Friend Or Foe?

Весь день Аладдин провел, мучительно разглядывая проклятый камень, который откопал неугомонный в своих поисках могущества Мозенрат. Тщательно вглядываясь в накорябанные какое-то там внушительное количество столетий назад символы, Аладдин чувствовал, как предположения об их смысле ускользают от его разума все дальше и дальше. — Так-с, — послюнявив палец, джин в который раз перевернул страницу очередного фолианта, — две перекрещенные линии, согласно древнешумерскому алфавиту, обозначают солнце! — он нравоучительно поднял палец кверху. — И что нам это дает, Джини? — устало осведомился Аладдин, усевшись прямо на песок, скрестив ноги и мрачно взирая на каменную глыбу. — Хм, — поправив взявшиеся ниоткуда очки на носу, джин внимательно оглядел камень, — кажется, ничего, — заключил он, виновато разведя руками. Очки испарились. Яго демонстративно зевнул, опускаясь на проклятую каменную штуковину: — Может, нам снова спросить твое ценное букинистическое приобретение? — Я уже боюсь его советов, — фыркнул Аладдин, — но почему бы не попробовать? Сами мы все равно ничего не достигли, — он вопросительно взглянул на джина. Пожав плечами, тот вытащил из-за пазухи вчерашнюю книгу, раскрыв ее на случайной странице. Не дожидаясь бесплодных поисков по оглавлению, Аладдин сказал: — Эй, книга, как нам разгадать послание этого камня? Возмущенно зашелестев страницами и чуть не выскочив из рук джина, книга заголосила: — Эксплуататоры! Я что вам, справочное бюро?! — А что, нет? — скрипуче вопросил Яго. — Используй свои лучшие способности, чтоб отыскать ключ к тайне! — рявкнула книга Аладдину и громко захлопнулась. — Мдааа... — протянул Аладдин, почесав затылок. — Очень дельный совет! Солнце, вспыхнув последними красноватыми лучами, закатилось за кромку горизонта. — Кажется, пора мне идти дожидаться из дворца нашего нового друга, — вскочив, саркастически заметил джин. — Да, наверное... — рассеянно произнес Аладдин, снова вперив взгляд в смутно различимые в наступающих сумерках руны. Крутанувшись в воздухе, джин зажег факелы и, выпрямившись, одетый в военную форму и темные очки, приставил ладонь козырьком, отчеканив: — Операция по контролю за передвижениями особо опасных союзников приведена в действие, сэр, — вспыхнув синим огоньком, он исчез. С полчаса Аладдин покружил вокруг камня, затем снова усевшись перед ним и принявшись усиленно раздумывать. — Нет, я ничего в этом не понимаю, — посетовал он невозмутимо разглядывавшему свои перья попугаю. Ксерксис, облетев вокруг камня, недовольно просипел: — Так и не справились с заданием хозяина, никчемные глупцы... Угорь ловко увернулся от затрещины Яго. Грозно нахмурившись, Аладдин вскочил на ноги: — Нашелся тоже умник, ну, погоди, я тебе задам... Ксерксис выскользнул из-под удара, и Аладдин с силой засадил кулаком по каменной глыбе. — Хе-хе, промазал, — злорадно констатировал угорь. Скривившись от боли, Аладдин разжал ладонь, осматривая поцарапанные костяшки пальцев. В воздухе материализовались джин с Мозенратом. Камень вдруг задрожал и через мгновение рассыпался, обнаружив внутри себя маленькую шкатулку, которая тут же грохнулась вниз на песок. Мгновенно оценив ситуацию, Мозенрат скептически протянул, уперев руки в бока: — Кажется, грубая сила — твой бесспорный конек, Аладдин. Он столь явственно преобладает над другими твоими способностями, что просто удивительно, почему к моему возвращению ты еще не разнес весь лагерь... Внезапно осознав всю иронию слов книги после этого замечания, Аладдин не нашелся, что ответить, и вместо этого подбежал к шкатулке. Достав ее из песка, он приподнял защелку — на счастье, та легко поддалась. Откинув крышку, Аладдин заглянул внутрь — на бархатной подушечке лежал длинный резной ключ, обернутый небольшим куском пергамента. Почувствовав горячее дыхание на щеке, Аладдин скосил глаза — Мозенрат с любопытством попытался заглянуть ему через плечо. Встретившись взглядом с Аладдином, Мозенрат расплылся в приторно сладкой улыбке