Приятные мелочи и неприятные известия.
19 августа 2015 г. в 00:57
В театре все шло своим чередом. И на Бродвее уже во всю красовалась реклама нового спектакля: «Сад расходящихся тропок».
Америка была довольна своей работой. Лоран раздавал интервью, везде привлекая Ами, как сценариста и автора всех песен, исполняемых в мьюзикле. До премьеры оставались считанные дни.
Америка сидела в кресле, накрытом пушистым белым пледом и рисовала вместе с Мэри. У Ами и Рика были творческие дети. Натан довольно быстро освоил акустическую гитару и теперь взялся за изучение пианино. А маленькая Мэри любила рисовать. Рисовала она все. Бабочек, людей, животных. В общем все, что так любят маленькие принцессы. Стена над кроватью Америки была одним сплошным коллажем, состоящим из рисунков дочери. Америка не ругала малышку за исписанные стены в детской, наоборот, восхищалась талантом Мэри. Зами даже купила специальные карандаши, которыми можно было изрисовать кафель в ванной, во время купания. Ами поддерживала увлечения детей и всячески способствовала их развитию.
Квартира Зами была завалена цветами, которые Пол присылал каждый день. Это были не роскошные дорогие и экзотические цветы, а обычные полевые, но так умело составленные в букеты, что выглядели совсем не хуже, а может, даже, наоборот.
К каждому букету МакКартни прикреплял записку с признанием в любви.
Зами была довольна. Наконец она чувствовала себя на своем месте.
Америка не ждала гостей, поэтому немного удивилась, услышав звонок в дверь. На пороге стояли Рик и Йоко. Это был приятный сюрприз. Ами и Рик договорились иногда встречаться и показывать детям, что родители, несмотря ни на что, сохранили хорошие отношения. Но бывший муж стал совершенно чужим человеком.
Йоко принесла всё для суши и сразу отправилась готовить, а Рик спешил поговорить с бывшей женой.
— Ами, мы с Йоко планируем отпуск, когда отыграем мьюзикл.
— Замечательно, куда поедете? — Ами доставала из шкафчика бокалы для вина.
— В Японию, — отозвалась с кухни Йоко.
— Потрясающе. Всегда было интересно побывать там, — Зами поставила бокалы на стол и подала Рику штопор.
— Мы бы хотели взять Натана и Мэри с собой, — Рик боялся поднять на Америку взгляд.
Зами протестующе замотала головой. Любая нормальная мать с ума сходит в разлуке со своими детьми, даже если те вышли в магазин за хлебом. И Ами знала это как никто другой, ведь дети практически не виделись с мамой. А если дети находятся в чужой стране? Даже если с отцом. Даже, если и с таким хорошим, как Рик. Даже, если они возьмут Октавию с собой.
Когда спектакль закончится, у Америки наконец появится время, которое она сама хотела бы провести с Мэри и Натаном.
— Нет, Рик… Я не наседка, но я боюсь отпускать их так далеко. Это же другая часть света! — Наконец отозвалась Амии.
— Но ты только представь! Это же Япония! Страна с таким интересным прошлым и не менее интересным настоящим! — Рик подал Зами наполненный бокал. — Подумай, чего ты можешь их лишить.
Зами взглянула на своих малышей. Натан что-то старательно вырисовывал, показывая сестре как надо рисовать. малышка с восхищением наблюдала.
Для своих шести мальчик казался взрослым не погодам. С россыпью черных кудрей и такими же прозрачно-синими глазами, как у отца, он рос очень смышленым ребенком, проявлявшим талант к музыке. Его спальня была буквально завалена книгами. Начиная со сказок для самых маленьких, которые он иногда читал сестре, заканчивая трудами Стивена Хокинга, которые Натан планировал прочитать в ближайшем будущем. На стенах рядом с плакатами The Beatles и Элвиса Пресли, висел вышеупомянутый Хокинг и Эйнштейн.
Мэри же была настоящей зеленоглазой принцессой с перевязанными красным бантом черными кудряшками, как у брата. Зами очень нравилось одевать её в цветные платья, покупать ей кукол, от которых малышка приходила в восторг, и катать на пони в центральном парке. Вечно перепачканная красками, Мэри имела отличную память и удивляла всех, рассказывая наизусть детские стихотворения.
— Нет. Сейчас я лишаю их своего внимания. Дети растут без матери, а ты хочешь отнять у них время общения со мной, — Америка откинулась на мягкие подушки белого дивана и пригубила немного вина.
