***
Вернувшись домой после прогулки, Гермиона сразу же побрела в свою комнату, сказав Драко, что у неё немного разболелась голова и она хочет отдохнуть. Тот, конечно же, не мог ей отказать в услуге побыть в одиночестве и оставил девушку наедине со своими мыслями. На самом деле Гермиона не чувствовала себя плохо, скорее, она ощущала тоску и боль за то, что так нагло врала в лицо родной тёте про родителей. Но не могла же она сказать: «Тётя Мариза, мои родители сейчас находятся в Австралии и даже не знают своих настоящих имён, а всё просто потому, что я стёрла им память, когда уходила на войну с Волан-де-Мортом, но вы о нём не знаете, поскольку даже понятия не имеете о том, кто я на самом деле». Всё это прозвучало бы как минимум странно, не говоря уже о том, как бы на всё это отреагировала Мариза Кривцен, которая всегда всё принимает к сердцу ближе, чем нужно. Встреча с этой женщиной напомнила Гермионе о родителях, и та невольно задумалась о том, чтобы приехать к ним и поговорить о чём-нибудь. Выстраивать в голове план действий и разговора не было сил, да и желанием делать это всё она не пылала. Сейчас ей хотелось тупо лечь на кровать, спрятаться ото всех под тёплым одеялом и разрыдаться, что есть сил, выплеснуть эмоции наружу, чтобы изнутри ничего не рвало. Грейнджер уже надоело всё время страдать: сначала она стёрла воспоминания родителей, позже ей изменил Рон, а потом она ещё и ребёнка потеряла. И это не говоря уже о том, что пережить это всё ей помогает тот, к кому раньше Гермиона ни за что бы не обратилась за помощью. Она порой сама себе удивлялась от того, насколько бывает непредсказуемой. Но ещё больше она удивлялась тому, что даже при таком сложном характере она может иметь таких друзей, как Гарри или Джинни. Но сейчас ни один из них не мог ей помочь справиться с наступающей проблемой. Гермионе никто не мог помочь справиться с ней, и от этого становилось ещё более тоскливей и больней. Не в силах бороться с накатившей на себя злостью, Грейнджер стала вести себя как психопатка, которой присуще лишь неадекватное поведение. Она бросала и ломала всё, что попадалось под руку. Фотография матери и отца, стоящая на прикроватной тумбочке, первая узнала всю силу экс-гриффиндорки, полетев сначала куда-то в стену, а потом с громким треском стекла разбившись о пол. Второй полетела настольная лампа, так же разбившись. Шкаф, стулья, кресло, книги, записки и одежда — всё это пострадало от её рук, разбившись или порвавшись в клочья. И откуда в хрупкой девушке взялось столько сил, было неизвестно. Истерика овладевала Гермионой ещё с большей силой. Слёзы градом катились по её лицу, но она, казалось, вообще даже не чувствовала этого. Для неё сейчас ничего не существовало, кроме жалких воспоминаний счастливых дней, которые она собственноручно разрушила.***
По приходу домой Драко решил вновь связаться со своим другом. Малфоя и Забини всегда связывали тёплые дружеские отношения, настолько, казалось, не подобающие для факультета Слизерин. Но Драко и Блейз всегда делились всем, что было на душе. Будь это новая пассия или очередная проблема — друзья никогда ничего не скрывали друг от друга. Решив оставить Гермиону наедине со своими мыслями, он пошёл к камину и, взяв горсть пороха, войдя в камин и бросив летучий порох к ногам, произнёс: — Фамильное поместье Забини, — после чего исчез в зелёном пламени. Как только Малфой оказался в гостях у Блейза, его встретила домовой эльф Эмили, сказав, что очень рада видеть старого друга его хозяина. Мили, как вежливо называл её Драко, предложила чашку чая или кофе, прежде чем сообщить господину о прибытии постороннего человека в дом. Спустя некоторое время в гостиной Забини-хауса сидели двое экс-слизеринцев, обсуждая извечные проблемы друг друга и попивая огневиски. Малфой поведал другу всё, что произошло с ним и Гермионой за то время, пока друзья не общались, а Забини же рассказал Драко последние новости магического мира. О страшных убийствах, происходящих на улицах немагического Лондона, знают все, но кто за этим стоит по-прежнему неизвестно. — Как ты думаешь, это кто-то из наших? — спросил Драко, сам задумавшись над своим вопросом. — Я не знаю, Драко. В маггловском мире в большинстве случаев всё происходит по нашей вине. Вспоминая те же времена Тёмного Лорда, когда на улицах обоих миров царили хаос и тьма. Сейчас ситуация похожа. Я не говорю о том, что в данный момент на улицах Лондона творится чёрт знает что, но убийств, особенно таких изощрённых, не было давно. И это либо какой-то совсем поехавший маггл, либо поехавший маг, либо человек, охваченный действием старого артефакта. У тебя дома, вроде бы, есть книга, в которой описаны практически все старые вещи, которые так или иначе были