***
- Арон! Голос, я клянусь, что секунду назад кто-то меня позвал. Я привстал и осмотрелся. Нет никого. Тут были только мы с отцом. Я прислушался, но, кроме умиротворяющего голоса природы, ничего не слышал. - Сынок, что-то случилось? Отец обеспокоенно смотрел на меня. Кажется, мое поведение напугало его. - Нет, - я потер наморщенный лоб, силясь понять, что это все-таки было, - отец, ты ничего сейчас не слышал? Меня как будто кто-то позвал? - Нет, никого тут не было. Тебе что, голову напекло? Как это возможно, когда ты только в тени-то и лежал? Я только плечами пожал. Ну а что я могу сказать? Вот такие у меня таланты. Наверное, я задремал, вот и приснилось, что меня кто-то звал. - Арон, ты должен очнуться, сейчас! Иначе мы оба погибнем! На мгновение мир как будто пошел рябью. Я не могу это объяснить, но я видел окружающую меня действительность как две картинки, наложенные друг на друга. За синим небом, по которому плыли белые, пушистые облака, виднелись какие-то тряпки. Что-то закрывало небо. Как палатка? Полог? Шатер? Цирк? Стоп. Что еще за цирк? Почему я подумал об этом? Почему в голову лезут образы из недавнего сна? Такие живые образы. Я вспомнил. Там и правда была девушка. Ким, а еще - ее брат принц. Мы куда-то шли. Кого-то искали, а потом… - Арон, сын, что с тобой? На тебе лица нет. - А? - Я чувствовал себя так, будто вернулся в реальность, вырвавшись из тягучего сна. Отец тряс меня за плечи. Похоже, он испугался. Никаких двух картинок я не видел, никаких голосов не слышал. Все было нормально. - Прости, пап, кажется, я и правда чувствую себя не очень хорошо.***
Я никак не мог заснуть и только и делал, что ворочался в своей кровати. Не помогла даже успокоительная настойка, что сделала мама. Что-то происходило с моим зрением, мир то и дело раздваивался. Я видел не только полог, но еще и какие-то неясные тени, снующие туда-сюда вокруг меня. - Арон, я не смогу помочь, если ты не пустишь меня. Я сжал голову ладонями; помогло, картинка мира стала более четкой. Я у себя дома. Я дома. У меня есть семья. Я Арон Мастерс. Моя мама жива. Мама жива? Почему я вспомнил об этом? Почему я вообще думаю об этом? Как будто бы мне кто-то подсказал, я ринулся к своему стеллажу, заполненному книгами. Лучи заходящего солнца, попадающие в комнату через окно, давали не самое лучшее освещение. И все же я пойму. Я увижу. Я открыл книгу примерно посередине. И понял, что боюсь взглянуть на страницы. Ну же. Давай. Ты должен знать. Я посмотрел на текст. Нет! Книга выпала у меня из рук. Нет, нет, нет бред какой-то! Я открыл еще одну книгу, потом еще одну. Везде одно и то же. Непонятные символы. Невозможно прочитать. А значит… - Сынок, что ты делаешь? Тебе надо отдыхать. Я повернулся - за моей спиной стояли мама и папа. Такие живые, такие родные. Такие важные. Я протянул руку к маме, коснулся ее руки. Такая теплая. Такая мягкая. Мама. Мамочка. - Арон, Арон, ты должен проснуться. Мы попались, Арон, если ты сейчас не проснешься… - Заткнись! Заткнись, заткнись, заткнись! Я орал, разрывая себе уши в кровь, пытаясь не слышать этого голоса. Я бился в истерике. Плакал, визжал, заламывал руки, а родители обнимали меня, шептали на ухо что-то успокаивающее. Все пройдет. Все пройдет, отказаться от этого сейчас. Пережить только эту ночь. Одну ночь, и я останусь здесь навсегда. - Арон, это все сон! На нас напали упыри, они не твои родители, мы все еще в цирке, они убьют и тебя, и девчонку, если ты сейчас не очнешься. Упыри, да. Я криво усмехнулся. Еще одна мерзость, которая официально истреблена. Низшие вампиры, что потребляют магическую и