*💫💔💫*
Эрик — Никита
Я бродил по лабиринту непонятного замка. Мне было холодно и страшно. Один в таком огромном замке, где каждый шаг раздавался эхом по пустым полутемным коридорам и комнатам. Ощущение опасности не отпускало меня, и волосы от страха стояли дыбом. Магии я не чувствовал и был беззащитен, как дитя. Я искал выход, но обреченно понимал, что заблудился в этом лабиринте дверей и комнат. Лишь два голоса звали меня, и я, как мотылек, шел на их зов в надежде найти выход. Нет, опять нет, и очередная дверь, и снова нет выхода. Может, эта? Я открыл ее и увидел огромный зал. Свет проникал лишь с потолка и освещал середину зала. Вдоль стен пробежали тени, или мне показалось. Я сделал шаг, еще, еще… И остановился на середине зала. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха. Мне холодно и одиноко. Хотелось кричать и звать на помощь, хотел убежать, но ноги приросли к этому месту. Ужас охватил меня, когда холодный ветер коснулся моих рук, лица. Я вздрогнул и почувствовал, что за мной наблюдают, и я здесь не один. — Пришел. — Шепнули мне возле уха. Мои глаза расширились, и дрожь прошлась по всему телу. — Сильный парень из другого мира. Там он альфа. — Громко сказал другой более грубый голос. Я вздрогнул. — Кто вы? — Тихо спросил я. А у самого от страха в животе все сжалось, и я инстинктивно положил свои руки на живот. Мои сыновья откликнулись на мою защиту. — Дети, у него под сердцем дети. Двое альф от разных отцов. Ты Фарнсорр. — Да, я супруг Михаэля и императора севера Дамира. Фарнсорр и я получил знания омег из их книги. Да я под сердцем ношу двух наследников империй. — Я слышу их крики. Они зовут его. Они хотят быть с ним и детьми. — Прошелестел писклявый голосок. — Я тоже слышу, что кто-то зовет меня, но не могу найти дорогу к ним. — И не найдешь, — громко над ухом произнес бесстрастный, холодный, словно лед, голос. Зал осветился, в каминах зажегся огонь, фонтан возле стены заработал, и вода хлынула потоком и зажурчала, наполняя края маленького бассейна. Воздух в зале наполнился запахом садовых цветов. Пол изменил свой цвет с темно-коричного на зеленый мрамор. Потолок стал звездным небом. Я рассматривал все вокруг, и на моем лице отразилось восхищение. Крутил головой и чувствовал магию стихий. Они кружили вокруг меня маленькими огоньками, словно бабочки на ветру. — Смелый, не испугался. — Кто вы? Где я? — Повернись, дитя другого мира. Я резко развернулся и увидел вдоль стены на возвышении троны, на которых восседали Хранители стихий. Я склонился в поклоне, приветствуя сильнейших мира сего. — Вежливый и почтительный. Начнем наш суд. Сегодня перед нами предстал император южных земель и дитя другого мира. Он совершил обмен телами, хотя не имел право нарушать законы мироздания. — Встань в круг, дитя другого мира. В центре огромного зала на полу засветился круг, и я встал в середину него. — Мир принял его, и он принес много полезного здесь. Ему открылись знания предков омег семьи Фарнсорр. Он правильно распорядился знаниями. — Это не оправдывает его и нашего сына, совершившего обмен. Они должны понести наказание за это. — Сердито высказал свое мнение Хранитель душ. — Ты пришел на суд просить за своих детей и свой брак. Спасая свою жизнь. — Тихо высказал свое мнение Хранитель огня. — Да. Все верно, я очень хочу дать жизнь своим сыновьям и люблю своих мужей. Мои дети объединят оба государства, давая силу, мощь и спокойствие для жителей этих империй. — Сказал правду. Император от мозга и до костей. Он нам нужен. — Не спеши, Хранитель воздуха. — Если выполнишь наши условия, то получишь, что просил. А главное — ты будешь жить. — Я умру, если откажусь? И мои дети не родятся и их отцы не возьмут на руки, своих сыновей. — Отчего же отказываться от таких прекрасных альф. Просто ты не вернешься никогда, а твое тело займет дитя этого мира. Ты навсегда вернешься в свой мир. — Этого хранителя я не знал, и какими знаниями он обладал, тоже. Но его слова задели меня за живое и я закричал. — Не-ееет! — Дрожь прошлась моему телу. — Никто так не будет любить моих сыновей, как я. — Так ты, значит, согласен бороться за свое счастье? — Да. Какие у вас условия. Я готов их выслушать. — Так слушай, дитя из другого мира. — Громко сказал Хранитель земли. — Во-первых: ты должен простить того, кого ненавидишь в своем бывшем мире. Это должно быть от чистого сердца, и ты должен принять его. Это необходимое условие, чтобы жить здесь. Я вздрогнул. Хоть и не вспоминал о ней, но не простил и помню, ненавижу до сих пор. Простить ее. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки, а в глазах отразилась злость. Татьяна…. Я закипал. Дыхание сбилось и снова появилось желание придушить ее. — Ненависть горит в его глазах, как огонь. — Обдал меня холодный ветер. — Он проиграл, не начав борьбу. Я промолчал. — Во-вторых: Дать жизнь еще не рожденному дитя. Ты отнял ее, ты и дашь ее. Сила целителя с тобой. — Произнес Хранитель огня. Спать с ней, это выше моих сил. — Мы знаем, что с твоим телом случилось, и подправим немного прошлое, но помогать не станем. — Сказал Хранитель воды. — Проиграл, — прошептал огонек и хихикнул. — Такой горячий парень вскипел, словно лава. — Я тебе не дамся просто так, — шепнул я ему в ответ. — Посмотрим. Я везде и все вижу и слежу. — В третьих: Ты останешься в своем мире до тех пор, пока здесь Эрик не родит сыновей. Ты же будешь выполнять обязанности супруга там, и не имеешь право отказать в сексе супруге. Один отказ и ты вне игры и остаешься навсегда там, — это Хранитель камня мне подсуропил условие в нашем соглашении. — С его ненавистью это невозможно. — Шелестел ветер. — Он же омега, как же он станет альфой? — Произнес элементаль любви. — Милая любовь, он был альфой. — А-аааа. Поняла. Я верю в тебя, мой сладкий. — Прошептала она. — Ты за него? Вот маленькая предательница. — Шипел огонь. — Может, сделаем ставки? — Хихикнул элементаль воды. — Я согласен, — произнес элементаль земли. — Обсудим позже. «Вот сволочи, они еще издеваются надо мной. Ставки делают». — Подумал я. — В четвертых: — Продолжил Хранитель огня. — Если выдержишь все вышесказанное, последним будет требование в испытании родить нам двух омег и открыть для них мир старинных знаний Фарнсорров. Так ты готов принять соглашение или сразу отправляешься в свое тело? Может, забудешь все и начнешь жить там. За твои заслуги здесь ты получишь здоровое тело и сможешь зачать там ребенка…. — Нет. Скажите мне одну вещь, как же Эрик? — Он понесет свое наказание, и не надейся, что твои мужья не будут иметь с ним интимных отношений. Это проверка, насколько они любят тебя, а не тело Эрика. Жизнь нужно начинать с чистого листа, и мы не допустим тебя с таким прошлым. — А как же Михаэль и Дамир? — Они останутся тогда с тем Эриком, который есть сейчас. Ведь тебя уже там нет. — Вы уже все решили и приговор мне вынесли, — повысил я голос, и раздражение сквозило в каждом моем слове. — От тебя зависит, вернешься ты или нет. — Я готов пройти ваше испытание. Голоса, что звали меня, больше я их не слышал. Никто меня больше не ждет. Настоящий Эрик уже вернулся в свое тело. Меня окутало дымкой, все завертелось, и я провалился во тьму. Я вынырнул из толщи воды и лежал на постели в полной темноте. Я открыл