Friend Or Foe?

Очередной многолюдный город, коих не счесть на просторах арабских пустынь, приветствовал своих гостей огнями ярмарок, факелов и разноцветных фонарей. Аладдин неспешно прогуливался по одной из главных улиц и оглядывался по сторонам. Яго устроился нести дозор сверху на его тюрбане, приставив крыло ко лбу козырьком. — Не вижу ничего интересного, — отрапортовал он. — А еще говорят, что в больших городах приключения на каждом шагу! Аладдин вдруг остановился у вывески ближайшей таверны. Сидящий внизу на тротуаре факир перестал играть на дудке, уставившись на богато одетого юношу. Его змея с шипением взвилась столбом и щелкнула зубами. — Эй, осторожнее! — Яго спрыгнул с головы Аладдина и заметался в воздухе. — Посади своего червячка на цепь, раз углядеть не можешь! — Смотри, Яго, — Аладдин взял гневно хлопающего крыльями попугая в руки и поднес к вывеске. — Думаю, это вполне подойдет! Вывеска гласила: БОИ БЕЗ ПРАВИЛ ТОЛЬКО ЭТИМ ВЕЧЕРОМ ПРИЗ (несколько раз затерто и дописано мелом): сто золотых P. S. С попкорном и прочей едой вход воспрещен. — Что значит — с попкорном нельзя? Самоуправство! А золотишко нам не помешает, мда… — попугай приценивающееся потер крылом клюв. — Яго, мы здесь не для выигрыша, — Аладдин возрудил попугая себе на плечо и вошел в шумную таверну. — Мы должны найти способ открыть комнату! — И для этого влипать в неприятности, я помню, — сказал Яго. — Надо было хоть снова взять с собой джина. — Мы ведь уже выяснили — нельзя, чтобы кто-то мог мне помочь, — возразил Аладдин. — “Когда без того более обходиться не сможешь”… Я должен по-настоящему нуждаться в том, что находится в комнате, иначе она мне не явится. — Пока мы ее наконец откроем, все кости переломаем, — проворчал Яго. Столько месяцев шатаемся, и все без толку. А Мозенрат в это время прохлаждается в нашем дворце и в ус не дует. Небось сейчас разлегся на троне и лопает мои любимые фрукты за обе щеки! — Не думаю, — со смешком сказал Аладдин, прокладывая путь сквозь разношерстную толпу. — Да я тебе отвечаю, я же сам только этим и занимался! Аладдин приблизился к покосившейся деревянной стойке. За ней умостился какой-то тип ненадежного вида и чистил серебряный кубок, то и дело разглядывая его на свету. На его некогда белой замызганной тунике красовался значок с подписью “Главный”. Яго спрыгнул на поверхность стойки и сунул клюв в вазу с изюмом. — Где здесь у вас бои без правил? — спросил Аладдин. Тот плюнул в кубок, протер его изнутри рукавом и ткнул большим пальцем позади себя: — Во внутреннем дворе. У тебя хоть оружие есть? — Э, нет. — Тогда возьми вон там, — махнул он в сторону открытого склада. Несколько огромных мужчин выбирали ятаганы, пробуя каждый по очереди и примеривая их к руке. — Сабельки бесплатно? — удивился Яго. — А если мы их слямзим? “Главный” недобро усмехнулся, обнажив целый рот золотых зубов. — Уверен, что вы вернете их, если выиграете, — сказал он. — А если нет, то что — потом так снимете? Ой, не нравится мне это! Давай дергать отсюда, пока не поздно! — попугай полетел поверх чужих голов вслед за Аладдином, уверенно направившемуся к оружейному складу. — Успокойся, Яго, — ответил Аладдин и взял в руки какую-то огромную саблю. — Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее сможем вернуться в Аграбу и спасти Жасмин. — Да уж, хоть бы сработало, — пробурчал попугай. — Пойдем, — поманил его за собой Аладдин. Проследовав через пару коридоров путем, который им был указан, они