Когда суши уже были готовы и Йоко художественно выкладывала их на стол, в дверь снова позвонили. Вечер обещал быть очень веселым. Столько незваных гостей.
Зами открыла дверь и рассмеялась. Перед дверью сидел щенок бобтейла. Глаза его закрывала белая пушистая челка.
— Её зовут Марта, — послышался голос, выглядывающего из-за двери Пола.
Мэри и Натан пришли в восторг, завидя Марту, и весь вечер не спускали щенка с рук. Даже спать легли вместе, положив щенка между собой. Что очень не понравилось Октавии. Женщина все причитала про вшей и глистов, про аллергию и прочие неприятности, но сама, думая, что Америка её не видит, взяла собаку на руки и, приговаривая что-то ласковое, чмокнула Марту в холодный мокрый нос.
Когда дети крепко спали, а гости отправились домой, Октавия Джонс, накрасив губы ярко-красной помадой и упорхнула, словно бабочка, на свидание. Америка даже позавидовала живости этой женщины. В свои пятьдесят с лишним, мисс Джонс неплохо выглядела и одевалась подчеркивая свои пышные формы и нисколько не стыдилась этого. Жизнь у няни выдалась нелегкой. Её муж, от которого Октавия смогла родить лишь одну-единственную дочь, крепко пил, избивал дочь и жену, отчего у последней нередко случались выкидыши. Натерпевшись вдоволь, Джонс собрала вещи, забрала дочку и отправилась в Нью-Йорк, покинув Сент-Луис. Зами восхищалась мисс Джонс, ведь, несмотря ни на что, женщина продолжала жить и веселиться.
В квартире остался Пол. Ами не торопилась гнать его. Напроти, она хотела, чтобы он остался.
Мужчина сидел в гостиной и что-то крутил в руках. Когда девушка вошла в комнату, МакКартни спрятал предмет за спиной.
— Ами, ты когда-нибудь бывала в Индии?
— Однажды, по заданию редакции. Я некоторое время жила в обществе сознания Кришны и общалась с Шрилой Прабхупадой. — Зами улыбнулась. — В Индии все иначе, чем в Нью-Йорке.
— Когда это было?
— В шестьдесят восьмом. Мэри как раз исполнился год.
Пол протянул Америке фотаграфию, на которой Зами и МакКартин сидели по обе руки от Махариши. Все трое были в белых одеждах, на шеях висели ожерелья из красных и рыжих цветов.
— Когда мы переезжали на ферму, я нашёл альбом, в котором лежало несколько фотографий. Долго разглядывал её, не веря своим глазам. Потом позвонил Синтии Леннон и спросил, не помнит ли она тебя. Оказалось, нет.
— У меня есть теория на этот счет… не думай, что я тронулась умом. — Ами взяла со стола бокал с вином и одним глотком осушила его. — Что, если в одной из параллельных вселенных мы муж и жена? И всегда ими были. Возможно, познакомились до The Beatles, а может их в той вселенной и вовсе нет.
— Не видел бы я эту фотографию, подумал бы что ты пьяна, но… — Пол поднес снимок к самому носу, — Это точно ты и я. И Махариши.
— Иногда мне снилась Индия. Не такая, как у кришнаитов. Снился Израиль. Мы были там вместе. Сама я ни разу не была на исторической родине.
— И наша свадьба… - мечтательно произнес МакКартни.
— И ты произносил там клятву. И даже говорил что-то про другие вселенные.
— Я очень надеюсь, что мы счастливы вместе во всех вселенных без исключений.
Июнь выдался ужасно жарким. Вентиляторы не справлялись с работой и не просто выходили из строя, их лопасти буквально плавились от горячего воздуха. В театре стояла невыносимая духота. На генеральном прогоне, за день до премьеры, актеры плавились, как и лопасти, под многослойными кимоно. Грим стекал, прически не держался. Изнеможенные модной худобой, актрисы падали в обморок. Исполнительнице главной роли, Йоко, несколько раз останавливали кровь из носа.
Америка сочла это дурным предзнаменованием, но она даже не представляла на сколько плохие известия торопились к ней.
В самый разгар репетиции, в зал зашли два полицейских и, показав Америке свои значки и ордер на арест, предъявили ей обвинение в предумышленном убийстве Линды МакКартни на почве ревности.