глаза. Ну и приснится же. Весь мокрый, как мышь. Я провел рукой по лбу пальцами, вытирая выступившие бисеринки пота. Сердце билось с бешеной скоростью. Магия целительства плескалась во мне с избытком. Повернул голову и увидел за окном россыпь звездного неба, и среди них одиноко ярко светила луна. Меня знобило, и было очень холодно. Пришлось подлечить себя. Я потянулся за одеялом, и моя рука скользнула по животу. Он оказался плоским с накаченным прессом. Меня охватила дрожь, я осознал, что это не сон, и меня затрясло. Где я? Кто я? Тихий ужас накатил на меня. Рядом со мной спал кто-то. Я вскочил и на автомате побежал искать зеркало. Включил свет и увидел в зеркале коридора себя прежнего. Я дома, в своей квартире, и я Никита. — Хранители! Мать вашу за ногу! Чтоб вам икалось триста раз на дню. Это не сон. Я не сплю! Суд это правда! Значит, соглашение, все правда. Три месяца. Так, спокойно, нужно успокоиться. Я оттянул резинку трусов и посмотрел вниз. То, что увидел, меня немного успокоило. Я оказался не евнухом, как раньше, а лишь отсутствует одно яичко. Кто спал там в спальне? На пальце красовалось обручальное кольцо. Черт, он же женат, они говорили об этом. Кто она? Память заблокирована. Вот игроки, заразы. Что мне делать? Я медленно развернулся и пошел в спальню. Включил ночник и так опустился на колени. Черт! Черт! Черт! Идиот, и как он додумался на ней жениться. Это с ней? Убейте меня. За что мне это? На кровати мирно спала Татьяна. Мои руки сами собой пожелали придушить ее немедленно. Простить ее. Как? Зачать с ней ребенка. Как? Когда я сейчас готов убить ее. О боги! Легче убиться, чем сделать это. Секс с этой… И главное, ей нельзя отказать ни разу. Ну вы сволочи, Хранители. Отвернуть бы вам ваши красивые головы. Ну я и попал! Так попал. Я закрыл ладонями лицо. Он же где-то еще и работает. И где? А память не выдает мне ничего путного. Это хоть бы оставили знания об этом. Еперный бабай! Вот гады, ничего не приходит в голову. Уйду я лучше из спальни от греха подальше. За себя я сейчас не отвечаю. Взял подушку, одеяло и ушел в гостиную на диван. Сон вылетел вон, испугавшись моего приступа злости. Сел, и мысли калейдоскопом понеслись. Можно изобразить, что я заболел, это отвадит ее на некоторое время, потом поссорится. Так я выиграю время, чтобы прийти в себя. Но это не решает моих проблем. Разобраться с его работой. Вот блин, он же ни хрена в политике не понимает. Ох, чует моя задница, что наворотит он там дел. И еще одна проблема. Он же там беременный, и их двое альф. Они же будут думать, что это я. Ярость, ревность змеиным клубком скрутило меня, а бессилие опустошило меня. Мне захотелось закричать от душевной боли. Я хватал ртом воздух и не мог справиться с навалившимися чувствами. Дамир и Михаэль, они мои и только мои. Не отдам, что мое. Хранители, я справлюсь, вы не раздавите меня. Я Эрик, и я докажу, что могу всё пережить. Простить ее сложно, но невозможного в этом мире нет. Вы сделали мне вызов, я принимаю его. Тогда я никого не любил, поэтому бежал от такой жизни, а сейчас у меня есть за что бороться. Я хочу вернуться к своим сыновьям, брату и мужьям. Фарнсорры не сдаются. На моем запястье появилась тату в виде браслета. Сделка, и я потребую с вас плату, господа Хранители. Мы еще посмотрим, кто кого. В любви, в жизни, как на войне, все средства хороши. Главное, не потерять голову.Никита — Эрик
Я сегодня не пошел на работу и остался дома с высокой температурой за тридцать восемь, в совершенно расклеенном состоянии. На работе у меня аврал, а я тут в разбитом состоянии. Шеф будет в бешенстве. И вот, когда, смирившись с неизбежным увольнением и убедив себя в необходимости отправиться в кровать и отоспаться, принял необходимые лекарства, заснул в обнимку с ноутбуком. Во сне я тонул. По-настоящему. Вода тяжким покрывалом смыкалась над моей головой, заливаясь в нос и открытый в беззвучном крике рот. Жгучей резью распирало легкие. Болью в груди перехватывало дыхание... Сконцентрировавшись, я вынырнул на поверхность и, пошатываясь, с трудом добрался до стенки бассейна. Отплевываясь и низвергая потоки воды, ушиб локоть о бортик. И, отрезвлённый болью, вдруг я понял: Я НЕ СПЛЮ! Огляделся и в страхе замер, увидев огромный зал хранителей стихий. Я попал! Что со мной будет? — И долго ты тут собираешься купаться? — Заговорил со мной Хранитель воды. — Вылезай, или тебя вынести из бассейна? — Нет. Я сам. Я вылез и склонил голову в почтении. Горячий воздух окутал меня, и моя одежда высохла. — Они, правда, поменялись. Приняли облик друг друга и слились с ним. Посмотрите, даже здесь в этом зале Правды, они предстали в том облике, что при жизни в своих мирах. — Ты попал на суд Хранителей. — Шепнул над ухом маленький сгусток света и подул холодным ветерком. Я вздрогнул. — Ты воспользовался запретным заклинанием и совершил обмен телами. — Грозно произнес Хранитель душ. — Я прошу простить меня. Для этого у меня были веские причины. — Почему вы решили совершить такой необдуманный поступок? — Меня травили и желали убить, а еще я узнал о браке с принцем Михаэлем Фарнсорр. Я не хотел умирать, так как это не секрет, все его супруги умерли от диссонанса. Он же потребовал бы от него родить наследника. Я очень хочу жить. Сделав обмен, нашел свое счастье и женился на ней. Жаль лишь одно, она не может родить, и виноват в этом Никита, то есть в этом мире он Эрик. Он ненавидит мою супругу и отказался от своего ребенка. Она сделала аборт и теперь не может иметь детей. Я признаю свою вину, но очень хочу жить с любимой мной женщиной. Там я сильный альфа. Там я проживу полную и счастливую жизнь. ППрошу вас простить меня. Я сделаю всё возможное, чтобы спасти свою жизнь. — Омега, да еще такой мелочный. Думает лишь о своей шкуре. «Я что-то не то сказал? Ляпнул, не подумав, и вот сейчас прощай, моя жизнь.», — подумал я. — Докажи, что ты достоин жить и любишь свою супругу. — Как? Что я должен сделать? Я ухватился за соломинку, как утопающий. — Ты вернешься в свой мир, где родился. Там ты проведешь весь срок своего наказания в своем теле Эрика. Родишь детей, посмотрим, как ты справишься со своими обязанностями. — Я смогу вернуться? — Все зависит от твоего собрата по несчастью. Если он не выполнит свою часть договора, то останется там с твоей супругой, а ты здесь. Обмена больше не будет. — Но… Но у нас с ним договор, что обратного обмена не будет. Я люблю Татьяну, а он ненавидит ее. — С отчаяньем я кричал, по моим щекам потекли слезы. Меня трясло, и холодный пот прошибал, стекая по спине. — Он будет с ней? Не-еет… Умоляю, нет! — Это не твое дело, смертная душа. — Грозно произнес Хранитель душ. — Она должна родить от него ребенка, а ты принять его. Вот и посмотрим, насколько ты ее любишь. — Он с ней…. — Я показывал руками, намекая на секс. — Не-ееет, она моя. Таня, Танюша. Она же не знает, что это не я. — Я закрыл лицо руками и опустился на колени. — Это еще не все, что он должен сделать. Прими свое наказание. Я поднял голову и мои руки, словно плети, опустились вниз. Я не скрывал слез, пусть видят, что мне больно, и я страдаю. — Если он не сможет выполнить, то что будет с нами? — Голос сорвался, и я уже шептал. — Вы останетесь там, где родились и не вернетесь обратно. Все останется на