вышли через таящуюся в неприметном закутке дверь. Перед ними открылся огромный двор, окруженный парой низких трибун, построенных из какого-то хлама, и маячащими за ними близлежащими жилыми домами. На трибунах и вокруг них столпилось с несколько десятков человек, то и дело что-то выкрикивая — на арене шел ожесточенный бой. Аладдин еле протолкнулся в первые ряды и понял, что, похоже, драка подходит к концу. И точно — верзила, будто сложенный из одних только мускулов, ударом тяжелой узловой палки вырубил своего тщедушного противника. На арену выбежал еще более тщедушный человечек в тюрбане чуть ли не с него ростом, наклонился к поверженному, прижал руку к его шее и пропищал: — Один… Два… Три… Победил Джабаль! Зрители одобрительно завопили. Стоявший рядом с Аладдином мальчишка, втихую жевавший попкорн, поперхнулся и закашлялся. Пара добровольцев из толпы подхватила проигравшего и куда-то утащила. — Он ведь не умер, нет? — подпрыгнул на плече Аладдина Яго. — Ммм… Не уверен, — ответил тот. — Ну ладно, я пошел. — Ой-ой, не хочу смотреть на это, — попугай закрыл крыльями глаза и нырнул в чужой попкорн. Мальчишка недоуменно потряс коробочкой. — Не тряси, и так тошнит! А то сдам тебя главному! Аладдин вышел на середину арены, сунул саблю за пояс и, сложив руки рупором, прокричал: — Эй, кто тут самый крутой, давай драться! Люди притихли в недоумении. На балкон соседнего дома вышла толстая женщина в ночной тунике и завопила: — Опять тут балаган устроили! А ну заткнулись все, спать не даете! Кто-то в толпе захихикал, но тут же смолк. Первые ряды расступились, и показался очень высокий худой человек, весь замотанный в белые тряпки, словно мумия. На его лице сверкали черные глаза в прорезях ткани, не суля ничего хорошего. — Эээ, значит, ты самый крутой? Ну привет, — неуверенно обратился к нему Аладдин, доставая саблю. Тот смерил Аладдина с ног до головы, и, видимо, сочтя его достаточно серьезным противником, произнес: — Ты чего, новенький? Здесь лишь я на главном призе деньжата заколачиваю, так что катись подобру-поздорову. — Попробуй, прогони меня, — Аладдин поднял саблю. Зрители одобряюще завыли. Человек-мумия помедлил и вытащил свой ятаган. — Ты пожалеешь об этом, парень, — прогундел он сквозь тряпки. — Надеюсь, — пробормотал тот себе под нос. Все тот же человечек в высоком тюрбане выскочил сбоку и осведомился: — Как твое имя, новый участник? — Эээ… Аладдин, — ответил тот. Человечек что-то записал в маленький блокнот, затем убрал его и поднял палец вверх: — Один, два, три… Бой! Аладдин замахнулся саблей на маячащего прямо перед ним человека-мумию, но тот ужом скользнул ему за спину. Несколько раз еле успевая отскакивать в сторону, Аладдин наконец заставил противника скрестить с ним оружие. Тот отбил несколько ударов и опять исчез из поля зрения. — Да чтоб тебя, — пробурчал Аладдин, вертя головой туда-сюда. Сзади ему прилетел удар в спину; упав на землю, Аладдин быстро откатился и, поднявшись, схватился за закружившуюся голову. Человек-мумия вновь будто из ниоткуда наскочил на него, выбил из рук саблю и придавил Аладдина к земле. Он прижал к горлу Аладдина ятаган: — Сдавайся! — Нееет… — прохрипел Аладдин, пытаясь ослабить хватку противника. — Сдавайся, говорю! — Лучше убей! Человек-мумия удивленно замер. — Парень, ты чего? Какой “убей”? Ведущий счет человечек материализовался рядом и завел свою шарманку: — Один-два-три… Победил Саид! Тот оставил Аладдина и поклонился зрителям. Те