жизненную энергию жертвы, при этом усыпляя ее. Используют подсознание жертвы против нее, насылая сны, связанные с самыми сильными потаенными желаниями и страхами. Наверное, они почувствовали нашу энергию и усыпили нас после представления. Так глупо попались. Отец был бы в ярости. Упыри и правда убьют нас. Вот только... - Не хочу. - Арон! - Ты слышал меня, сгинь, исчезни, пропади пропадом! Мне плевать, что будет там, здесь я могу прожить целую жизнь. Жизнь с теми, кто любит меня. С теми, кому я нужен. И насрать, что в реальности меня не станет. Уйди, Ас, просто уйди. - Арон… - Уйди! Он замолчал. Ушел? Ушел навсегда? Да, моя воля всегда была сильнее. И пусть это только сон. Пусть иллюзия, разве это важно. Они здесь, такие близкие, такие живые. Они любят меня. А я люблю их. Забыть, забыть о том мире. Он только сон. Только сон. Реальность - это то, что я вижу сейчас. Забыть. Забыть. Крик, крик, полный боли, отчаяния, ужаса. Он ворвался в мои уши. Как бы я не старался, мне не удавалось заглушить этот крик. - Ким?! Родители рядом, их улыбки, такие теплые. Я нужен им, а они - мне. Я никому ничего не должен. Я заслужил свой кусочек счастья. - В конце концов, мне с тобой хорошо. Это я сказал. Сказал ей. Хорошо? Хорошо, пусть так. Пусть действительно хорошо. Но здесь у меня уже есть любовь. Я могу найти новую любовь. Как это может спорить с каким-то “хорошо”? Но если я ничего не сделаю, если не проснусь... то никогда не увижу ее больше. Никогда не увижу ее огонь. Никогда не услышу ее голос. И пусть я ее бешу. Пусть мы только ругаемся. Но я… Я ее… - Я очень люблю тебя, мам, очень, очень, - я повис на шее мамы, не в силах больше сдерживать свои эмоции, сердце разрывалось, слезы уже не могли остановиться. А она только гладила меня по голове, успокаивала. - Я никогда не забуду времени здесь, но... но мне пора проснуться. Я знаю, как заканчивается этот сон. Я вырвался из объятий матери, увернулся от руки отца и выбежал из комнаты. Вот она, эта старая деревянная дверь. Ступеньки, ведущие во тьму, наш подвал. Место моего второго рождения. - Стой, сын! Я повернулся, на верхних ступеньках лестницы стоял мой отец. Нет, стоял человек, который был моим отцом до смерти мамы. - А как же твои мечты? - Мечтают только глупцы, ведь так, папа? Собрав последние остатки своей воли в кулак и переборов себя, я шагнул в темноту. Да, все так и должно быть. Снова я здесь. Лежу, распластанный по земле, посреди пентаграммы, написанной моей же кровью. Мои руки и ноги связаны. Надо мной стоит мой отец. Я умоляю его прекратить, умоляю не причинять мне боль. Но он меня не видит, не слышит. - Тварь, - я и сам не замечаю, как сжимаю кулаки, наблюдая за собой - маленьким и беспомощным, взывающим к своему отцу. - Тварь, мне же было всего шесть лет! Ненавижу. Ненавижу… Он заталкивает кляп мне в рот, чтобы я не вопил. Но я все равно кричу. Потому что чувствую снова боль этого ритуала. Мы не стареем, по крайней мере, все остальные одержимые не старели - даже здесь я вышел неудачным. Его ошибка. Как бы то ни было, а за нашу силу мы платим огромную цену. Само наше естество, сама душа раскалывается, чтобы принять в себя духа. Чтобы создать одержимого, нужно уничтожить саму суть человека. Лишив его посмертия. Для нас нет надежды. А эта боль - то, что невозможно выдержать. Нельзя терпеть. И я кричу вместе с собой шестилетним. Мир взрывается тысячами огней.***