своих местах, как и должно быть. — Нет, умоляю, нет… А-ааааа, мммм. — Завыл я. — Приговор вынесен и дальнейшему пересмотру не подлежит. Я провалился во тьму. Летел с огромной скоростью и влетел в воронку. Крутило и выворачивало меня, ломало тело. Внезапно все прекратилось, и я почувствовал себя лежащим в постели. Тело болело, голова раскалывалась. Ну и приснится же. Кажется, температура спала, я медленно приходил в себя. Рука легла на живот, и он был огромным. Пинок и легкая боль. Ребенок внутри. Не может быть. Открыл глаза, огляделся и понял: Я НЕ СПЛЮ! Снова их закрыл. Перед глазами возникла запись в трудовой книжке: «Место работы: супруг, беременный и больной на всю голову. Я если понимаю, что сейчас замужем за Михаэлем, а значит, император. Я же в этой политике не разбираюсь ни хрена. Вывод сам напрашивается. Кем: Император, бесправный и бестолковый, чучело гороховое. Причина увольнения: сгорел на работе». Какой ужас! Отмахнулся от кошмарного видения. Хранители, да чтоб в вашем вместилище любви паутину свили тараканы… А может, пригрезилось. Открыл их снова, увы, нет. — А-аааааа. Нет, нет… Козлы, недоноски хреновы. Да чтоб вас…. — Сел на постели и пытался отдышаться, озираясь вокруг. — Эрик! Ты жив. Как ты себя чувствуешь? Ты чего ругаешься? В чем мы виноваты? — С тревогой в голосе. Весь бледный, как покойник, спросил Михаэль. Не обращая внимания на него, мой взгляд нашел брата. — Азар! Брат мой, как хорошо, что ты здесь. — Потом посмотрел на Михаэля и отполз от него. Моя спина уперлась в кого-то. Развернулся и увидел красивого альфу с серебристыми глазами. Память услужливо мне сообщила мужья и все… Их что двое? Я с одним-то не знаю что делать, а тут такое! Я вам не рад. Что за напасть. Обидно, да. Будьте добры, валите-ка все отсюда. Вас бы на мое место, вы тогда, извините, запели бы не так! Да как же его имя, черт! Кто подскажет хотя бы элементарное. И тут пришло озарение. — Дамир, — вырвалось имя этого красавчика, — все в порядке. Ага, так я тебе и сказал, где этот порядок лежит. Он в постели с моей женой. Черт! Ревность вскочила полным ходом и завелась, как двигатель Феррари. Он значит там, а я здесь. Я зарычал в голос и ударил кулаком по постели. — Оставьте меня одного, а то я сейчас за себя не ручаюсь. Я думал, что сейчас в моих руках появится фаербол, но через секунду понял: магии нет. Я пуст. Со злости швырнул подушку. Даже вот как. Мало им, что память заблокировали, и я лишь знаю голые факты. Где я, кто я и сколько у меня супругов, и это все? Ну, Хранители! Решили поиграть, а я тут отдувайся. — Эрик, что случилось? Успокойся. — Громко и четко приказным тоном высказался Азар. Я вскочил и обнял его. Это единственный родной мне человечек здесь, и ссориться с ним я не хочу. Мне плохо, о-о-о-очень плохо, и хочется громить всё вокруг. Я ткнулся носом ему в шею, вдыхая такой родной аромат, постепенно приходил в себя. — Что с тобой? — Мне плохо, нет, не так, мне хреново. — Ты жив, милый. Диссонанс прошел. Скоро ты родишь… — Так я прошел через него? — Да. Ты разве не помнишь? — Ничего я не помню. У меня словно память отшибло. Помоги мне. Лучше будет, если все будут думать именно так, — решил я. — А супругов помнишь? — Голые факты. Где я, кто я и сколько у меня супругов и это все. — Успокойся, тебе лучше отдохнуть, а память вернется к тебе. Ложись в постель и поспи немного. Я выполнил его просьбу. Азар накрыл меня и ушел, оставив одного. Мысли потекли с быстротой реки, раскладывая все по своим местам. Что я имею? Да ничего хорошего. Он там резвится с Татьяной, а я тут беременный хожу. Если он не выполнит их условия, то я стану папой через три с половиной месяца, и жить мне придется с двумя альфами. Класс! Я их не знаю, а они тоже, как и моя супруга, и они все не знают, что я теперь здесь, а он там, и не ее супруг. А они альфы и сильные, им секс подавай. Ха. Он тоже, если их любит, будет ревновать. Что толку только от этого чувства? Лежишь, кипишь, пыхтишь, злишься, а в результате я здесь, а он там. Нервы на взводе, и лишь от выполнения их условий зависит, сможем ли мы вернуться назад. Три с половиной месяца, и мы оба в дурацком положении. Не хочу думать, что останусь здесь. Я не чувствую себя в этом мире дома. Мой дом там. По щекам потекли слезы. Я бессилен перед их игрой, я марионетка, с которой Хранители решили поиграть. Отчаянье накрыло меня с головой. Он же ненавидит ее, а если что случится с ней. А если он сорвется. Она же меня любит и не поймет, почему я так резко стал относиться к ней враждебно. Ведь каждое утро я говорил ей, как люблю ее. Теперь она этого не услышит. С его супругами тоже не все понятно. Что он к ним испытывал, что говорил им? Любят ли они его? То, что они переживали за него, ясно как день. Как получилось, что у него два мужа? Опустили в темную комнату, заблокировав память. Как доказать свои чувства? Свихнусь я, наверное, от этого. И по второму кругу одно и то же, и вопросы те же, но ответов нет. А ребенок от кого? Я стал избегать супругов Эрика, сказывался больным, не выходил из своей спальни, но понимал, так долго я не продержусь. Впустил их в спальню и решил пустить все на самотек. Думал, что случится секс втроем, но нет. Оба обняли меня, положили руки на живот и спать. Спать! Это что, я здесь извращенец, что ли? Я ничего не понимаю. Они этого не делали? Это я все тут усложнил и подумал чёрт знает что! Наутро странно они оба поцеловали меня и ушли, не сказав ни слова. Больше я их не видел. Так прошла неделя, я бесился из-за Татьяны. Ревность цвела полным ходом, и хотелось отомстить. Стал выяснять отношения и нагрубил обоим и послал их далеко и надолго. Общение свелось только с братом, с его супругом Дэвидом мы не поладили, и он сказал, что я не Эрик, и он прав, а говорить мне запретили. Оказалось, что он и делами империи заведовал, а я профан в политике. Рейтар орал на меня после третьей попытки провести Совет. Эти волкодавы аристократы почувствовали мою кровь и решили сожрать меня живьем. Остались лишь прогулки по саду и брат, который все чаще злился на меня. Я бродил бесцельно по замку, запоминая расположение всех помещений. Слуги эти три брата, все, что осталось у меня. Ночами я не спал и сидел перед зеркалом, моля, может, он догадается поговорить со мной. Ведь зеркало есть у него и у меня. Эта беременность меня сводила с ума. И как я раньше мечтал родить? Не понимаю. Ходить беременным, а ведь это такая мука. Сам не обуешь ноги, и отекают они по-страшному. Посреди ночи хочется есть. Все время что-то жую. Ребенок пинается. Кто отец я так и не понял. Теперь оба злые, со мной не разговаривают, и лишь иногда ловлю тяжелый взгляд предсмертной скуки, и муки совести всплывают у меня. А потом вспоминаю, что там некоторые личности сексом занимаются, и может даже получают удовольствие, а я носи его ребенка. Нет, конечно, положительное в этом есть и я знаю много теперь о беременности, и если бы Танюша могла родить, то я бы носил ее на руках. Помогал бы ей во всем. Так как почувствовал все на своей шкуре. Хорошая школа в этом вопросе, я стану идеальным супругом, понимающим проблемы беременной жены. Время шло, и я начал скучать по дому, друзьям и особенно по своей супруге. Я больше не ревновал её и молил лишь об одном — вернуться домой, обнять её, поцеловать и сказать, как сильно я её люблю. Если требование принять ребёнка исходило от Хранителей, то это даже хорошо. Я стану отцом, и неважно, что я не участвовал в его зачатии. Это моё тело, а значит, измены не было. Да и её простить легче, ведь она не знает, кто был с ней на самом деле. Я почувствовал, как будто выполнил их требование. Неужели я смог доказать хранителям свою любовь к Танюше? Осталось только родить, а Эрику — выполнить свою часть сделки. Лишь бы он смог и не обидел её. Я могу лишь во сне её увидеть, она так далеко от меня, и я просыпаюсь в слезах. Тоска ещё сильнее съедает мою душу. Как же хочется, чтобы всё это поскорее закончилось.Эрик — Никита