чуть разочарованно захлопали — похоже, они надеялись на куда более увлекательное представление. Аладдин с шумом вдохнул и, закашлявшись, с трудом принял сидячее положение: — У вас тут что, не на смерть дерутся? Саид приподнял свои многочисленные бинты, открывая худенькое, чем-то смахивающее на кроличью мордочку лицо: — На смерть я бы и сам не стал драться. Я что, на чокнутого похож? — А эти штуки тебе зачем? — указал Аладдин на свисающие тряпки. — Для устрашающего вида, — ответил тот и повернулся к ведущему: — Ну, где моя награда? — Эх ты, упустил сто золотых, — пожурил Яго, садясь ему на плечо. Толпа начала расходиться. — Только время зря потратили, — уныло сказал Аладдин и поднялся на ноги. — Что ж, пойдем, нам еще добираться обратно. Тем временем Саид, устроившись вместе с парой амбалов за столом в таверне, делал какие-то расчеты на пергаменте: — Так-с, еще плюс сто… Еще немного, и я скоплю наконец на… — Наша зарплата, хозяин, — пробасил один из амбалов, прижав огромной ручищей пергамент к столу. — За охрану тебя и твоего добра! — Эм, да, конечно, — пробормотал тот, ища глазами мешочек с золотом. Не найдя его на столе, он достал из-за спины огромную сумку и стал копошиться в ней. — Что за… Эй! Большой красный попугай с нахальным видом вылетел из-за стула, держа в клюве сверток, и ускользнул в треснутое окно. — Это же попугай этого Аладдина! Уж теперь я его точно урою! А ну быстрей за ним! — завопил Саид, выпрыгивая из-за стола. Его охранники обнажили сабли и ринулись из таверны, чуть не вышибив дверь. Саид, подбирая на бегу разлетающиеся части своего одеяния, с ятаганом в зубах поспешил за ними. Аладдин в раздумьях брел по уже чуть живой улице — город почти полностью погрузился в сон. Вдруг он остановился и заозирался вокруг: — Яго, ты где? Эй! Тот нагнал его и с полным какого-то мешковатого тряпья клювом невнятно прошамкал: — Нвлнйс, мнеуйд спстркми. — Что? — удивленно спросил Аладдин. — Тьфу! — в руки ему упал звенящий сверток. — Тот парень дрался с тобой нечестно, и я восстановил несправедливость! — Яго, это же были бои без правил! — Эй, ты! — из-за угла на другой стороне улицы вылетел Саид с парой верзил, все вместе вооруженные до зубов. — Сейчас тебя до конца уделаю, раз ты так просил! — Бежим, быстро! — крикнул Аладдин и помчался вперед, лавируя между редкими прохожими. Попугай стрелой ринулся за ним. Пробежав несколько кварталов, Саид замедлился: — Придурки, вы их упустили! Один из охранников врезался в торговца шаурмой и сбил его с ног, другой чуть не опрокинул тележку. Саид заскользил по тротуару, притормаживая рядом с покупателем, даже не вздрогнувшим от неожиданной потасовки: какой-то бледный юноша в роскошной лиловой одежде продолжал невозмутимо жевать шаурму. — Ты видел вора с попугаем? — обратился к тому Саид. Тот дожевал и ответил: — Конечно, любезный, они побежали вон туда, — махнул он рукой на переулок, уходящий вправо. — Точно? — прищурившись, спросил Саид. — Неа, — прохихикал кто-то. Юноша нахмурился и зачем-то хлопнул себя по плечу. — Точно, точно, — приторным голосом заверил он Саида. — Ну ладно… Соберитесь, болваны! За мной! Как только они скрылись в переулке, Ксерксис вылетел из своего укрытия и вцепился в шаурму, упавшую из тележки на землю. Мозенрат лениво облизал пальцы. В свете ярких желтых фонариков, развешанных по всей улице, выбивавшиеся из-под тюрбана пряди его черных волос сверкнули золотом. Люди потихоньку разбрелись по домам. Только