— Итак, Уа-анслер, — улыбаясь во весь рот, в котором отсутствовал передний зуб, протянул мужчина в фиолетовом костюме, — У меня приятные новости!
Музыканту стало не по себе от этих слов, ведь он прекрасно знал, что если для директора новости хорошие, то для него точно нет, и также наоборот.
Они находились в просторном кабинете Вордена, в котором отсутствовал потолок и разбиты окна, только, похоже, хозяина этой комнаты такой казус ни капельки не смущал.
Где-то на улице прозвучал истощённый крик, который уже не пугал новенького, привыкшего почти ко всему здесь. Он уже не так остро реагировал на весь тот ужас, который происходил каждый день по вине одного человека, то есть Вордена. Он уже не так сильно боялся остальных заключённых. Во-первых, потому что он был в дружеских отношениях с меньшинством и этого, как ни странно, хватало для того, чтобы его не трогали, во-вторых, он был кем-то наподобие няньки для “петушка”, которого переселили к нему на довольно долгое время, и в-третьих, он был под защитой самого надзирателя, который сам-то не может защитить себя от своих же “подопечных”.
Всё не так уж и плохо, да?
В помещение ворвался морозный воздух, напоминая, что скоро, уже совсем скоро наступит зима.
Из приоткрытых губ вылетело небольшое облачко пара.
После последней заварушки, произошедшей буквально неделю назад, директор приказал своим работникам и “подопечным” начать масштабный ремонт Супертюрьмы. Зекам, естественно, это было не по душе, но им пообещали, что, закончив свою работу, «они могут попросить всё, что душе угодно». И тогда больше не было ни у кого претензий, кроме Уанслера. Он сильно удивился словам надзирателя, он не поверил, что тот действительно исполнит любое желание. Хорошенько всё обдумав, он всё-таки решил помочь остальным уголовникам отстраивать тюрьму заново, чтобы потом попросить своё желание, то есть свободу, но в один день…
— Уа-анслер, зачем ты это делаешь? — удивлённо поинтересовался Ворден, наблюдая за тем, как парень, что-то напевая себе под нос, помогал остальным закрашивать заново отстроенную стенку в одном из множества зданий.
Опустив взгляд, начальник невольно засмотрелся на задницу парня, думая, что из гитариста вышел бы отличный танцор.
— Как это “зачем”? — переспросил темноволосый, повернувшись вполоборота к мужчине, который во время успел поднять глаза и убрать руку, которая уже почти дотянулась до ягодиц. — Я хочу помочь. Так мы быстрее управимся, — просто ответил он, не рассказывая своих истинных намерений на этот счёт.
— Правда? — радостно улыбаясь, сказал надзиратель, обняв со спины своего особого “подопечного”, который был крайне не рад этому. — Это же замечательно! Я всегда знал, что ты любишь свой дом.
«Нет, конечно! — возмутился брюнет в мыслях. — Это просто ещё один способ сбежать!»
Надзиратель зарылся носом в тёмные волосы парня, чувствуя, как их обладатель начинает махать руками, намекая на то, чтобы его отпустили. Но мужчине так хотелось подольше постоять рядом с ним, хотелось посильнее обнять его, хотелось зарыться пальцами в эти непослушные, как и их обладатель, волосы, хотелось, чтобы музыкант понял, как он по-настоящему дорог для директора безумной тюрьмы.
— Эм… Может быть, вы меня отпустите? — осторожно произнёс юноша, пытаясь вырваться из этих рук, которые только сильнее обвили его вокруг талии.
Какие-то два заключённых, увидев развернувшуюся сцену между заключённым и директором, посмотрели друг на друга.
— Фу, гомики, — фыркнул один из них, скрестив руки на своей широкой груди и сморщив лицо.
— Ты имеешь что-то против геев? — сощурив глаза, раздражённо спросил другой, повторив действия собеседника.
— Да. Это же омерзительно! — ответил тот, взглянув ещё раз на ту парочку. — Фу, сука, — уже тише сказал он, но его всё равно услышали.
— Ах, ты ублюдок! Значит, тебе не нравятся геи? — начал возмущаться мужчина, который был выше того на головы две, подходя очень близко к заключённому. — Да я уверен, что по ночам ты любишь подрочить на беззащитных мальчиков, лживая падла!
Он, прижав мужчину к своему разгорячённому телу, страстно поцеловал сопротивляющегося уголовника. Его ужасно возбуждали гомофобы, это было что-то вроде фетиша. Они такие забавные, когда начинают беситься из-за упоминании однополых отношениях. Поэтому он, крепче прижав к себе гомофоба, который пытался вырваться из объятий гомосексуалиста, скрылся за дверцей мужского туалета, в котором отлынивающие от работы зеки играли в карты на деньги и сигареты, которых в последние время стало маловато.