Три дня и три ночи моя ненависть тихо горела синим пламенем. Я терпел ее выходки. Руки желали ее ударить при каждом ее косяке. Она готовить не умеет, как хозяйка дома она ничто. Все делает через нижнее место. Вот первая причина, почему я тогда не выбрал ее. Меня раздражал ее голос, манеры разговора, причем темы касались лишь тряпок, косметики и занавесочек на кухне. Черт! Да с ней и поговорить не о чем. На четвертый день я вскипел и наорал на нее, срываясь, кричал, как ненавижу ее. Высказал ей все, вылив ушат грязи. Разревелась и снова, как тогда, шептала, что любит, что исправится. Потом на следующий день пыталась помириться, ходила за мной словно тень. Ночью ревела навзрыд, ведь все эти дни я не ночую в спальне. Уговаривал себя, что такими темпами я не добьюсь желаемого, а лишь усугубляю свое положение. Мне же нужно с ней прожить эти три месяца и выполнить условия договора с Хранителями. Маленький огонек-элементаль в эти дни активно наблюдал за мной и питался моей злой энергией, подтрунивая, что еще чуть-чуть, и я в пролете. Это и отрезвило меня. Вошел в спальню и, пока я мог себя контролировать, обнял ее. Сквозь слезы она шептала. — Ники, я люблю тебя. Я сделаю все, что ты хочешь. Я научусь готовить, я стану хорошей хозяйкой в доме и тебе не придется краснеть за меня. Я буду много читать, чтобы тебе было интересно со мной поговорить. Я изменюсь ради тебя. Только не развод. — Я еще не остыл, но я посмотрю, на что ты готова. Докажи мне это. А сейчас хватит плакать и ложись спать. — Я докажу тебе, что достойна быть твоей женой. Ники, поцелуй меня, пожалуйста. — Я вздрогнул и отвернулся, а ветерок прошептал мне "Слабак, ты проиграешь». Я сжал пальцы в кулак. Видя мое состояние, Татьяна тихо заговорила, а по ее щекам снова потекли слезы. - Ники, любимый, что с тобой? Мы же любим друг друга. Раньше после ссоры ты стремился поцеловать меня, обнять, а сейчас что происходит? Ты меня не любишь? Я сейчас словно снова вернулась в прошлое. Ты злишься на меня, у меня такое чувство, словно ты ненавидишь меня снова. Это из-за ребенка? Прости, но мы оба виноваты в этом. Принять чужого малыша я не в силах, но ради любви я готова пожертвовать и этим. Не молчи, прошу. Своим молчанием ты терзаешь мою душу. Сколько можно жить прошлым? Мы же решили все оставить там и не вспоминать наши обиды. А сейчас твой взгляд говорит мне, что ты снова ненавидишь меня. За эти дни я много раз ловила взгляд, в котором ты хотел ударить меня. Убей меня или дай мне жить. Я так больше не могу. Она уже кричала. Я понял — у нее истерика. — Тише. Не кричи, пожалуйста. Иначе я сорвусь и в ответ тоже накричу, будет ссора. Боюсь, что после нее мы разбежимся, как в море корабли, но я этого не хочу. Тебе это нужно? — Нет, я не хочу с тобой ссорится. Ты мне веришь? Ты веришь, что я люблю тебя и хочу быть только с тобой? Пойми, мне не нужен никто другой. Я хочу мира в нашей семье. — Ты права. Все в прошлом. Я смотрел в ее глаза, ища что-то. Простить и отпустить. Если я смог простить Михаэля с его выходками, то неужели не смогу этого сделать сейчас? На кону моя жизнь и жизнь моих сыновей. Я хочу к ним, хочу взять их на руки и радоваться каждому дню, проведенному с ними. Я скучаю по своим супругам, и она сейчас ключ к этому. В конце концов, меня не заставляют любить ее, а быть с ней в нормальных отношениях — это реально. Мы виноваты оба. Я отказался от ребенка, она пыталась выжить и сделала неправильный выбор. Результат налицо. Камень, висевший на моей душе и тянувший меня на дно, свалился в пропасть. Спала пелена ненависти, открывая мне глаза, и я вздохнул полной грудью. Она должна стать матерью моего ребенка. С ней мне не жить, и что мне делить? И вспоминать прошлое не стоит. Пусть она живет с ним. Если бы не она, я никогда бы не узнал тот мир и не встретил своих супругов, не совершил бы обмен телами, и все было бы по-другому. Но я не хочу другого. Мой дом там, с моими сыновьями и супругами. Меня привлекло его тело, и, если бы не те обстоятельства, то не согласился бы на обмен. То, что он омега, я ведь смог принять. Секс с мужчиной-альфой не пугает меня теперь. Она молчала и ждала, наблюдала за моей реакцией. — Я простил тебя, окончательно. Просто где-то в глубине души оставался осадок, и он не давал мне покоя. Мне стало легче дышать, словно камень свалился с души. Но сегодня я не готов к более близким отношениям, мне нужно время, чтобы придти в себя. — Я дам его тебе. Я могу обнять тебя? — Да. Она, обнимая, прятала свое лицо у меня на груди. — Я люблю тебя, — моя рубашка стала мокрой от ее слез. — Прости меня за все. Я вздохнул и положил свои руки на ее спину. Стал гладить ее по голове. Перегорел, переболел свою ненависть к ней. Простил и отпустил это чувство в прошлое. Все стало безразлично и не нужно, как прошлогодний снег растаяло и не вернешь. Что-то щелкнуло, словно галочка в этом пункте была поставлена. Кажется, я смог выполнить первый пункт договора. Как же он мне трудно дался и вымотал меня, а впереди самое трудное, это пункт второй. Обнимая женское тело, я, как мужчина, не возбуждался и не желал его. Что делать? Я вытер ей слезы и уложил ее спать, лег рядом и обнял. Через некоторое время она спала крепким сном, а я пытался понять свою реакцию на ее тело, но результат был плачевный. Лежал без сна и думал о том, что предстоит сделать, только не понимал, как. И снова тоска и снова мысли о доме. Перед глазами проносились лица, хотел их обнять, хотел быть с ними рядом. Сердце билось, как заведенное и болело. Не выдержал и пошел в коридор. Сел на пол возле большого зеркала и шептал слова заклинания, точку отправления я знал и привязку к своим сыновьям сделал. Зеркало пошло рябью и вот она моя спальня, а там спящий Эрик и мои мужья в обнимку с ним. Я заскулил, словно раненый зверь, на глазах появились слезы. Хранители, вы приносите боль сердцу. Я не заметил, как вся мебель поднялась над полом, мелкие предметы стали кружить, собираясь в маленький ураган, по полу пошел иней, расползаясь по стенам прихожей. Я шептал и не понимал, что, обладая такой силой, меня услышат. — Дамир, милый, как мне плохо без тебя. Ты всегда успокаивал меня, понимал с полуслова, с полувзгляда. Я скучаю по тебе. Дамир, я хочу к тебе. — Он словно услышал меня и вскочил с постели, оглядываясь. — Мне плохо без тебя, прости. — Он ошарашено оглядывался и не понимал, что происходит. — Михаэль, любимый, прости, прости меня. Как мне не хватает вас. - Я плакал, а Михаэль проснулся и крутил головой, а потом смотрел на Дамира и оба замерли. — Я