Вьюга

- Ваши настои – просто чудо, ведек Эйми, - улыбнулась Напрем, грея руки на кружке. – Хоть ненадолго, а голод пропадает, кажется, что наелась. Я сегодня, не подумав, отдала половину своего супа маленькой Рал. Сейчас жалею. Кажется, даже клингонскую пищу умяла бы в один присест. Ведек Эйми слегка кивнула: - Ты хорошо сделала. Её поток Па опасно слаб: у неё сильное истощение из-за нехватки витаминов. - Супом тут не поможешь, - вздохнула Напрем. – Было бы лето… - До лета ещё нужно дожить, - тихо сказала ведек Эйми. – Я прописала Рал травы. Надеюсь, у неё прибавится сил. Помолчав, она добавила: - Как твоё состояние, Напрем? Может, тебе стоит меньше работать в школе? - Всё в порядке, ведек Эйми. В классах ещё похолодало, но ребята просят меня не сокращать занятия: говорят, это очень отвлекает. И я с ними согласна. - Хорошо. Поднявшись, ведек Эйми поправила седые волосы, закрученные косой вокруг головы: - Я оставлю тебя. Мне нужно обсудить со старшим классом пророчество об Эмиссаре: они давно расспрашивали о нём. Ты надолго здесь? - Закончу проверку сочинений и пойду, - рассеянно отозвалась Напрем, перелистывая страницу в тетради. – Всего доброго, ведек Эйми. - Как накидка, глинн Дукат? – поинтересовалась Талира, подняв взгляд от падда. – Греет? - Да, спасибо. Так работается намного лучше. - Вот и глинн Таррал так говорит. Если бы не мои способности к шитью, думаю, он давно бы уже простудился насмерть. Дукат слегка приподнял надбровные гребни: - Всё так фатально? - Что ж тут удивительного? У него же болезнь кала-нора, в Галитепе подхватил. Доэкспериментировались, - буркнула Талира, вернувшись к своим файлам. - Кажется, года три назад там был какой-то взрыв… - протянул Дукат. - Половину персонала перезаражало. У меня брат там служил – ему чудом повезло, он был в увольнении в тот день. Впрочем, большинство так и служит с больными лёгкими: кала-нора неизлечима, но развивается медленно, и процесс можно заморозить. А у глинна Таррала, похоже, нелады с иммунной системой. - И его перевели сюда. Почему же он согласился? Холод, ветер – это же верное самоубийство. Слабая ухмылка тронула губы Талиры. - Никто не может запретить гражданину Кардассии покончить с собой, если он этого хочет. Помолчав, она добавила: - Говорят, эта зима будет зверской. Метели обещают многодневные. - Что ж, я ни разу не видел настоящую метель. Интересно будет посмотреть. - Дожили, - пробормотала Напрем, исправляя очередную ошибку. – Уже галлюцинации начинаются. Неужели от недоедания сходят с ума так быстро? Тряхнув головой, она придвинула к себе очередную работу и вновь потянула носом. Запах никуда не девался – тёплый, сладковато-пряный запах имбирного пирога. - Можно к вам, госпожа Тора? - Заходите, - обречённо отозвалась она. Выразительный, гортанно-переливчатый голос Дуката трудно было перепутать с чьим-либо ещё. Но меньше всего она ожидала, что нахальный кардассианец положит перед ней на стол пакет в серебристой фольге, источающий этот одуряющий аромат. - Трудности с продовольствием в Хедрикспуле – это весьма печально, заметил Дукат, разворачивая фольгу. – А углеводы очень важны для интеллектуальной деятельности. Попробуйте. Это вкусно. Шоколадная глазурь манила, лишая способности соображать. Дольки веклавы искушающе поблескивали. Напрем почувствовала, как мелко подрагивают пальцы. - Глинн Дукат, - севшим голосом произнесла она и сглотнула слюну. – Я уже говорила вам, что не намерена принимать ваши подарки. - Какой же это подарок? – кардассианец повёл плечами. – Просто пирог. Хотите, съедим его вместе? Поднявшись с табурета, Напрем уперлась костяшками пальцев в столешницу. Желудок скрутило болезненным спазмом. - Унесите ваш пирог. Если вы этого не сделаете, я его выброшу за окно. При вас. Дукат коротко хохотнул: - Какая расточительность. Что ж, как вам будет угодно – я угощу кого-нибудь другого. А жаль: я выбирал его для вас. Аккуратно завернув пирог, он церемонно наклонил гладко прилизанную голову и вышел. Гулкие шаги удалялись по коридору. Напрем отворила