Печально вздохнув и выдохнув, Ворден всё-таки через какое-то время расцепил объятия, и прежде, чем уйти и проверить работу других заключённых, он, на несколько мгновений прижавшись к Уанслеру, сказал следующее:
— Можешь не стараться. Я не выполню то желание, которое летает у тебя в голове, — опаляя ухо тёплым дыханием, прошептал мужчина, опустив брови к переносице. — Я не выпущу тебя, — голубые глаза шокировано расширились. — Ты здесь навсегда! — взмахнув своей тростью, которая на какие-то секунды образовала радугу, пропел он знакомые слова, которые Уанслер слышал много раз.
Довольный начальник Супертюрьмы вышел на свежий воздух, крикнув что-то неподалёку стоящему Джареду, который делал какие-то записи у себя в блокноте, исписанном вдоль и поперёк. Они проводили какие-то испытания на случайно выбранных Джейлботом людях, которые отчаянно вырывались из хватки металлических рук робота. Засунув бедных людей в какую-то огромных размеров машину, похожую на мясорубку, из которой донеслись звуки бензопилы, срывающиеся крики о помощи и запах только что пролившейся крови. Удовлетворённо улыбаясь, мужчина в фиолетовом костюме сказал своему башковитому работнику, что «это изобретение надо оставить, так как оно ему понравилось».
В это же время гитарист, закрыв глаза, стоял с кисточкой в руках и пытался успокоиться, но это у него плохо получалось, так как кисточка, измазанная в жёлтой краске, несколько раз порывисто дёрнулась.
— Эй, дорогуша! — позвал парня чёрнокожий зек, держа в руках три банки, в которых булькала какая-то жидкость. — Ты уже закончил?..
Не успел он договорить, как юноша, с размаху кинув кисть на заляпанный краской пол, яростно прокричал:
— Твою мать! Да пусть он идёт нахуй! — голубоглазый быстрым шагом пошёл куда-то в извилистые коридоры тюрьмы, сжимая кулаки до побеления костяшек. — Тварь! Я найду способ сбежать!..
Пол удивлённо стоял на месте, не веря, что этот парень только что сделал. За всё время, что он был знаком с “дорогушей”, юноша ни разу так не психовал. Если хорошенько подумать, то заключённый не сможет вспомнить момента, в котором музыкант выходил из себя. Парень начинает потихоньку понимать, что выбраться из этой тюрьмы практически нереально, тем более для него.
— Что это за новость? — предчувствуя что-то плохое, спросил Уанслер, сощурив глаза.
— Оу, я уверен, она тебе понравится! — подмигнув парнишке, сказал надзиратель, вставая из-за письменного стола и протягивая собеседнику какие-то бумаги, на которых было что-то напечатано.
Брюнет с подозрением посмотрел на листы у себя в руках и, опустив правую бровь, погрузился в чтение. Потом комнату разорвал истощённый крик, смешенный с истерическим смехом.
— Это шутка?!— подорвавшись со стула, который с грохотом рухнул на пол, воскликнул парень, показывая листы.
— Нет, конечно! Я бы так не шутил, — положив руку на сердце, ответил надзиратель, попивая кофе, которого секунду назад не было здесь.
— Не-ет, нет! Это невозможно! — уверял непонятно кого гитарист, сделав маленький шаг назад. — Такого не может быть!..
— Да я сам думал также, но как видишь, возможно.
Ворден достал из выдвижного шкафчика шариковую ручку и протянул её заключённому, который не торопился брать этот предмет. Тогда он просто положил ручку на отполированный стол, на котором в свете солнца блеснуло пару капель разлитого кофе.
— Теперь ты просто должен поставить свою подпись в самом низу, подтверждая сказанное там, — он откинулся на кожаное кресло, внимательно следя за эмоциями парня, который стоял ни живой, ни мёртвый после прочтения документа.
Юноша сильно зажмурил свои глаза до появления кругообразных пятен перед ними, а потом снова посмотрел на лист бумаги, который он хотел разорвать, сжечь, а после развеять его остатки на ветру.
«…Из-за убийства, совершенного мистером Уанслером*, его срок продлевается до девяти лет…» — подчёркнуто красным маркером предложение в тексте, в котором писалось ещё что-то, но остальное было сейчас для парня неважно.
— Я же говорил, что тебе понравится, — подойдя к заключённому сбоку, довольно произнёс Ворден, прижав того к себе.
Губы задрожали, а к горлу подкатился ком.