люблю вас. Зеркало погасло, вещи легли на место, иней исчез, а я продолжал сидеть на полу, всхлипывая. Дополз до дивана и рухнул на него, как подкошенный. Сердце болело, душа ныла, и не было сил. Решил для себя, что травить свою душу не буду, иначе на воздух подниму весь город. Ревность бурлила и требовала жертвы. Как смог уснуть в таком состоянии, не помню, просто провалился в сон. Может, Хранители вмешались, не знаю. Но спал я крепко, без сновидений. Для меня завтра будет новый день, и будут новые силы пережить это как страшный сон. Я Эрик и сильный духом парень. Стерплю, выдержу и докажу этим Хранителям, что достоин быть рядом с любимыми. Рано утром проснулся оттого, что кто-то ласково гладил меня по щеке. Я открыл глаза и увидел ослепительно яркий луч света. Сквозь густую листву деревьев, сквозь оконное стекло и легкие занавески солнечный луч проник в мою комнату и разбудил меня. Я зажмурился. Но даже с закрытыми глазами чувствовал его нежное прикосновение. — Доброе утро, я приготовила завтрак, просыпайся, любимый, — Татьяна поцеловала меня в щеку. — Я надеюсь, что наши ссоры позади. Правда, ты же знаешь, что готовлю я очень плохо, но все же надеюсь, это съедобно. Пошли завтракать. Я вскочил с постели, не давая ей повода затеять что-то большее, чем простой поцелуй. В ванной ополоснулся, почистил зубы и направился в спальню переодеваться. Она смотрела на меня голодным, жадным взглядом, оглядывая мое тело. — Какой же ты красивый, Никитка. — Она провела рукой по груди и послала мне воздушный поцелуй. — Я утром злой и голодный. Чтобы сбежать от нее, высказал ей намеком, что продолжения не будет. Но, видать, она решила настоять на этом. Ха, Хранители, вы не знаете этот мир и необязательно говорить о том, что она хочет секса. Девушке достаточно завуалировано, это показать, или намеком сказать. Поэтому могу играть в эти игры до бесконечности. А вот вы докажите, что я ей отказал в этом вопросе. — Так я покормлю тебя, хочешь? — Она стала снимать через голову ночную рубашку. Я вздохнул. — Тань, я имел виду не этот голод и вообще, пока проболел, не ходил на работу, а это грозит мне увольнением. Шеф меня убьет, если не появлюсь в его кабинете с отчетом. Где работал мой собрат по несчастью, я узнал в его компьютере и понял, чем мне это грозит. Ага, менеджер по продажам какого-то хлама. Я так рад, что просто слов нет. — Ты прав, это подождет до вечера. — Я же просил у тебя время, а ты торопишь меня. — Прости. — Я не отказываю тебе. Может, сходим погулять? — Я внимательно наблюдал за ее реакцией. — Да, это будет здорово. А куда? — Придумай сама. Что бы ты хотела посмотреть или сходить куда? — Это что, свидание? — Если хочешь… Можно у тебя спросить, я правда, немного смущен, но мне это очень важно. — Да, спрашивай. — Когда у тебя были в последний раз? Ну, я сам этого просто не помню, но мне это необходимо знать. — Вот гинеколог, блин. Зачем мне, скажешь? — Нет. Не могу, но очень нужно. Мне нужна точная дата, а вернее, сколько дней уже прошло после них. Она подошла к календарю, посчитала и повернулась, кокетничая со мной, сообщила: — Сегодня будет двенадцать дней. — Ее взгляд пожирал меня, и я понимал, что она пытается соблазнить меня. Ее соски на груди расцвели, будто бутоны в саду, дыхание участилось. Ее язычок прошелся по нижней губе. Знает свое дело и пользуется этим. Тело вяло, но реагировало. А если купить Виагру, то уж точно поможет справится с моей проблемой. Ну, не лежит у меня душа к ней. — Уверена? — Да. А что? — Тогда ты можешь подождать до послезавтра. Я хочу сделать тебе не забываемый вечер и ночь любви. — Ради такого обещания можно и потерпеть. Не обманешь? — Нет. Она улыбнулась и пошла одеваться. Зазвонил мой телефон и оборвал мои мысли на вечер. Я ответил на звонок. — Алло, я вас слушаю, — на том конце провода звонил начальник и назначил встречу. Он подробно объяснил куда подъехать, что с собой взять и отключился. — Звонил шеф и мой завтрак отменяется. Все, пока, до вечера. — Вот как всегда облом с твоим начальством. Позавтракать не получилось вместе. Ладно, удачи тебе на работе. Мой первый рабочий день был полной катастрофой. То, чем занималась эта фирма, я лично посчитал бесполезной тратой времени и в этой сфере был полным бездарем, о чем и сообщил мне теперь мой начальник. Продажи это не мой конек. Я помню, пытался как-то продать свои коньки и у меня не вышло. Пришлось просто подарить их. К вечеру уже был на взводе и готов был написать заявление на увольнение. Вот что он нашел в этой работе? Может, взять отпуск по семейным обстоятельствам. Но стоило подумать, кто ждет меня дома, тут же отмел эту идею. Зная темперамент Татьяны, лучше поработать. Нет, ну я же не нанимался выполнять его работу. Ага, а он быть императором, и что он там наворотит, один бес знает, нет, может еще и Хранители. Пришел злой и уставший, а дома поджидал меня сюрприз. К нам в гости пришли мои родители. Я так был неимоверно счастлив их увидеть, что еле сдерживал себя. Пришлось уйти на кухню и начать готовить ужин. Татьяна заглянула ко мне и зашептала: — Я так надеялась, что мы куда-нибудь сходим. Теперь все накрылось медным тазом. Они приехали на несколько дней. Я очень люблю твоих родителей, но у меня были планы на тебя. Никита, а что ты делаешь? — Готовлю. Разве не видишь. На ужин у нас сегодня картофельная запеканка с соусом. Вообще-то хозяйка ты и готовить твоя прямая обязанность, но так как этого делать не умеешь, приходиться делать самому. — А… A разве ты это умеешь делать? — Я, да. Этому меня мама учила. — Не знала. Сколько мы с тобой женаты, ты всегда говорил, что не умеешь. — Тебе только дай волю, и ты ноги свесишь. Я хочу, чтобы ты готовить научилась. Могу стать твоим учителем. Не обижайся, но ты сидишь дома и не работаешь. Я пришел с работы уставший, голодный и вынужден готовить. Вот про что я имел в виду, когда ругал тебя. — Я не узнаю тебя в последние дни, словно тебя подменили и вернули мне прежнего Никиту. Злобного и бесчувственного. Ты такой холодный и избегаешь интимных отношений. — Я тебе отказывал в этом? — Нет. — Ты это напрямую говорила? — Нет. — И, насколько я помню, мы все время ссоримся. А еще сегодня с утра я дал слово тебе. Помнишь? — Да. Но раньше ты даже после ссоры очень быстро остывал и говорил о своих чувствах. Ты меня разлюбил? Ты ни разу мне не сказал, что любишь. — Опять за старое взялась. Знаешь что, еще одно слово, и мы поссоримся снова. — Это кто здесь ссорится? — На кухню вошла моя мама. — Сынок, ты готовишь? Как я давно не ела чего-нибудь вкусненького, особенно тобой приготовленного. Запах просто восхитительный. — Ма, мы не ссоримся. Просто я объясняю Татьяне, что хозяйка в доме она и это ее прямая обязанность — встречать гостей. Может, научишь ее готовить? Устал я сидеть на одних бутербродах. Не жена, а одно наказание какое-то. Татьяна опустила голову. На ее глазах появились слезы. — Никита. — С укором в голосе и недовольным взглядом посмотрела на меня мама. — Она же не желает тебе зла. Милая, не обижайся, я всегда готова помочь тебе. Я буду рада научить тебя готовить. — Спасибо. Я приму вашу помощь, тем более Никита настаивает на этом. Я люблю его и сделаю все, чтобы мы были вместе. Татьяна, вытирая слезы, ушла из кухни, а мама пошла в наступление. — Сынок, что происходит? Она любит тебя, и я знаю, что девочка хорошая. Старается угодить тебе. Ну что опять не так? — Ма, не спрашивай. — Ребенок вам нужен. Тогда и не будет таких мыслей и ссор. Он объединил бы вас, дал бы вам новую жизненную цель. Да и мне очень хочется внуков. Я обнял свою маму и прошептал: — Раз ты хочешь, то будет. Верь мне. Я люблю тебя, ма. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Думаю, что скоро порадую тебя этим чудом, а ты главное верь в него. Хорошо? — Да. — Это кто тут обнимается? Сегодня кормить меня будут? — Да. И тебя, папа, кормить будут, куда мне от тебя деться? У меня всё готово. Поможешь накрыть на стол? — Конечно, сын мой. У меня от этих запахов желудок скрутило и слюни потекли. Ведь умеет готовить и вечно отнекивается. И чего свою жену обижаешь? Сам ее выбрал, никто не заставлял на ней жениться. Ты сам первый сказал, что простил ее и любишь, а теперь что? — Па, жена должна быть хозяйкой дома, ты сам меня этому учил. Или я не прав? Да, выбрал, да, простил, но она должна понимать, что гости в доме и ее обязанность накормить всех. — Мое воспитание. — Разве его забудешь. Воспитание: это, как и мастерство, никуда не денешь и не пропьешь, оно в крови. Ужин прошел в спокойной обстановке. — Сынок, как же это вкусно. — Ма, по-моему, ты меня и учила этому, а, сколько помню, папа всегда ругался и твердил, что это не мужское дело. — Да, сын, на деле оказался не прав. Прости. — Да ладно. Папа, как всегда, завел свою старую пластинку о хорошем воспитании. Я, молча уткнувшись в свою тарелку, радовался, что могу с ними пообщаться. Жалел, что они никогда не увидят своих внуков и сердце пропустило удар. Оно сжалось, и навалилась тоска. Не вздохнуть, не выдохнуть. Я отложил в сторону вилку и прикрыл глаза, закрыл руками лицо. Первая мысль была сформирована, что что-то не так, и имя ему было Дамир. Мама посмотрела внимательно на меня и забеспокоилась. — Никита, что случилось? Ты чего такой бледный? Я не реагировал, мне было плохо. — Никита! Ники, ответь. — Громко и четко потребовал ответа отец. Я словно вылез кокона боли и тоски. — Что? Вы чего так на меня смотрите? — Ты не реагировал на нас. Весь бледный. — Мама дотронулась до моих рук, — Руки ледяные. Да что с тобой? — Я после температуры и наверно еще не поправился. Я извинился и ушел в ванную. Закрыл дверь на щеколду и, глядя в зеркало, шептал, открывая изображение, ища Дамира. Он лежал в постели и метался в ней. Я смотрел и по его губам читал, что он зовет меня. Он соскучился. Я тоже скучаю по тебе. Изображение исчезло, а на бортик ванны сел Хранитель воздуха. — Не трави душу. — Он ищет меня. Ему плохо. — Не думал, что почувствуешь его страдания. — Я провел с ним ритуал, и он связал наши души, а не тела. Это Михаэль связан телом. И первый, кто будет страдать, это Дамир. — Догадался. — Так вы знали об этом? Ну конечно. Вы что, решили не возвращать нас обратно? — Может и так. — Так знайте, если останусь здесь, то ничего хорошего не будет. Я заберу ребенка и уеду из страны. Она не найдет меня. С ней я разведусь, и жить не буду. Лучше быть одиноким волком, чем жить с нелюбимой. Или вы думали я приму ее и полюблю. Этого уж точно не будет. А что будет с Дамиром, вы подумали? Он же не сможет жить без меня. Он умрет. С каждым днем ему будет все хуже и хуже и, в конце концов, тоска поглотит его. А мои сыновья… — Я вдохнул очень тяжело. — Моя тоска несоизмерима, и ребенок, родившийся здесь, не сможет заменить мне их. Я буду бороться за право жить со своей семьей, и договор имеет силу. Послезавтра она будет беременной. — Ты в этом уверен? — Холодный ветер окутал меня. — Да. В глубине души я Фарнсорр, а они не сдаются без боя. — Посмотрим, на что ты готов, Фарнсорр. Дамир, и правда, связан с тобой душой, а вот Хранитель душ допустил эту оплошность. — Дамир мой. — Я в этом не сомневаюсь. Он исчез, словно его и не было.Татьяна.
Я влюблена в Никиту до потери пульса… Люблю его всей душой, думая о нем 100 секунд в минуту! Живу им, дышу им, мечтаю быть с ним всегда! Это счастье, какое я даже не могла себе представить, особенно, когда простил меня и потом свадьба. Он не сводил с меня влюбленного взгляда, а тут вдруг ни с того ни с сего после его простуды словно его подменили и вернули меня в прошлое. Злой, вечно недовольный, готовый ударить меня Никита. Взгляд, в котором я видела его ненависть. За что мне это? Что не так? Страх появился в моей душе, вдруг бросит, уйдет, а может, есть другая. Проверила вещи, проверила его переписку в компьютере, сотовый. Ничего. И вот, наконец, перемирие и словно камень с души упал, словно настоящий Никита простил меня. Странно, но почему-то мысль вертится, что он вернулся и сейчас со мной. Он другой, он настоящий самец. Именно в такого я влюбилась тогда. Сильный с характером парень, как раньше. Запуталась. Думала, обманет с романтическим вечером, но то, что он сделал для меня, запомню на всю жизнь. После романтического ужина в Останкинской башне, мы вышли на слабо освещенную улицу, нас уже ждет заранее заказанное такси. Мы едем в гостиницу, в шикарный номер. Там я с него снимаю рубашку и привязываю к кровати, завязываю ему глаза бордовым бархатным платком, на боковых тумбочках стоят красивые ярко красные розы и они источают свое благоухание по всей комнате. Я, не снимая с него повязки, начинаю поглаживать его грудь, осыпая нежными поцелуями все его тело, до самых кончиков пальцев… Он возбужден и весь пылает от страсти, но ничего не может сделать, изгибается всем телом и веревки впиваются в него. Сейчас он мой заложник у него свободны только его губы, пересохшие от возбуждения. Я начинаю целовать его… Он вот-вот взорвется, и это еще больше раззадоривает меня. Я быстро развязываю его, и он набрасывается на меня, как голодный зверь… Чувствую его губы на моей шее, его жаркие объятья, поцелуи, еще, еще. Я горю в его руках, мечтаю побыстрей избавится от так мешающей сейчас одежды. Его руки гладят мою спину. Потом они проникают под мою одежду, и я начинаю расстегивать ему брюки… Мы так возбуждены. Он начал раздевать меня — с деликатностью, казалось, совсем не свойственной ему, — и я услышала его шепот: — Не надо спешить, Татьяна, нам будет хорошо… Я никуда не денусь. Я с тобой и весь твой. Боже, какой же он красивый мужчина. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Наши вещи полетели на пол и, когда мы уже лежали в постели, я, охваченная блаженной негой, от теплой истомы вдруг утратила выдержку и воскликнула: — Ну же, ну, прошу тебя, прошу, я больше не могу! Но он был упрям, настойчив, хотя очень нежен. — Нет, можешь, можешь. Ты должна, Танюша! — Шептал он. И я подчинилась, самозабвенно отдав себя, его власти надо мной, и он повёл меня — словно ребёнка за руку — медленно, шаг за шагом к блаженному краю пропасти, порой замедляя шаг, порой отступая, и казалось, что мы, растворившись друг в друге, летим высоко над землёй. Он медленно вошел сзади и ритмично начинает двигаться взад и вперед, целуя мою шею и лаская грудь… Все более страстно и напористо. И снова на шаг ближе к краю, но нет, ещё нет, и весь путь повторяется снова, и сладкая мука почти непереносима, и, наконец, мы оба мгновенно достигаем края, и симфония страсти в едином слитном аккорде идёт крещендо, подобно гимну страсти. И мне кажется, если бы можно было по желанию избирать себе конец жизни, я сейчас приказала бы сердцу не биться. Ведь такое мгновение не повторится никогда! Такого Никиту я не знала. Он снова и снова доводил меня до края, но ни разу не коснулся сам моих губ и не сказал заветных слов. Странно, но только я целовала его в губы. Он не отталкивал, но в тоже время старался избежать поцелуя в губы. Его руки творили со мной какое-то чудо, и я теряла голову, забывая, где я. Он словно разбирал меня, как кубик Рубик и собирал снова и снова. Этот Никита давал и брал одновременно. Это был мой самый бурный оргазм! Я провалилась в счастливый сон после столь бурной ночи.Эрик
