*💫💔💫*
Эрик
Я вошел в гостиную Михаэля и не узнал комнату. Мебель была вся сломана, посуда, вазы разбиты на мелкие кусочки. Занавески и шторы сорваны и порваны, насколько хватило сил у альфы. М-да… Кто-то сорвался и пустился почти во все тяжкие. Нужно найти его, пока не натворил бед. У Михаэля сейчас сработал завоевательный инстинкт, и он пробивается сквозь наслоения цивилизации и требует немедленного захвата! Будучи неспособным справиться со своими чувствами, он решил сорваться на ни в чем не повинной мебели. Он ревнует, но не может этого показать или сказать мне в открытую, прикрываясь нашей ссорой. Проявив открыто свою ревность, ему придется ее чем-то обосновать, а значит, стать уязвимым. Этого он не допустит, его гордость не позволит перейти эту грань. Он меня доведет, я чувствую своей дикой ревностью! Как усыпить его бешеную ревность? Что мне делать с ним? Сказал же ему, ничего уже не изменишь, а он словно не слышит меня. Я готов пойти на перемирие и дать нам шанс на счастье. Наверное, им движет страх быть отверженным, боязнь одиночества, эгоизм и низкая самооценка ему нашептывают на ушко, и он срывается с обрыва. Похоже, муж глубоко убежден в том, что он недостаточно хорош для меня. М-да… тяжелый случай, однако! Скоро психологом тут стану. Я искал его и никак не мог найти. Ну где же ты? С тяжелыми мыслями приоткрыл дверь комнаты Дэвида и услышал их разговор. — Что я могу? Ничего. Только рвать на себе волосы и от горького бессилия в отчаянье биться головой об стену. — Может, не так все плохо. Хотя, если честно, то не смог бы принять второго супруга, если мне такое устроил бы Азар. Но в твоем случае тебе придется это сделать. Я так понял, он ладит с Дамиром, и у них все тип-топ. А вот у тебя получились проблемы. Дамир получил как супруг всё, а ты ничего. Но, по-моему, сегодня он не хотел с тобой ссориться, и на поцелуй твой он ответил, или мне показалось? — Он оттолкнул меня. Я ведь признался ему в своих чувствах. И ещё этот Дамир… Как подумаю, что он с ним… — Рык. — Он мой… Я не могу без него! И все вокруг так пусто и одиноко. А на душе больно, мне плохо… — Он помолчал немного. — О таком муже, как он, можно только мечтать! Я бы пообещал никогда не обижать его, если бы Эрик смог меня простить. Но он никогда не примет меня. Я вижу, что Эрик мне мстит. Я безумно его ревную. Что же мне делать? — Попробуй завоевать его. — Он не дает шанса. — А ты пробовал? По-моему, ты плохо ему показал свои чувства. Вы же недавно так здорово ладили с утра. Мне понравился ваш перетягивание одеял и бой подушками. Вы так здорово смотрелись. Веди с ним так же, и, думаю, он оценит это больше, чем твою ревность. — Я люблю его. Теперь я не могу думать ни о ком другом. Если передо мной разденется любой посторонний омега, мне будет всё равно, моё тело даже не отреагирует, как раньше. Но стоит Эрику войти в комнату, и у меня сразу возникает сильное возбуждение, я едва могу сдерживать свои чувства. Говоришь, что я не должен ревновать. Думаешь это так просто. Нет. И я не понимаю, как мне принять Дамира? — Подумай, что Дамиру тоже сложно, и он должен мириться с твоим правом. Думаю, что и он не может с другим омегой. У вас есть супруг, и вы должны принять, что семья у вас необычная. Мне тебя жаль, братец. Сколько вы еще ругаться будете? Эрик тогда получается в выигрыше. Ты тут с ума сходишь, а он и в ус не дует. У него есть с кем провести ночь и… Ну, Дэйв, дождешься ты у меня. Дожидаться окончания нелестной фразы не стал. Я приоткрыл чуть больше и увидел супруга, сидящего на полу, в его руке была бутылка с коньяком. Вот черт! Только еще мне не хватало, чтобы он спился. Я решительно вошел в комнату. Увидев меня, он замолчал, и Дэйв злобно посмотрел на меня. Мол, я не могу признаться и сказать ему правду. Вот только этого мне еще не хватало. Защитник нашелся. — Михаэль. — Тихим и спокойным голосом обратился я к супругу. — Ты зачем всю мебель разломал? Что ты творишь? — Так кажется кто-то нахохлился и выставил щит, демонстративно отвернулся. — Милый, а я хотел позвать тебя пообедать, а ты тут на голодный желудок пьешь. — Милый? — мои слова приводят их обоих в удивление. Михаэль тут же повернулся ко мне и на его лице остались лишь большие от удивления зеленые глаза. Он продолжал смотреть на меня, как на кумира, словно я ему достал звезду, но молчал. В его взгляде буря эмоций и пошел мыслительный процесс. — Так ты идешь со мной? По-моему, кто-то уже и не помнит, что я его позвал обедать. — Ты играешь со мной, и тебе это доставляет удовольствие, да? Пошел в штыки и стал прятаться он в своей раковине души. Кажется, я не ошибся в своем предположении, обедать придется одному. — С чего ты взял? По-моему, я сейчас не шутил. И вообще, что плохого, что я тебя назвал милым? Хорошо, не буду. Я понял, что зря пришел. Заметь, не я объявил войну… Михаэль с грохотом поставил бутылку на стол и вскочил на ноги. Я вздрогнул от неожиданности. — Я люблю тебя! — Закричал он. — А ты играешь со мной в кошки — мышки. То слегка приманишь, а потом ножом по сердцу, чтоб помнил, что я виноват перед тобой. Скажи, как мне вымолить у тебя прощения? Убей меня или дай мне жить…. Кто-то перепил. Зная Тириэля, три дня уже пошли в обратном направлении, знать бы точно, слышал он тогда мои слова перед уходом или уже спал крепким сном. Не могу сейчас признаться. Он на взводе, и самый действенный способ сейчас — это уложить его спать. Но сначала его надо нейтрализовать, то есть обезвредить. Я сделал быстрые шаги и подошел к Михаэлю. Положил свою ладонь на его щеку и второй рукой нежно провел пальцем по его нижней губе и улыбнулся, уже предвкушая свою победу. Он на половине фразы замолчал и с удивлением посмотрел на меня. От этого прикосновения он чуть приоткрыл рот, жарко и быстро дыша. Мои губы властно накрыли едва дрожащие губы супруга, а мой горячий язычок обвел контур нижней губы. Он сладко простонал, но его стон потерялся в безумном поцелуе. Он стал отвечать мне, словно хотел напиться перед смертью. Это было похоже на дикий танец страсти. Михаэль был в шоке, поэтому даже не делал попытки обнять меня. Мы в этот безумный момент забыли, кто мы, зачем я всё это затеял, и не вспоминали до тех пор, пока легкие не заболели от недостатка кислорода и нам не пришлось оторваться друг от друга. Я отошел от него. Кажется, я переборщил, и кто-то сейчас, не стесняясь своего брата, меня разложит на полу. Черт! Черт! Черт! Еще немного, и ни он, ни я уже просто не смогли бы остановиться на простом поцелуе и неминуемо оказались бы в постели. Он же уже готов к этому, а я не смогу устоять. Что делать? И ляпнул первое, что пришло на ум: — Дурак