- Пошли прочь, - я неловко отмахиваюсь мечом, зрение еще не полностью восстановилось, но я вижу неясные тени, снующие вокруг меня. Хотя, судя по всхлипу одной из тварей, кого-то я все-таки достал. Я кое-как встаю, ноги не слушаются. Впрочем, упыри также неповоротливы сейчас. Они как комары, насосавшиеся крови. Мелкие, в половину человеческого роста создания с серой кожей, вытянутыми крысиными мордами и заостренными ушами. Они сейчас двигались как пьяные. Большинство из них вообще не понимало, что происходит. А вампиры, которые присосались к Сайтерс, до сих пор продолжали пить ее жизнь. Похоже, она показалась им особенно вкусной, потому что ею обедали целых три зверя. Я зарычал от злости. Мой клинок неловко кромсал плоть этих нелепых существ. Они даже не сильно сопротивлялись. Упыри могут усыпить жертву, но для этого им нужно очень долго на нее воздействовать. Наверное, нас обрабатывали все представление. Они не нападают на здоровых людей. Только на раненых или спящих. Как они вообще решились на подобное? Видимо, мы показались им уж очень привлекательной жертвой. - Стой, стой, стой, господин, пощади, ты похож, похож на Мастера. Пощади. - Мастера, - я даже остановился на секунду. Совсем забыл, что мы приходили сюда, чтобы узнать что-то об отце, - что еще за Мастер? - Мастер, Мастерс, он сказал, что он Мастерс, большой, высокий, сильный человек, такой светящийся, такой вкусный. Меня передернуло. Я схватил существо и поднял его над землей. Упырь затрясся, стараясь достать ножками до пола. - Мой отец! Что вы с ним сделали, твари, где он? - Ушел, ушел, два дня назад ушел. Мы торговали. Отдали ему сокровище. Амулет, старый, древний. Не наш, не нами сделан. Хранили. Он торговал, усилил магию. Стали сильнее, смогли усыпить магичку, вкусную магичку. От запаха этого существа меня выворачивало наизнанку. Нет, отец никогда не был очень уж хорошим человеком, но не настолько же. Как он мог связаться с подобными существами? Упыри действительно хранили множества сокровищ. Они падальщики и часто обирают трупов на поле боя, вскрывают могилы. У них нюх на магические предметы, так что во время войны их иногда использовали как поисковиков артефактов противника, ходили слухи, что кое-что слуги-упыри не отдавали своим хозяевам. А еще они были тюремщиками. Человека бросали в камеру к упырям, и те питались им несколько дней, держа его в состоянии сна. - Что еще? – Я встряхнул его, и существо завизжало от боли. - Что еще он сказал? - Ничего, ничего, господин, я больше ничего не знаю, он ушел, а мы стали сильнее. Отпусти, господин. Я с силой швырнул уродца в стену, его шея хрустнула. Он пару мгновений подергался и затих. Я прислушался - похоже, тихо. Либо остальные вампиры попрятались, либо я уничтожил все гнездо. Надо было уходить отсюда, странно, как все это еще внимания других людей не привлекло. Видимо, упыри дождались, пока зрители покинут купол цирка. Наверное, сами же артисты и были упырями. Они умеют накладывать на себя иллюзии, чтобы притвориться людьми. Все это неважно, мне было о ком беспокоиться. Ким все еще спала, да и снилось ей, похоже, что-то неприятное. Я ведь слышал ее крик. Я тряс ее, звал, но она не просыпалась. Причем, судя по бледности ее энергии, они выпили у нее изрядно жизненных сил. Клянусь, в этот момент я бы воскресил этих тварей и убил их еще раз. Ничего не помогало. Она не просыпалась. И ее дыхание становилось все слабее и слабее. Не зная, что делать, я подхватил девушку на руки и побежал домой к Говарду. Он жил больше меня. Он знает, что делать. Продержись еще немного, рыжая, я помогу тебе.***