Две недели мне пришлось привыкать к новой работе. Вникать в его дела. Разбираться в том, в чем не смыслю ни черта. С Татьяной теперь были очень странные отношения. Она летала и млела после романтической ночи, а я пытался забыть ее. Я сделал то, что должен, она беременна, хоть Татьяна и не знает об этом. Дело времени, придет срок, она и мои родители будут счастливы узнать эту новость. А пока… Она после этого взялась всерьез и стала учиться готовить, быть гостеприимной хозяйкой. Она менялась на глазах, доказывая мне, что достойна быть моей женой. Я конечно рад, что стала интересоваться не только тряпками и меняется в лучшую сторону. Но если я останусь, ее старания пойдут коту под хвост. Я снова избегаю ее и снова сплю на диване и как мне объяснить ей, что лично мне она не нужна. Мое сердце кровоточит и болит. Мои мысли далеко отсюда. Переживаю за Дамира, сколько он там продержится, в книге не было написано. Видать, это их не волновало. В писании лишь было сказано: они сходили с ума и умирали от тоски по своим любимым. В этот вечер к нам пришел мой отец. В гостиной мы сели напротив друг друга, и он затеял мужской разговор. — И сколько ты будешь над ней издеваться? — Я не издеваюсь. — Прошептал я. — Она жаловалась матери, что ты снова спишь на диване. И это после романтической ночи. Даже твоя мама мне попеняла, что такого я ей не делал никогда. Татьяна расстаралась и рассказала ей об этом во всех красках. Что ты там такое с ней творил, что твоя мать требует от меня романтики. — Попенял мне родитель, а я уже пытался скрыть свою улыбку. — Что смешного я сказал? — Ничего. Просто могу дать пару советов, и поверь, тебе это самому понравится и мама будет в восторге. — Вот уж не думал, что у собственного сына учиться приходится. Ладно, это потом. Так почему сейчас ты спишь на диване? — Даешь слово молчать, тогда скажу. Он кивнул, соглашаясь с моим предложением. — Хорошо. Просто я вычитал кое-что в интернете и думаю, у меня получилось. Нужно подождать. Я надеюсь, что Татьяна обрадует нас скоро известием о маленьком и долгожданном чуде. — Ты хочешь сказать, что, возможно, она забеременела. — Да, но я должен сейчас не иметь с ней отношений. Это может навредить ей. Ну, а зная ее темперамент, как ты это представляешь. Запомни, ты обещал молчать об этом. — Так, возможно, я могу стать дедом? — Есть вероятность, но я точно в этом уверен. — Никитка, если это правда. Мы же не надеялись. Ты сделал нам с матерью огромный подарок. Это просто чудо, никак иначе. — Не спугни удачу, она нам пригодится. Ведь его нужно еще родить. Мы оба погрузились каждый в свои мысли. — Сын, ты словно вернулся. Это так странно. Посмотри мне в глаза. — Я подчинился ему. — Ты с детства врать не умел. Скажи, насколько ты вернулся? — Я молчал. — Молчишь! Я же вижу, страдаешь, ты словно далеко отсюда. — Не могу тебе сказать, может и навсегда, а может и нет. — Все ты знаешь, только сказать боишься. Твои глаза не лгут, меня не обманешь. Твой испуганный взгляд подтвердил это. — Па, не бери в голову. — Мне сына подменили, а он не бери в голову. Главное, не отрицаешь. Я все думал, почему ты так спокойно принял ее. Защищать стал, словно тебя приворожили к ней. А оказалось все просто, тебя здесь не было, так? В глаза смотри. Именно сейчас ты вернулся. Я вижу свое воспитание, вижу свой характер, свои гены. Тело это оболочка, а вот душа, именно она показывает, что собой представляет человек. И он, не чета тебе. Он слаб, и его легко сломить. Он не умеет бороться и многое, чему учил я тебя, он не знает. Сейчас передо мной мой родной сын. Татьяна, я понял, девка неплохая. Любит и сильно любит. Только реакция у вас разная на нее. Она веревки вила из него, а с тобой ей не тягаться. Вот поэтому и начала учиться готовить. С тобой ей не справится, боится потерять. Что сказать не можешь? — Нет, не могу. Но я очень хочу вернуться туда. — Зачем? У тебя, если я правильно понял и удача на нашей стороне, то скоро родится ребенок. Здесь мы твои родители, а там что? — Я там другой и моя внешность отличается от этой. Там мои сыновья. Моя семья. Лишь вас там не хватает, но если вернусь, то вам останется внук. Он скрасит мое отсутствие. Там на мне огромная ответственность и долг перед людьми. Ты учил меня этому, и я горжусь, что именно ты воспитал меня таким. Я очень хочу воспитать своих сыновей и дать им то, что дал ты мне. Прости, это все, что могу сказать. Единственное, жаль, что своих внуков вы не увидите, а может и я сам не смогу их увидеть, но это мои проблемы. — Вижу, не соврал. Там мои внуки. Значит я уже дед? — Почти. Через три месяца они родятся. — Скучаешь? — Безумно, но ничего не могу сделать. — Ладно, партизан. С возвращением, мой блудный сын. Я только на кухню вошел, сразу понял, что это ты. Вы разные. Вот, например это. — Он подвинул ко мне договор. — Что скажешь? Я взял в руки договор и прочитал его. — Я бы не подписывал это. Проиграешь, и еще неустойку придется платить. — Это ты где такое вычитал? — Вот смотри и читай внимательно. Чье это? — Моего друга. Вот о чем я говорил, не понимает он этого. За подсказку спасибо. Но где ты так поднаторился? Я тебя этому не учил. — Жить захочешь, всему научишься, а там ошибок не прощают. Их просто не должно быть. Ты как всегда у меня все выпытываешь. — Мой сын, куда же тебя занесло? Пойми, я мужик адекватный и приму то, что расскажешь. — Тебе там не понравится, и ты не примешь тот мир. — Это почему? Может, мне понравилось бы там. Не тебе это решать. — Он помолчал, обдумывая что-то. — Хорошо, но вот это подтверждает, что вы разные. — Он потряс бумагами. — Не спрашивай о том мире и никому не говори. Па, если нужно, то помогу с договорами. — Я знаю, не поверят, даже твоя мать. Иди, обниму тебя. Мой сын, моя гордость. Прости, что не давал тебе чуть больше свободы, чем тебе нужно было. Жаль, что не можешь рассказать. — Все в прошлом, па, и правда не могу. — Только ты и называешь меня так. Он нет. — Прости и прими его. — Уже принял, а куда деваться. Тебя же нет рядом. Хорошо, что внук или внучка будет. Я не дурак и сопоставить факты могу. По первой такие вещи куролесил, то я сразу понял это. Он же с бытовой техникой совсем никак. — Давай не будем об этом, прошу. Душа болит, хоть кричи. Я должен выполнить здесь кое-что и закончим на этом. — Помолчал я немного и спросил. — Может, есть у тебя работа? На этой я могу взять отпуск и помогу тебе. — Ладно, не буду теребить твою душу. Вижу и так весь извелся. В командировку со мной поедешь? — Да. — На