ты, Михаэль! Я не играю с тобой. Я хочу перемирия, а не войны. А ты ревнуешь, как бешеный, все рвешь и мечешь. Я посмотрел на Дэйвида в этот момент. Он сидел с открытым ртом, а глаза от удивления вылезли из своих орбит. Вот так одним выстрелом двух зайцев, а еще говорят, невозможно. Врут, безбожно врут, иногда можно. Я развернулся и ушел, а за спиной услышал хриплый сексуальный голос Михаэля с глупым вопросом: «Что это было?» — Что это сейчас было? Он… он, он, что меня поцеловал? Мне это не приснилось? Довольный собой, я отправился на королевскую кухню. Пусть спать не уложил Михаэля, но его мысли сейчас все разбежались в разные стороны, а главное — крушить он уж точно ничего не будет. Боже, сам себя распалил. Как же я его хочу. Свихнуться можно. Зачем я его поцеловал? Как же желанны эти губы. Эрик, возьми себя в руки. Нет, Дамир тут не помощник. Как я соскучился по Михаэлю. Это выше меня, это сильнее меня. Желание прикоснуться и вдыхать аромат можжевельника. Дрожь прошлась вдоль позвоночника, а внизу живота стал образовываться тугой узел желания. В моих штанах шевельнулась жизнь, а дружок, если и дальше буду думать о Михаэле, то скоро он потребует пристального внимания к себе. Ну только этого мне не хватало. Вот тебя я, конечно, сейчас просил выражать свои чувства. Мысленно ругая себя. Еще немного, и придется голодным топать под холодный душ. Или уж лучше сразу отдаться Михаэлю. Он это оценит. Стоп-кадр. Вдох, выдох. Так, взял себя в руки. И уж не знаю, чего я больше хочу: есть или удовлетворить свои интимные потребности, а главное — с кем? Это играет оооочень сейчас главную роль. Живот громко заурчал, напоминая о том, что надо бы подкрепиться, а, поскольку я его полностью поддерживал, направился в сторону кухни. Стоило только открыть дверь, как меня накрыла волна аппетитных запахов, не давшая мне и шанса отказаться от своих планов. В белом фартуке здесь хозяйничал приятный альфа лет тридцати. Лер был довольно высоким, с прямой спиной и доброй улыбкой, с серыми глазами и вьющимися, длинными, черными волосами, которые он благоразумно убрал под поварской колпак. — Приветствую вас, мой лорд. Вы, наверно, проголодались. Да, деток кормить надо почаще, повкуснее и всего понемногу. Он это узнал сразу после моего похода в храм и был рад такому событию. Он же мне шепнул по секрету, что давно это понял. Как только поменялся мой рацион. Я улыбнулся ему и сел у окна за стол. Он явно скромничал. Его «всего понемногу» выглядело как обожраться и не встать... Причем это каждый раз так, он меня балует. Порой такого нет в королевском меню. Как говорит Лер, всё для наследников. Ох, балует он меня. Чего здесь только не было! Тонкие и толстые блинчики, пирожки, пироги, два вида супов, овощные и мясные салаты, несколько видов мяса, которое запекли, пожарили и потушили, свежевыжатый сок, вода, молоко, чай и еще откуда-то ароматно пахло кофе. Выглядело всё чрезвычайно аппетитно и красиво. — Ох, я только от одних запахов в экстаз вхожу, а что будет, когда я все это попробую? Лер скромно улыбнулся. — Вам нужно хорошо питаться, чтобы наследники родились здоровыми и крепкими. Торопливо придвинул к себе ближайший салат из овощей, потом добавил в тарелку немного тушеного мяса в белом соусе и налил апельсиновый сок. Ммм, мягкое, сочное и просто тает во рту! Салат тоже оказался выше всяких похвал. Я так растолстею, а потом в дверь проходить не буду. Начал нахваливать приготовленную еду, чем окончательно смутил альфу. Минут через десять я не спеша допивал сок, поблагодарил Лероя и вышел из кухни. Кауэр, нужно поговорить с парнем, ведь просил же он. Медленно пройдя лабиринт многочисленных коридоров, я вошел в комнату, где в кресле сидел бледный омега. Да, ему еще нужно хотя бы сутки, чтобы окончательно прийти в норму. — Я думал, вы спите. Вам нужно много сейчас отдыхать, чтобы окончательно набраться сил. Он встал и низко поклонился мне. — Ваше Величество. — Немного помолчав, я жестом дал ему понять, чтобы он сел на свое место. — Спасибо вам, мой лорд, что не отказали мне в аудиенции. Вы позволите мне просить у вас прощения за недостойное поведение, порочащее ваше имя и достоинство. Вы спасли меня и дали шанс на жизнь, хотя я и не стою даже вашего ломаного ногтя. Простите недостойного. Вы имели полное право не спасать мне жизнь. - Он сползал на колени и опустил голову, словно я палач. На его глазах уже стояли слезы, и он всхлипывал, пытаясь не разреветься в голос. - Мой отец продал меня за власть. Слишком поздно это понял, а еще я ведь и правда влюбился в Михаэля. Как идиот, мечтал, что он обратит свое внимание на меня. Несмотря на то, что я носил его ребенка под сердцем, он все больше отдалялся от меня. Избегал и порой даже грубил мне, но стоило вам пройти мимо него, он провожал вас тоскующим взглядом. Я понял, что шансы мои равны нулю. Он любит вас. Он защищал вас перед аристократами и становился бешеным, если кто некорректно отзовется о вас. Многие испытали гнев Михаэля. Поверьте ему и простите. Я заслужил свое наказание и приму его с честью и достоинством. Лишь об одном молю, чтобы вы помирились с супругом. Во загнул. Я посмотрел на него пристально и увидел, что парень-то повзрослел. Вот что делает старуха с косой. Он теперь знает цену жизни. Что ж, это хорошо. Он думал, что найдет здесь счастье, завладев властью, ан нет, любовь искал ответную, думал, что вот оно, счастье, нет, опять приобрел опыт. В его случае хороший опыт. — Я прощаю вас. Чтобы начать новую жизнь, нужно оставить прошлое позади. Желаю вам любви и быть любимым. Пусть у вас будет свой дом, и помните, что власть может сильно изменить человека. Кстати, вы можете посмертно дать имя своему сыну-омеге. — А можно, да?! — С надеждой переспросил Кауэр. — Да. Он помолчал некоторое время, обдумывая, а потом тихо произнес: — Габриэль, в честь моего деда. — Красивое имя. Я дам распоряжение и в королевской усыпальнице выбьют на надгробии имя принца Габриэля Тельмана Фарнсорр. Он не виноват ни в чем, так пусть покоится с миром. Кауэр заревел в голос, и сквозь его всхлипы я понял, что он даже не мечтал об этом. Благодарил и еще клялся, что будет молить небеса, чтобы я подарил наследников Михаэлю. Я уговорами успокоил парня немного, он, всхлипывая, задал мне вопрос, на который вслух я ответить не мог. — Мой Лорд, можно мне спросить? — Я кивнул ему головой. — Скажите, а вы любите Михаэля? Я лишь одними глазами сказал ему, но он меня понял. — Благодарю за честный ответ. Неужели он не знает правды об этом? — Не знает. — Правда говорят, что у вас теперь два супруга? — Да. Мне пора. — Извините, что задержал вас. — Кауэр прими мой совет. Не