"Бумажные" друзья

„- Ли Кисоп! Ли Кисоп! Тебе письмо!“ Эта фраза, верно, перевернула всю мою жизнь. Безобидное письмецо из Пусана, которое, действительно, сотворило многое. Мы с Сон Мино часто вспоминаем рождественский праздник, а наш домочадец, который стал довольно упитанным, лишь лениво виляет хвостом. Но и это действо нам с Мино кое-что напоминает. Словом, когда письмо от незнакомца, весьма интересного незнакомца оказалось в моих руках, я ликовал. Ликовал от того, что меня заметили. В Пусане, на тот момент, я пробыл всего несколько дней, и за эти несколько дней на глаза мне попалась милое кафе. Так называемое „бумажное“ кафе. Я и без того был увлечён написанием писем, а теперь, когда я увидел его — кафе, так и подавно. Я поразился атмосфере — ничего необычного. Просто кафе. Говорят же так. Ничего примечательного. Кафе, где люди расслаблены и говорят о своём; кто-то пишет, кто-то смакует вкус ликёра, чая, а может кофе. В Пусане на тот момент было довольно прохладно, поэтому зайдя в заведение, я блаженно выдохнул от того, что приятный аромат тепла закрался в лёгкие, а глаза узрели прилавок с различными снадобьями — пироги, печенья, миндаль, фигурки различных зверей, посыпанные сахарной пудрой, персики и клубника в шоколаде, подарочные упаковки различных печений! Формочки завораживают, а большие торты — это нечто, что меня заставило лишь воодушевиться. Меня поглотил голод, поэтому хотелось попробовать всё. На холодильник с мороженым я вообще не хотел смотреть, поэтому обошёлся лишь кусочком персикового пирога с чаем. Я расслабился. Повернув голову в сторону окна, увидел множество бумажек с адресами и фразами, весьма и весьма интригующими. Я тоже решил написать. А почему нет? Конечно, разнообразие листочков, адресов, фраз завораживало и в какой-то степени отпугивало, потому что есть настолько привлекательные фразочки, что думаешь: посмотрят ли на твой лист? То есть, на самого тебя. Ведь это некое представление самого себя. Это представление того, будет ли интересно собеседнику. Я даже удумал написать целую анкету, а потом передумал. Да кому это нужно? Верно, лишь мне. Сделав глоток чая, я написал. Написал и наклеил в самый дальний угол. Если надо, меня найдут, верно? С этими мыслями я и покинул кафе, а впоследствии и необъятный Пусан. Спустя несколько недель, на моём столе уже лежало письмо. Сон Мино. Вот уже неожиданно. Однако, я вспомнил: „Если надо, меня найдут“. И меня действительно нашли. Я вспоминаю тот дальний угол. Демонстративно усмехаюсь, чем себя позабавил. Принялся открывать конверт. Запах, ощущения, чувства — всё настолько смешано, словно ароматы, словно люди, потерявшиеся в море безумства. Улыбаюсь. Действительно, улыбаюсь, когда мне на руки выпала фотография юноши, гм, мужчины? Сразу же вспоминаю улицу Хондэ. Действительно, она самая. Смотрю на адрес — Пусан. Приезжал погостить. Чудесно. На мой стол выпал пакетик с чаем, который я принялся немедленно заваривать. Я был жадным, честно признаться. Не только в плане чая. Я очень жадный в плане людей. Вот такая ужасная черта, которая меня однажды погубит. Я, в принципе, не люблю зелёный чай, а этот оказался бодрящим и вкусным. Я даже удивился, потому что я также очень привередливый, капризный, да и вообще, мой характер — словно вулкан. Письмо оказалось большим. Меня это порадовало не меньше, чем зелёный чай и фотография. Я читал долго, внимательно, знакомился, соображал, понимал и не понимал, улыбался и грустил. Чудак. Сон Мино — чудак. «Здравствуй, Сон Мино. Я сразу хочу сказать о том, что твоё письмо — это удивление и непонимание. Удивление — это потому, что вообще письмо пришло. А непонимание – это, верно, почему же я. Ты мне расскажешь об этом больше? Мне, правда, интересно. Ведь мой листочек был повешен аж в дальний угол. Самый дальний угол. И это не потому, что место пустовало, это некая проверка собственной жизни. Собственно, Сон Мино, я — Ли Кисоп. И с моим именем ничего не связано. Никакой истории. Ничего. И у родителей я никогда не интересовался, почему же меня всё-таки назвали именно так. Кисоп и Кисоп. Омежка и омежка. Никаких вопросов. Я, наверное, покажусь не любопытным? Но любопытство ведь не возникает лишь в знании своего имени, верно? Хотя, вот именно сейчас, я подумываю над тем, что… Кисоп — мята. Разве, нет? Чудесно звучит. Да и не только звучание привлекает. Привлекает уже то, что это правда. Мне не раз говорили, что вон, мол, Кисоп будто мята. Кошмарно