дверь, надеясь поскорее выветрить из комнаты аромат пирога и тонкий, едва ощутимый запах, напоминающий одеколон. Снова опустилась на табурет, поморгала в попытке разглядеть каракули в тетради. Шумно глотнула воздуха раз, другой и горько, отчаянно зарыдала, упав грудью на стол. Как-то уж совсем глупо всё вышло. Эта особа готова скорее свалиться в голодный обморок, нежели принять знак его внимания? Можно подумать, из-за этого несчастного пирога он её за волосы в постель потащит. Пирог он отдал малышне во дворе. Слопали за милую душу, не посмотрели, что подарок кардассианца. Зябко поведя плечами, Дукат плотнее стянул под шеей шерстяную накидку. - Рагал, здесь обморозиться можно. Усильте отопление. Худой, нескладный гил с вечно серьёзным взглядом покосился на экран системы жизнеобеспечения. - К сожалению, это невозможно, глинн Дукат. Отопление на максимуме. - И часто здесь бывают такие зимы? - Обычно сильные морозы проходят стороной. Во всяком случае, те шесть лет, что я здесь служу, были вполне терпимы. - Шесть лет, - Дукат покачал головой. – Это за какие же прегрешения вас сюда сослали? - У меня нет родителей, - отозвался молодой офицер. – Связей тоже нет. После Академии мне предложили на выбор должность помощника писаря в Агалве или надзирателя в трудовом лагере. Я выбрал Агалву. - Правильно сделал, - одобрительно кивнул Дукат. – Лагерь – это отметина на всю жизнь. Службу ты потом можешь поменять, но мясником так и останешься. Рагал приподнял надбровные гребни: - Вы не одобряете существование трудовых лагерей? Дукат слегка качнул головой: - Я не одобряю методы, которые там используются. Если для достижения результата можно заинтересовать кого-то, нет смысла его запугивать. Если можно запугать, ни к чему применять физическую силу. Если можно применить физическую силу и подчинить его себе, зачем убивать? - Возможно, вы правы, - тихо произнёс Рагал. - Если тебя перестанут бояться, у власти ты долго не удержишься, - Дукат откинулся на спинку кресла, удобнее вытянул ноги под столом. – Но если тебя будут бояться слишком сильно… Концентрированный страх легко превращается в ненависть. Губы Рагала слабо шевельнулись: - Так и есть. Снег хрустел под каблуками, дыхание белым облачком вырывалось изо рта. Здесь ещё было светло: в окнах горели огоньки ламп, кое-где даже попадались фонари. На следующем перекрёстке надо будет свернуть на тропинку, и там уж идти придётся почти наощупь. Может, именно потому, что её поселили в доме на отшибе, Напрем так и не удавалось близко сойтись с односельчанами. Нет, её никто не чурался, при встрече её дружелюбно расспрашивали про жизнь и про здоровье, звали на посиделки… но темнело, и соседки дружно направлялись в сторону Аллеи, а Напрем шла к себе на окраину. Побороть свою старую, ещё детскую застенчивость она не могла или просто не особенно пыталась. В конце концов, рядом всегда была ведек Эйми – и девушки из старшего класса, не боявшиеся доверить наставнице самое сокровенное. Иногда от них такое можно было услышать… Напрем не знала, за кого она опасалась больше: за резкую, прямодушную Лупазу, собравшуюся в одиночку воевать с оккупантами, или за беспечную Ами, вздумавшую покорять их сердца. - Госпожа Тора! Вздрогнув, она неловко оступилась и сошла с тропинки в снег. Ноги по колено обожгло холодом. - Госпожа Тора, мне совсем не хотелось вас напугать. Рука в кожаной перчатке мягко подхватила Напрем под локоть, и она разглядела в сумраке резкие, красивые черты лица госпожи Онто. - Я не ожидала вас увидеть, - Напрем улыбнулась. – Онто уже сказал вам, что получил по арифметике «отлично»? - Да, я очень рада. Госпожа Тора, - молодая женщина переступила с ноги на ногу, и снег шумно хрустнул, - я подумала, может, вы как-нибудь заглянете ко мне на чашку имбирного чая? - К вам? – Напрем машинально поправила кое-как залатанный рукав своего единственного пальто. Госпожа Онто энергично кивнула: - Мне будет очень приятно, если вы придёте. Расскажете мне о школе, о том, как у моего сына дела… У него ведь столько секретов – и слова-то