сопротивляйся судьбе и прими свой брак. Это все, что я имею право сказать тебе. — Спасибо за совет и я буду помнить его, как бы мне не было тяжело. Желаю вам счастья Ваше Величество. Он поклонился мне, и я вышел из комнаты. Уф… Ну и выматывающий эмоциональный день. Устал, словно вагоны разгружал целый день. Пошел принимать я водные процедуры. Дополз до своих комнат, скинул камзол, бросил рубашку на кровать и вошел в ванную. На ванную, а точнее ее наполнение, драгоценное время тратить мне совершенно не хотелось, поэтому я выбрал душ. Вымылся и закутавшись в большое полотенце, почистил зубы. Вытерся, переоделся, Тириэлю сказал, чтобы передал Дамиру, что лягу спать позже, а сам отправился в свою библиотеку. Ища рецепты зелий в этих старинный книгах. Уставший я спустился вниз, вошел в спальню и лег между супругами. Нервы были за целый день настолько потреблены, что отключился сразу, как только голова коснулась подушки. Проснулся от того, что энергия била из меня ключом. Дамира и Михаэля в комнате уже не было, и только след от их головы на подушках доказывал присутствие альф этой ночью. Значит смогли все же спать рядом и не подраться, а может с утра устроили разборки? Надеюсь, что нет. Эх, вот она жизнь в браке! Одни дела, а на секс сил и времени не остается! Быстро совершив утренний туалет, подошел к гардеробной, где после непродолжительных поисков, выбрал легкие брюки и рубашку без рукавов с большим воротником стойкой. Она была наполовину открытой, так как верхняя часть горловины была вынута v образным вырезом открывая мою грудь. На шею надел кулон в виде золотого ключа. Волосы расчесал и заплел косу в виде волны оставляя пряди свободными. Посмотрел в зеркало и оглядел себя со стороны. Я заметил, как бьется голубая жилка на шее, всем и каждому, показывая, насколько сейчас не спокойно мое сердечко. Молочная кожа сияет чистотой и свежестью, усталость предыдущих дней ушла. Густые пушистые ресницы красиво подчеркивают фиолетовые глаза, которые странно блестят, словно в предвкушении чего-то неведомого. Даже губы сегодня алеют, словно накрасил или целовался с кем-то… Для себя я решил смотря в зеркало взять от жизни все, что так щедро она мне дает. Я помирюсь с Михаэлем, дам это зелье пусть знает правду. Хочу, чтобы они запомнили меня именно таким. Взял флакон и положил его в карман брюк. Что ж я готов к встрече этого дня. Прошел в кабинет Михаэля, а там полный рассадник альф. Дамир, Дэвид и Рейтар сидели на широком диване, а в кресле восседал Михаэль. Я даже не стал вслушиваться в их разговор, открыл дверь и четко поставленным голосом произнес: — Доброе утро, всем. Мои супруги уставились на меня, как будто ни разу не видели. Ах, да… Моя правая рука украшена лилиями и листьями. Так получилось, что сексом мы занимались в темноте и разглядеть тату Дамир просто не мог, а про Михаэля вообще молчу. Это он куда уставился? Ныряет взглядом в мой вырез, словно я девушка. Чувствую, как по моим щекам приливает кровь. Черт! В краску вогнал. И что он там увидел. Понятно видны прожилки и контур листьев роз. Они оба встали и как по команде фас пошли в мою сторону. Я сделал шаг назад. — Доброе оно, наверно, для кого-то. — Тихо сказал Дамир. — Ты скажешь, где ты был полночи? — В библиотеке. — Там тебя не было. Прежде чем легли в кровать мы долго искали тебя. Тириэль просто поклялся, что не имеет права говорить, где ты. — Вот же зараза. У меня есть своя библиотека, и вход туда запрещен. — А вот Тео после продолжительной пытки признался, что там еще есть спальня и лаборатория. Нас очень волнует там спальня, а ты был в этой спальне один? И еще ты ничего не хочешь мне сказать по поводу татуировки, а лучше показать. — Продолжал гнуть свою политику Дамир, Михаэль лишь своим видом показывал свое полное согласие с Дамиром на все происходящее. Все ревность полным ходом. Вот это я попал! — А что с ней не так? И в спальне я не был, а был после библиотеки в лаборатории. И вообще там бывают лишь избранные. В данном случае Тео, Антел, Кан и Тириэль. Так, что нечего волноваться. Дамир, а на счет тату я же говорил тебе. — В лаборатории, хорошо мы тебе верим. А может скажешь нам о своих чувствах? Ведь наверняка тату говорит правду о них. — Тихо прошептал Михаэль. — И кажется она не только у меня верно? — Лилии на твоей руке открыты. Эрик, солнце мое… — Он пристально посмотрел на мою руку. — Смею ли я надеется, что они говорят о твоих чувствах ко мне. — Уже тихо сказал Дамир. — Так ты не знаешь, что чувствует к тебе Эрик? — Спросил Михаэль. — Нет конечно, он говорил о симпатии, но тут явно большее. Правда милый? — С напором в голосе произнес Дамир. — Я сейчас тебе не ответить не смогу. И вообще насколько знаю о тату это, что они показывают не чувства, то, что насколько мы близки и подходим друг другу. Михаэль, на моем теле тоже появилась тату и она похожа на твою. Только она не на руке. Но я не готов показать тебе ее. — А сам сделал шаг назад. — Дамир, кто-то хочет удрать от нас. — Угу. — И не признается, где находятся эти тайные комнаты. Если они вообще есть. И в тайнах сердца тоже не признается. — Угу. — Эрик, ты вчера просил меня принять Дамира, так вот я это сделал сегодня с утра. И поговорив с ним, пришел к выводу, что это даже не плохо. Я смирюсь с его существованием в твоей жизни, но не потерплю еще кого-то. Ты наш и только наш. Мы оба любим тебя. — Я тоже понимаю, что нас трое и признаю такой брак. Стоп. Спелись. Я рад, что мы, кажется, пришли к перемирию. Михаэль, на пузырек, выпьешь, когда посчитаешь нужным. К тебе вернется память о той таинственной ночи. Сейчас время уже почти двенадцать, думал позавтракаю с супругами, но видать не судьба. А насчет комнат, нет, не покажу, а то сбегать от вас будет некуда. - Оба рыкнули. Вошел слуга. — Ваше Величество, к вам на аудиенцию пришел Сейр Ил’марей Демьян Вас Корта-Хонер. — Иду. Вот так и бывает, что завтракать придется с чужим альфой. Синхронный рык недовольства со стороны супругов, а я усмехнулся и направился в свой кабинет, заказав слуге принести мне завтрак. — Нет, ты посмотри, сбежал. — А главное к кому? Я быстро ретировался и направился к себе в кабинет. Час плодотворной беседы с Илмаром, и я понял, что он как помощник главного казначея подойдет, но для самого казначея не дотягивает по характеру: очень мягкий, нерешительный и, главное, зануда. Не смогу я с ним долго решать финансовые вопросы. Желание прибить его у меня стойко выработалось на двадцатой минуте разговора ни о чем. Фу, как хорошо, что мои супруги не такие. Я не выдержал бы такое счастье. Ил’марей вас Корта-Хонер покинул мой кабинет, счастливый тем, что я его обрадовал сразу о его