и, мягко приобняв одной рукой его за плечи, выдернул другой шкатулку. Резко вдохнув, Аладдин возмущенно скрестил руки на груди, увидев, как сверкнули глаза Мозенрата, видимо, в предвкушении возникшего в его голове образа скорого обретения магической силы. Мозенрат сдернул перчатку со здоровой руки. Бледные пальцы схватили записку и, внезапно замерев, нарочито неторопливо развернули пергамент. Любопытство вдруг захватило и Аладдина, придвинувшись ближе, он внимательно посмотрел на пару коротких строчек: "Ключ откроет дверь достойному... В нужном месте в нужный час, Приди и возьми то, что твое по праву, Когда без того более обходиться не сможешь", — Аладдин успел прочитать прежде, чем, нахмурив брови, Мозенрат резко скомкал пальцами записку, бросив ее обратно в шкатулку. — Погоди, — Аладдин перехватил за неестественно тонкое запястье вторую руку в перчатке, готовую захлопнуть шкатулку. Не успев продолжить фразу, Аладдин запнулся, наткнувшись на дикий взгляд Мозенрата. Выдернув руку из захвата, тот поджал губы, но промолчал. Отчего-то смутившись, Аладдин отвел глаза и вытащил ключ, повертев его и так и сяк, и обнаружил, что в сочетании с текстом послания ему так и осталось ничего не ясно. Прочитав растерянное выражение лица Аладдина, Мозенрат надменно хмыкнул, отобрав у него ключ и, засунув его в шкатулку, захлопнул крышку. — Приятно видеть установившуюся между вами идиллию, — сказал Яго, захлопав крыльями над макушкой Аладдина, — но, может, вы уже соизволите посвятить окружающих в происходящее? — Поиски древних реликвий по обыкновению привели к необходимости новых поисков, — отрезал Мозенрат, пряча шкатулку за пазухой. — Ясненько, — скрипуче протянул попугай. — Может, тогда поведаешь о своих успехах, а? Презрительно взглянув на Яго, Мозенрат повел плечом и направился в сторону ветхой лачуги. Ксерксис выныривал то спереди, то сзади, то сбоку. Пожав плечами, Аладдин пошел следом. Джин с ковриком и Яго последовали за ним. — И чего его все туда тянет? Нравится ему в этой развалюхе, что ли... — раздраженно протянул попугай. — Наверное, мальчик скучает по мрачным интерьерам своего дворца, — умильно всплеснув руками, добавил джин в образе заботливой мамочки. — Да уж, — фыркнул Аладдин. — Я все слышу, — не оборачиваясь, бросил Мозенрат. Он распахнул еле державшуюся на петлях дверь и королевской походкой прошествовал внутрь. Высокомерно расположившись на оставшихся со вчерашней ночи покрывалах, на которых спал Аладдин, Мозенрат велел остальным присаживаться. — Итак, — произнес он, не дожидаясь, пока все удобно расположатся, и игнорируя недовольные взгляды, — как я и планировал, мне удалось убедить Джафара взять меня к себе в ученики. — Ну нааадо же, — протянул Яго. Сделав вид, что пропустил мимо ушей насмешливый тон попугая, Мозенрат лениво продолжил: — Более того, поразмыслив над моими способностями, — вскинув брови, Мозенрат медленно беззвучно прищелкнул пальцами здоровой руки, — он назначил меня своим визирем. Яго поперхнулся вдохом и закашлялся, судорожно хлопая крыльями, у джина челюсть упала на пол, чуть не придавив вовремя выскользнувший коврик. Недоуменно переглянувшись с джином, Аладдин с недоверием посмотрел на Мозенрата, который не преминул усмехнуться, очевидно, довольный произведенным эффектом. Не дав задать ему ни один вопрос, Мозенрат добавил: — Дворец и правда полностью контролируется наведенными на него заклятиями так, что Джафар в курсе всего происходящего в его пределах, что несколько усложняет нашу задачу, — он задумчиво потер подбородок. — Ах да, Аладдин, — вдруг как будто вспомнив что-то, Мозенрат лукаво взглянул на Аладдина, — как раз хотел тебе сказать: видел там твою титулованную подружку... — Жасмин? — мигом подобравшись, воскликнул Аладдин, внимательно склонившись к Мозенрату. — Как она?! Вздохнув в притворном сочувствии, Мозенрат закатил глаза: — Бедняжка подавлена, но, кажется, ей скоро больше не придется скучать по тебе... — Что ты имеешь в виду? — спросил