торговец, вовсю ругая неуклюжесть своры бандитов, сокрушался над утерянным товаром. Брезгливо кинув тому пару золотых, Мозенрат не стал выслушивать льстивые причитания и, прихватив еще один сверток с шаурмой, размеренным шагом двинулся в сторону, в которую только что убежал Аладдин. — Ну надо же, а ты, оказывается, бываешь щедрым, — за спиной у него возник джин. — Ты не заболел, случаем? Может, съел чего не то во дворце? — саркастически прожужжал он, превратившись в крупную пчелу и рассматривая Мозенрата сквозь лупу. Тот раздраженно отмахнулся, впечатав джина в стену ближайшего дома. — А, нет, все в порядке... — подняв маленький пальчик, пропищал джин, сползая по стене вниз. Ксерксис злорадно захихикал. Через мгновение джин принял свою обычную форму, отряхнувшись от воображаемой пыли. Мозенрат чуть ускорил шаг, завидев впереди силуэт Аладдина, опиравшегося рукой о стену дома под светом подвешенной на углу улицы связки фонарей всевозможных цветов. Тот шумно дышал после бега, грудь его тяжело вздымалась. Оглянувшись, чтоб убедиться, что преследователи отстали, Аладдин увидел Мозенрата. — Не одни негодяи, так другой! — пробурчал Яго. — Явился, не запылился... — Негодяй? — с притворной грустью переспросил Мозенрат. — Ах, видать, я зря сказал тому сброду, что вы скрылись в другом направлении, стоило позволить им погонять вас по всему городу... — он обиженно вздохнул, надменно вздернув подбородок. Услышав это, Аладдин покраснел, укоризненно зыркнув в сторону попугая: — Полегче, Яго, — приструнил он птицу. Повернувшись к Мозенрату и сделав шаг ему навстречу, Аладдин улыбнулся: — Спасибо, что помог! Мозенрат приподнял уголки губ в ответ. — Продолжай том же духе, и я решу, что ты вознамерился со мной подружиться, — насмешливо протянул он. — Вот еще! — смущенно фыркнул Аладдин, уперев руки в бока. Однако тут же быстро сообразил, что он, кажется, сказал что-то не то. — А, э, извини, я не хотел... То есть... — Аладдин замолчал, стушевавшись. Мозенрат с видимым удовольствием наблюдал за его смущением. — В общем, хорошо, что Саид со своей шайкой убежали, — поспешил сменить тему Аладдин. — Толку от такой опасности было никакого, — он вздохнул, почесав затылок, — кажется, этого всего недостаточно, чтоб эта тайная дверь открылась... — Как это, никакого толку? — возмущенно захлопал крыльями Яго. — Ты что, парень! Нам перепало золотишко! Будет хоть что оставить птенцам после бесславной кончины в следующей самоубийственной авантюре, в которую ты меня втянешь! — Яго, — Аладдин фыркнул. — У тебя нет никаких птенцов! — Вот видишь, у меня даже нет детей! — трагично воскликнул попугай. — Стоило связаться с вами — и не стало никакой возможности устроить личную жизнь. Прощай, вольное сытое существование! Никто не обратил внимание на эту тираду, и Мозенрат сказал, скрестив руки на груди: — Так не пойдет, в записке ясно сказано, что дары не явят себя, покуда в том и впрямь не возникнет подлинная необходимость. Такие риски понарошку ничего не дадут... — Ничего себе понарошку! — фыркнул Яго, отряхнув перья. Проигнорировав это замечание, Мозенрат продолжил: — Так что завтра нам стоит ввязаться во что-то более подходящее… — Нам? — удивленно вскинув брови, переспросил Аладдин. — Да, нам, — сладко улыбнулся Мозенрат. — Джафар весьма кстати дал мне выходной. — Загруженное расписание великого визиря! — воскликнул джин, превратившись в секретаршу. Одернув короткую юбку, он достал из-за пазухи блокнот. — Господин