должности. — Сэр Шермантаэль Самуил дор’Оровиль, — объявил мне слуга. — Пусть войдет. Следующий час тридцать был мне приятным развлечением. Третий сын министра сельского хозяйства оказался компанейским альфой, шутник, знающий, как поддержать беседу. Очень чутко улавливал мое настроение, смог обойти подводные камни. О таких говорят, что у него талант к переговорам, но как руководитель очень быстро погрязнет в рутине, и станет монстром для своих помощников. Власть испортит его. Он получил должность второго помощника главного казначея, чем не преминул высказаться в своих благодарностях. Распрощавшись с ним. Слуга пригласил последнего претендента на пост казначея. Если и он не подойдет, что ж буду искать. Время у меня пока есть. — Сэр Демид Катар Мартинез пятый сын министра образования. — Походите, присаживайтесь. Сегодня мы просто познакомимся с вами. Через полтора часа я понял, что этот парень свое не упустит. Спокойный, выдержанный характер, и сильный по духу. К работе отнесется со всей ответственностью, а за пост главного казначея будет пахать, как раб. О чем я конечно поздравил его. Он поклялся мне в верности и счастливый отправился домой. Теперь их семьи будут отмечать назначение, а другие призадумаются и возможно отдадут своих сыновей учиться в высшие учебные заведения. Ведь некоторые отцы даже и не давали шанса на будущую жизнь своим сыновьям. Вышел из кабинета и натолкнулся на Дамира. Его взгляд был красноречивее слов. — Дамир, а где Михаэль? — В спальне развлекается. — Это как? — Ты, что ему дал? — А-ааа, ну очень он там кричал? — Ага, а главное так сексуально. Я усмехнулся. — Ну понимаешь, он ведь вспоминает нашу совместную ночь. — А-ааа, понятно. — Пойдем лучше поедим, а? Я так устал сегодня. — Флиртовать милый? — Дамир! Обнял его и с минуту вдыхал его аромат и наслаждался обнимашками. Ему это тоже нравилось. Переплел наши пальцы и увел в столовую. Ели мы в столовой молча, он всё никак не мог собрать свои эмоции в кучу. Потом Дамир вроде бы успокоился, и мы с ним прекрасно провели вечер, играя в карты. Пару раз он оставил меня в дураках, мне это надоело, и я его разбил в пух и прах. Он кричал, что я смухлевал и подтасовал. Надул губы, как маленький, я уговорил его сыграть по-честному, и он выиграл. Пусть будет счастлив, так как и не заметил, что я ему поддался и спрятал пару карт. Но зато он счастлив, а мне приятно видеть его счастливым. — Дамир, а ты знаешь, что вы оба ошибаетесь насчет татуировок? Когда-то и я сам так думал, пока не натолкнулся на умную книгу. Я в кабинете достал книгу, открыл на нужной странице и дал прочитать супругу. — Так если цветы раскрыты это говорит о целостности брака, а не о чувствах, что таятся в закромах души. — Да. Просто мы стали единым целым. — Я снял с себя рубашку и показал ему спину. — Смотри цветы Михаэля и твои переплетаются на позвоночнике. Вы оба мои супруги и оба мои половинки целого. Я хочу попросить тебя дать нам с Михаэлем часа четыре. Хочу помириться с ним. Мне не нужна война, хочу перемирия. — Ты хочешь поговорить с ним? Ты простишь его? — Да. Я готов простить его. Он этого не сделает никогда, поэтому у него все карты в руках. — Ты боялся измены с его стороны? Это же невозможно! Почему сейчас? — Я никак не мог отпустить ту боль, что занозой сидела во мне. Кауэр уехал, а другого не будет. Я не был до конца уверен в его чувствах. Думал, что Кауэр для него что-то значит, а оказалось не так. — Так ты ревновал его к нему? — Давай не будем об этом. — Вот так ты всегда. Скрываешь свои чувства, но я думаю, что ты любишь его. Скажи мне, прошу. — Да. Я люблю Михаэля, но ты будешь молчать об этом. Я сам хочу ему признаться. Он вздохнул и в его глазах была тоска и еще, что-то. Он надеется на взаимные чувства, а я сейчас причинил ему боль и мне было плохо из-за этого. Я вошел в спальню к Михаэлю и посмотрел на него. Он крепко спал раздетый и слегка подмерзший. Во сне он метался и звал меня. Я взял одеяло и накрыл его. Погладил его по голове и успокоил шепча ему нежные слова. Вышел из комнаты и посмотрел на Дамира, тот словно маску надел. Сердце екнуло. Только не это. Сейчас нам всем очень сложно привыкнуть друг другу, но малейший неверный шаг и я потеряю его. — Я лишний? Вот оно и подтверждение. Под этими словами больше, чем он сказал. Там целый подтекст. Спокойно, Эрик, и в голову пришло поиграть с ним. Я приземлился на постель и рассмеялся. — Колючка, душить будешь? Ты же мой муж и этим все сказано. — Он оторвался от притолоки и медленно пошел ко мне. Его глаза горели, грудь поднималась колесом, дыхание было словно он пробежал кросс. Я выиграл этот маленький бой и он останется со мной. — А что, хорошая мысль! Умылся ли ты на ночь, Дездемон? — Отелло, за окном еще светло! — А это солнце ревности взошло, — нашелся Дамир, спешно расстегивающий рубашку. — И вызывает приступы горячки? — У эльфа, человека и бутнячки, — Дамир рассмеялся, его отпустило и присоединился ко мне на кровати. Кто сказал, что любовью нельзя заниматься шутя? Смешной, должно быть, человек был… Сцена ревности закончилась с первым же поцелуем. Да оно и правильно. Когда люди ревнуют? Когда не доверяют друг другу. А как я могу не доверять Дамиру или скажем сейчас Михаэлю? Как они могут не доверять мне? Это смешно! Вы же доверяете своей левой руке. И правой — тоже. И вам не приходит в голову их подозревать. А мы с Дамиром и Михаэлем — три части одного целого. Если одна половинка яблока не доверяет другим — это даже не глупость. Для этого и названия еще не придумали. Там где есть настоящая любовь — не уживется ревность… Наверно, я все же влюбляюсь в этого красавчика, и знаю точно, он мне нужен.Дамир