невкусный, холодный и отвратительный. По-моему, мята — чудесное и пряное растение. Мне говорили, что я — мята перечная. Потому что, скажем, японская мята выглядит красивее, чем мята перечная. Но почему никто не может понять, что мята придаёт свежесть, пикантность, приятный аромат любому блюду и напитку? Возможно ли то, что я могу придать человеку пикантность? Вот видишь, моя мысль ужасна глупа и некорректна, но она забавна, нет? Теперь, Сон Мино, именно благодаря тебе я понял, что Кисоп — мята. Мята — Кисоп. Я согласен на мяту. Я люблю мяту. И, кстати, твой чай с травами мяты. Меня это очень порадовало. Хотя, скажу тебе честно, я не сторонник зелёного чая в принципе, понимаешь? Вот паранойя. И, конечно, я был в Пусане. Приезжал на несколько дней, да и то по работе. Работа у меня скромная: кафе. В Пусане открылось кафе, вот меня и пригласили посмотреть, посоветовать. Мне понравилось повествование. Твои представления о своём городе. Верно, ты там же и родился — в Пусане? А может, переехал из Сеула, м? Может, Пусан тебе полюбился больше, чем Сеул. Всё может быть, верно, Сон Мино? Я родился в Сеуле и живу тут по сей день. Я доволен своим городом, своим положением, своей квартиркой. Да, ты был прав насчёт квартиры. Мой город — краски. Тут айдолы, творческие люди, поэтому Пусан мне кажется таким… тёмным, да? Пусан — место отдыха для меня. И хотя я там редко, но планирую приезжать чаще, уж больно я был вдохновлён. Улица Хондэ. Она прекрасна, не кажется тебе? Там множество людей и туристов, там множество талантов, которые, чёрт возьми, должны и будут, я уверен, работать над собой и своими способностями. Я счастлив, что рождён в Сеуле. Я частый гость улиц. Я люблю развлечения и сладкую вату, острую еду и улыбки. Ты любишь кукси? Прекрасный суп, верно? А кимчи? Кимчи любят многие, поэтому, думаю, ты любитель этого блюда. Расскажи вообще о своих любимых кулинарных рецептах. Я тоже люблю готовить, но пироги никогда и не пробовал делать. Я ел их в кафе, но не был воодушевлён. Пряность и пряность, кушаю и кушаю. И всё. Больше никаких впечатлений. Может, твои пироги особенный, м? Я, правда, очень хотел бы попробовать твоё лакомство. Уверен, что твои пироги получаются чудесными. А вот ответишь мне честно: тот листочек, который ты увидел в кафе, ты его сорвал или оставил там, в уголочке? Если сорвал, я буду рад. Я не хочу, чтобы мне никто больше писал. Хочу слушать тебя, Сон Мино. Хотя с какой стати ты вообще должен был срывать листочек, хм? Я люблю пончики, но употребляю их очень редко. У нас нет хороших, вкусных пончиков. По крайней мере, я не находил. Но если ты что-то знаешь насчёт сеульских пончиков, то расскажи мне, пожалуйста. Пончик. И почему ты — Пончик? Правда, интересно. Я смотрю на твою фотографию и пытаюсь понять, почему же ты себя так называешь. Хотя твои щёчки очень и очень красивые. Теперь я и правда вижу в тебе лишь Пончика. Так забавно. Я, Сон Мино, когда-то рисовал. Рисовал много и часто, и даже сейчас я часто просматриваю свои работы. Но отчего-то, я перестал рисовать вообще. Мольберт стоит в углу уже второй год, краски засохли. У меня отец был художником, но это его погубило. Его смерть подействовала на меня слишком сильно. Я метался по квартире с воплями о том, почему же именно он — мой отец. У нас были тёплые отношения. К тому же, после ухода другого отца… Мы стали держаться вместе. Знаешь ли, двое омег… Это было немного рискованно. Правда. Мы боялись. Отец был хрупок, но силён. Он мог защитить себя, правда. Но это получалось не всегда. И хотя на нас не нападали в принципе, но был один кошмарный случай… Просто, Сон Мино, итог оказался таким, что мой отец, скучавший по своему бывшему супругу, сошёл с ума. Ему было одиноко, и он не понимал, почему же остался один. И хотя я был рядом. И ко мне было предельное внимание, потому что отец понимал, что я у него один-единственный. Он меня лелеял и всегда помогал с домашним заданием. Он учил меня рисовать, но с каждым днём глаза его угасали, руки тряслись — он скучал. Я понимал. Ничем не мог помочь, к сожалению. И он умер. Просто-напросто умер. Когда рисовал. Другой отец, узнав об этом, забрал меня, но травма моей души была неизлечима. Знаешь, словно какая-то дыра… На самом деле, это очень страшно и непонятно. Я видел отца с другим омегой, и он — омега — пытался мне заменить потерю, но это не получилось. И хотя, честно тебе скажу, этот омега был не так уж и плох: он всегда находился рядом, готовил мне, водил