визирь, куда мне вписать следующую встречу в ваш органайзер? Между седьмым и восьмым или девятым и десятым кофебрейком? — затараторил он писклявым голосом. — Поверить не могу, что когда-то считал джина ценным приобретением, — презрительно протянул Мозенрат. Джин возмущенно захлопал ресницами: — Вы ни во что не ставите своих сотрудников! Я так этого не оставлю! Мы подключим к делу профсоюз! — Стоит поискать ночлег здесь, нет смысла возвращаться обратно в лагерь, — невозмутимо продолжил Мозенрат, повернувшись к Аладдину. — Зачем искать? — Аладдин недоуменно вскинул брови. — Здесь на улицах полно достаточно пригодных закутков. — Мне показалось, я слышал, что вы стянули мешок с золотом. И вы собираетесь спать на улицах? — скептически осведомился Мозенрат. Выползший из-за его плеча Ксерксис презрительно прошипел: — Плебеи... — Господин визирь приемлет исключительно апартаменты бизнес-класса и выше, — назидательно протянул джин-секретарша. — К сожалению, на настоящий момент у нас не сохранились номера отелей, предварительно согласованных с его предпочтениями... — Хэй, мистер транжира, ловко ты придумал, деньги-то не твои, а наши! — возмущенно воскликнул Яго. — Считай, они конфискованы в счет общего предприятия, — холодно отрезал Мозенрат. Развернувшись, он направился вдоль по улице. Посмотрев на друзей и пожав плечами, Аладдин пошел следом. — Интересно, он что, знает, где в каждом городе что находится? — приняв свой обычный вид и уперев руки в бока, спросил джин. — Достаточно знать общие принципы, — не оборачиваясь, бросил Мозенрат, уверенным шагом двигаясь вперед. Поравнявшись с ним, Аладдин принялся внимательно осматривать окрестности, не столько на предмет гостиницы, сколько с целью убедиться в отсутствии поблизости Саида и его шайки. — Может, и лучше будет найти какой-нибудь гостевой двор, — примирительно сказал он, устало улыбнувшись, — что-то я проголодался, к тому же... Мозенрат достал из-за пазухи сверток с еще теплой шаурмой и молча протянул Аладдину. Тот благодарно взял шаурму, случайно коснувшись кончиками пальцев холодной руки Мозенрата. “Интересно, таким своим видом, будто он в жизни не видел солнца, Мозенрат тоже обязан волшебной перчатке, или он сам по себе такой бледный и холодный?” — подумалось Аладдину. Заметив внимательный взгляд Аладдина, Мозенрат чему-то усмехнулся. Не поняв значения этой усмешки, Аладдин решил просто широко улыбнуться в ответ и с наслаждением откусил кусок шаурмы. Помедлив, Мозенрат тоже растянул губы в тонкой улыбке. — Сюда, — через некоторое время, когда Аладдин уже успел доесть свою шаурму, сказал Мозенрат, сворачивая в переулок к добротному зданию с крепко вбитой в землю деревянной вывеской у двери. "Утомленный верблюд" - гласила она. — Ну и названьице, — присвистнул джин. — Джини, а где коврик?! — спохватился Аладдин. Джин замялся, заложив руки за спину и шаркнув ногой по песку: — Ну, понимаешь, Аладдин, мы играли в шашки, и этот жулик провел в дамки добрых пять штук всего за пару минут. И тут как раз подошло время отправляться в Аграбу, в общем, я сказал ему, что два высокомерных плута одновременно — это для меня чересчур. Так что он остался в лагере. — Как не стыдно, Джини, — покачал головой Аладдин. — Надо ему свистнуть. — Помилуй, — возразил Мозенрат, — болтливый попугай, синий урод, еще и летающий ковер? Ты бы еще бродячих шутов с собой притащил для эскорта — нам не стоит привлекать к себе излишнего внимания. Слухи в таких местах