Я в отчаянье стоял возле двери в покои Михаэля. Лишь одна мысль сверлила у меня в голове. Я лишний, я ему не нужен, я лишь его друг, жилетка, в которую можно поплакать. Стоял и смотрел, как он нежно шепчет Михаэлю на ушко что-то нежное, и в душе разгорался пожар ревности. Он его любит, а я лишний. Что ж, я уйду, если это так. Буду тосковать, но не хочу мешать их счастью. Мое дитя, я приду посмотреть на него, и если он отдаст, я заберу его к себе в замок. Это и будет моим утешением в жизни. Эрик вышел из комнаты и сел на кровать, он посмотрел на меня, а с моих губ слетело: — Я лишний? — Колючка. Душить будешь? — Он улыбнулся мне, и мир мой перевернулся. В его глазах я читал, что нужен ему. Не отдам, что мое, пусть малая часть, пусть не любит, но я ему нужен. Я пал к его ногам, словно преданный пес, побрел, виляя хвостом перед хозяином, если он у меня был бы, я пошел на его зов. Какой же я слабый перед ним. Не устоял. — А что, хорошая мысль! Умылся ли ты на ночь, Дездемон? — Отелло, за окном еще светло! — А это солнце ревности взошло, — Спешно расстегиваю рубашку. Люблю его всей душой, что же он творит со мной? Я как мотылек лечу на свет, сгорю в его руках, и меня в этом мире нет. — И вызывает приступы горячки? — Нашел, как пошутить… Получай в ответ. — У эльфа, человека и бутнячки, — Я рассмеялся, отпустило, и присоединился на кровати возле Эрика. Легкий поцелуй, и я растворяюсь. Еще поцелуй, и горю. Он так прекрасен, наверно, как ангел и как роскошные цветы в саду. Стрелой Эрота в сердце раненный, я, кажется, с ума сойду. Свое безумное желание. Поцелуй, еще, еще… Не в силах больше побороть. Я ощущаю при касании горячую, как пламя, плоть. Тонкое и изысканное белье вмиг падает к его ногам. И ты, прелестный мой, мчишь мою душу к небесам. Засыпая после бурной любви, моя душа мечется, словно птица в клетке. Люблю, и я безумен в этом чувстве. Ревную и люблю. Во мне самом столько эмоций и чувств, столько желания любви и ласки, что, когда я выпускаю все это на свободу и отдаю ему, этого хватит на нас двоих, и он просто не сможет меня оттолкнуть. А Михаэлю придется смириться, я знаю, не смирился, не принял и бесится. Мне и самому это трудно дается. Ревность не знает границ. Но если буду уверен, что он любит меня… Никогда не пробовал втроем, но помню, что однажды слышал об этом. Он утверждал, что это незабываемо. М-да… Это был мой отец. Я был еще зеленым юнцом, и это была измена моему папе, что послужило тогда их громкой ссоре и еще большему бурному примирению. Вывод я сделал только один: никаких измен своему супругу. Я буду говорить ему о своих чувствах, любить с отчаяньем в душе, и, может, отзовется его сердце и ответит, пусть не так сильно, но ответит на мою любовь. Анализируя все свое душевное состояние и раскладывая его по полочкам, я лежал тихо с прикрытыми глазами. Сон сморил меня, и, обняв любимого, отдался в руки Морфею.Михаэль
Сегодня мне снился самый прекрасный сон, и просыпаться я совсем не хотел. Проснулся и лежал с закрытыми глазами, вспоминая и думая о самом прекрасном омеге для меня в этом мире. Сердце билось быстрее обычного, а губы мечтали ощутить то, что приснилось сегодня. И тут меня медленно стал окутывать аромат роз, а матрас рядом со мной прогнулся под тяжестью тела. Нет, я брежу. Мне показалось. Эрик никогда не придет сюда. Если он и ненавидит меня, то простить вряд ли простит. Но сон это или явь, а рука с длинными нежными пальчиками прошлась по моей щеке, потом по волосам. Самые любимые губы коснулись моей щеки, глаза и припали к моим губам. Если я сейчас брежу и это сон, то пусть продолжается он. — Я знаю, что ты не спишь. — Тихо прошептал мне над ухом мой мальчик. Его губы коснулись моей мочки уха, и он стал играть с ней. То слегка покусывал, то посасывал, а я уже мурлыкал и блаженствовал. — Наслаждаешься, поэтому молчишь. — Он усилил напор, положив свою руку мне на пах. Я застонал от этих шаловливых пальчиков. А его губы уже проделывали дорожку вдоль моей шеи. — Эрик! — А-а-а-а-а-ах. Ум-м-м-м. Что же ты творишь со мной. Я же не железный. — Правда? Х-ммм. А я думал, ты спишь. Может, откроешь тогда глаза. Пришлось их открыть и восхититься увиденной картиной. Эрик был без рубашки, его волосы были распущены и каскадом прикрывали его красивое тело. От этого вида мое тело отреагировало моментально, хотя я ощущал запах Дамира, но он почему-то не раздражал меня. — Эрик. Но договорить мне не дали. Его губы накрыли мои. Я еле сдержался, чтобы не превратиться в голодного зверя. Желание накрыло меня с головой. Я жался всем телом к нему, показывая, насколько соскучился и хочу его. Он разорвал поцелуй, а я разочаровано простонал. — Милый, я знаю, что ты хочешь, но потерпи немного. Я хочу поговорить с тобой. — Я готов выслушать тебя, но прошу, убери руку, иначе…. Эрик усмехнулся и убрал руку. — Как тебе воспоминания? — Они прекрасны, как и та ночь, проведенная с тобой. Я дурак, столько времени потерял. А ведь мог получать это всегда. Слишком поздно понял, что люблю тебя. Испугался, что отдам свое сердце тебе, но теперь все не так… — я помолчал немного, а он не перебивал меня и ждал. — Диссонанс, он же будет. Правда? — Он промолчал, но его глаза сказали мне больше, чем он хотел сказать. — Дэвид имеет сыновей, и я последую за тобой за грань жизни. Я люблю тебя, и жить без тебя не смогу. Она не имеет смысла. Мой сын здесь, — я положил руку на его живот, и он откликнулся. — Вы мой смысл жизни. Мы едины. Прости меня. Я хочу знать, что ты простил меня. Я не надеюсь на взаимные чувства, но мне нужно знать, что у тебя на душе нет обиды ко мне. — Дурак! Ты так ничего и не понял. — Может, я слепой дурак, которому нужно всё разложить по полочкам и разжевать, потом вложить в рот. Я хочу услышать, потому что многого не понимаю. Он улыбнулся. — В этом весь ты. Да, я не буду скрывать от тебя, что диссонанс будет, и он коснется непосредственно меня. Но прошу дать мне эти счастливые дни и насладится ими без напоминания о нем. Я бы мог потребовать, взять с тебя клятву, чтобы ты жил, но понимаю, не сможешь. Михаэль, я простил тебя и мое сердце поет от осознания, что ты любишь меня и нашего сына. Я очень хочу, чтобы ты все-таки смог взять на руки свое дитя и стал отцом. — Так значит вот к чему эти поцелуи. Ты не сердишься на меня, и, может, я хоть чуть-чуть нравлюсь тебе. — Дурак! Ты так опять ничего и не понял. — Значит, так и есть. — Насупился Михаэль. — Я хочу услышать. Эрик, молю, скажи мне. А Дамир сейчас где? — Дамир ушел к себе очень рано. У него сегодня Совет. Мы одни, и я хочу любить тебя, мой сильный и такой милый альфа. — Любить? — Да, я люблю тебя, мой непонятливый дурак. Если ты до сих пор этого не понял. Ведь поцелуи о многом говорят, и там не скрыть свои чувства. Ты помнишь озеро и что ты вытворял там. — Да, я пытался понравиться тебе и завоевать тебя. — Так у тебя это очень хорошо получилось тогда. — Эрик, ты — моя жизнь, ты — моё сердце. Прошу тебя, поверь мне. — Михаэль. Я нежно дотрагиваюсь к его нижней губе… медленно провожу горячим язычком от уголка к уголку… дышу твоим дыханием… м-м-м… и в этот момент целую страстно… и жадно, будто хочу пить… и не могу напиться… насладиться минутами счастья. Тону в твоих глазах и вижу ответы в них и желание быть со мной. Ты прав, нам выпало немного времени насладиться друг другом, и я не буду терять время зря, чтобы не жалеть об этом. Тебе не покажу свой страх потерять тебя и боль своего сердца. Я дурак, так много потерял, но сейчас ты мой, мой. Люблю тебя всем сердцем, каждой частичкой своего тела. Ласкай меня, и я отдам тебе себя без остатка и подарю тебе свой мир.Эрик.
