Говорят, что...

      Кейтлин вынуждена принять бразды правления на себя, когда ей сообщают о том, что Тоун был доставлен в Центральную больницу в крайне тяжелом состоянии.       Говорят, что быть лидером в период кризиса — крайне неблагодарное занятие. Она чувствует это в полной мере, когда Айрис бледнеет, услышав отголоски телефонного разговора Кейтлин с медсестрой. Миссис Тоун бледнеет и хватается за Сноу, чтобы тут же не упасть на пол. Кейтлин усаживает ее на диван, зовет горничную, чтобы попросить принести хозяйке воды и аптечку, и первым делом звонит Барри.       Аллен непривычно молчалив, коротко отвечает на ее реплики; Сноу готова поклясться, что сейчас он сжимает губы и пытается не сломать телефон из-за переполняющего его гнева.       — Я сейчас же поеду в больницу; узнаю, как он, — предлагает Барри; из трубки доносится звук сирен.       — Не надо. Я сама поеду в больницу. Тебе нужно разузнать об этом нападении как можно больше. Держи меня в курсе, — четко отдает приказы Кейтлин, свободной рукой сжимая запястье Айрис пальцами, отсчитывая пульс.       — Хорошо, — он на мгновение замолкает. — Как там Айрис?       — Держится; все будет в порядке, не переживай, — Сноу кусает нижнюю губу и чуть тише добавляет, позволяя своему голосу предательски дрогнуть во время произнесения его имени. — Барри… Будь осторожен.       — Как обычно, Кейти, как обычно, — с легким задором отвечает он и отключается.       Кейтлин помогает Айрис выпить воды, поддерживая ее голову. Она звонит Джо и, кратко обрисовав ситуацию, просит приехать. Она судорожно перерывает содержимое аптечки, заставляя ее выпить успокоительное, разрешенное для приема в первый триместр.       — Я тоже хочу поехать, к Эдди, — слабеющим голосом говорит Айрис, хватая Кейтлин за руку, когда она собирается уходить. Сноу мягко, но решительно расцепляет ее пальцы, удобнее устраивая ее на диване и накрывая пледом. Она поправляет подушку под ее головой и целует Тоун в лоб.       — Послушай, сейчас ты должна думать в первую очередь о себе и ребенке; об остальном позволь позаботиться мне. Скоро приедет твой отец. Если станет хуже, тут же звони в скорую, поняла? А теперь отдыхай.       — Хорошо, — наконец сдается Айрис и, закрывая глаза, поудобнее устраивается на диване, прижимая плед к груди. — Спасибо, Кейтлин.       — Все будет хорошо, Айрис. Эдди сильный, он справится.       Кейтлин звонит Циско и Хартли по дороге в больницу; отвечает Рэтэуэй. У него заспанный голос, но сознание проснувшееся. Она ни капли не удивлена тому, что они уже в курсе; слухи расползаются быстро. Сноу просит их узнать о нападении, раскопать хоть что-нибудь с камер наблюдения. А еще прислать отряд в дом к Тоуну для защиты Айрис. Хартли обещает все сделать в лучшем виде. Кейтлин почему-то впервые за долгое время верит ему безоговорочно.       Оказавшись в больнице, она первым делом пытается найти кого-то, кто бы хоть что-то знал о произошедшем. Молоденькая медсестричка пытается остановить ее, не пустить в ординаторскую, но один взгляд, прожигающий ледяной яростью, заставляет отойти и вжаться в стену. Второй врач, которого Кейтлин вылавливает и заставляет рассказать как можно больше, соглашается сходить в операционную и узнать подобности.       У Эдди прострелено легкое, обширное внутреннее кровотечение, несколько переломов и ушибов. Кейтлин просит немедленно вызвать главного врача, а сама запирается у него в кабинете; она чуть подрагивающими руками с третьего раза поджигает сигарету. За неимением пепельницы сбрасывает пепел в подставку для ручек, которые вываливает на стол.       Аллен на звонки не отвечает; аппарат находится вне зоны действия сети. Она закидывает ноги на стол, посильнее затягивается и замирает в кресле, не сводя глаз с двери, которая может открыться в любой момент. Она ждет главврача и любых известий из операционной.       