"Бумажные" друзья

Ли Кисоп лишь забавно усмехается, слыша о том, что я снова перебрал и перечитал наши письма. Теперь они разложены в большом ящике — все ответы, приветы, странности и недопонимания. — Мино-я, сколько можно? — Кисоп, всё нормально. Я просто снова захотел прочувствовать эту атмосферу, понимаешь? — Безусловно. Омега лишь ласково улыбался, гладя чуть выпуклый живот, а я долго взирал на вот это вот чудо. Помнится, он и вовсе стеснялся, когда на него вот так пристально смотрят, потому что считал это какой-то дикостью. А мне ничего. Смотрю и смотрю. Рассматриваю, анализирую, улыбаюсь, а ещё я понял такой фактор, как счастье. Именно этот самый фактор переполняет мою душу. Мы переплетаем пальцы рук и наслаждаемся холодным воздухом. Кисоп любит открывать окно зимой, дабы спальня, да и мысли пришли в порядок. К тому же, как говорит омега, ребёночку полезно. А я верю. Да я даже не против. Поэтому лишь сижу напротив и рассматриваю темноту улиц. Слышен хруст снега. Запоздалые „гости“ мчатся домой. Мы молниеносно улыбаемся, касаясь губ друг друга. А в последующую секунду уже думаем о том, что же эти самые „гости“ будут сейчас делать? Кушать готовить, аль спать увалятся? «Здравствуй, Ли Кисоп. Ты даже не представляешь, как я рад был видеть в ящике письмо! Вот уж невероятно! Спасибо за то, что уделил мне время и „зашёл ко мне в гости“. Как у вас с погодой? У нас, наконец, снег. Представляешь, огромные хлопья осыпают землю! Давно я такого волшебства не видел. Да, меня радует снег. Я верю в чудо и муми-троллей. И, наверное, никогда не перестану это делать — верить. Мой отец-омега читал мне. Всегда. Постоянно. Регулярно. Знаешь, он даже признавал то, что был слегка странен даже для себя. И тогда я думал именно о муми-троллях. Не знаю, почему и отчего, ведь я тогда был совсем маленьким. Оказывается, Ли Кисоп, ты весьма и весьма интересный человек. Даже и не думал, что в мою сторону может быть такая отдача. Ещё раз благодарю тебя. Но сейчас благодарность не такая, как раньше, понимаешь? Ты различаешь вот эту лёгкость? Меня порадовала та мысль, что ты ходил по нашим улицам. И это естественно, ибо кафе. То „бумажное“ кафе. И, знаешь, про твою бумажечку я ничего не скажу. Но, уверяю, если ты так хочешь, то тебе никто, кроме меня, естественно, не напишет. Мне эта мысль показалась слишком эгоистичной, не находишь? Даже какой-то собственнической. Я также не ожидал увидеть твою фотографию. Ты здесь очень милый и твой снеговик, видно, рад, что ты его слепил. Жаль, что сейчас он и вовсе растаял. Или ты хранишь его у себя в сердце? На фотографии? А может, это была последняя фотография с таким чудесным снеговиком, а, Ли Кисоп? С его-то прекрасным изображением… Но это честь для меня, верно. Я посещал улицу Хондэ в своё время. Мы даже выступали там с другом. Бывшим другом. Сейчас нас развела судьба. Было весело и забавно, потому что никогда не ожидаешь, какая же атмосфера будет царить там в этот раз. Поэтому каждый поход на эту самую улицу — это был некий сюрприз. Но мы ни разу не пожалели. Да и кто пожалеет, побывав там? В свет неоновых фонарей влюбляешься, а люди манят своей добротой. Нам нравилось. И часто ли ты посещаешь эту улицу сейчас, а? И, кстати, раз ты меня просишь отвечать на все твои вопросы, то и ты, пожалуйста, отвечай на все мои вопросы, и предельно честно, ладно? Во-первых, это доверие друг к другу. Безусловно. А во-вторых, разве неприятно, когда тебе рассказывают что-то искренно? (И, ты знаешь, я ведь помню про то, что ты мне до сих пор не рассказал о своей квартире.) Моя квартира небольшая, однокомнатная, но отчего-то она кажется довольно большой. По крайней мере, для меня. Мой домочадец ещё совсем маленький и ему, как я думаю, очень у меня комфортно. Знаешь, этот белый комочек любит сидеть на окне. Я ему там собственноручный домик сделал. А иногда он любит прижаться всем телом к холодному стеклу. Это выглядит очень и очень мило с его стороны. Вот так мой „комочек“ спасет себя от жарких деньков, хотя в ближайшее время такие деньки, собственно, и не собираются проявляться. Просто бывает, что в самой квартире жарко… Как я и говорил, у меня вставлены квадратные окошки, на которых висят нейтрального цвета занавеси — белые. Я люблю солнце, поэтому, когда лучи попадают ко мне в