не вытянешь. - Днём у меня занятия, - неуверенно произнесла Напрем. – Разве что ближе к вечеру… - Как вам удобнее. Я-то целый день дома, - с губ госпожи Онто сорвался короткий смешок. – Итак, когда же? - Может, послезавтра? - Отлично. Я буду ждать вас. Распрощавшись, она зашагала назад, к залитой светом Аллее. Напрем озадаченно проводила взглядом её высокую фигуру, повернулась и пошла дальше, в темноту. Воровато оглядываясь, парень и девушка спустились с высокого крыльца. Быстрым шагом миновав двор, он толкнул калитку, придержал проржавелую дверцу, и его спутница прошмыгнула вперёд, как мышка. Следом вышел и он сам. Шагали быстро, но уже не оборачивались, уверившиеся, что за ними никто не наблюдает. Они и не смогли бы заметить цепких, внимательных глаз в мутном окне, наполовину занавешенном шерстяным одеялом. Дукат только головой покачал, придвигая к себе чашку горячего чая. Не рановато ли он записал Тору Напрем в кандидаты на арест? Его соседка, тихая, простая женщина, даром что носу никуда не высовывает, кроме своей школы, на деле куда более подозрительна. Вот опять выходят от неё. Сколько времени на таймере? Десять минут прошло. Ладно бы вся эта молодёжь шла гурьбой, болтая, смеясь – тогда бы он решил, что госпожа Эйми просто даёт уроки на дому. Но школьники не ходят, пригибаясь к земле, норовя юркнуть в заросли, и не напускают на себя такого комично-таинственного вида. Пожалуй, пока он ничего не будет докладывать коменданту. Надо последить за домом и за его посетителями. Если окажется, что это не более чем досужие разговоры о борьбе и свободе, Дукат сдаст Эйми и её юных приятелей коменданту, получит похвальную запись в личном деле и внеочередной отпуск. А вот если там что-то посерьёзнее… Тогда он доложит о выявленной и обезвреженной ячейке Сопротивления напрямую Центральному командованию. С сожалением сделав последний глоток, Дукат провёл языком по губам, собирая последние капельки горьковато-терпкого чая. Канар бы, конечно, куда лучше согрел кровь – но Дукат не раз видел, во что превращались сослуживцы, начинавшие от тоски прикладываться к пузатой бутыли. А тут, в Агалве, и вовсе спиться недолго. Он подтянул ткань одеяла, пытаясь прижать её к стеклу плотнее. Всё без толку: сквозняк так и будет без труда вползать внутрь. Неужели Тора у себя дома так же зябнет? Хотя, конечно, местные к холоду привычнее. А говорят ещё, что кардассианцы во всём превосходят своих слабых соседей… Выползать из-под плотного, тёплого одеяла мучительно не хотелось. Ещё хоть чуток бы полежать, уткнувшись носом в смятую подушку, слушая, как стучат об стекло снежные комья в такт завываниям ветра. Будешь лентяйничать здесь – на рудники пошлют, напомнила себе Напрем. Сбросив одеяло, она заставила себя поставить на пол одну ногу, потом другую. Жёлтый огонёк системы отопления мигает: скоро закончится заряд кристалла. Где бы латины раздобыть на новый… Наскоро ополоснувшись водой, нагретой ровно настолько, чтобы от прикосновения струй к коже не бросало в дрожь, Напрем принялась приводить себя в порядок. С нарядами госпожи Онто ей, конечно, всё равно не потягаться, но всё же выглядеть надо достойно. Платье, что ли, растянулось на вешалке? Или всё-таки это она так похудела? Подавив вздох досады, Напрем достала пояс с золотистой пряжкой, крепче затянула его в талии. Ещё бы с плечами что-то сделать… Ну да ладно. Руку в продуктовый шкаф она запустила машинально, как делала едва ли не каждое утро. Смешно, конечно. Можно подумать, от того, что она туда заглядывает, на полках появится еда. Зачерствевший ломоть мобы остался на столе – и то благо. Главное – воды глотнуть побольше, тогда есть захочется не так скоро. В последний раз проведя расчёской по волосам, едва тронув щёки румянами, Напрем набросила пальто. - Вы сегодня особенно очаровательны, Талира, - заметил Дукат, принимая у неё стержень с очередным докладом. Молодая женщина опустила взгляд, пряча под длинными чёрными ресницами всполох удовольствия. - Получила новости из столицы. Возможно, меня скоро переведут