Через несколько часов ей сообщают, что операция прошла успешно, однако Тоун в критическом состоянии переведен в реанимацию. Рядом с ней находится главный врач — доктор Штейн. Он подливает ей виски и обсуждает медицинские истории из своей обширной практики. Он знает Кейтлин давно, так что сочувственно улыбается и разрешает быть в реанимации вместе с Эдди столько, сколько потребуется. Ее решение о выставлении усиленной охраны из числа ребят Тоуна тоже не вызывает недовольства.       Сноу звонит Айрис; трубку берет Джо. Кейтлин честно сообщает, что шансы Эдди выжить процентов двадцать из ста; она напоминает о Мадриде и просит его быть готовым в любой момент уехать туда. Уэст соглашается с каждым ее словом и обещает начать собирать вещи; Айрис пока спит.       Тоун выглядит смертельно бледным, и от него несет смертью. Кейтлин чувствует ее сладковатый запах еще на пороге, когда держит ручку двери. Она гладит его по голове, поправляет светлые волосы и садится рядом.       На этот раз Барри отвечает.       — Он в реанимации, состояние критическое. Теперь все зависит только от него, — Кейтлин позволяет себе быть слабой, потому что сил держаться не оказывается. Ее голос дрожит, она откидывается на стуле, закрывая глаза рукой; пальцами сжимает переносицу. — Он ведь сильный, да? Он справится?       — Тоун живучий сукин сын, — голос Барри звучит с легкой иронией, похожей на беззлобную издевку. — Хочешь, я приеду?       — Не надо, у нас все под контролем, — она заставляет себя сказать так; привычно скрывает свою слишком высокую потребность в нем. Ей до одури хочется уткнуться к его плечо и расслабиться, позволить ему решать все проблемы, позволить себе быть просто напуганной женщиной. Но она не может; Кейтлин Сноу не была типичной дамочкой в беде больше тридцати лет — не будет ею и сейчас.       — Я волнуюсь о тебе; твой голос звучит странно.       — Просто я устала, но я справлюсь, всегда справлялась, — ее губы трогает легкая улыбка. — Как у тебя дела?       — В полицейском участке сказали, что нападавших было шестеро. Все они мертвы. Очевидно, они поджидали его у машины, когда он шел домой. Наверняка долгое время следили за ним. Иначе откуда они могли знать, что он всегда паркуется у черного хода или что именно сегодня его вызвали в офис. Но самое интересное то, что был еще один нападавший. Полицейский патруль проезжал мимо, когда случайно заметил тела в переулке. Они решили проверить, что произошло, когда услышали выстрел. Видели лишь смазанный силуэт в обычной толстовке с капюшоном, который тут же скрылся. Наверное, они спугнули его, раз он не успел убить Эдди. Эти же офицеры и вызвали скорую, и оказали первую медицинскую помощь. Вообще-то, Тоун жив только благодаря им, — на последней фразе Барри не справляется с собственным голосом; Кейтлин на мгновение кажется, что он звучит разочарованно.       — Тоун всегда был везунчиком. Я пока постараюсь разузнать хоть что-нибудь. Позвони, если в его состоянии произойдут изменения.       — Конечно, — Кейтлин отчего-то чувствует какую-то безысходность; она прикусывает нижнюю и шепчет. — Люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, Кейти, — его голос — расплавленный сахар. Он терпкой сладостью оседает в глотке, поднимая настроение. Сноу смотрит на Эдди, который все еще находится под наркозом, устраивается на стуле поудобнее и достает из сумки пистолет, готовая в любой момент отразить нападение.       Эдди открывает глаза и тихо шепчет имя своей жены, когда стрелки часов уверенно приближаются к шести утра. Барри опять не отвечает на звонки; она отправляет ему сообщение о том, что Эдди приходит в себя.       — Привет, — Кейтлин дышит на него яблочным дымом, от которого он привычно морщится.       — Привет, — хрипло отвечает он и тихо стонет.       — Не шевелись, сейчас я позову врача, — она разворачивается, чтобы уйти, но он цепляет за руку, сжимает переломанными пальцами на удивление крепко.       — Нет, ты должна знать кое-что. Это важно, — с трудом выговаривает слова Тоун; язык прилипает к пересохшей глотке. — Наклонись, ближе.       Кейтлин садится на край кровати и наклоняется к самому его лицу. Ее волосы лезут ему в рот, но он этого словно бы не замечает. Он облизывает сухие губы и жарким шепотом выдыхает ей в лицо.       — Аллен, это был Аллен.       Кейтлин резко выпрямляется, не веря своим ушам.       — Что? Этого не может быть.       — Я бы сам не поверил, если бы не видел его своими глазами, готового убить меня без всяких сомнений, — он делает небольшую паузу, — меня спас свет фар полицейского патруля; он немного промахнулся мимо сердца. Совсем чуть-чуть. Я чувствовал, как пуля входит в мое тело.       — Я не понимаю, я недавно разговаривала с ним. Он отправился искать нападавших на тебя, — Кейтлин закусывает нижнюю губу.       — Что ж, недолго ему нужно будет искать, не так ли? — Эдди замолкает, а потом внезапно озабоченно спрашивает, порываясь встать. — Что с Айрис? Где она?       — С ней все в порядке. Она дома с Джо, ее охраняют. В любой момент они готовы улететь в Мадрид, как и было запланировано.       — Отправь ее в Мадрид, сейчас же.       — Хорошо, — она тут же достает телефон и набирает сообщение Джо с просьбой отправиться в Мадрид немедленно.       — Мы должны разобраться с Алленом, — Эдди смотрит на нее серьезно, почти сурово. Она утвердительно кивает в ответ.       — Я разберусь, прямо сейчас.       — На его месте я бы давно уже уехал из города.       — Он еще в городе, я уверена в этом.       — С чего ты взяла?       — На его месте я бы не смогла уехать, не поговорив с ним, — она целует Эдди в бледную щеку и уходит. — Я попрошу врача зайти к тебе.       Эдди слабо кивает, закрывая глаза. Он думает о том, что, как бы он ни пытался, все равно не смог бы стать главной слабостью Киллер Фрост. Он мог спать с ней, отдавать приказы и думать о том, что способен хоть что-то решать в их недоотношениях. Однако суть оставалась всегда одной: единственным человеком, ломающий Кейтлин Сноу на части без видимых усилий, всегда был, есть и будет Барри Аллен.       Когда дверь открывается, Эдди свято верит в то, что это врач.       — Я бы не отказался от еще одной дозы обезболивающего, — шутливо произносит Тоун.       — Кто бы мог подумать, что тебя уделает мальчишка. Неужели я поставил не на того? — Харрисон Уэллс говорит вкрадчиво, его полузмеиный шепот врывается в разум Тоуна множеством воспоминаний и страхов. Эдди резко распахивает глаза и пытается сесть в кровати, но кривится от боли, вынуждающей его лечь обратно.       Уэллс одет в медицинский халат, на лице — маска; его выдают лишь голубые глаза, колючими льдинками впивающимися в кожу из-под стекол очков.       — Что ты здесь делаешь? Ты же должен быть мертв, не забыл?       — Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как ты разрушаешь то, что я создавал годами.       — Я делал все, что в моих силах, чтобы сохранить и приумножить все, что ты мне передал.       — И именно поэтому тебя чуть не убил человек, которому ты безоговорочно доверял столько лет.       — Ему осталось жить не больше суток: сама Киллер Фрост занялась этой проблемой.       — Еще тогда, семь лет назад, когда Кейтлин Сноу сидела привязанной к стулу, отказываясь выдавать имя своего наемщика, ты недооценил ее. Вчера ты, ведясь на свои наивные представления о семье, долге и дружбе, недооценил Барри Аллена. Теперь ты недооцениваешь степень их привязанности друг к другу. Я все больше уверяюсь в том, что решение оставить тебе все было одним из самых опрометчивых в моей жизни.       — Еще ничего не кончено, ведь я еще жив. Какими бы ни были цели Аллена, он еще не победил.       — Он победил, только сам об этом пока не знает.       — С чего бы это?       — Неужели ты думаешь, что после этой фатальной ошибки я позволю тебе жить со знанием моей тайны?       — Ты не посмеешь так поступить со мной, особенно после стольких лет, когда я покрывал тебя, когда я помог тебе инсценировать твою смерть.       — Хватит недооценивать людей, которые тебя окружают, Тоун, — сказал Уэллс, подходя к капельнице и доставая из кармана пустой шприц.       — Что ты собираешься делать?       — Исправлять свои ошибки, — он набирает в шприц воздух и вводит его в капельницу, попутно фиксируя руки Тоуна, чтобы тот не вырвал катетер из вены.       