- Почему? Почему она не просыпается?! Я места себе не находил. После того, как я принес Ким домой к Говарду, она так и не проснулась. А ведь прошло уже больше часа. И ей становилось все хуже и хуже. Это было заметно по ее бледности, и аура у нее становилась все слабее и слабее. Как огонь, который гас без подпитки дров. - Не мельтеши и сядь! - рявкнул Говард, повернувшись ко мне, - если не можешь сидеть спокойно, то отправляйся к принцу и не мешайся под ногами! Эриан действительно впал в самую настоящую истерику, увидев Ким в таком состоянии. Так что Говард оставил его на попечение Лари и Лори, сказав, чтобы тут и ноги среброволосого не было, пока тот не успокоится. Руки Говарда горели синим свечением, он водил их над телом Ким, что-то бормоча себе под нос. Кажется, он пытался вылечить ее. Отец говорил, что одержимые способны лечить, отдавая свою энергию. Я так не умел. Чувство бесполезности и беспомощности снова накатило на меня. Нет. Не сейчас. Я не могу позволить самобичеванию захватить меня сейчас. Я присел в кресло, как и посоветовал Говард. Попробовал успокоиться. Кажется, налил себе чаю. Но руки так дрожали, что я залил оным чаем одержимому весь пол. Друг отца взглянул на меня, явно с презрением, потом еще раз провел руками над телом Сайтерс и отошел от нее. - Я больше ничего не могу сделать, - Говард покачал головой и сел в кресло рядом со мной, - еще день, может быть, два, и все кончится. - Она проснется, да? – Я слышал себя как будто со стороны. Будто кто-то другой произносил эти слова, а не я. Кто-то, обладающий мерзким, жалким, дрожащим и одновременно заискивающим голосом. - Через день она проснется, ты поддержишь ее до этого времени? - Нет, - Говард сделал глоток из своей чашки, забавно, а я думал, что весь чай уже на полу, - через день она умрет. Истощение, обычное дело. На твоем месте я бы подумал, что собираетесь делать с трупом. Скажу сразу, тут на меня не рассчитывайте. - У… у… умрет? – Кружка выпала из моих рук, а я и сам не заметил, как оказался на полу. - Нет, нет, нет, но как же так? Я не верю... - Ты действительно сын своего отца? – Говард смотрел на меня, как на мерзкого жука. - Что ты так егозишь? Может, для тебя новость, но люди смертны, они хрупки и ненадежны. Тебе-то какое дело? Забудь. - Но она, я… я же ее... - Я ничего не понимал, ничего не соображал, в голове билась только одна мысль. Умрет, она умрет, умрет. Я повернулся к Говарду. - Прошу, прошу, сделай что-нибудь, у тебя есть сила, спаси ее, пожалуйста! - А мне это зачем? – Говард даже не дернулся, все продолжал так же потихоньку потягивать чай. - И потом, ты меня не слушал. Я ничего не могу сделать. Даже если бы хотел. Упыри высосали ее слишком сильно. Сама она уже проснуться не в состоянии, восполнить силы не сможет, а поддерживать ее не смогу уже я. По крайней мере, долго. А тратить свои силы, чтобы твоя человечка продержалась на пару дней дольше, уж прости, не буду. Не люблю бесполезных усилий. Мой тебе совет, смирись и иди дальше. - Но почему, почему так? - Я взглянул на Ким. Она ведь была еще жива, еще дышала, она была здесь, только руку протяни. Так почему, почему все так заканчивается? Почему я теряю тех, кто мне дорог? – Я не смирюсь с этим ни за что. - Твое дело, - Говард только плечами пожал, - хочешь тратить свои силы, трать. Я разрешу вам побыть тут еще день. День она точно протянет, а потом забирай ее и делай что хочешь. Как я уже сказал, трупы мне тут не нужны. Вот он. Вот он, истинный одержимый. И неважно, как он выглядит. Старик, застрявший в теле ребенка. Люди для него ничто. Его бесполезно просить или умолять, да и если бы он мог что-то сделать, то сделал бы. В это я верю. Он слишком низкого обо мне мнения, чтобы врать мне. Так, спокойно. Соберись. Подумай. Я должен найти выход. Просто обязан. Он