуть в рое механических ищеек.       — В данный момент времени вы пройдёте транспортировку в общем порядке. Дальнейшие детали будут обсуждены после вашего размещения.       Профессора посетило острое предчувствие скорого вынужденного сна, и сразу вслед за ним жало ищейки резко вонзилось в его правое бедро. И спустя пару мгновений паралич сковал его тело, оставляя возможность лишь внутренним органам работать, да векам смачивать подсыхающие глаз.