Говорят, что...

      Говорят, что если во время похорон идет дождь, то это небеса оплакивают потерю. Кейтлин ничерта от этого не легче; хуже. Ветер теплый, ласкающий. Треплет волосы, гладит по щекам, словно смахивая слезы. Капли барабанят по раскрытому зонту, который держит над ее головой Барри. Она засовывает руки поглубже в карманы; вдавливает ногти поглубже в ладони до крови.       Ей нужно хоть что-то почувствовать. Но вместо боли она чувствует множество сочувствующих взглядов, прожигающих дыры между лопаток. Кейтлин пачкает землю своей кровью, комкая ее в расцарапанных ладонях. Барри смотрит прямо перед собой. Просто стоит рядом и бросает горсть земли на гроб следом за ней.       Она должна бы отпустить его теперь, как только угол гроба скрывается под черноземом. Не получается.       Сноу лишь поднимает воротник плаща и смотрит на свинцовое небо. У него теперь есть Ронни; у нее теперь есть дыра в груди размером с кулак и кольцо на безымянном пальце, что нещадно жжется.       — Кейтлин, послушай, нам пора, — Эдди подходит к ней, когда на кладбище остаются они втроем: Эдди, Барри и она. Он касается ее плеча, наклоняет голову, заглядывая в глаза. Сноу просто смотрит на буквы на надгробии и молчит. Не обращает внимания. Аллен переглядывается с Тоуном; коротко кивает и продолжает стоять рядом, держа зонт. Эдди уезжает.       Дождь заканчивается так же внезапно, как и начался. Солнце слепит глаза, отражается в лужах. Барри продолжает держать зонт. Кейтлин продолжает смотреть на белый мрамор, под которым погребено все, что осталось от ее Ронни.       У нее на виске зашитая рана; восемь швов, чтобы стянуть кожу, оставить лишь аккуратный шрам. Она бы с удовольствием вскрыла себе грудную клетку, чтобы зашить что-то внутри, что кровоточит, болит. У нее нет ни подходящих инструментов, ни ниток, способных удержать черную дыру под ребрами.       Барри касается ее локтя; Кейтлин вздрагивает, резко разворачивается и смотрит на него широко распахнутыми ореховыми глазами. Барри хочет отдать свою руку, глаза, каждую кость, лишь бы собрать ее по кусочкам, склеить, чтобы она не дрожала, не рассыпалась на его глазах.       — Кейт, — тихо шепчет он. В ее имени — толковый словарь; он не может подобрать слов поддержки. Слишком хорошо помнит, что нет слов, способных помочь. Просто повторяет. — Кейт…       Она рассыпается в его ладонях, когда делает неуверенный шаг по направлению к нему, когда путается в собственных ногах, цепляясь за его плечи. Оставляет на дорогом пиджаке кровавые отпечатки. Сноу держится за отвороты его пиджака, утыкается в узел галстука и задыхается. Где-то в горле застревает ком, из-за которого ни выдохнуть, ни вдохнуть. Она беспомощно открывает рот, заглатывая воздух, но у нее не получается. Ребра давят на бешено стучащее сердце. В голове набатом стучит «Ронни, Ронни, Ронни», не прекращая, не замолкая.       Кейтлин пытается втянуть носом запах Барри. Спастись. Но ее несет течением, а сил сопротивляться нет.       Он опускается вместе с ней на колени. Земля влажная и холодная. Барри обхватывает ее лицо ладонями, заставляет смотреть на себя.       — Кейт, успокойся. Просто смотри на меня. Сконцентрируйся на моем голосе, — его тревожный взгляд проникает под самую кожу; вспарывает мышцы, добираясь до костей. Его бархатный тон забирается в голову, заглушая пульсирующее «Ронни». — Все хорошо. Просто смотри на меня. Я рядом, Кейти, я рядом. Я с тобой. Ты не одна. Я здесь. Просто смотри на меня и попытайся вдохнуть, хорошо? Давай вместе.       Он шумно через рот втягивает воздух. Кейтлин пытается повторить, но лишь хрипит; мотает головой и плачет. «Я не могу, не могу, не могу!» — отчаянно мечется в зрачках. Он сжимает ее голову чуть сильнее, прижимается лбом к ее лбу и шепчет:       — Ты сможешь, я верю в тебя. Просто дыши со мной. Вдох, выдох, — Барри глубоко вдыхает, медленно и протяжно выдыхает. Она с хрипом и слезами пытается повторить. Получается только с третьего раза. Она часто-часто дышит, не отрывая взгляда от так близко расположенных зеленых глаз. Он вытирает большими пальцами ее щеки от слез, продолжая прижимать ладони к вискам.       — Спасибо, — шепчет Кейтлин через некоторое время и отрывает его руки от своей кожи. Он помогает ей подняться, бережно поддерживая под локоть.       — Тебе может показаться это диким, но однажды станет легче, — Барри обнимает ее и гладит своими теплыми руками спину. Кейтлин расслабляется и снова забывает, как дышать. Резко отскакивает и выставляет вперед руку, прося не подходить. Она сжимает другой рукой горло и смотрит в зеленые глаза; пересчитывает родинки на лице.       — Прости, я… не могу. Тебе надо пойти к остальным, извиниться за меня. А я не могу, я хочу побыть одна, — он не отпускает; бросается наперерез, обхватывает плечи и шепчет в затылок.       — Постой, Кейт, останься.       От его голоса по спине ползут мурашки. Она разворачивается в кольце его рук и смотрит в глаза.       — Я не могу, понимаешь? Отпусти, пожалуйста, — а в глубине зрачка пульсирует: «С тобой я слабая; я задыхаюсь; я расслабляюсь. Я не могу быть сильной рядом с тобой. Отпусти, чтобы я была сильной без тебя». — Прошу тебя, Барри.       Аллен медленно опускает руки и смотрит в ее напряженную спину, пока она не теряется между надгробий. Вдалеке сверкает молния. Снова начинает накрапываться дождь. #       Кейтлин заливает в себя пятый шот текилы, но не чувствует приятного помутнения рассудка. Уже почти полночь; она в каком-то баре не на территории Тоуна заливает в себя текилу, безнадежно надеясь, что с ее помощью сможет вымыть из внутренностей боль. Пока не работает. Она не перестает пытаться.       Говорят, что нужно держать друзей близко, а врагов еще ближе. Снарт дышит ей в затылок: ближе — пошлее. Она поворачивает голову, чувствуя его взгляд. И достает сигарету из пачки. Смотрит испытующе и ждет. Снарт качает головой, кивает бармену, прося зажигалку. Кейтлин, зажав сигарету в зубах, склоняется к его рукам. Она втягивает в себя дым, держит во рту, а потом выдыхает прямо ему в лицо.       — Ты не заблудилась, Фрост? — Снарт садится рядом, оценивающим взглядом скользит по ее черному платью, смазанной туши и пустым стопкам.       — Выгонишь? — чуть хрипло отвечает вопросом на вопрос Кейтлин и продолжает сверлить его взглядом, попутно выпивая еще текилы. Снарт пододвигает ей пепельницу; она послушно сбрасывает в нее пепел.       — Интересуюсь, чем обязан визиту, — он просит налить ему бренди. Сноу морщится от одного названия. Он удивленно приподнимает бровь, но не комментирует; записывает себе на внутренней стороне черепа «Фрост не любит бренди». И совершенно не понимает, как это может пригодиться.       — Здесь нет людей Тоуна, которые бы послушными собачками рассказали о том, что видели меня, — она облокачивает о барную стойку и упирается согнутыми пальцами в висок, изучая лицо Снарта.       — Прячешься? — он просит повторить: ей — текилу, ему — бренди.       — Наслаждаюсь отсутствием шпионов, — Снарт смотрит слишком понимающе, поднимает свой стакан и с неожиданным сочувствием произносит.       — Прими соболезнования, Фрост, — он кивком головы указывает на ее обручальное кольцо. Сноу кривится, залпом выливая в себя алкоголь.       — Именно из-за этого я и сбежала, — она тянется за очередной сигаретой. Снарт без напоминаний с ее стороны щелкает зажигалкой.       — Мне оставить тебя?       — С чего это такое сопереживание? — Кейтлин едко цедит слова, чувствуя, что, наконец, текила начинает действовать; мир вокруг приятно размазывается.       — Я терял близких людей, — они выпивают еще. Сноу придвигается к нему; дышит на него яблочным дымом.       — Я не против того, чтобы ты остался. Пить в одиночестве — уныло, — она перехватывает его бренди до того, как он успевает взять в руки стакан. Кейтлин морщится, когда напиток только касается ее языка. Снарт не без удовольствия наблюдает за тем, как она фыркает, как с легким стуком опускает стакан на барную стойку. И тут же запивает неприятный привкус текилой.       — Зачем пить бренди, если ты его не любишь? — Снарту действительно любопытно; она интригует его. Сноу ухмыляется, развратно облизывая губы.       — Чтобы проверить, как ты отреагируешь на похищение своей выпивки, — она затягивается и тихонько смеется, наблюдая за каждым его действием; взгляд пристальный, словно рассматривает жука под микроскопом.       — Чтобы вывести меня из себя, нужно что-то большее.       — Насколько большее? — Кейтлин заинтригована; и достаточно пьяна, чтобы начать играть в эту увлекательную игру без правил. Снарт почти трезв, но тоже не прочь ей подыграть.       — Ты хочешь рискнуть?       — Я хочу отвлечься, — она закидывает ногу на ногу, задрав в процессе юбку чуть выше. Качает ногой, задевая носком туфли его колено. Он смотрит на нее с интересом; ловит ногу за голень и скользит ладонью выше, к бедру. Сноу дышит чуть чаще; улыбается с поощрением и ждет дальнейшего развития событий, выпивая еще текилы.       Ладонь Снарта вклинивается между ногами, раздвигает их. Кейтлин молча повинуется, приближает свое лицо к его. И смотрит возбужденными глазами. В голове приятно шумит. Она облизывает губы; вытягивает язык и слизывает с его губ терпкий вкус бренди. Забавно морщит нос.       — А ты хочешь отвлечься? — Сноу выдыхает каждое слово ему в рот; они почти соприкасаются губами, когда она отстраняется, достает из сумочки деньги и бросает на стойку. Соскальзывает со стула и уходит, напоследок подмигнув Снарту.       На улице идет дождь. Она забывает плащ в баре.       Снарт ловит ее возле следующего здания.       — Ты забыла плащ, — накидывает забытый предмет гардероба на плечи и прижимается губами к губам. Сноу довольно жмурится; забирается руками под мгновенно промокший пуловер. Проводит пальцами по напрягшимся мышцам пресса. Снарт толкает ее в стену, под небольшой козырек — вход в кондитерскую. Сноу смеется, когда он скользит губами по ее шее, слегка прикусывая яростно пульсирующую венку.       — Капитан, — называет она его давно забытым прозвищем. — У вас холодные губы.       — Так согрей, — он ухмыляется, путаясь пальцами в ее волосах. Легонько тянет волосы вниз, запрокидывая ее подбородок. Кусает губы, глотая ее тихие стоны; его пальцы задирают юбку, спускают трусики, которые легко скользят по бедрам. Кейтлин изящно скидывает их, когда они приземляются на землю. Снарт сильнее вжимает ее в стену; обхватывает ладонями бедра; разрывает платье, делая декольте обширнее.       — Теперь ты должен мне новое платье, — горячим шепотом на ухо произносит Кейтлин, кусая его за мочку. Он кладет ей ладонь на грудь и с силой заставляет растечься спиной по стене. Отодвигает чашечку бюстгальтера; Сноу ежится от холода. Соски реагируют на возбуждение и низкую температуру: напрягаются. Снарт щекочет их языком, проникая в нее пальцами. Она стонет, слегка изгибаясь ему навстречу.       — Я отработаю твое платье, — он тоже умеет кусаться. Сжимает между зубами чувствительную кожу за ухом; резким порывом поднимает ее ногу и входит в нее. Кейтлин хватается руками за его плечи, чуть подтягивается и обвивает его талию ногами. Снарт поддерживает ее под ягодицами. Туфли соскальзывают и падают с глухим стуком на землю в такт его толчкам.       Сноу запрокидывает голову назад, пока он быстро, рвано движется в ней. Замирает, потом ускоряется. Она думает о том, что может дышать. И дышит полной грудью; шумно втягивает ртом воздух; выдыхает с протяжным «Дааа». Кейтлин чувствует ухмылку Снарта телом, когда он целует ее плечо.       Он ускоряется; она чувствует, как кожа на плечах, лопатках неприятно жжется; как затылок бьется о стену. Эта боль приятно отрезвляет; напоминает, что она не просто сняла мальчика в баре или в очередной раз соблазнила Аллена, который никогда особо не сопротивлялся.       И уж точно эта боль, напряженное дыхание Снарта и запах его одеколона (что-то прохладное, морское), не напоминают ей Ронни. Она стонет громче, сильнее. Снарт вдавливает ее в стену и, ей кажется, выстанывает что-то похожее на ее имя.       Кейтлин проворно спрыгивает на землю. Надевает туфли, подбирает трусики и небрежно засовывает в сумочку. Она подмигивает Снарту, целует в щеку и собирается уходить, когда он хватает ее за руку и тянет к себе. Прижимается губами, обвивая рукой талию.       — Как насчет кофе?       — Не поздновато ли для него?       — На завтрак.       Кейтлин пожимает плечами, а потом кивает. Снарт ведет ее за собой; у него есть кабинет над баром и комната с большой кроватью.       Барри, нашедший Кейтлин только сейчас, разворачивается и уходит. #       Сноу просыпается утром с головной болью. Она смутно помнит секс возле входа в кондитерскую; бутылку текилы в постель; секс в комнатушке над баром. У нее на руке болтается наручник, приковывающий ее к изголовью кровати. Кейтлин судорожно пытается вытащить кисть; не получается.       