***
Ну, покамест, мы их оставим - пусть добираются до приёмной залы сами; чай не маленькие - дойдуть. А я тем временем парой-тройкой слов обмолвлюсь о Паше, ну и Кущу уделю, чутка, вниманию...***
Был Павел, в недавешнем прошлом, личностью известной - и гордостью был, и честью. Ездил, выступал, родну землю не позорил, почёт и уважение, наоборот, зарабатывал. По подиуму не раз хаживал, на многих конкурсах себя показывал в самом лучшем свете. Там же, в чужих странах, языку и обучился. Умение одно у него было, зело ценное - на всяких выступлениях умел так стрельнуть глазом, что победы ему это приносило повально. Стрельба энта была его сильной стороной. Так что был сей добрый молодец - красавец, как ни глянь. От практики он отошел уже, и, как раз намедни, приехал из Ростову (собственно, от чего и кличут Ростовским. Из Ростова, значит), где проживал со всеми своими домочадцами, в Московию. Решил счастья попытать в надежде, что сгодятся его умения. И заслуги перед Отчизной не забудутся. Вот один навык уже, нежданно-негаданно, и пригодился. Ну что, таперича очередь и про Куща, соратника и советника-то. Тоже, хоть словом, обмолвиться надо. Личностью был он скользкой; умел ужиком к любым людям подход найти; себя любил, (ну то и по роже видно, холеная-то рожа какая!); одежу носил, исключительно, заморскую. Именно за всю эту ловкость да умение - всё всегда добыть, со всеми договориться, из любой передряги сухим выйти - и был примечен Прохором, в команду позван, да на пост высокий посажен.***
Ох, заболталась я совсем - а они, меж тем, уж под дверью томятся, с ноги на ногу переминаются, ждут, когда же я умолкну-то, наконец. Умолкла, да умолкла уже.***
Ну, смотрим, что дальше было... Когда они, добрались до заветной двери, Пых, посильнее прижав чемодан к груди, судорожно глотнул и, посмотрев на Куща, кивнул. Паша, осознавая, что сейчас и в его судьбе, мож, перемена кака, положительна, настанет, был собран и сурьезен. Кущ, напротив, был совершенно спокоен - служака он был отменный и сейчас, преисполненный чувством выполненного долга перед Родиной, не меньше, поправив несколько выпавших волосков из идеальной прически, снисходительно оглядев немца, открыл дверь, приглашая всех войти.***
Пожалуй, время пришло сказать пару слов и о хозяине кабинета. Первое что бросалось в глаза - так это рост. Детина был высок и худ, словно каланча; хитер, от того, видать, и богат без всякой меры; малообщителен да злопамятен. А еще, к своим сорока годкам, был один, аки перст. Немало это пересудов вызывало - али девок не любил, или болел чем, а то, мож, и просто не желал свои мильоны отдавать в женские руки, но факт оставался фактом - был холост. При всем при энтом, был предприимчив - деньгу мог хоть из воздуха добыть, и идеи выдвигал не шуточны. Да вот, к примеру, из последних - судите сами, это ж надоть тако удумать! Решил он сделать, какую-то, Ё-Мобилю. Во как! Что сие за диво-дивное, покамест, не ясно. Не видал никто пока. Как ведется - у богатых свои причуды. Вот наш - и не исключение. Данной же учрежденией - главной задачей которой было поднимать Дух Русский, ну и развлекать люд простой, по мере возможности - заправлял он не так давно. Вожжи правления были дадены и вложены в руки ему САМИМ ТИХОНОМ - мужем на Руси шибко известным, славою да почестью покрытым с головы до самых пят, больше которого для прославления русской красы и не сыскать человечища (ну, мы его еще увидим, обещаю). В обчем, ждали от Прохора и его руководительства дел славных, побед грандиозных, да свершений великих. Токмо, на деле пока кособоко все получалося. В прошлом годе, вон, прям во время хоровода конкурсного, выгнал он взашей учителя для девонек, красавиц русских, гордости народа! Да-да! Не верите?! Точно говорю. Много тогда пересудов в народе ходило - уж больно суров, ну и всяко такое... Так шо, немец, объявившийся из ниоткуда, был спасением, потому как русские мужики больше ни за какие коврижки связываться с Прохором не хотели. Ни деньгой, ни славой их было не заманить. Ох, ладно. Наболело, но не о том речь сейчас. Отвлеклася я.***
Войдя в приемную залу Герр Пых, вслед за Кущём, который уже стоя за высоким креслом Прохора что-то тихо говорил, сразу приметил богато расшитое шелком кресло и, вальяжно в нём раскинувшись, наконец, посмотрел на Прохора. - Guten Tag,* - произнес, кивнув головой. (Понимал, гусь лапчатый - чем важнее он будет выглядеть, тем больше шансов получить работу.) Паша, примостившись на самый краешек стула, стоявшего за круглым столом для совета, с волнением ожидал развития событий. Внимательно слушая советника, Прохор взглядом провожал наглого гостя, но, водрузив на исхудалую рожу самую обворожительную улыбку, встав из-за стола, направился к немцу. Протянув пятерню для пожатия, произнес: - Рад! Очень рад, нашему знакомству! И, взглянув на Ростовского, добавил: - Смотри, все до последнего слова переводи. Взял он нашего прощелыгу под руку, подвел к столу, и, разместившись напротив, постарался незаметно обтереть руку о скатерть, немецкая ладошка оказалось на удивление потной. Глянул Прохор и на Куща многозначительным взглядом, слегонца кивнув головой. Тот видимо понял, что и как, ибо сорвался с места и вышел из кабинета. - Ну-с, дорогой гость... Чем обязаны? - обратился он к немцу, прожигая того своими пронзительными глазами...***
Дальше, чтоб любезнейшего читателя не утруждать мудрёными заморскими словами, речи будут уже в Пашином переводе.