Аладдин, нахмурившись. Мозенрат усмехнулся: — Я имею в виду, что тоска скоро покинет ее, когда мы найдем способ избавиться от Джафара или открыть для тебя путь в Аграбу. — А ты оптимист, — прокомментировал Яго. — Слишком уж хорошо звучит твоя болтовня. Кстати, чем докажешь нам, что ты теперь визирь? — Хватит, Яго, — одернул его Аладдин. — Как можно это проверить? Однако, — решительно продолжил он: — Думаю, справедливо, если шкатулка с ключом пока побудут у меня, согласен? — Ну уж нет, — фыркнул Мозенрат. — Вдруг комната откроется тебе в мое отстутствие? Я не хочу, чтобы ты забрал в ней то, что должно принадлежать мне! — Ты первый день будто меня знаешь, ничего мне там не надо! — раздраженно воскликнул Аладдин. — Сдалось мне твое колдовское могущество! И не нужны мне ни богатства, ни любовь — это у меня и так уже есть… — Уверен? — Мозенрат скривил рот. — А что еще осталось? — Аладдин загнул три пальца, оставив два оттопыренными. — Мудрость и бессмертие, — с притворной любезностью просветил его Мозенрат. — Тоже мне, подарочки… Зато если комната вдруг явится тебе, когда меня не будет рядом, ты точно войдешь и наплюешь на свое обещание. Видишь, я тоже хорошо тебя знаю, так что... — Аладдин протянул руку вверх ладонью. Мозенрат злобно прищурился, но в конце концов, после некоторого промедления, сунул руку за пазуху и отдал ему шкатулку. — Ну вот, — сказал Аладдин, спрятав ее под свой плащ. — Получишь обратно, когда исполнишь свою часть сделки. Не удостоив его на это ответом, тот поднялся на ноги, и, отряхнувшись, заявил: — Я возвращаюсь во дворец, пока мое отсутствие никто не заметил. Жди меня завтра в это же время. — А что мне делать, пока тебя нет? — спросил Аладдин. — Думай над загадкой пергамента, — сухо бросил Мозенрат и испарился вместе с джином. Потянулась череда однообразных дней, все глубже затягивая Жасмин в глухую тоску. После того разговора в саду Джафар больше не беспокоил ее с визитами, и она ни разу не сталкивалась с ним, когда бродила по дворцу, предоставленная сама себе и снедаемая скукой. Изредка в поле ее зрения возникал Мозенрат, каждый раз окруженный кучкой гудящих придворных и спешащий вместе с ними куда-то по очередной государственной нужде. Встречаясь с ней по пути в коридорах, он обычно лишь удостаивал ее кивком и шествовал мимо. Похоже, никому больше просто не было до нее дела. Оказалось невыносимо чувствовать себя совсем никчемной, в родном королевском дворце, где ее растили, внушая ей, что она, как принцесса и единственная наследница трона, всегда будет нужна и важна. Но долго ли теперь ее народ будет нуждаться в своей принцессе? “Симпатии толпы непостоянны”, — фраза Джафара его же вкрадчивым голосом пронеслась в голове и заставила поежиться. Он ясно дал понять Жасмин, что единственная причина, по которой она оставлена здесь — это ее популярность у подданных. Сколько времени пройдет, когда про нее наконец забудут, и Джафар убьет ее или выкинет навсегда за пределы Аграбы? Что с ней тогда будет? Жасмин вспомнила тот день, когда она сбежала из дворца и потом встретила Аладдина — тогда она не продержалась на улицах одна и пары часов, как умудрилась вляпаться в неприятности. — Наверное, мне стоит сделать что-то, чтобы со мной наконец стали считаться, — рассеянно сказала Жасмин своему тигру, сидя на краю фонтана и гладя его по шерсти. Раджа чихнул и потерся об ее ногу. Поднявшись и приняв решительный вид, Жасмин направилась во дворец. Она немного помешкала перед входом в тронный зал, для пущей уверенности глубоко вдохнула, осторожно приоткрыла дверь и вошла, продолжая смотреть себе под ноги. Подняв наконец глаза на трон, она от удивления поперхнулась: — Ты! Тебе нельзя здесь сидеть! — И тебе доброе утро, принцесса, — лениво ответил Морзенрат, закидывая ногу на ногу. — Тебе стоит освежить свои знания по обязанностям и церемониалу придворных. Жасмин сердито вперила руки в бока: — А ну живо слазь, пока Джафар тебя не увидел! — Его нет, собственно, потому я тут и сижу, — парировал