Говорят, что большие дозы алкоголя способствуют временной амнезии. У нее явно что-то такое; но зато можно точно сказать, что вчера было весело.       — Черт, — она ощущает во рту привкус крови. Облизывает губы, но свежих ранок не обнаруживает. Замечает лежащую на полу шпильку и тянется за ней. Плечевой сустав отзывается тупой болью. Она кончиками пальцев зацепляет шпильку, когда в комнату заходит Снарт с подносом.       — С добрым утром, Фрост, — он ставит поднос на прикроватную тумбочку и жестом фокусника достает из кармана ключ от наручников.       — Какого черта, Снарт? Ты меня похищаешь?       — Только если для личных нужд, — он смеется, но все равно залазит на кровать и расстегивает наручники. Кейтлин трет занемевшее запястье. Снарт целует ее в губы; она гладит его грудь, опускаясь ниже, и натыкается на пластырь, придерживающий марлевую салфетку.       — Что это?       — Кто-то вчера был в очень игривом настроении, — Снарт беззлобно ухмыляется и щелкает ее по носу. Приподнимает край повязки и показывает воспаленный след от укуса. Рана все еще слабо кровоточит. — Ты попыталась откусить кусок моего живота. Пришлось приковать тебя наручниками. Правда, это тебя только раззадорило. — Он поднимает руку и показывает еще один след от укуса возле подмышки. Не такой сильный.       — Мне нечего сказать, — она берет поднос и ставит его на кровать. Отламывает кусочек тоста и засовывает его себе в рот. — Зато понятно, откуда этот вкус крови во рту. — Снарт смеется.       — Будет шрам, — он касается швов на виске; Сноу смутно вспоминает о ране. Тоже трогает висок: пластырь слетел. — Это из-за взрыва?       — Да, — коротко поясняет она, давая понять, что не хочет об этом говорить.       Какое-то время они завтракают в полном молчании.       — Переходи ко мне, — неожиданно выпаливает Снарт; Кейтлин давится соком.       — Что?       — Бросай Тоуна; работай со мной. Мы явно нашли общий язык, — он подмигивает ей и вытирает каплю сока со щеки.       — У нас была ночь, наполненная превосходным сексом. Это было здорово. Но давай не будем мешать личное и рабочее. Если бы ты предложил повторить наши ночные забавы, я бы еще задумалась; предавать Тоуна я не буду, — Сноу встает с кровати и ищет свое нижнее белье. Бюстгальтер находится возле двери; трусики в сумочке, что стоит на подоконнике. Она надевает плащ на нижнее белье и с силой затягивает пояс. — Без обид, я надеюсь?       — Без обид, — спокойно соглашается Снарт. — Тебя подвезти?       – Не надо. Спасибо за ночь, — она посылает ему воздушный поцелуй и уходит.       — Обращайся, — с улыбкой отвечает он. #       Барри ждет ее возле дома. Караулит в машине. Она только выходит из такси, а он уже подает ей руку. Кейтлин скользит по нему скучающим взглядом, позволяет помочь выйти из машины и улыбается. Он провожает ее до квартиры.       Говорят, что после смерти близкого человека часть души умирает вместе с ним. Барри видит мертвый кусок себя в зеркале каждый день после смерти матери. Барри видит мертвый кусок Кейтлин на дне ее зрачков, когда смотрит в ее глаза. Он думает о том, что у нее внутри все разваливается; и не факт, что кто-то сможет собрать, сшить. Не факт, что она сама позволит это сделать.       Она открывает дверь, приглашает его войти, сбрасывает плащ в коридоре и в одном нижнем белье идет в комнату. Аллен проходит в гостиную.       — Что-то случилось? — Сноу выходит в коротком атласном халате; наливает себе виски. Барри отказывается.       — Я волновался за тебя, — просто поясняет он. Она медленно цедит напиток, не сводя взгляда с родинок Барри. Рядом с ним снова становится трудно дышать. Кейтлин тяжело сглатывает.       — Все хорошо. А теперь прости, но я хочу спать; был тяжелый день.       — Конечно, — он взъерошивает волосы; всегда взъерошивает волосы, когда волнуется. Кейтлин знает это жест слишком хорошо. — Если что-то понадобится, хоть что…       — Я позвоню тебе и заставлю решать мои проблемы, — шутливо отвечает она, целует его в щеку. — Спасибо за заботу, Аллен.       — Всегда, Сноу.       Как только за ним закрывается дверь, она тихо сползает на пол и смотрит на глянцевый потолок, в котором отражается ее силуэт. Ей все еще больно где-то под ребрами; там черная дыра и наживую вырван кусок размером с кулак. Ее нитки, способные сшить изнутри, только что ушли.