квартиру, я лишь счастлив. Но, в общем-то, у меня несолнечная сторона и, естественно, это бывает очень редко. Практически никогда. Около окна — кровать. Чуть дальше — шкаф. Не один. Есть шкаф, как и для одежды, так и для книг. У меня отведён отдельный угол „для моих творческих способностей“. Мольберт, краски, как ты понимаешь. Также я увлечён гербарием. Но, понятное дело, не в такую погоду. И кухня у меня весьма миловидная — уютная, всегда тёплая, готовая принять в свои объятия. А там всё по стандарту: плита, холодильник, шкафчики, стол да стулья, два окна. На подоконниках — цветы. Вот и всё. И ещё я хотел бы тебя попросить… Прости, конечно, если это покажется уж слишком наглым, но не мог бы ты мне отправить своё рисунок? Любой. Какой совсем не жалко. Я родился в Пусане. Без всякого там Сеула. Пусан! Пусан! Пусан! Я, правда, невероятно люблю свой город. Как я тебе рассказывал, он влечёт своей атмосферой. И, кстати, меня вовсе огорчило, что ты воспринимаешь этот город не так ярко, как Сеул. Но, ты прав, Пусан создан, пожалуй, для отдыха. Наверное, больше даже для психологического. Кукси! Кукси! Кукси! Ли Кисоп, теперь ты пробудил у меня аппетита. Наверное, пойду-ка я в своё любимое кафе да съем тарелочку кукси! А может, кимчи. А дома обязательно приготовлю рисовых лепёшек. Ты любишь рисовые лепёшки? И никакими рецептами я с тобой делиться не буду. Не-а. Вот если сведёт нас судьба, может быть тогда и поделюсь всем-всем-всем… Вдруг наши письма читают маленькие человечки? Ещё приготовят мой пирог… И будет он у них вкуснее, чем у меня, а я даже и не попробую! Не находишь в этом долю какой-то неправильности и отчаянности? Я нахожу. И я никогда не пробовал сеульские пончики. Есть кафе у нас, которое я часто посещаю. Там и научился готовить пончики. Ты приезжай! Будем кушать пончики и разговаривать о всяком-разном. И скажи о виде из окна! Ты так и не рассказал! Мне жутко обидно! Ладно, я пошутил. Вот хочется вложить тебе в конверт пончик, да нельзя! Знаешь, я редко бывал на мюзиклах. Да и вообще мало чего смогу тебе рассказать об этих самых мюзиклах. Уж извини. Но, правда, совсем не смогу поддержать эту тему. Может, ты мне расскажешь, Ли Кисоп? Я был бы счастлив. Буду твоим „бумажным“, ты даже не переживай, хорошо? Ли Кисоп, а я бы сейчас очень хотел увидеть своих родителей. Да толком-то это и невозможно пока что. Мои родители в другой стране. Уехали отдохнуть. И мне предлагали, но я отказался. Хочу, чтобы те побыли наедине. Они редко виделись из-за своей работы. Душевно. Каждый работает, работает и работает. В итоге, встречаются они лишь тогда, когда ужинают и ложатся в постель. Но, думаю, разговаривали они очень мало. У меня было в планах купить им путёвку куда-нибудь, но меня опередили. Собственно, всё что ни делается, всё к лучшему, верно? Вот и я так думаю, Ли Кисоп. И, верно, не нужно об этом упоминать, но… Ли Кисоп, мне жаль, что всё так получилось в твоей жизни. Но всё наладится. Я уверен. Ты прекрасный омега, а альфу такового тебе судьба ещё ищет, вот и всё. И, знаешь, никогда мне не говори о своём возрасте. Я скажу, что тебе 19. Мне так будет комфортно. Но, признаться честно, ты вообще похож на мальчика 17-ти лет. Это комплимент. Честное слово! И заводи себе домочадца! Ты с ним не соскучишься, уверяю, Ли Кисоп. И в конце будем писать дораму, которую сейчас смотрим, давай? Допустим, я сейчас начал смотреть „Белое Рождество“. Ничего не скажу. Пока что. Проникнусь атмосферой и тогда расскажу, хорошо? Я был рад, что ты „зашёл ко мне в гости“. Надеюсь, пирог был вкусен, а чай — прян. В конверт ничего не вложу. Просто-напросто нечего. Я разберу свои книги и отправлю кусочек весны, ты согласен? До новых встреч.

Мино.»

Я, наконец, взял себя в руки и спустя несколько дней вышел на улицу. Холодно, трепетно, ласково. Уже довольно морозно и, кажется, мой „комочек счастья“ не знает, куда себя деть. Может ли это быть от холода? Или от переизбытка счастья он постоянно топчет свой коврик лапками? Письмо брошено в ящик. Я снова улыбаюсь. Возвращаясь домой, оборачиваюсь назад. Никого. Ничего. Лишь цепь человеческих следов, словно призрак, идёт за мной. Продолжаю путь. А по приходу домой, мирно укладываю свою „душу“ в постель, слыша, как „комочек“ топчется рядом, влажным носом ударяясь о щёку.