Мозенрат. Закатив глаза, Жасмин повернулась и направилась к выходу. — Я полагаю, у принцессы к правителю Аграбы есть какое-то дело? — К правителю, а не к тебе, — отрезала Жасмин, не оборачиваясь назад. — С тем же успехом ты можешь обратиться ко мне. Если ты вдруг забыла, то напоминаю, что я теперь — королевский визирь. — Ненадолго, — тихо пробурчала себе под нос Жасмин, уже приблизившись к дверям. — Не думай, что я не слышал, — донелось с противоположного конца зала. — Ну так что? Принцесса скрестила руки на груди и развернулась на каблуках: — Ты же все равно скажешь “нет”, толку спрашивать? — А ты попробуй, — Мозенрат с притворным интересом подпер щеку ладонью. — Ну хорошо, — Жасмин стиснула зубы. — Я хотела узнать, нет ли у нашего сиятельного правителя работы для принцессы? Мозенрат усмехнулся. — Приятно видеть такой прогресс… Что ж, сейчас посмотрим, — сказал он, выуживая откуда-то свиток пергамента и разворачивая его. — Я в любом случае не стану опускаться до лизоблюдства, как ты, — Жасмин подошла к трону и ткнула пальцем в его сторону. — В твоем случае более подходящим словом будет “сотрудничество”, — пробормотал Мозенрат, водя глазами по пергаменту. — Я просто хочу быть полезной для своих подданных. Стал бы ты сотрудничать с тем, кто отнял у тебя все? К удивлению Жасмин, его лицо вдруг застыло, в глазах мелькнула злость. Затем он отбросил пергамент: — Если принцесса желает быть полезной, она может сегодня принять участие в благотоворительной ярмарке. На главной торговой площади, через пару часов. — Хорошо… Постой, ты ведь не пойдешь со мной? — Ты верно догадываешься, — усмехнулся Мозенрат, поднимаясь с трона. — Без меня ты не можешь покинуть дворец. Жасмин пожалела, что затеяла этот разговор, но отступать было поздно. Спустившись во двор перед главными воротами султанских чертог, Мозенрат подозвал какого-то слугу и через минуту тот подогнал роскошную повозку с породистым верблюдом. Жасмин забралась внутрь и, как только возница тронулся, высунулась из окна, любуясь на проезжающие улицы. Наконец-то она снова видит город! Когда они подоспели на место, Жасмин нетерпеливо вылезла и, довольно обхватив себя руками, оглядела заполненную людьми площадь. Мозенрат выскочил из повозки за ее спиной и последовал за ней, согласно правилам придерживаясь положенного расстояния в пару шагов. Жасмин охватило желание дать деру и скрыться в толпе, но что-то ей подсказывало — Мозенрат и без всякого колдовства не даст ей сбежать, даже если никто другой ее не задержит. Мозенрат направился к паре богато одетых мужчин весьма важного вида, очевидно, устроителей ярмарки, и что-то быстро им зашептал. На их лицах отразилось изумление. — О, принцесса, ты не представляешь, какой честью является для нас твой визит! Конечно, бедный народ будет счастлив принять пищу из твоих прекрасных рук, — один из них учтиво поклонился. Другой шагнул вперед и жестом пригласил проследовать за ним. Жасмин, неловко улыбнувшись, обернулась и встретилась глазами с Мозенратом. Тот коротко кивнул и продолжил беседовать с еще парой подошедших вельмож. Следующие несколько часов были для Жасмин самыми утомительными в ее жизни. Люди тут же узнали принцессу и столпились вокруг нее. Она помогала поварам разливать похлебку и старалась успевать побеседовать с каждым, кто подходил к ней с пустой миской. Закончив с похлебкой, Жасмин подхватила корзину с фруктами, и, усевшись на низкой скамейке чуть поодаль, стала раздавать их детям. Те бегали вокруг нее с восторженным гомоном. Порой кто-нибудь из ребятишек подбегал к ней и спрашивал что-то с присущей им детской наивностью. Жасмин отвечала невпопад, погрузившись в мрачные мысли. Даже если ей и удастся сохранить любовь народа, в остальном для нее ничего не изменится. Будто мало того, что Джафар занял султанский трон, так он еще и сделал Мозенрата, хоть тот здесь без году неделя — подумать только, своей правой рукой. Лишь с ним теперь он делится своими мыслями, лишь ему доверяет он тайны