Время шло. Я много рецептов испытал на себе, но результат был один. Организм не принимал. И снова поиск, и снова опыты, и снова все насмарку. Ища рецепты зелий в этих старинный книгах, и все больше убеждался, что его просто нет. В одной из старинных книг нашел рассказ одного автора, описывающего такого же омегу, беременного от двух альф сразу. Он был из семьи Фарнсорр пятым сыном императора. Дочитав писание, я уже откровенно ревел навзрыд. Его не спасли. Он был единственным омегой, который забеременел так же, как и я. Там четко написано, что нет рецепта, один месяц жизни и четыре часа адской боли. Положил руки на живот, голову на стол и уставился в одну точку. Слезы катились из глаз, а из груди вырывались тихие всхлипы и рыдания. Да здравствует истерика, господа! За что боролись, как говорится, то и получите! Часа, может, два прошло, а может меньше. Я потерял счет времени, слез уже не было, была лишь пустота. Раздавленный я спустился вниз, вошел в спальню и лег между супругами. Нервы были за целый день настолько потреблены, что отключился сразу, как только голова коснулась подушки. Мои супруги постепенно смирились с присутствием друг друга в постели, но сексом мы занимались по очереди. И каждый отмывал меня до блеска. Когда же закончится это противостояние между ними, я не знаю. Устал и все больше начинаю уставать. Михаэль под моим присмотром взял бразды правления внутренней политики. Отец ему помогает. Мой животик растет с каждым днем, и я все больше становлюсь похож на неваляшку. На пятом месяце беременности я почувствовала резкое ухудшение самочувствия, а проникновение альфы стало болезненным. Они оба негласно согласились потерпеть. Да сколько раз из столовой без сознания меня выносил Дамир или Михаэль! Их белые лица очень часто приходилось видеть. Тириэлю врал, да и остальным тоже, что зелье есть и я его пью. Иногда ночами не спал и обоих гладил по их головам и боялся, что придет день и не увижу их. Вымотался и слег на несколько дней. Мои парни ходят понурыми и бледными. Приходят, обнимают и молчат оба. Лишь страх в их глазах. Со мной обязательно остается кто-нибудь. Сегодня очередь была Тириэля. — Эрик, не обманывай. Скажи правду. Нет ведь никакого зелья. А на глазах слезы. — Тириэль. Я научу тебя одному заклинанию. Оно отнимает очень много сил. Помнишь Кауэра? — Да, ты шептал что-то. —Так вот, пиши: Penjaga air, Penguasa langit luas Lord dari surga dan groundwater, awan badai dan petir.Memberikan hidup pada orang yang sekarat, jangan mengambil kekuatan ajaib, Beri tenaga, dan hidup… … tidak ada anak-anak lahir Wali dari jiwa-jiwa yang merawat anak-anak mereka dan untuk memenuhi tidak memenuhi tujuan dari semua kehidupan, anak-anak anda. — Запомни, в моем случае, если воронка не закроется, а время будет на исходе, прочтешь его. Предупреждаю, меня может ударить молния, но продолжай читать, пока не проговоришь до конца. Иначе ты просто ускоришь мою смерть. Не останавливайся и не отвлекайся при чтении. Я верю тебе, ты сможешь. Никому ни слова, слышишь. Он плакал, тихо и молча глотая слезы. — Не реви, ты же альфа. Я не умер, и мы будем бороться, слышишь. — Да. Я буду сильным, мой друг. Ждать смерти, наверно, хуже, чем она есть на самом деле. Страшно и обидно осознавать, что завтра все будут жить дальше, только без тебя. Именно ты сам не увидишь солнца и заката, не увидишь любимых тебе лиц, не улыбнешься миру. Я буду жить и любить этот мир, радоваться новому дню. Я все больше беспокоился за своих супругов, если Михаэль при мне держал себя в руках, то Дамир меня очень беспокоил. Я мало его видел в последние дни, он поздно приходил и рано уходил. Лишь сквозь сон я чувствовал его поцелуи, и его аромат окутывал меня. Утром снова лишь примятая подушка. Скучал по нему. Они не могут заменить мне друг друга. Пытался в замке выловить Дамира, когда более или менее хорошо себя чувствовал, но он вечно занят на переговорах. Время неумолимо приближало час X. Эта неделя меня довела до нервного срыва. Дамир появился, чмокнув меня лишь слегка, с загадочным видом закрылся с Михаэлем, Азаром и Тириэлем. Где-то с час они совещались, и, когда я смог их лицезреть, все загадочно улыбались, словно я клоун в цирке. И так всю неделю, они по вечерам сбегают от меня, думая, что я сплю, и пропадают в кабинете Михаэля полночи. Я очень хотел знать, что они затевают, но взломать замки не смог. Дамир — сильный маг, и мне его магия не по зубам. Пытался подслушать, но и это не вышло. Поговорить что со стеной, подойти и начать светскую беседу. Глухо. Вообще облом по всем статьям. Разозлился и выгнал их из спальни, и, кажется, вовремя... Ночь стояла сегодня дождливая. По стеклу стучали капли дождя. Он, то стучит изморосью, усиливаясь порывами ветра, то собирает дождевую пыль, на время будто прекращаясь, и начинает вновь. Воздух влажный, и мне холодно и одиноко в этой огромной постели. Резкий толчок и легкая боль, это малыш зашевелился. Сон ушел и мне приходится слушать мерный шум дождя. Лежу и не знаю радоваться мне или плакать. Я повернулся на бок и второй ребёнок внезапно и резко начал двигаться, и я почувствовал, как пятка по животу проехала. Я получил пинок в живот. Перевернулся и лег на спину. Малыши затихли, а я продиагностировал их. С ними все в порядке, а вот что со мной? Душевное равновесие слетело напрочь. Дрожь прошлась по всему телу. Мне стало страшно. Вскочил и со всей скоростью, какую мог развить, влетел в спальню Михаэля. Они опять не спали и тихо что-то обсуждали. Оба посмотрели на меня и, увидев мое испуганное лицо, Дамир подхватил меня и понес на кровать. — Тише, мой сладкий малыш. Все хорошо, мы с тобой. Он положил меня на середину и с обеих сторон мои супруги легли рядом. Руки положили мне на живот, и они оба уткнулись мне в шею. Легкий поцелуй и я успокаиваюсь. Чувствую прилив магии с обеих сторон. Они решили меня подпитывать, а может и к лучшему. — Спи. Сладких снов, любимый. — Тихо прошептал Михаэль. Я закрыл глаза и уснул. Боялся остаться один. Дети с регулярной частотой не давали мне покоя, то один, то второй. Сегодня мы поздно легли спать, я прекрасно себя чувствовал, и мы засели в карты играть. Мухлевали они, конечно, по-жуткому. Поддавались и проигрывали с изрядным постоянством. А потом спрятанные ими же карты искали, они краснели, шутили и начинали всё сначала. Мне не спалось. Дети снова воевали и пинались. Я поцеловал Михаэля, а потом Дамира. Оделся и ушел в музыкальную комнату.Дамир.
