СКАЗКА

      Когда довольный Кущ вернулся в залу, за столом уже велась довольно оживленная беседа, он, посмотрев на Прохора выразительным взглядом, присел рядом на стул, обворожительно улыбнулся немцу и, надев на рожу маску внимания, стал слушать, что тот рассказывает.       Тот же, при помощи образованного Паши, делился впечатлениями о Белокаменной и так поразившей его отзывчивости русского народу, да про родну, немецку, землю не забыл - как красива, да как богата дарами и людьми, поведал.       (Гляньте вы на него. Хвастается отчизною, но это ж он, шельмец, широту русской души еще постичь не успел, да с гостеприимством с хлебосольством покамест не столкнулся, но, судя по довольной роже помощника, дело как раз к энтому и шло).       В обчем, трёп шёл так, ни об чём, и обеим сторонам хотелось, чего-то более существенного.       Прохор, наконец, встав из-за стола и делая пригласительный жест, обратился к Пыху:       - По русской традиции, гостя, сначала, полагается накормить, а потом уж дела всяки делать да обсуждать. Так шо, милости прошу, отведать, что Бог послал. (В душе же полагая, что интурист, ошалев от русского радушия, размякнет, и договориться с ним будет куда проще. А заполучить немца хотелось все сильнее - это ж какой престиж, иностранного поданного в подчинении иметь! Вот и старался.)       Эх, кабы знал, перед кем кренделя выписывает, пинками да батогами бы гнал. Но то, кабы знал...       А наш-то, ни сном, ни духом, как говорится.       Ну да ладно, продолжим.       Немец, восприняв новость, возрадовался - жрать хотелось давно и сильно. Да к тому же, он все никак не мог придумать предлог, как достать заветный напиток. А тут шанс шел в руки сам.       В обчем, снялась вся компания с месту и отправилась в трапезную.       Добравшись до месту и окинув взором немецким открывшийся стол, герр (ну, разумеется, не могло быть иначе, на то и был расчёт) дар речи-то потерял, начисто! И чего тут только не было: и икорка красненька да черненька, и севрюжка да стерлядка, и рябчики да гуси-лебеди, и поросеночек молочненький с яблочком, и грибочки-груздочки, и ягодки, спелые бока показывающие... Словом не описать - все было! Вся широта души, так сказать, напоказ представлена. Были и кувшинчики с медовухою и, аки слеза, пузатеньки графинчики с русской водочкой - куда ж без напитков-то целебных. Стало быть - всё, как полагается!       Пых-то, с трудом превеликим, челюсть с полу-то подобрав да слюну рукавом кафтана утерев, громко глотнул и почти влюбленным взглядом поглядел на Прохора. Любил пройдоха похомячить вообче, а за чужой счет, так и подавно, не выходил бы из-за стола вовек.       Получив снисходительную улыбку в ответ, был герр приглашён ко столу. Остальные же долго ждать себя не заставили - рассаживались.       Подумав, что ответное угощение будет уместно - ну там, как акт доброй воли, али жест дружественной стороны, или еще какая другая лабуда, но, короче, вынул из чемодану пару-тройку Швабских колбасок и долгожданный сосуд.       - Das ist mein geschenk, aus dem Land der deutschen.       - Вот и мой презент, от земель немецких, - перевел Паша.       - Zu versuchen. für die datierung.       - Не побрезгуйте, отведайте. Ну, и за знакомство, - вольно перевел молодец, а Пых, с этими словами, поставил на стол красивеньку бутыль контрафактного зелья.       Все рассчитал пройдоха. Кого на Руси икрой да севрюгой удивишь? А тут и колбасы незнакомы, да и напиток заморский, как не отведать? А уж русичам, тем более; слава за недюжий талант и любовь к принятию горячительного далеко распростерлась от России.       Угадал немец, верно всё - собравшиеся довольно закивали головами - да кубки с радостью подставили. А тому только то и нать. Разлил, значится: им - зелья, а себе-то - водочки русской, ну, якобы, шнапсу он море выпил, а русский эликсир в диковинку.       