есть, не может быть, чтобы его не было. Не позволю, не позволю ей умереть. Нет, не сейчас. Никаких эмоций. Только расчет. Ты сын своего отца. Сейчас стоит об этом вспомнить. Я закрыл глаза и сосредоточился. Мне нужно было несколько минут, чтобы успокоить мысленный хаос, царивший в голове. - Но ведь мне удалось проснуться, верно, почему она не может этого сделать? - Кто знает? - Говард пожал плечами, - слабая воля, слишком сильное воспоминание, в конце концов, ты проснулся с помощью своего духа, по крайней мере, я так думаю. У нее же такой возможности нет. Вот оно. Вот оно! Вот он выход! - Скажи, Говард, - я говорил очень медленно, подбирая слова. С одной стороны, хотел выразить свою мысль точнее, а с другой - боялся его ответа. Очень боялся. - А возможно установить подобную связь, я имею в виду, телепатически войти в ее сон и вывести ее оттуда? Он молчал. Долго молчал. Слишком долго. Ну же. Ответь. Пожалуйста. - Теоретически - да, мы умеем проявлять ограниченные телепатические способности через тактильный контакт. Проще говоря, прикосновение. Но эту связь нужно разрабатывать. Она должна крепнуть годами. Да и потом, она человек. Это, скорее всего, не сработает. Или потребует колоссальное количество энергии. Если у тебя нет под рукой великого мага, то… - Есть, есть у меня такой маг, - я улыбнулся, счастливо, действительно счастливо. Сейчас мне было так легко. - Принц у нас сам на магическом фронте сделать ничего не может, но вот энергии у него хоть отбавляй. Он согласится. - Попридержи-ка коней, - Говард поднял руку, останавливая меня, я уже собирался “лететь” за принцем, - ты хоть представляешь себе, что это такое, вход в чужой разум? При этом ты становишься статистом пьесы чужого режиссера, бессильным хоть что-то сделать. Ты затеряешься в закоулках чужого сознания. И навсегда там и останешься. Я еще не настолько выжил из ума, чтобы так рисковать. - Я знаю, поэтому это сделаю я, я смогу вытащить ее. Друг отца засмеялся. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Наконец, отсмеявшись, он взглянул на меня. - Постой, постой, ты же не шутишь, правда? Ты что, пришибленный, отец тебя вообще ничему не научил или твоя человечка так хороша в постели? Так их же полно, найдешь себе еще. Не понимаю. - Ким. Ее зовут Ким! - Я сжал кулаки. Спокойно, мне действительно нужна его помощь. - И не смей… не говори о ней в таком тоне. Лучше помоги мне. Разве тебе самому не интересно, что у меня получится? - Браво, - Говард издевательски похлопал мне, - классная речь, мальчик, не забыл, случаем, что ты не рыцарь на белом коне? Да, принц здесь уже есть, но ты прав: это будет забавно. Только не вини меня, когда станешь овощем. Мы сами выбираем свою судьбу. Верно, мы сами ее выбираем. Подожди, Ким, подожди еще немного. Я иду.***
Улица выглядела так, будто по ней огненный смерч прошелся. Горела трава газончиков, горели декоративные деревья. Горели вывески окрестных магазинчиков, горели палатки торговцев. Горели люди, старающиеся сбить пламя с одежды. Сам воздух горел, было почти невозможно дышать. Я кашлял и никак не мог откашляться. Все это нереально. Все это просто сон, причем даже и не мой. Но мое подсознание, похоже, считало иначе. Ладно, бог с ним, даже в реальности я бы легко выдержал этот жар. К тому же я был готов к подобному, хотя и очень надеялся, что Сайтерс тоже видела что-нибудь счастливое. Не с моей удачей. Или не с ее. Вот же два одиночества. Встретились. Неважно. Идти становилось все тяжелее, но я уже видел эпицентр этого огненного Армагеддона. Вокруг были люди, застывшие, неживые. Лица их скорчились