Эдди вскоре чувствует, как слабость начинает растекаться по его венам. Веки тяжелеют, а даже такое простое действие, как думать, становится непомерно тяжелым. Последнее, о чем он думает, о карих глазах жены и карамельном запахе ее волос.       Уэллс разминается с врачом, спешащим в палату к Тоуну, в коридоре. Вскоре раздается сигнал, оповещающий об остановке сердца. Он украдкой улыбается и растворяется в переплетении больничных коридоров. #       Барри видит из окна, как к дому подъезжает машина Кейтлин.       Говорят, что если действительно любишь человека, то простишь ему все. Барри надеется на то, что Кейтлин окажется способной понять его. В ее глазах блестят слезы, когда она заходит в квартиру, ранее принадлежавшую Линде. Эта квартира пустует с момента смерти ее хозяйки, забытая всеми. Барри сидит на диване, закинув ногу на ногу; на столике стоит бутылка вина и два бокала.       — Я ждал тебя, Кейти, — радостно приветствует он ее. Она останавливается в проходе, целясь в него из пистолета. — Судя по твоему лицу, можно сделать вывод, что Тоун мертв, не так ли?       — Ты добился своего? Доволен? — ее голос дрожит, как и рука, сжимающая оружие.       — Не совсем, — он встает и вальяжно подходит к ней, не выказывая ни капли страха. — По первоначальному плану ты вообще не должна была узнать о моей причастности к этому делу.       — Ты неплохо все спланировал, да? — Барри забирает из ее рук оружие и откидывает на диван. Кейтлин не сопротивляется; смотрит на него так, словно видит впервые, словно только сейчас разглядела его истинное лицо.       — Я старался, но копы все испортили. Эти продажные, никчемные создания, неспособные добиться справедливости, думающие только о собственной выгоде. Они готовы продать своих детей, лишь бы получить лишнюю тройку-пятерку нулей на свой банковский счет.       — Но причем здесь Эдди?       — Причем здесь Эдди? Ты действительно не знаешь? О, Эдди тоже не без греха. Я не буду говорить о том неисчислимом количестве костей и жизней, которые он искалечил. Я расскажу тебе об одной. О жизни моего отца. Моя мать двадцать лет назад увидела то, что не должна была видеть. Хуже того, она не взяла денег и не захотела молчать. Ей хотелось добиться справедливости. Она смогла добиться лишь того, что Уэллс лично занялся ею. А потом подстроил все так, что моего отца обвинили в ее убийстве и упекли за решетку. И все бы ничего, если бы он тоже не решился искать этой чертовой справедливости. Ему удалось достать улики, необходимые для собственного освобождения. Он знал слишком много, а, как ты прекрасно знаешь, такие люди долго не живут. Тоун подстроил его побег при транспортировке в другую тюрьму. И убил его собственноручно, по приказу Уэллса. Неужели ты думаешь, что я мог простить ему такое?       — Но вы ведь работали вместе столько лет; именно он помог тебе с работой, когда ты вернулся из армии.       — Помог? Это ты называешь помощью? Жалкая подачка, кость, брошенная голодному псу! Я потратил два года, два чертовых года в аду, в попытках защитить свою страну! Я видел, как на моих глазах умирают мои друзья, как мины разрывают их тела на части! Я оставил там все, чем я был раньше, приобретя взамен инстинкты убийцы, проблемы с гневом и неконтролируемое желание падать на землю, закрывая голову руками, едва заслышав любой громкий звук, похожий на взрыв. Он женился на девушке, которую я любил, пока я служил. А после начал строить из себя благодетеля, когда предложил мне работать на Уэллса. Обещал поручиться за меня. Он, убивший моего отца, смотрел в мои глаза и обещал поручиться за меня перед человеком, который, как впоследствии оказалось, причастен к смерти моей матери. Я хотел убить их обоих, как только узнал, но моя машина сломалась по пути к Тоуну. И тогда я подумал, что будет гораздо эффективнее развалить все, что они создали, наблюдая за их судорожными попытками спастись. Уэллс почувствовал что-то заранее. У этой сволочи инстинкты, как у любого хищника. После того неудавшегося покушения, которое совершила ты, он начал готовить пути отступления. Эдди был с ним в сговоре. Они знали, что если Уэллс просто передаст бразды правления Тоуну, то начнется нехилая заварушка, поэтому решили представить все так, словно Эдди подсидел его и решил занять его место. Тот взрыв, который унес жизнь Ронни, на самом деле был фейерверком, ознаменовавшим побег Уэллса. Тоун забрал себе власть, Уэллс обрел долгожданную свободу и ушел в подполье, пока Эдди не нашел его и не отдал нам на растерзание.       — Почему ты не рассказал мне об этом раньше? — Кейтлин смотрит на него ошарашенно, пытаясь осознать тот факт, что все, что она знала об Эдди, было ложью. Осознание того, что все эти годы Барри за ее спиной вел свою тщательно продуманную игру, однако, ранило больнее.       — Я не хотел втягивать тебя еще больше.       — Еще больше? Постой, значит…       — Тот заказчик Уэллса под именем Уолли Уэста — это я. Тогда мне казалось, что ты способна справиться с этой задачей; я ошибался. Но я не ошибся в тебе. С самой нашей первой встречи на том приеме я почувствовал, что нас многое объединяет. Только ты можешь понять меня, Кейти. Ты же знаешь, на что способны люди ради мести. Лучше, чем кто-либо другой.       Он берет ее руки в свои, сжимает пальцы и заглядывает в глаза. Она нервно кусает губу, не зная, что сказать.       — Пойдем со мной, Кейти. Мы можем быть вместе, мы можем быть, кем угодно, жить, где угодно. Хочешь, уедем в Лондон? Или Париж? У нас будет все, что ты только захочешь. Соглашайся, Кейти, и я обещаю, что сделаю все, что угодно, лишь бы ты была счастлива.       — Если бы Эдди умер там, в том переулке, — бесстрастно произносит она, смотря прямо ему в глаза; в них теплится надежда и немного безумия. — Если бы те копы не нашли его и не привезли в больницу. Если бы он умер на операционном столе. Если бы я не узнала о том, что это твоих рук дело, ты бы признался мне? Ты вообще собирался рассказать мне обо всем этом?       Он замолкает на мгновение, а после выносит окончательный вердикт, свинцовой пулей ввинчивающийся в ее висок.       — Нет. Ты бы ничего не узнала.       Кейтлин вырывает свои руки из его и отходит назад.       — Как я смогу доверять тебе, зная, что ты готов врать мне всю оставшуюся жизнь? Зная, что ты готов десятилетиями лелеять свою мечту о мести, не заботясь о жертвах? — ее взгляд падает на красное пятно от вина на белом ковре; она прижимает пальцы ко рту и утверждает, не спрашивает. — Это ты подставил Линду. Это все ты.       — Это было несложно. Она всегда оставляла свой телефон без присмотра, когда была со мной. Мне нужно было лишь совершать некоторые деловые звонки с ее номера, чтобы потом наши технические гении смогли найти неопровержимые доказательства ее связи с Королем Часов. Подбросить нужные документы тоже не составило большого труда. Фото с Эдди я сделал, когда сопровождал его на одну из сделок; документы были копиями тех, что имелись у меня. Самое забавное то, как быстро вы купились на это. А ты… О, ты ведь наслаждалась ее криками, не так ли? Признайся, ты жаждала ее смерти. Она была единственной преградой между нами, тонкой ниточкой, на которой держалось твое желание не быть эгоистичной стервой, которую в тебе видят все остальные?       Барри подходит к ней, убирает волосы за ухо, скользя пальцами по щеке. Она дергается, как от удара. Он ухмыляется.       — Последние три месяцы были хороши, ты не можешь этого отрицать. Разве ты не была счастлива со мной? Разве ты не наслаждалась происходящим? А ведь так может быть всегда, Кейти. Тебе лишь стоит сказать «да», и мы исчезнем, растворимся. Прошлое никогда больше нас не потревожит.       — Ты хладнокровно убил женщину, которая любила тебя, потому что так было нужно для твоего плана. Ты безумец, Аллен. Безумец, которому я не смогу доверять после всего, что я о тебе узнала.       — Но это не отменяет того факта, что ты любишь меня.       — Нет. Но если бы ты пришел ко мне и рассказал обо всем раньше, то я бы помогла тебе. Черт, да я была бы той, кто вырежет сердце Тоуна из его груди. Но ты предпочел делать все по-своему и в одиночку.       — Я заботился о твоей безопасности.       — Не надо прикрывать мною свое желание быть умнее всех. Ты просто хотел обдурить каждого, удовлетворяя свое самолюбие.       — Но я же люблю тебя, Кейтлин. И всегда любил. Я сделаю все ради тебя. Я бы весь мир положил к твоим ногам, стоило бы тебе только попросить. Неужели ты не можешь представить нашу совместную жизнь? У нас могла бы быть семья, которую ты всегда так хотела. Я же видел, как ты с завистью смотрела на Айрис и Эдди, на их счастье. С какой безысходностью наблюдала за наслаждающейся своей беременностью Айрис. И я понимаю, почему ты так возилась с ней все это время. Ты просто хотела хоть немного почувствовать себя ею, потому что это тебе испытать не дано. И мне плевать на твое бесплодие. Если бы ты захотела, у нас был ребенок, два, три. Столько, сколько бы тебе захотелось. Да даже если бы ты захотела заполучить ребенка Айрис, он был бы твоим. Как ты не можешь понять того, что ради тебя я готов на все? Абсолютно на все.       — Твое безумство не знает границ, Аллен, — прошептала Кейтлин, продолжая отступать назад. — Ты не любишь меня, ты одержим мной. Я — твой якорь, на котором ты завязываешь узлы нерастраченных эмоций, чтобы сохранить хоть какое-то подобие психологического здоровья, — она упирается бедрами в стол. Руками нащупывает бутылку с вином и хватает ее. — Не зря я всегда чувствовала, что наши отношения не приведут ни к чему хорошему. Я тянула тебя на дно, а ты послушно следовал за мной.       — Это ничего не меняет. Мы еще можем быть счастливы. Только со мной ты можешь быть счастлива. Пойдем со мной, Кейти, — он протягивает к ней руки и улыбается.       Кейтлин делает неуверенный шаг ему навстречу, и в его глазах загорается надежда. С каждым ее шагом его вера в их счастливый конец становится все сильнее. С каждым ее шагом ее уверенность в том, что она делает все верно, только крепнет.       Сноу обрушивает бутылку с вином на голову Аллена.       Аллен, слегка покачнувшись, облизывает губы, по которым стекает вино. Он вытирает рукавом лицо и взъерошивает волосы, продолжая улыбаться.       — Я могу считать это согласием? Если тебе захочется таким образом выражать свои чувства, то ты можешь делать это хоть каждый день.       — Ты можешь считать это предостережением, Аллен. В следующий раз в моей руке будет что-нибудь потяжелее.       Барри хватает ее за руки, притягивая к себе. Она упирается ладонями в его грудь, стараясь быть как можно дальше. Он с легкостью преодолевает ее сопротивление, прижимаясь губами в требовательном поцелуе. У его губ привкус вина и крови. Кейтлин сжимает зубы, не давая ему полной свободы действий, и пинает его коленом в пах. На миг он ослабляет хватку, и ей удается освободиться из его цепких рук.       Барри снова облизывает губы, словно пробуя ее поцелуй на вкус, и обращает внимание на пятно на ковре.       — Тебе никогда не приходила в голову мысль о том, что вино похоже на кровь?       Кейтлин испытывает чувство дежавю; все дальнейший действия происходят, как в замедленной съемке.       Барри достает из-за пояса свою верную Беретту. Кейтлин отходит назад, пока не упирается спиной в стену. Он подходит вплотную к ней, вдавливая дуло пистолета в район солнечного сплетения. Его губы почти касаются ее уха, обдавая кожу возбужденным дыханием. Вдалеке слышится вой сирен скорой помощи.       — Последний шанс, Кейти.       — Я лучше умру, чем проведу остаток жизни с таким ублюдком, как ты.       — Ты сделала свой выбор, Сноу.       Он прижимается к ее губам в прощальном поцелуе, одновременно спуская курок. Он ловит ее болезненный выдох, срывающийся с покусанных губ.       Кейтлин не умеет убивать людей, смотря им в глаза. Аллен подобными слабостями не страдает. Барри аккуратно укладывает ее на пол, а ей остается только смотреть, как он уходит, не оборачиваясь.       Кейтлин думает о том, что в следующий раз будет стрелять в затылок, и закрывает глаза.