расходятся быстро, а там недалеко и до Аграбы. Тогда наши планы рухнут, не успеем мы и подобраться к их осуществлению. Позже вызовешь свой ковер. И вам двоим лучше бы воспользоваться черным входом или хоть вести себя потише, — нахмурив брови, окинул он взглядом джина с попугаем. — Пфе, а свою скользкую змеюку ты, значит, не считаешь? — оскорбленно захлопал крыльями Яго. — Да! — скрестив руки на груди, сумрачно воззрился на Мозенрата джин. Ксерксис нырнул под полы плаща хозяина и прошипел оттуда: — Я умею быть незаметным и ссскрытным, как тень. — Джини, Яго, тише! Как ни противно это признавать, — Аладдин нахмурился, с неодобрением покосившись на Мозенрата, — если не обращать внимания на грубость, он прав. Вздохнув, джин превратил себя и возмущенно трепыхавшегося Яго в крошечных букашек. Наклонившись, Аладдин поднял их с земли и положил к себе в карман. Одобрительно кивнув, Мозенрат протянул руку к двери. — И не называйся здесь своим именем, — бросил он Аладдину через плечо и потянул дверь на себя. Внутри их ожидал скромный, но добротный интерьер. В холле за длинными дубовыми столами сидело несколько человек — по виду, торговцев. Приняв самодовольный вид, Мозенрат медленно окинул взглядом помещение. К нему, суетясь, тут же подбежал и поклонился, стянув желтый с голубым пером тюрбан, упитанный плешивый человечек с толстой тетрадью — видимо, хозяин гостиницы. — Чего желают господа ... ? — он занес перо над бумагой и вопросительно взглянул на гостей. — Али и Мизрат, — выпалил Аладдин. Из кармана донеслось тихое писклявое хихикание, к счастью, не достигшее ушей толстого человечка. Мозенрат смерил Аладдина красноречивым взглядом и добавил, обратившись к хозяину гостиницы: — Нам нужны самые большие и просторные комнаты, какие у вас есть. — Сейчас посмотрим, что еще свободно, — стал листать тетрадь человечек. — Хорошо, — улыбнувшись, поспешно сказал Аладдин, опасаясь, что с Мозенрата сталось бы предложить хозяину выкинуть на улицу уже имевшихся постояльцев, если бы нужные комнаты оказались заняты. — О, у меня как раз есть то, что вам нужно, — просияв, сообщил хозяин гостиницы. Мозенрат снисходительно кивнул и вместе с Аладдином прошествовал за ним по лестнице на второй этаж. Хозяин отворил дверь, ведущую в и впрямь довольно большие покои. Удовлетворенно оглядев помещение и все равно при этом умудрившись сохранить на лице высокомерную мину, Мозенрат кивнул Аладдину и требовательно протянул руку. Про себя возмущаясь такой наглости, Аладдин все же решил протянуть Мозенрату мешочек с золотом, триумфально добытый Яго. Отсчитав определенное количество монет хозяину гостиницы, который тут же скрылся с глаз, довольный выручкой, Мозенрат засунул мешочек себе за пазуху, плотно захлопнул дверь за ними и задвинул засов. Из кармана Аладдина тут же выскочил джин, держа за хвост Яго, которому он мгновенно вернул прежний облик. — Транспортировка завершена, сэр — отрапортовал он, перекинувшись в свой военный вид. — Территория, охваченная операцией, была успешно нами пройдена, полоса препятствий пересечена. Объект под кодовым именем "Яго-1347" был успешно доставлен в пункт назначения. — А ну кончай выпендриваться и отпусти меня! — заголосил попугай. — Тише вы, идиоты! — зло прикрикнул на них Мозенрат. Привалившись к косяку, он закатил глаза, расслабленно поглаживая тоже выползшего на свет Ксерксиса. Плавные движения гипнотизировали. Аладдин вдруг осознал, как вымотался за день. — Хватит с нас на сегодня