от гримасы боли и ужаса. Даже мне было не по себе. - Это все неправда, это все ненастоящее. Тебя там даже не было. Соберись, тряпка! Давай. Я все шел и шел, а эти люди - нет, тени людей - как будто следовали за мной. Скапливались армией привидений за спиной. Как будто обвиняли меня. Как будто они вешали камни мне на ноги. Тяжело дышать. Неужели она чувствует все это? Как это возможно? Как можно не свихнуться? Как можно жить с таким чувством вины? Как можно нести все это в одиночку. Я побежал, не в силах больше терпеть этого. Этого огня, жара, боли, вины, страдания. Происходило то, о чем говорил Говард. Я терялся в ее сознании. Становился одним из “призраков”. Еще немного, и я также застыну, стану еще одним грузом вины. Нет! Из последних сил я рванулся к эпицентру огненной бури. Туда, где было горячее всего. Я упал на колени, не в силах сделать больше ни шага. Но это все неважно. Я уже видел ее. Она просто лежала в позе эмбриона, свернулась, как той ночью, и так же тихо всхлипывала. Но сейчас она буквально была огнем, как будто лежала в центре костра. Ей огонь не вредил. А вот окружающим... Я видел обгоревшего грабителя и ее подругу, держащуюся за лицо. Видел, как они беззвучно кричат от боли. И видел, как Ким шепчет что-то, кажется, просит ее простить. Давай, ничтожество! Ну. Не можешь идти, так ползи! Но сделай свое дело. Если ты хоть на что-то годишься. Давай же. Я встал, не знаю, как мне удалось, но я все же поднялся. Дышать было совершенно нечем, кожа пылала, глаза нестерпимо болели. Но я шел, шел вперед. Десять шагов длинною в вечность. - Ким, - голос хриплый, слишком хриплый. Как много бы я отдал сейчас за глоток воды. - Ким, это все нереально, пожалуйста, пойдем со мной. Господи, как же глупо это звучало. На что я вообще надеялся? Прыгнул в омут с головой. Без плана, даже без подготовленной речи. Я идиот. Угроблю нас обоих. Она подняла голову. Я даже немного отшатнулся, столь печальным сейчас был ее взгляд. Сколько боли в нем было. И как тяжело видеть ее зареванное лицо. Это же даже не плач, а настоящая истерика от безысходности. - Это все моя вина, я просто чудовище, - пробормотав это, Ким уткнулась лбом в колени и завыла. Наверное, так может выть только раненый зверь. Вой существа, чувствующего свой конец. Нет. Не дам. - Ким, я... - Я протянул руку, намереваясь коснуться ее плеча, и тут же с криком одернул ее. Пламя вокруг девушки обжигало по-настоящему. Поздно, я был здесь слишком долго. Мое подсознание уже верит во все это. Хорошо еще, что я все еще одержимый, такие раны меня не убьют. - Не трогай меня! – Она завизжала и сделала попытки отползти от меня, - не трогай, я причиняю людям боль! Я чудовище! Оставь меня, пожалуйста. Вот это мольба. Мольба оставить ее наедине с подобным. Ведь так, наверное, все и сделали. Ее просто бросили наедине с этим. Вряд ли отец позволял ей видеться даже с принцем. Но мне-то что делать? Я не могу к ней даже прикоснуться. Она снова опустила голову. Уже даже не плакала, просто сидела, не издавая ни звука. Как будто действительно желая умереть. - Нет, не брошу, ни за что не брошу! Ас, если ты меня слышишь, снять ограничение печати! Я ринулся вперед, она увидела мое движение, когда было уже слишком поздно. Сайтерс попыталась отскочить, но я все же успел обнять ее. Огонь и правда обжигал, да что там, я практически горел заживо. Но силы Аса, поддерживающей меня, хватит на некоторое время, я не умру. - Пусти! – она попыталась вырваться, но я не дал. Как бы больно ни было, как бы сложно ни было, не отпущу, ни за что не отпущу, мы сами выбираем свою судьбу, это мой