своего мастерства, лишь с ним он советуется по самым важным делам, а ее, принцессу Аграбы, которую знает с рождения, которая всю жизнь носила царственный титул и готовилась принять на себя верховное бремя власти — ее он держит лишь за игрушку для увеселения подданых! Что бы сказал на все это отец?.. — Нам пора, принцесса, — раздался за ее спиной голос Мозенрата. Жасмин отставила корзину и поднялась. Ребятишки разочарованно застонали. — Скоро увидимся снова, — подбодрила их Жасмин и потрепала оказавшегося рядом с ней мальчишку по голове. — Благодарим за твое участие, принцесса, ты озарила собой этот день, — сказал один из устроителей, когда она шла в сопровождении Мозенрата к повозке. — Принцесса была рада пригодиться своим подданным, — заверил его Мозенрат и открыл перед ней дверь. Жасмин забралась внутрь, и только усевшись, поняла, как сильно она устала. Однако вместе с тем ее охватило приятное довольство проделанной работой. И все-таки как хорошо было снова наконец оказаться за пределами чертогов, ставших ей тюрьмой! Даже то, что Мозенрат все это время ошивался рядом, не могло испортить ей удовольствие. По возвращению во дворец Жасмин было дернулась в сторону лестницы, ведущей в ее покои, но Мозенрат больно вцепился в ее предплечье. — Не так быстро, — сказал он. — Повелитель желает тебя видеть. — Как ты можешь это знать? — Жасмин хлопнула его по руке и отдернулась. — У Дестана я учился не только заклинаниям, — с неприятной усмешкой ответил Мозенрат. — Желаю удачи, принцесса. Не удостоив его ответом, Жасмин сжала руки в кулаки, сделала несколько шагов и наткнулась на Джафара. Принцесса испуганно ахнула. — Ты так хорошо начала, не разочаровывай меня вновь, — низким глубоким голосом сказал Джафар. — Куда подевалась опять твоя вежливость? — Спасибо… Господин визирь, — произнесла она сквозь зубы. Мозенрат чуть склонил голову. — Оставь нас, — велел Джафар, и в ту же секунду тот куда-то испарился. Жасмин напряженно вздохнула — сейчас было очень трудно понять, как ей стоило с кем себя вести. Прежде все, что окружало принцессу, составляло для нее ясную картину мира. Теперь же казалось, будто этот мир перевернулся несколько раз с ног на голову и обратно, а потом и вовсе принял какое-то странное необычное положение. Все вели себя, на первый взгляд, знакомо, но вместе с тем совершенно по-другому. Жасмин с опаской подняла взгляд на Джафара, удивляясь, как странно вдруг жгучая неприязнь в ее сердце уступила место какой-то неясной робости. — Я смотрю, ты наконец решила проявить благоразумие, — Джафар снисходительно усмехнулся, приподнимая ее лицо за подбородок. В его прищуренных глазах плескалась смесь насмешки, удовлетворения и самодовольства, которая вообще, казалось, не сходила с его лица с тех пор, как он вновь объявился в Аграбе. Жасмин с трудом удержалась от того, чтоб вырваться из на этот раз на удивление мягкой хватки, понимая, что раздражение Джафара сейчас едва ли было ей на руку. — Люди ведь нуждаются в поддержке в тяжелые времена, — парировала принцесса. Джафар хмыкнул. Его пальцы скользнули по подбородку Жасмин. На мгновение ей показалось, что они сейчас коснутся ее губ, но Джафар просто убрал руку. После их последнего разговора принцессе начало казаться, что она и впрямь сама выдумала себе, будто и на этот раз Джафар возжелает заполучить ее к себе в жены. По-видимому, этого можно было не опасаться. Никакой необходимости в том у Джафара не было, как он заверил; месть его и без того вдоволь свершилась, а иные чувства были незнакомы этому жестокому человеку. Жасмин не понимала, почему вместе с закономерным облегчением эти мысли заставляли ее чувствовать свою ничтожность, неужто такое могло ущемить ее самолюбие? — Что ж, раз в тебе проснулась тяга к государственным делам, принцесса, — усмешка не сходила с тонких губ Джафара, — сегодня вечером я собираю чужеземных послов. Можешь почтить их своим сиятельным присутствием, — Жасмин невольно поморщилась от язвительного яда, которым сочился голос