том и решим, а наши женщины побудут вдвоем. Сбежал от Татьяны в командировку с отцом и был таков. Словно груз с плеч свалился. Писал Татьяне банальные эсэмэски. Типа «Скучаю, люблю, как твои дела?», а телефон все стерпит, лишь бы подальше от нее, и чем дольше, тем лучше. Так пролетел месяц моего отсутствия дома и моих обязанностей по третьему пункту. Но это не спасало меня самого. Эротические сны замучили, пытался снять напряжение, заводя легкие романы, но они не приносили желанного освобождения, становилось еще хуже. Желал, изводился, ревновал, безумно скучал. Под глазами появились черные круги. За Дамира переживал, пытался открыть связь с ним, но зеркала оставались закрытыми и заблокированными. Бесился, душа ныла, словно там образовалась огромная дыра, и она не затягивалась. Я вернулся домой весь измученный, злой, меня всё раздражало. Татьяна с огромной радостью сообщила о своей беременности, мама рада, отец улыбнулся, только мне было всё равно. Я спрятался в своем коконе одиночества и ни на что не реагировал, ел через раз, теряясь во времени. Я задыхался. Тоска дошла до стадии апогея. Желание оказаться со своими супругами, обнять их, разъедало меня изнутри. Хоть вой, хоть кричи. Татьяна, видя мое состояние, больше не трогала меня и не просила ничего. Я вернулся на работу, и, как ни странно, но именно она давала мне забыться и хоть какое-то время отвлекала от душевной боли. Татьяна к концу месяца забеспокоилась, пыталась хотя бы накормить меня, но ее старания не приводили к положительному результату. Она начала скандалить, но я не реагировал совсем на ее выпады. Она плакала, моя мама переселилась к нам. Успокаивала ее, меня пыталась привести в норму, но я продолжал отдаляться от мира. Отец не влезал, но очень переживал за меня. А я ждал и надеялся, что скоро всё решится и мое сердце успокоится. Однажды ночью в гостиной появился Хранитель душ. — Сидишь. -... ? , — я молчал. — Сегодня появились твои сыновья, — я вздрогнул и мое дыхание участилось. — Мы решили не менять вас. Мы следим за Дамиром и с ним все в порядке. Ты не выполнил договор. Ты не сможешь видеть их в зеркалах. — Я понял, вы этого и хотели. Вы еще тогда это решили. Я умолять не буду. Я приму ваше решение. Он посмотрел на меня и исчез, а я стоял сначала словно ледяная статуя. Потом накатило на меня, и я закричал: — А-а-а-а, да чтоб вам так же как и мне было хреново, м-м-м. Хранители чертовы! Я пытался не расплакаться, словно я маленький ребенок. Но… Скупая мужская слеза упрямо текла по щеке. Душа разрывалась от боли. Я упал на колени и потом лишь шептал: — Нет, нет, нет, нет. — Меня била мелкая дрожь, — Нет, хрен вам, выкуси, я не сломаюсь. Я сильней этого. — Вдох, выдох, пальцы в кулак, так, что они побелели, закусил губу, чтобы не завыть от невыносимой душевной боли. Только бы не сорваться, а то сейчас вырвется моя магия. — Никита, Ники, что случилось? Что с тобой? — Татьяна стояла в растерянности и не понимала, что происходит. Лишь один вид Татьяны завел меня с пол оборота и я зарычал, как раненый зверь. — Уйди, уйди в комнату и закрой за собой дверь, — Она продолжала стоять, и я на нее закричал, — пошла вон, не поняла. Она заплакала, в комнату вошел отец. — Что случилось? Никит, успокойся. Она ведь не виновата. Я не знаю, что случилось, но она не виновата. — Я знаю, но пусть не лезет в душу. Сел на пол и провалился в свой кокон одиночества, и на меня накатила апатия. Отец показал маме, чтобы оставила нас одних. Она покачала головой и ушла к Татьяне. — Никитка, что случилось? — Па, я сильный. Я справлюсь. Прошу, присмотрите за Татьяной. Ей нельзя волноваться. Она не виновата и это мои проблемы. — Хорошо. Ты, главное, не наделай глупостей. Звони, если надумаешь исчезнуть. — Даю слово. Иди спать. Я хочу побыть один. Отец ушел в комнату, а я продолжал сидеть на полу и смотреть на звезды. Сдерживался, магия бурлила во мне, готовая выплеснуться. Душа беззвучно плакала, а разум трезво определил свои дальнейшие действия. Я снова стал бездушным монстром. Мне нужна была Татьяна лишь для того, чтобы она родила ребенка. Встречая утренний рассвет, больше не было Никиты-Эрика, он потерялся в пучине тоски, и холодный лед покрыл его сердце. Ледяной Лорд родился в это утро. Я словно заледенел, для меня улыбка стала теперь роскошью. Я уволился с работы, позвонил парням, нашел нашего продюсера, и процесс работы пошел. Мы стали усердно готовиться к туру по всей России. Снял жилье и больше меня дома никто не видел. Лишь звонки родителям связывали меня по рукам и ногам. Летели дни, складываясь в недели, а они так быстро шли мимо меня, превращаясь в месяцы. Концерты, гастроли, интервью и снова запись альбомов и так по кругу. Я зарабатывал деньги и на нужды моей семьи отправлял некоторые суммы, остальное оставлял на счету. Однажды мне позвонил отец: — Никита, срочно прилетай домой. Татьяна не смогла выносить ребенка и сейчас рожает. Да, знаю, что рано, но она не слушала врачей и нас. Вот результат, ребенок недоношен, а у нее преждевременные роды. Мы с мамой молим, чтобы все прошло хорошо, и ребенок выжил. — Я еду. Через четыре часа я уже шел по коридору роддома. У меня родился сын. Он очень слаб и находится в палате для недоношенных детей для выхаживания новорожденных с низкой и экстремально низкой массой тела. Я вошел в палату, где лежала Татьяна. — Никита! Как давно тебя я не видела. Ты бросил меня беременную и не появлялся столько времени, а теперь что? — Заводилась она, крича на меня на всю палату. — Я писала тебе, пыталась поговорить с тобой, но ты не отвечал на звонки и см-с. Деньгами откупался. Я не нужна тебе была все это время. Я устала от твоих выкидонов. Я подаю на развод. Что она надеялась, что прежний Никита будет умолять ее не делать этого. Но я не он, и она просчиталась. Я готовился к этому и она проиграла, не начав боя. — Хорошо, я дам тебе развод. Но сына ты не получишь. Ты безработная и содержать его не сможешь, он останется со мной. — Что? Ах, ты сволочь. Так и есть. Хотела привлечь мое внимание, но получила, что просила. — Меня не трогают твои слова. Да, я сволочь и, как тебе хочется, назови меня, но сын останется со мной. Ее слезы и истерика меня не трогали. Я сейчас и сам себя ненавидел, но жить с не любимой не хочу. Я подошел к ней и положил руку на живот, она и не заметила магии целительства. Теперь она сможет родить сама. — Прощай. Я вышел из палаты, подошел к врачу и попросил увидеть сына. Меня проводили к нему. Мой мальчик лежал в инкубаторе. Мне разрешили взять его на руки, это мне и нужно было. Держа его на руках, я применил магию целительства, малыш откликнулся и я почувствовал, что очень быстро он пойдет на поправку. Через две недели я уже решил проблему с работой. Отец по своим каналам пробил и мне предложили место секретаря в посольстве. Я тут же согласился. Там же возле будущей работы приобрел свой дом. Подал на развод и выиграл суд. Сын остался со мной. Квартиру продал и забрал своих родителей с собой. Порвав с прошлым, начинал новую жизнь, на новом месте. Одинокий волк с разбитым сердце, теперь радовался, глядя на своего сына Кирилла. Моя мама первое время очень обижалась на меня за Татьяну, но и ее сердце смягчилось, она все поняла и смогла принять мой поступок.