туда, куда я только захочу, а потом я увидел, что он беременный. Я трогал его живот. Мне всегда было интересно трогать выпуклые животы с новой жизнью. Но меня печалило лишь то, что… этот омега другой. Он не мой. Скоро у них будет совместный ребёнок, а я словно калека — с одной ногой, или рукой, или глазом. Я знал, как они будут счастливы, и они, правда, были счастливы, а я ушёл. Уходил и возвращался, надеясь увидеть „потерю“. Я часто представлял, что этот ребёнок — мой родной брат. Мой настоящий родной братик. Альфочка. Я всегда мечтал о брате-альфе. Мне „потеря“ рассказывал о том, что, мол, вот будет у Кисопа братик-альфа, будет защищать всегда! Я, правда, ждал с улыбкой на лице, ждал, ждал, но не видел, чтобы живот отца-омеги округлялся. Я даже нагло подходил и рассматривал его — живот, а отец недоумённо хлопал глазами. Они забыли. Отец-альфа не любил. Отец-омега очень любил. И, я уверен, хотел ребёночка. Но сложилось именно вот так… Поэтому я ушёл от них навсегда. Они звонят. Мы разговариваем. Зовут в гости. Говорят, что, мол, вот вырос твой братик, уже и разговаривает, хочет видеть тебя. И вроде бы трепет в моей душе зарождается, а вроде — „потеря“. Я никогда не смогу принять ту семью, в которой меня, как я понял, ждут. Поэтому я предпочёл остаться один, зарабатывать сам. Вот такая необычная история, Сон Мино. И не знаю, стоило ли тебе всё рассказывать, но меня просто-напросто это угнетало. Я захотел рассказать. Я люблю Рождество, знаешь? Обожаю. Наверное, буду справлять его один. Дома. А может, пойти на улицу Хондэ? Там всегда много молодёжи. Хотя я предпочту готовить дома, потом всё это сам кушать. Я жадный, да? Есть такое, Сон Мино, есть. Я ёлочку должен купить. Искусственную. Небольшую. Красивую. Необычную. Ты любишь настоящие ёлки, или же у тебя тоже искусственная? Я люблю настоящие. Этот невероятный запах хвои… Чудесно. Но, знаешь, с ней много мороки. Поэтому я привык лишь к искусственной. Она и интереснее. Вот такая вот странная у меня политика. Наверное, мне просто немного невмоготу уделять время живой ёлочке, вот и всё. Теперь мне стало интересно, смогу ли я сделать новогоднюю выпечку, м? Как ты думаешь, у меня получится? Как я говорил, я толком-то и не пёк никогда, понимаешь? Но я хочу теперь попробовать. И хочу завести себе котёнка. Котёночка. Маленького, пушистенького, мягонького. Твой домочадец уже большой? Или совсем-совсем маленький? У меня никогда и не было животных. Совсем не было. Помнится, мы с „потерей“ хотели завести себе рыбок, а потом уже было не до этого, потому что жизнь казалось сплошным дёгтем. Но мы не отчаивались. Не буду снова говорить об этом. Уже тошно. Ты любишь мюзиклы? Я – да. Обожаю. К тому же, в мюзиклах стали частенько появляться айдолы. Это интересно. Интересно наблюдать за их игрой, за действиями. У кого-то получается, а кто-то, гм, бывает скован. Может, атмосфера неблагоприятная, кто знает? В общем-то, я благодарен каждому актёру, актёру-айдолу. Всё равно мюзикл — это что-то незабываемое. Я прощаюсь. Я хочу знать о тебе больше, Сон Мино. Ещё больше. Пиши и не думай о том, что я смогу отвергнуть. Я доброжелателен. И не забудь ответить на мои вопросы. И, знаешь, у меня-то и толком никогда не было никого. Даже „бумажного“. Так будь ты моим „бумажным“. Ну вот, сказал, что заканчиваю. Теперь точно заканчиваю. Вкладываю в письмо свою фотографию. Это мой старый дом, если что. Я сам лепил снеговика и решил с ним сфотографироваться. Храни у себя это фото. И насчёт квартиры: я расскажу позже.

С Ув., Ли Кисоп»

Я направился к почтовому отделению сразу же, как только выдалась возможность. Через два дня после написания. Я не стал перечитывать. Найду множество ошибок. Ошибок того, что я написал всё зря. Поэтому я отправил просто так, как и было задумано два дня назад. /// Мы часто любили сидеть вместе на кухне и перечитывать наши письма, просматривать альбомы с фотографиями. Я и не мог подумать, что однажды мы пересечёмся в том самом кафе. Сон Мино нагло снимал мою бумажечку, а я обнял того со спины. Был канун Рождества. После Рождества — Новый год. Мне безумно приятно, что Мино не оттолкнул. Он долго смотрел. Не понимал. А потом, видимо, увидел что-то знакомое. Кафе мирно радовалось за нас, словно это была какая-то миссия. Мы долго не разговаривали. Просто сидели и писали письмо, потому что не отвечено! А потом мы залились искренним смехом, и вот тогда-то Пусан преобразился белой пеленой шелковистых хлопьев.