Джафара. Невзирая на усталость, Жасмин захотелось показать, что послам, как и городским детишкам, как и каждому в Аграбе, будет важно ее участие. — Я приду, — Жасмин скрестила руки на груди. — Рад это слышать — Джафар приторно улыбнулся. Принцесса кивнула, растянув губы в неискренне любезной улыбке. Оглядев Жасмин с ног до головы беглым взглядом, Джафар бросил: — Не забудь одеться понарядней, послы — не оборванцы с улиц, такой улыбкой и похлебкой ты им свою царственность не скормишь, — и, взмахнув плащом, он исчез. Гневная тирада так и не успела сорваться в ответ с губ Жасмин. Проглотив негодование, Жасмин отправилась в свои покои. На небе уже сиял тонкий серп месяца, застыв, не скрытый облаками, словно хрупкая лодка в океане ночи, бескрайнем и темном. Жасмин надела на голову сверкающую тиару, одернув полы белоснежного парадного одеяния. Голова слегка кружилась — сегодняшний поход в город оказался неожиданно утомительным. Встряхнув волосами, Жасмин отогнала усталость и решительным шагом направилась к тронному залу. Двери распахнулись перед ней сами собой. С неудовольствием отметив любовь Джафара к зрелищности, принцесса вошла внутрь, стараясь не смущаться дюжины цепких внимательных взглядов. На мгновение они исчезли — послы склонились в почтительном поклоне. Лишь Джафар, вольготно расположившийся на троне, не отводил от Жасмин своего взгляда, нарочито расслабленного и равнодушного, но, казалось, не упускающего ни единого движения в зале. К счастью, хотя бы вездесущего Мозенрата не было нигде видно. Решительно тряхнув волосами, принцесса прошла вперед, к трону. Джафар покровительственно улыбнулся, жестом веля ей занять место подле возвышения. Стоило Жасмин сделать это, как послы медленно подтянулись ближе к ней, с равнодушным любопытством взирая на принцессу. Под тяжестью этих лукавых, снисходительных, недоверчивых и даже презрительных взглядов Жасмин вдруг осознала, как шатко и неопределенно ее положение: для жителей Аграбы она пока остается госпожой, но кто она теперь в глазах чужеземных правителей? Прихоть нового могущественного султана, которой в любой момент может наступить конец? Почувствовав, как в спину будто подул холодный ветер, Жасмин невольно поежилась, бросив короткий растерянный взгляд на Джафара. "Не мешало бы и тебе наконец научиться быть обходительней с теми, от чьей воли зависит твое благополучие, принцесса", — вспомнились его жесткие слова. Было отвратительно признавать, но в тот момент особенно остро ощутилось, что ее судьба и впрямь зависела от благосклонности ненавистных ей людей в то время, как все, что было дорого ей прежде, исчезло, вполне возможно, что навсегда. Жасмин судорожно глотнула воздуха, не зная, как обратиться к послам и вправе ли она вообще это делать в своем нынешнем неясном положении. Ее бы никогда это не смутило, но то были чужеземные вельможи, а не любящий ее народ. Джафар встал с трона, подойдя ближе к принцессе и положив ей руку на плечо: — Принцесса Жасмин рада сегодня передать свои добрые пожелания вашим правителям, — сказал он, высокомерно смотря на послов. Жасмин кивнула, выдавив из себя улыбку. Пальцы Джафара легко сжали ее плечо. Холодный озноб почему-то никак не отпускал, и принцесса сильно вздрогнула. Усталось, было отступившая до этого, вдруг навалилась на глаза. Захлопав ресницами, Жасмин почувствовала, как нездоровый румянец приливает к щекам. Она подняла голову, беспомощно взглянув на возвышающегося рядом Джафара, чувствуя, как сознание начало куда-то ускользать. — Принцесса много времени провела сегодня со своими поданными, поэтому она зашла лишь кратко осветить ваш день своим присутствием, и не может дольше сегодня оказывать вам такую милость, — сурово произнес Джафар. Жасмин ощутила, как его пальцы крепче сжались у нее на плече. Джафар потянул ее на себя и в тот момент, когда Жасмин показалось, что она вот-вот окажется в его объятьях, она упала на подушки в своей спальне. Через мгновение Жасмин провалилась в беспокойный сон.