связаны с какими-нибудь преступлениями, так почему бы тебе не просмотреть эту книгу от корки до корки? Может быть, в описании некоторых ты сможешь найти что-нибудь, схожее с нашими убийствами. Думаю, Драко, попробовать стоит. — Я понял тебя, Блейз. Ты прав; как только я вернусь домой, сразу же займусь этим. Надо помочь министерству, ведь хоть какая-то информация может храниться у меня в библиотеке, — сказал Малфой и сделал глоток из стакана. — Кстати, — продолжил Драко после нескольких минут молчания, — я видел, как Гермиона читала одну книгу, и заглянул в неё. Там как раз таки были описаны артефакты, и, кажется, один из них я недавно где-то видел, причём у себя дома. Друзья сидели ещё долгое время, разговаривая о проблемах в мире и личных отношениях каждого. Блейз поведал другу несколько казусов, произошедших с ним и его женой. В последнее время Пэнси стала винить Забини во всех смертных грехах: то он не так положил книгу, то неправильно сел, то слишком громко вздохнул. Когда Драко посмотрел на часы, то понял, что уже пора домой, и, встав с дивана, подошёл к камину. Блейз проследовал за ним и, подав другу горшок с летучим порохом, сказал: — Помни о том, что я сказал. Ты должен посмотреть этот фолиант. Я уверен, там есть какая-нибудь зацепка. — Я понял, Блейз, — сказав это, Драко взял горсть летучего пороха и зашёл в камин. — До встречи, друг. Малфой-мэнор, — и Малфой бросил горсть к ногам, после чего исчез в свете зелёного пламени.***
Вернувшись домой, Драко счёл нужным сразу же проверить, как там Гермиона. Поднявшись на второй этаж, он прошёл по коридору и остановился около двери, ведущей в комнату Грейнджер. Драко решил, что входить без разрешения в покои девушки, пусть и в его личном доме, как минимум неприлично, и поэтому, постучавшись, он стал дожидаться разрешения войти. Но даже спустя пять минут не было слышно ни звука, ни шороха, тогда Малфой решил всё-таки зайти в комнату без спроса, но, открыв дверь, застыл на месте. Повсюду были разбросаны вещи, окно разбито, а сама Гермиона сидела на полу, скорчившись в позе эмбриона, и беззвучно плакала. Её руки были в крови, ноги в глубоких царапинах. Увидев такую картину, Драко пожалел о том, что оставил Грейнджер одну. Он должен был остаться здесь, дома, пусть и не в одной комнате с ней, но уходить он не должен был. Малфой не доглядел, но зато он смог найти хотя бы одну зацепку по убийствам в Лондоне. Оставив на потом разборки по поводу преступлений, Драко подошел к Гермионе и взял её на руки, чтобы добраться до кровати экс-гриффиндорки. Ему было плевать, что он ступает по осколкам зеркала и окна. Сейчас его волновало только одно — чтобы Гермиона была в порядке. Положив её на кровать, он заклинанием вылечил все раны на её теле, а после накрыл её одеялом и поцеловал в лоб. Пока Грейнджер была на его руках, она сумела быстро заснуть, почувствовав защиту парня, и теперь спокойно дышала, не ощущая опасности. Отойдя от экс-гриффиндорки, Драко вновь достал свою палочку и произнёс: «Репаро!» — после чего комната стала принимать свой прежний облик. Дождавшись, пока всё станет как прежде, Драко сел в кресло, стоящее возле кровати, и щелчком пальцев подозвал к себе Твинки. Домовик появился рядом с хозяином меньше, чем через одну секунду и, поклонившись Малфою, произнёс: — Твинки здесь, хозяин. Драко лишь ухмыльнулся в своей привычной манере и, кинув ещё один взгляд в сторону экс-гриффиндорки, сказал: — Твинки, принеси из библиотеки книгу, которую мисс Грейнджер недавно читала. И попроси Эли приготовить кофе. — Да, хозяин. Твинки всё понял, — и с этими словами домовой эльф испарился так же, как и появился. Спустя две минуты эльф снова появился в комнате, но уже держа в руках большой фолиант, где была спрятана информация, которая, возможно, поможет аврорату с раскрытием убийств. Положив книгу на стол, стоящий недалеко от кресла, где сидел Драко, Твинки сообщил: — Эли скоро будет здесь, хозяин. — Хорошо, Твинки, спасибо. Можешь идти. Драко встал из кресла, подошёл к столу и, бросив ещё один взгляд на Гермиону, проверяя, хорошо ли она себя чувствует во время сна, взял фолиант и вернулся на своё прежнее место. Как только он собирался раскрыть книгу, в комнате появилась Эли с чашкой горячего кофе и, поклонившись хозяину, поставила её на стол, тихо испарившись после, чтобы не мешать Малфою. Заклинанием левитации Драко приблизил к себе чашку кофе и наконец-таки стал внимательно просматривать страницы фолианта. Попивая кофе и вчитываясь в историю каждого артефакта, Малфой настолько погрузился в чтение, что не замечал ничего, и поэтому Гермиона, проснувшаяся с негромким стоном страха, напугала его, и Драко случайно разлил содержимое чашки на одну из страниц фолианта. Быстро