выбор. - Пусти меня, иначе мы сгорим вместе! - Не сгорим, глупая. - Я действительно хотел, чтобы мой голос звучал уверенно и успокаивающе. - Я смогу выдержать твое пламя, каким бы пожирающим оно ни было. - Почему? Зачем ты это делаешь? Наши взгляды встретились. Сейчас я видел, видел, как у нее зарождается робкая, крохотная надежда. Что бы ни пришлось вытерпеть, как бы больно ни было. Я не дам этой надежде погаснуть. Забыть о боли. Хоть раз, хоть один раз живи, а не выживай, Мастерс. Нельзя жить только ради себя. - А разве нужны причины? - Я улыбнулся, действительно тепло, настолько, насколько мог. - Просто ты это ты. И я никогда тебя не брошу, что бы ни было в прошлом. Что бы ни случилось в настоящем. Что бы ни ждало в будущем, я всегда буду рядом. Ты никогда не будешь одна. Обещаю. Пламя тухло. Перестали гореть вывески, дома, палатки. Даже эти страшные фигуры, что являлись олицетворением вины, исчезли. Осталась только плачущая девушка и обнимающий ее парень. Иногда невозможно держать все в себе. И в такой момент так важно, чтобы рядом оказался кто-то, кто выслушает тебя и поймет.***
Я вынырнул из сна. Дышать было тяжело, кто-то протянул мне бокал с водой, кажется, это был принц. Боже, как же сейчас прекрасна была эта вода. Зрение еще плохо работало. Я никак не мог сфокусироваться на их лицах. Сработало? Сработало или нет? Я перевел взгляд на Ким. Дыхание вроде осталось таким же. Брови дергались, будто она все еще что-то видела во сне. У меня не получилось? Нет… Я попробую еще раз… Я… Она поморщилась и открыла глаза. Как же красивы эти зеленые глаза. Никакое сравнение с драгоценными камнями не передаст сейчас их красоту для меня. Так хотелось обнять ее. Почувствовать снова рядом с собой. Сделать хоть что-нибудь. Но, похоже, вся моя храбрость, все мои порывы, все это закончилось там, среди пламени. Так что я просто улыбнулся ей и произнес: - С возвращением, Ким. Ей было плохо, я видел это, но она вернула мне робкую, неуверенную, но все же улыбку. Это уже было что-то. Нет, это стоило всего. Мое главное достижение за всю бесполезную жизнь. Похоже, сил у Сайтерс совсем не осталось, потому что ее глаза снова закрылись. - Ким! – Я бросился к ней, точнее, постарался сделать это, потому что ноги все еще были ватные. Но Говард грубо оттолкнул меня. - Так, герой, ты свое дело сделал, а теперь свали и не мешай мне делать свое. Он повернулся ко мне и взглянул прямо в глаза. Клянусь, на секунду, может, всего на секунду, но я уверен, что в его взгляде скользнуло что-то, похожее на уважение. По крайней мере, он уже не смотрел на меня как на насекомое. - И не волнуйся, теперь с ней все будет в порядке. Я разрешу вам побыть у меня, пока она не восстановится, а теперь вон отсюда. - Спасибо, спасибо большое, я… - Пошел вон. Я решил подчиниться, в конце концов, я был ему многим обязан. Не стоит сейчас перечить. Но уйти мне не дали. Ким то ли снова очнулась, то ли уже в полубреду схватила меня за край рубашки. - Не уходи, пожалуйста… Я взглянул на Говарда, тот застонал. - Боже! Вот на кой черт мне это надо, а? Связался с идиотами на старости лет. Ладно, сиди здесь, понял? Вот прямо здесь, - он указал рукой на место около кровати, - и чтобы не звука, помешаешь, я тебя сам урою, ясно выразился? - Куда уж яснее, - я улыбнулся и сел около кровати, куда указал старый друг отца. Внутренняя борьба была довольно сложной, но я все же протянул Сайтерс руку. Она сжала ее. Слабо, еле заметно, но сжала. Мое маленькое рыжее пламя. Что это значит? Понятие не имею. Подумаю над этим завтра. Сейчас и мне бы не помешал хоть какой-то отдых.