суеты, друзья, — устало сказал он. Джин тут же отпустил Яго, прекратив паясничать. Попугай недовольно встряхнулся несколько раз и приземлился с краю груды подушек, разбросанной на разноцветных покрывалах, устилавших широкую длинную софу, расположившуюся по периметру всей комнаты. Облюбовав себе место посередине ложа, Аладдин растянулся на одеялах, сорвав с головы тюрбан, ослабив ворот своего одеяния и закинув руки за голову. — Ну, спокойной ночи, ребята! — джин спрятался в какой-то сосуд, стоящий у двери. Задув свечи в светильниках и погрузив покои во тьму, Мозенрат вместе со своим угрем устроился в другом углу комнаты справа от Аладдина. Закрыв глаза, Аладдин сдался на милость терзавшей его усталости. Легкий поверхностный сон сморил его всего на полчаса. Очнувшись, Аладдин приподнялся на подушках, вслушиваясь в тишину комнаты, нарушаемую лишь громким храпом Яго. — Не спится? — вкрадчиво спросил тихий голос. Аладдин вздрогнул. — Как видишь, — ответил он, пожав плечами. — Ты-то сам что не спишь? Из угла донесся смешок. Помедлив, Мозенрат сказал: — У нас, как ты думаешь, злобных негодяев, частенько бывают бессонные ночи... Глаза Аладдина в темноте с трудом разбирали черты лица Мозенрата, с ним было непросто говорить и при дневном свете, но шутит он или говорит серьезно, насмехается или злится, почти вслепую разобрать было решительно невозможно. Это заставляло нервничать. В то же время было и легче высказать то, что хотелось, не отвлекаясь на чужую реакцию: — Слушай... Мы никогда не ладили, и я понимаю, что ты, вероятно, не в восторге от того, что из-за меня тебе не удалось претворить в жизнь пару-тройку своих грандиозных злодейских замыслов, — услышав такую формулировку, Мозенрат хмыкнул. — И я и впрямь не знаю, есть ли у тебя хоть какая-то причина не испытывать ненависти ко мне. Но... — Аладдин запнулся. — Я слушаю, — неожиданно мягко сказал Мозенрат, впрочем, сохраняя насмешливый тон. — То, что ты сегодня сказал про друзей, звучит странно. Но раз уж, волею судеб, мы с тобой оказались в одной команде, — из угла вновь раздался смешок, — можно попытаться как-то поладить... — Аладдин поскреб затылок, взъерошив волосы. — Друзззья? — недоуменно прошипел Ксерксис и захихикал. Притаившись за углом, Джафар наблюдал за принцессой Жасмин, которая любовалась видами блистательной утренней Аграбы со своего балкона. Единственная крепость в этом городе, до сих пор держащая осаду — но надолго ли хватит ее теперь? Он бесшумно исчез и возник с другой стороны дверей в комнаты принцессы. Раз уж Жасмин так хотелось быть уверенной в неприкосновенности своих покоев, он готов был создать для нее такую иллюзию. Заслышав стук, Жасмин оторвалась от перил балкона, пересекла зал и отворила дверь. — Не возражаешь, если я войду? — мягким тоном спросил Джафар. Жасмин отступила назад, молча приглашая его внутрь. Давно прошло время, когда она пугалась каждого его появления, но все же ей никак не удавалось чувствовать себя непринужденно в его обществе. Что на этот раз? — Ты занята? — отстраненно продолжил он, зачем-то направляясь к балкону. Принцесса последовала за ним. — Нет, а что, для меня есть работа? — Не совсем, — усмехнулся Джафар. — Но раз уж зашла речь о твоей работе — я очень доволен тем, как ты исполняешь свои обязанности. — Хм, спасибо, — с неуверенностью протянула Жасмин, переминаясь с ноги на ногу на довольно прохладных балконных плитах. — Меня представят к медали? — фыркнула она, стараясь