Ну, чокнулись, как водится, за знакомство. А Пых аж, того гляди, глазелки враз выпадут, даже не дышит, ждет, значится, действия-то волшебного.       А как проверить коли молчать будешь. Ну и начал издалека, пока русичи родимой икоркой иностранную напитку заедають, рассказывать, что с миром-то моды и красоты не понаслышке знаком - фамилии там всякие известные называет, обмолвился даже, что консультантом был при одной известной модели шведской - много она побед имела через его помощь. Да про то, кака у него программа подготовки шибко уникальная - русские девоньки всех победят.       Короче, сидит-завирается и видит...       Верют! Всему верют! Кажному ейному слову верют! Значит, действует напитка-то!       Зело обрадовался хмырь - даже водки еще себе налил. Сидит, лыбится, ручки потны потирает.       Ну, для закреплению эффекту, еще по одной решил налить, а сам, с чистой совестью (вот же, пройдоха заморская!), решил отведать блюд русских. Жрёть, за обе щеки уплетаеть, да знай нахваливаеть. И не врёть же ж совсем! Когда ешо он деликатесов-то таких отведывал?       Ну, чаво тут ешо сказать - налопались все от пуза - рожи лоснятся, все сыты, довольны, значится. Пора уж и к делу вернуться.       Прохор да Кущ переглядываются - счастливы, что такой специалист в руки попал, в мыслях славу да заслуги перед Родиной уже примеряют. Пых подумывает, как бы побольше алтынных с Прохора содрать. А Паша... Да что Паша? Он ничего здесь не решает, просто сидит сыт-пьян да доволен, что в такой высокой компании.       Ну, отдохнули от сытного обеда. Айда сызнова в кабинет - тапереча ж нать договор скрепить на трудоустройство немца, оплату обмозговать, да и, чаво долго судить-рядить, пущай приступает к обучению, все свои методики внедряет и использует.       Ну, вот и сели. Сидять, значится, обчаются, предложения да требования друг к дружке выслушивають.       А как сумму Прохор назвал, что платить собрался, да полномочия озвучил, снова немцу пришлось челюсть с пола подобрать, да и вообще, сознанию в узде держать. Уж больно хотелось, от счастья, паршивцу в обморок хлопнуться.       Во какие деньжищи да полномочия - делай, что хошь, все дозволено, за все уплачено - главное, славу русской красы поднять на самую высоту.       Ну, слова-не дела, наобещать все можно, что немец, без зазрения совести, и сделал. Пока Прошку слушал, на все поддакивал, головой так усиленно кивал, того гляди и отвалится. А еще, в помощь, попросил себе смирно сидящего, совершенно обалдевшего от происходящего, Пашу - тот и помощником будет, язык, опять же знает - помогёт до девок учительски указания донесть. Опять же, сам из бывших, вот в стрельбе и силён, что немаловажно - значит, кадр просто необходимый.       И тут препятствий не ощутил шельма - согласны были все. Вот Пашка Ростовский стал помощником великого немецкого тренера (к тому времени, когда все договоры были уже подписаны, токмо так и обращались к довольному проходимцу), и жизнь его круто пошла в гору.       Прохор, о чем-то пошептавшись в уголку с Кущём и утвердительно кивнув, строго глянул на Пашу.       - Слухай, чё скажу. Мы решили, пока собранию я не созвал и решению не озвучил о назначении немца, меж нами тремя сия тайна будет. Якобы, не сам он с дощечкой, по объявлению припёрся, а я это его выписал, долго уговаривая, за кущи райские и пост высокий заполучил. Всем понятно? О сём - молчок!       Через некоторое время, собрав собранию, объявил Прохор, что отныне и до главного показу, то есть на три года, главным учителем русской женской команды становится Герр Пых - мировая известность.

***

      Вот так, запросто, две стопки зелья решили судьбу русской красы.       Но, то не была бы сказка русской, если бы все плохо закончилось. Да не буду вперед забегать.       Айда смотреть, как немец впервые своих подопечных увидал.