встав, положив фолиант и поставив чашку на стол, Драко подошёл к Грейнджер, которой явно приснился страшный сон, и обнял её. — Не оставляй меня, — тихо прошептала Гермиона. В ответ Драко лишь крепче сжал её в объятиях и произнёс: — Не оставлю. О том, что ей приснилось, Малфой решил спросить утром, когда экс-гриффиндорка отойдёт от того состояния, в котором пребывала в момент отсутствия Драко. Сейчас же он прилёг рядом с ней, успокаивая и обнимая. Гермиона снова быстро погрузилась в царство Морфея, а когда Драко убедился, что она спит, аккуратно встал с кровати и вновь сел в кресло, взяв фолиант в руки и, продолжив листать, не поверил своим глазам. На каждой странице, где было успевшее проникнуть на другие страницы пятно от пролитого кофе, появлялись новые очертания, зарисовки, и было чувство, будто это колдографии с мест преступлений. «Попытка не пытка, — подумал Драко и, достав свою палочку и наведя её на книгу, мысленно произнёс: — Апарекиум». Подождав минуту, Драко решил посмотреть результат заклинания. Раскрыв фолиант, он стал заново листать страницы и пришёл к выводу, что его догадки были верны. В книге и правда были спрятаны колдографии, и Драко даже понял почему: эти картинки были не для слабонервных, ведь практически на каждой из них были изображены кровавые трупы людей, исключая лишь несколько колдографий, на которых у жертв просто были какие-то синие полосы на теле, и картин, где человек сам себя убивал, видимо, после нескольких дней пыток. «Так легче найти», — подумал Драко и, сосредоточившись и отогнав все мысли прочь, принялся рассматривать каждую картинку в поисках более подходящей. Он вспоминал все описания убитых жертв в Лондоне и пытался сравнить их с жертвами на колдографиях, но всё было тщетно. На большинстве картинок погибшие не выглядели, будто их разорвало какое-то умное животное со скальпелем в руках. Уже совсем отчаявшись, Малфой собирался закрыть книгу, как вдруг наткнулся на колдографию, жертва на которой очень напоминала происходящие теперь события. Брошь Лоры Клаудс В наше время всем чистокровным семьям известно: семья Клаудс была обречена. День за днём, неделя за неделей и год за годом их преследовало несчастье. Один за одним умирали их родные, близкие и друзья, иногда даже и коллегам по работе не удавалось выжить. В 1562 году трагически погибла Миранда Клаудс — добрая и отзывчивая женщина, лишь единожды отказавшая дочери в её просьбе, так как считала, что то, что собирается сделать её дочь, незаконно. Миранда умерла ровно через неделю после своего отказа, когда шла домой. Как говорили свидетели, в полночь их разбудил крик женщины, которую словно терзали и резали заживо. Наутро догадки жителей подтвердились: Миранду Клаудс нашли на мосту мёртвой. Голова лежала в паре сантиметров от тела, конечности которого были разрезаны, а пальцы рук и ног сложены в одну кучу. Увидевшие эту картину думали, что девушку разорвала стая голодных волков, один среди которых был оборотнем, что смог аккуратно по кучкам разложить куски тела. Примерно так же погибали и другие жертвы, но, к счастью того времени, Миранда была последней. После смерти матери семья Клаудс перебралась в другую страну, ибо не могла жить в том месте, где так жестоко и зверски был убит их член семьи. Вскоре после отъезда семьи Клаудс их дом был тщательно осмотрен, и в комнате Лоры была найдена серебряная брошь ручного производства. Эта красивая вещица была изъята из этого дома и доставлена в аврорат на обнаружение в ней тёмных сил, если они там присутствовали. Но на следующий день, когда к экспертизе всё было готово, брошь таинственным для всех образом исчезла и больше не появлялась. По последним данным, серебряную брошь Лоры Клаудс так и не нашли. Но спешим вас предупредить, что носитель этой самой драгоценности способен творить страшные вещи, остановить которые может только чудо. И овладевать разумом человека эта вещь может самыми разными способами, даже не находясь на одежде «жертвы». Это было именно то, что нужно. Теперь Драко предполагал, что именно эта брошь — вина всех событий в Лондоне. Теперь Драко знал, что зверски убивал людей человек, движимый старым сильным артефактом. Оставалось лишь поговорить с кем-нибудь из аврората, с кем-нибудь, кто выслушает его и поверит словам. Оставалось лишь найти эту серебряную брошь, найти её и способ, как уничтожить эту маленькую вещицу. Но об этом Драко решил позаботиться не сегодня. Щелчком пальцев призвав к себе Твинки, Малфой приказал ему убрать книгу и чашку на место, после чего разделся и лёг рядом с экс-гриффиндоркой, зарываясь носом в её каштановые волосы и вдыхая лёгкий пряный аромат. Драко вновь обнял Гермиону, защищая её от всех бед, преследующих их мир каждый день.