снять напряжение. К чему он клонит? Не пришел же он лишь для того, чтобы похвалить ее? — К медали? — переспросил Джафар с кривой улыбкой, впрочем, явно лишь из вежливости к ее неудачной шутке. — Нет, у меня есть другая идея… Хорошая или нет — зависит от того, сочтешь ли ты сама ее таковой. Жасмин почувствовала нарастающую тревогу. — О чем ты? Говори уже прямо! — нетерпеливо выкрикнула она, сжимая и разжимая кисти рук. — В последнее время я много раздумывал о том, как мне теперь лучше поступить с тобой, — не обратив внимания на ее мольбу, начал он издалека. По спине принцессы пробежал озноб. — И, раз уж ты взялась за ум и изменила свое поведение… Жасмин уже хотела было перебить его, но на этих словах мгновенно умолкла. — … То я пришел к выводу, что, возможно, и я могу изменить свое мнение на твой счет, — его речь струилась сквозь ее уши, словно ручей. Жасмин опустила глаза и боялась взглянуть на него, будто тогда случится непоправимое. — И что же ты решил? — с хрипом спросила она, чувствуя, что горло пересохло так, будто ее мучила жажда. Несмотря на то, что Джафар начал разговор со вполне благожелательной ноты, она все еще ожидала подвоха. Это было бы так в его духе — злодеи ведь любят непредсказуемость? Я решил, что пришла пора от тебя избавиться. Не хочешь ли отправиться в темницу и подождать там своей казни? — Не хочешь ли ты стать моей женой, принцесса Жасмин? — спросил Джафар, подойдя почти вплотную. Жасмин застыла как вкопанная. Нет, быть не может... — Но ведь ты говорил, что тебе совсем незачем жениться на мне, — наконец сбивчиво пробормотала она, все еще не отрывая глаз от пола. — А сейчас я говорю, что передумал, — сказал Джафар и неожиданно оказался за ее спиной, приобнимая сзади. Жасмин почувствовала, как он горячо зашептал ей прямо в ухо: — Тебе не обязательно отвечать прямо сейчас. И если ты не захочешь, ты все равно останешься здесь принцессой. Так что думай, — Джафар чуть отпустил ее, но Жасмин, вцепившись в его руки и не давая ослабнуть их объятию, выпалила, пока сомнения или страх не заставили ее передумать: — Да, я согласна, — и наконец-то нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. Так же машинально она потянулась вперед, прикрывая глаза. Как только их губы встретились, ее сердце зашлось в дикой пляске и сладостно сжалось, чуть не выпрыгнув из груди и заставив ее издать глухой стон. Джафар прошипел что-то сквозь зубы, еще сильнее впиваясь в ее губы ртом. Жасмин переплела свои пальцы с чужими и полностью отдалась моменту — в первый раз за все эти дни она наконец ощутила полное спокойствие. Разорвав поцелуй, Жасмин судорожно выдохнула — стыд и ужас вновь обрушились на нее, словно волны прибоя. “Я должна взять себя в руки. Я все сделала правильно. Нельзя, чтобы он заметил мою слабость”, — напомнила себе Жасмин. Но Джафар, похоже, то ли не заметил ее испуга, то ли принял его за что-то другое. Он погладил ее по спине и глухо произнес: — Что ж, моя дорогая, я весьма рад… — он всмотрелся в нее так, будто искал что-то в ее взгляде, но не нашел и продолжил чуть более отстраненно: — Тогда не будем медлить. Отдохни как следует и не морочь себе голову подготовкой к свадьбе — придворные обо всем позаботятся. — Хорошо, — охрипшим голосом сказала Жасмин. Она все еще чувствовала себя не в своей тарелке. Джафар провел рукой по ее подбородку и помедлил, будто ожидая чего-то; затем разочарованно скривился и покинул ее покои так же, как и вошел в них — через дверь.