отсюда. - Жаль было бы лишиться такой помощницы, как вы, - он любезно улыбнулся, и мало кто разглядел бы в этой мягкой улыбке и безмятежном взгляде отчаянную зависть, захлестнувшую его. Впрочем, ничего же ещё не решено – иначе Талира уже сдавала бы дела. А самые блестящие планы не стоят и грамма латины до своего осуществления. - О, я ещё успею намозолить вам глаза, глинн, - Талира нагнулась, словно невзначай демонстрируя округлые очертания груди под формой и изящные шейные гребни. – Кстати, у меня для вас новость. Я собиралась сразу пойти к безопасникам, но потом подумала, что вас как руководителя культуры и пропаганды это касается больше. - Вот как? – соединив кончики пальцев на столешнице, Дукат придвинулся ближе. – Что же произошло? - Оскорбление власти, - глаза молодой кардассианки вспыхнули торжествующим блеском. – Наказание – от месяца исправительных работ до пяти лет трудовых лагерей. Осторожно, пытаясь не задеть хрупкий стеклянный столик, Напрем протиснулась к обтянутому шёлком дивану, присела на краешек. - Вы не стесняйтесь, госпожа Тора, будьте как дома, - хозяйка в волнении комкала свой кружевной платок. – Шалопая моего нет, он во дворе бегает. Придумали с ребятами какую-то ракету строить – каждый вечер домой измазанный приходит. Хотите хаспарат? Или, может, попробуете пюре из веклавы? Напрем растерянно провела ладонью по лбу. - Госпожа Онто, я извиняюсь… Но мне кажется, если я попробую хоть что-то из этих вкусностей – я накинусь на них, как хищный зверь, и о правилах приличия просто забуду. - Госпожа Тора, - к бледным щекам прилила краска, - ради Пророков, не думайте вы об этом. Ешьте. Если понадобится, я ещё принесу. - Честное слово, - Напрем со смешком протянула руку к блюду, - вы будите во мне чёрную зависть. Госпожа Онто серьёзно покачала головой. - Поверьте мне, оно того не стоит. Я многое отдала бы за то, чтобы оказаться на вашем месте. Но у меня есть сын… - Я понимаю. - Его отец в лагере. По крайней мере, полгода назад он был там. Был жив. Я так боюсь, что он не вернётся, - в тёмных глазах мелькнула горечь. – А вернётся – что я ему скажу? - Это тяжело, - тихо сказала Напрем. Подавшись вперёд, госпожа Онто сжала её запястье. - Вы моложе меня. Вы ещё не видели жизнь… Не спорьте, это так. Вам незачем ломать свою судьбу. Не повторяйте моей ошибки – или увязнете, как муха в сиропе. Будете думать, как вам сказочно повезло, а потом обернётесь и схватитесь за голову. Не получится обманывать себя вечно. - Спасибо. Я… учту. Помолчав, хозяйка весело улыбнулась: - Ну, как у вас дела на работе? Это, наверное, жутко сложно – управляться с такой оравой. - …И, можете себе представить, Мадан мне заявляет: «Я не хотел попасть камешком в окно, Тора, я целился в ложкоголового». Охнув, хозяйка тихонько рассмеялась, и Напрем хихикнула вместе с ней. - Что же вы сделали, Тора? - А что я могла сделать? – она зачерпнула ещё хаспарата. – Отвела его в класс, заперла дверь и битый час ему разъясняла, что с ним может случиться, если он будет злить кардассианцев. Задумчивая улыбка коснулась губ госпожи Онто: - Вот и мой такой же. Что объясняй ему, что не объясняй… О, похоже, вот и он. Набегался. Поднявшись, она лёгкой, счастливой походкой направилась в коридор, и Напрем пошла за ней. Но вместо маленького Онто в прихожей снимал обсыпанную снегом накидку кардассианец. - Что-то ты сегодня рано, - госпожа Онто положила руки ему на плечи, помогая снять броню. Сухие губы клюнули её в щёку. - Всё равно там делать нечего. Приготовишь мне отвар для вдыхания? - Конечно, - она отступила в сторону. – А у меня гости. Это Тора Напрем, она преподаёт в школе. - Прекрасно, - рассеянно кивнул комендант. – Глинн Таррал. Проведя ладонью по намокшим волосам, он прошёл в комнату, и оттуда донёсся его голос: - По-моему, Тора, я сегодня где-то слышал ваше имя. Ну да, ваши ученики что-то натворили. - Мои ученики? – у Напрем в груди что-то болезненно сжалось. - Кажется, да. Если вас интересуют подробности, вам лучше обратиться к глинну Дукату. Он занимается расследованием.