Я очень люблю Эрика и не хочу даже думать о его смерти. Михаэль плачет, когда Эрик не видит его. Он знает не понаслышке про диссонанс. На этой почве сплотились. Мы даже стали чувствовать друг друга и понимать с полуслова и с полувзгляда. Мы перерыли всю мою библиотеку, все древние книги и свитки. Однажды я нашел, и это дало нам надежду. Мы готовили кристаллы-накопители. Азар, я, Михаэль и Дэвид вливали в них свою силу. Наши сыновья подросли, и вот оно, первое их шевеление и первый страх за жизнь любимого. Теперь мы не знали, когда это произойдет. Каждый день был на счету. Эрик молчал, но по его глазам я видел, что знает. Ложусь спать, обнимаю и молю, чтобы и завтра смог обнять его. Ждать такое — самое страшное в жизни. Каждый день как в аду. Однажды Эрик словно ждал, наверно, когда мы уснем, он поцеловал мне плечо, и капля слезы осталась на нем. Я вздрогнул. То же он сделал с Михаэлем. Что-то не так пронеслось у меня в голове. В душе зарождалась паника и камнем ложилась на душу. Эрик встал, надел на себя брюки и рубашку и вышел из спальни. Черт меня просто дернул в этот момент. Оделся и направился следом за ним. Темные коридоры замка и лишь стража то тут, то там. Куда же ты идешь, любимый? И вот дверь отворилась, и наконец я понял — это музыкальный салон. Эрик зажег пару свечей, и в камине заиграл всеми искрами огонь, давая тепло этому небольшому помещению. В драгоценную обшивку стен комнаты вписаны два мраморных камина с конными статуэтками богов. Посреди всего великолепия этой музыкальной комнаты рядом с богато украшенным музыкальным инструментом — необычной комбинацией из фортепиано и фисгармонии — стоял павлин в натуральную величину из разрисованного фарфора. Гордая и пугливая птица слыла словно лебедь. Что он забыл здесь ночью? Ответ нашелся сам по себе. Ему не спится. Эрик прошел своими пальчиками по инструменту и сел на удобную, мягкую банкетку для фортепиано с подъемным механизмом. Его пальцы прошлись по клавишам, и зазвучала тихая, грустная мелодия. Она брала за душу и журчала, словно поет ручеек, то бурным потоком была она, переходя в дождь. По его щекам текли слезы. Что тебя так беспокоит? Почему болит твоя душа? Я сел на пол и слушал, а сердце отдавалось в такт мелодии. С другой стороны комнаты неслышно открылась дверь, и вошел Азар. — Почему ты не спишь? Я, например, не сплю, потому что ходил за детским питанием на кухню. Мне нравится делать это самому. И вот, возвращаясь, я услышал, как ты играешь. У тебя неповторимый стиль игры, и я всегда могу узнать его. Тебя что-то беспокоит? Ты не хочешь прийти ко мне и рассказать? Думаешь, я не пойму? Эрик вытер слезы и улыбнулся брату, но улыбка получилась грустной, словно натянул маску. — Думаю, что будешь реветь белугой, а мне только истерики не хватало сейчас. — Это, значит, очень серьезно. Пусть слезы, Эрик, но я твой брат-близнец и я чувствую, что с тобой что-то не так. Но молчу, надеюсь, что сам расскажешь, а ты, значит, и не собирался этого делать. — Он помолчал немного, а потом на его глазах выступили слезы. - Нет, не может быть! Скажи, что это не правда. — Я же сказал, будет истерика. — Они, конечно, не знают. Оба в неведении. Ты не нашел, я прав? Я же не выживу без тебя. - Закричал он. - Я пойду следом за тобой. А они? Они же любят тебя. Зачем ты врал, что пьешь зелье? Они же следом пойдут. Ты мне обещал выжить во что бы то ни стало. — Его голос сломался и он уже шептал — Слышишь… — Для моих супругов просто сработает защитная магия, и они выживут. Мое сердце ухнуло в пропасть. Все это время он оберегал наш покой. Скрывал, чтобы мы с Михаэлем не нервничали... Нет... Нет-нет. — Но какой ценой? — Он сорвался и закричал. Михаэль не выживет, он просто не захочет жить дальше. Он столько раз хоронил своих супругов, неужели ты готов сдаться? А Дамир? Он же любит тебя, сможет ли он пережить твою и своего не рожденного сына смерть? «Нет, я, наверное, стану тенью в этом мире. Не выдержу без него. Я просто, как преданный пес, лягу рядом с ним на гранитную плиту, пока смерть не заберет меня.» — Подумал я. По щекам потекли слезы, но я их сейчас не замечал. — Это не от меня зависит, а от стихий. Если я им нужен и угоден, то выживу. Я готов принять смерть. Диссонанс уже скоро. Я слежу за здоровьем сыновей. Азар, успокойся, я не Кауэр. Мне не нужно будет мучиться двенадцать часов. — Сколько? — Закричал он. — Четыре часа и я сгорю… — Обреченно произнес мой любимый. — Нет, нет…. Четыре! — Ревел Азар — Не смей так думать. Тириэль знает? — Да, он готов мне помочь в последнюю минуту. Заклинание, как с Кауэром. Может оно поможет. Он его сейчас учит, ошибка там не допустима. Если собьется или перестанет читать, он просто поможет мне быстрее умереть и не мучиться. Но есть также шанс, что сработает. Прошу, молчи, никому ни слова. Дай мне спокойно насладится последними днями жизни. — Днями? О, нет, нет... нет. Он расплакался. — Да. Не плачь, малыш. Я люблю тебя. Эрик снова пробежался по клавишам, и побежала, наполняя звуками музыки, мелодия. По моим щекам текли слезы. А еще говорят: «Альфы не плачут», нет у меня сейчас сил справиться с охватившими меня эмоциями. Я не дам ему умереть. Я найду способ спасти его ценой своей жизни, но спасу. Эрик запел, и его голос выворачивал всю душу. Он пел на древнем языке, и я не смог понять весь смысл из песни, но и этого хватило. Он давал возможность выплакать своему брату боль от бессилия перед событиями, что предстоит пережить. Азар понимал его и знал эту песню так, как подпевал, шепча и вторя за Эриком. Is this the moment where I look you in the eye? Forgive my broken promise that you'll never see me cry And everything, it will surely change even if I tell you I won't go away today Will you think that you're all alone? When no one's there to hold your hand? And all you know seems so far away and everything is temporary rest your head I'm permanent I know he's living in hell every single day And so I ask oh god is there some way for me to take his place And when they say it's all touch and go I wish I could make it go away But still you say Will you think that you're all alone when no one's there to hold your hand? When all you know seems so far away and everything is temporary, rest your head I'm permanent I'm permanent Is the moment where I look you in the eye? Forgive my promise that you'll never see me cry — Не реви, прошу тебя… — Эрик обнял брата. — Пойми, не мы это решаем. Никто не хочет умирать. Даже люди, которые хотят попасть на небеса, не хотят умирать. И всё равно, смерть — пункт назначения для всех нас. Никто никогда не смог избежать её. Так и должно быть, потому что смерть, наверное, самое лучшее изобретение жизни, чтобы дать новую жизнь. Я понимаю, что рано, и моя жизнь могла бы быть длинной… — Он вздохнул. — Живи сегодняшним днем. Я с тобой, брат. Я люблю тебя, мой маленький младший брат. Может, за тем поворотом меня ждет радость рождения сыновей, и мы этого не знаем. Ну не плачь, малыш. Тише, тише… — Ты должен им сказать. Вытирая слезы и всхлипывая, прошептал Азар. — Зачем? Чтобы они меня жалели или мотали мне нервы, вздрагивая, ожидая диссонанса? Я хочу любви и видеть в их глазах именно это чувство... Я не хочу, чтобы мне каждую минуту напоминали об этом. Хотя и так вижу, что творится с ними. Душа плачет и болит. — Я понял тебя. Скажи, ты их любишь? — Шмыгая носом, он посмотрел с любопытством, а я замер в ожидании ответа. Брату он скажет правду, ему нет смысла скрывать. — Да и каждого по-своему. Михаэль знает об этом, я часто говорю ему. — А Дамир? — Нет, не говорил. Но когда он спит иногда шепчу ему об этом. Мое сердце остановилось, оно немного помолчало и понеслось вскачь, словно табун лошадей. Я отдам свою жизнь ради него. Я пойду в храм всех стихий и буду молить о его спасении. — Серьезно? — Ага. — А кого больше? — Ну, как тебе сказать. Ты же любишь Рэмира и Адриэна. Ты не можешь их поделить и сказать, что кого-то больше. Так и я. Блаженная улыбка расползалась по моему лицу. Вытирая слезы рукавом, я всхлипывал, а эмоции зашкаливали. Хотелось кричать и плакать одновременно. Скажет ли он мне о своих чувствах в глаза или промолчит. Я встал и направился в спальню. Если Эрик узнает о моей проделке, мне несдобровать. Не хочу ссориться с ним. Стоило мне только положить голову на подушку, я попытался отключить все эмоции и мысли. Но успокоить себя было слишком тяжело. Лежал и считал овечек, но сон так и не шел. Ругал себя, что если он увидит меня, то ссоры не избежать. И улыбался счастливой улыбкой. С пятой попытки смог отдать себя в руки сна.Эрик.
Прошла еще одна неделя в полном напряжении. Я весь измотан ожиданием, и вот, когда совсем не ждешь, оно приходит. Раннее утро, мне не спалось. Ничто не предвещало беды. Я стоял у открытого окна и любовался природой. Тихим летним утром. Еще не поднялся ветерок, и зеленая листва не шуршит. Кругом умиротворенность. Утренний воздух прозрачен, чист и свеж. Я вдыхал его полными легкими и слушал пение какой-то утренней птички. Мои супруги спали и видели, наверное, сладкие сны. Радовался наступающему дню, и тут меня скрутило. Нет-нет-нет. Боль нарастала, и я закричал. Я упал на пол, схватился за живот, и снова новая волна боли. В глазах потемнело. Сильные руки меня подняли с пола и понесли, уложив меня на постель. — Эрик. — Сквозь вату боли я слышал голоса, но уже не различал их. Я кричал, срывая свои голосовые связки. Смерть обмануть нельзя, и, несмотря на тепло, я уже ясно чувствовал прохладный ветерок приближающейся смерти. Острая боль в животе проходила по моему телу. Еще, еще, еще… Диссонанс, вот и дождался своего часа. Но у меня будет хуже, чем у других Фарнсорров. Они носили лишь одного ребенка, а я двоих и от разных отцов. Четыре часа мук, и я либо жив, либо мертв. Боль неприятная, гнетущая и нестерпимая, всепоглощающая. Я растворялся в ней, терял ход времени. Не понимал, где я? Кто я? Мир сузился лишь на моем теле, которое скручивало пополам. Я сначала кричал, потом хрипел и совсем осип. Хватал ртом воздух, но кричать больше не мог. Лишь шепот мог издать. Сил не было бороться, и я падал все больше в темноту забытья и боли. Лишь молил уже об одном: Смерть, приди ко мне, Мне жизнь не нужна. Старуха в саване с косой, Возьми меня в Царство Вечного Сна. Но что-то пошло не так, и я заблудился в лабиринте замка Судеб.Дамир.
Три часа страха и бессилия, борьбы за жизнь Эрика. Резерв закончился, и теперь я могу рассчитывать только на свои силы. Медленно, вдох за вдохом, начал вдыхать в него свою жизненную силу. Он вбирал в себя ее, а я медленно слабел, расходуя уже свой скрытый резерв, то есть ауру. Пальцы крепче впились в ткань его рубашки, костяшки их побелели. Дыхание судорожными хрипами вырывалось из горла, а перед глазами плясали черные точки. Ну же, осталось еще немного, совсем чуть-чуть... Последняя капля сил и лишь надежда на чудо. Азар помог и влил свои силы в него. Эрик больше не кричал и не выгибался от боли. Неужели всё позади. Меня накрыло потрясающе чувство. Эйфория. Как будто ты плывешь на мягком пуховом облаке. Ветер играет с твоими волосами, овевая лицо. И так тепло-тепло. Глаза слипались от усталости. Я посмотрел на Михаэля в надежде увидеть его радость и спокойствие в глазах. Но как я ошибался. Оказалось, это только начало нашего путешествия в мир боли и страха. — Дамир, я не чувствую сына, а ты? — прошептал он. По его щекам текли слезы, он был бледным и похож на призрака, его всего трясло мелкой дрожью. Эта фраза убила все надежды, я потянулся жизненной магией к своему сыну и не почувствовал его. Словно нить, связующая нас, исчезла. Руки Эрика были ледяными, он такой красивый сейчас и умиротворенный, ледяной. — Нет… Эрик. - Я прошептал тихо. — Эрик! — Я не сдержался и закричал. — Не оставляй нас, молю.— По моим щекам текли слезы. Если его не станет?! Нет! Я не должен об этом думать… Мое солнце закатится, наступит такая страшная тьма… И я уйду, не в силах вынести боль… Сердце пропустило удар… Еще один… Я упал на колени перед кроватью, держа за руку любимого, и закричал от боли. Громко и надрывно! Мне казалось, что мир перестал существовать. Я ведь так и не услышал от него слов любви. Эрик, милый, живи, прошу, живи… Тириэль вмешался в процесс и стал читать заклинание. Я понял, он читает то, что велел ему Эрик. Все замолчали и лишь голос Тириэля звучал в комнате. — पाणी चडू, अमर्याद आकाश परमेश्वर स्वर्ग आणि भू च्या प्रभु, thunderclouds आणि विजेच्या. जादू शक्ती घेऊ नका, संपणारा जीवन देणे, मला जन्मलेले मुले ताकद आणि जीवन देणे Hratitel शॉवर त्यच्या मुलना काळजी घ्या. आणि जीवनाचा उद्देश तुझ्या मुलना पूर्ण नाही आहे पूर्ण Эрик уже не кричал, он лишь судорожно хватал ртом воздух. Его мышцы свело судорогой. На это было страшно смотреть. Я звал его, идя по лабиринту старого замка, но он ускользал от меня и не видел, что я иду следом за ним. Милый, обернись. Но, он упорно уходил, а потом исчез. Эри-ии-ик. — Кричал я в пустоту тьмы. Мне пусто и холодно без него. Словно огромная сила вытолкнула меня из этого замка, и я открыл глаза. — Эрик…Михаэль
Когда закрывается одна дверь, открывается другая, и главное, чтобы ты смотрел в открытую дверь! Но сейчас это у меня плохо получалось. Страх потери любимого охватил мое тело и не отпускал. Вливал в Эрика свою магию, но диссонанс, словно огромная воронка, поглощала ее, не давая ему передохнуть, вытягивая из него жизнь. От бессилия текли слезы, руки тряслись и холодели. Если бы не Дамир, то я бы уже вскрыл себе вены и истекал бы кровью рядом с ним. Видеть, как он кричит от боли, и понимать, что он не выживет, — это и врагу не пожелаешь. Весь резерв, который мы приготовили, через три часа испарился, и Дамир уже отдавал свою жизненную энергию. Я понял, он решил отдать свою жизнь так же, как и я. Азар стал помогать нам и влил свой резерв, и все резко остановилось. Эрик в последний раз закричал, выгнулся и затих. Я тут же положил руку на его живот и не почувствовал свое дитя. Отчаянье стояло в глазах Дамира. Он закричал и звал Эрика. А Тириэль читал заклинание. Где я его слышал? Ах да, Эрик читал его, когда у Кауэра был диссонанс. Меня ноги больше не держали, и лишь слова Тириэля, как только он произнес первые строчки, ударила молния в Эрика, но он упорно продолжал читать. Все замерли, и была в спальне полнейшая тишина. По полу поземкой пошел иней. Этого ведь не было с Кауэром. Ощущение, что что-то не так, легло камнем на сердце, словно тяжелый груз. Не вздохнуть, не выдохнуть. Он закончил, и все прекратилось. Тириэль посмотрел на нас и тихо сказал, что это обоих отрезвило. — Еще не время отчаиваться. Прошло только три часа. Воронка закрылась, а значит, есть надежда. — Он сильный, он сможет преодолеть трудности. Он не бросит меня. - Со слезами на глазах прошептал Азар. — Но я не чувствую его, словно он далеко отсюда. Самое мучительное, это ожидание, хуже, когда не знаешь, что ждать. Сорок минут было тишины, а потом вокруг Эрика все засветилось, словно купол и с губ любимого сорвалось: — Никита, Ник, Ники…. — Закричал Эрик. Свечение пропало, и мы оба почувствовали жизнь. Наши сыновья откликнулись, но Эрик так и не открыл глаза. Прошло четыре часа, но наш супруг так и не открыл глаза. На нас навалилось ощущение, что он очень далеко от нас, и тоска расползалась в душе, ложась тяжелым камнем на сердце. Мы оба смотрели друг другу в глаза и понимали, что чувствуем одно и то же. Но не могли объяснить, почему это произошло. — Кто этот Никита? — Спросил я. — Не знаю. Но на душе так жутко, словно его здесь нет. — Ответил мне Дамир. — У меня тоже такое ощущение. Мы же не сошли с ума? Он жив, я это чувствую, но он далеко. Ничего не понимаю. Эрик открыл глаза, обвел взглядом всех присутствующих и истошно закричал: — А-аааааа, черт, черт! Убиться сто раз! — Он вскочил и кинулся на Азара. — Брат, о небо! За что мне это? — Обнял его и спрятал свое лицо у него на плече, уткнувшись ему в шею. Азар обнял его, ничего не понимая. — Пусть все уйдут, прошу, выгони всех. Мы выходили из спальни и не могли понять, что произошло. Но тоска с еще большей силой легла на сердце и душила так, что тяжело было дышать.