— А м-можно ли-и доказать мою не-евиновность?.. — не пряча дрожь в голосе, прошептал парень, просто-напросто физически не сумев сказать что-то громко, он всё ещё находился в шоке.
Но директор Супертюрьмы разобрал его сбивчивый шёпот.
— Не волнуйся! Я всё предусмотрел.
Щёлкнув пальцами, мужчина материализовал прямо перед их лицами широкий монитор, на котором проигрывалась запись видео наблюдения. На плёнке чётко показывалось, как Уанслер хватает нож и убивает человека ударом в висок.
— Видишь? Теперь никто не сможет опровергнуть это доказательство, — убеждал Уанслера, который уже готов был расплакаться от всего этого, мужчина в фиолетовом, крепче обнимая не сопротивляющегося парня.
Белоснежные бумаги медленно опустились на пол, окружая собой двух людей, один из которых начинал сходить с ума, а другой уже давно слетел с катушек.
— Да-аже самые д-дорогие адвок-каты не-е помогут? — попытался снова тот, смотря на голубой экран большими глазами.
— Даже самые дорогие адвокаты, — уверено промурлыкал Ворден, проведя носом по виску голубоглазого. — Продолжай в том же духе, и тогда мы точно будем вместе на всю оставшуюся жизнь…
Прищурившись, музыкант, сосредоточившись, просматривал видеозапись, которая шла по второму кругу. Тут он заметил кое-что интересное. Экран монитора чётко показал, как в правую руку юноши некто положил нож. Рука, затянутая в серую перчатку, фиолетовый рукав, из-под которого торчит жёлтая материя…
Спустя секунды его осенило.
— Постойте-ка…— слегка помотав головой из стороны в сторону, начал он, — Так это были вы?
Он ткнул пальцем прямо в уголок монитора, где Ворден незаметно даёт в его руки нож, а потом быстро исчезает из поля зрения.
— Да, — честно ответил тот, не изменившись в лице.
— Я могу доказать, что вы всё это подстроили, — к парнишке вернулось стремление бороться за свою свободу.
— Но человек убит… — не успел начальник тюрьмы договорить, так как его бесцеремонно перебили, из-за чего он на мгновение поменялся в лице. Появился злой блеск в глазах, но он быстро пропал.
— Я могу сказать, что это была самооборона, — снова сказал брюнет, чуть улыбнувшись кончиком рта. — На камере видно, что он напал на меня первым.
— Оу, это моя ошибка, — огорчившись, проговорил тот, опустив уголки губ. — Не переживай, сейчас всё исправлю!
Ворден провёл указательным пальцем по стёклянному экрану, издав неприятный человеческому уху звук. Изображение чуть зарябило, а после показало, как Уанслер с окровавленным ножом напал на человека, убив последнего с особой жёсткостью.
— Вот так, — удовлетворённо сообщил директор, отодвинув цилиндр ближе к затылку, открывая высокий лоб. — Уверяю, я сделаю всё, чтобы ты не смог покинуть свой дом, — пробормотал он, ещё ближе прижавшись к вконец шокированному заключенному.
«Как такое может быть?..» — отстранено пронеслось в мыслях темноволосого, который стал ещё больше подавлен безумным Ворденом.
***
Тюремную камеру сотряс крик.
Юноша в панике подорвался на жёсткой кровати и, глубоко дыша, быстро пробежался взглядом по помещению.
— Сон?.. — неверующе спросил в пустоту он, сжав потемневшую простынь в кулак. — Да сколько можно?! — вдруг сорвался брюнет, стукнув ладонью по матрасу. — Сколько это будет ещё прокручиваться в моей голове?!
Ему уже несколько раз в подряд снятся сны, в которых показывается то, что произошло относительно недавно. Сознание Уанслера решило сыграть против него злую шутку, которая настолько осточертела парню, что он готов на стенки лезть от такого издевательства.
Сверху мучительно простонали.
— Заткнись ты уже, придурок! — прокричал сокамерник и отвернулся к стенке, закрывая голову подушкой, которая должна была спасти своего хозяина от звуковой волны. — Ты здесь вообще-то не один!
Стингрею тоже это всё надоело. Мало того, что гитариста практически невозможно вывести из равновесия (правда, он слышал на этот счёт один слушок, в котором говорилось, что Уанслер ужасно взбесился после одного разговора с надзирателем, но пока Скат сам это не увидит — не поверит), так ещё этому “мальчишке” начали сниться кошмары, содержание которых заключённый не знает, тем самым мешая расслабиться после трудного и долгого дня.
Музыкант, подрагивая, прислонился правой щекой к стенке, холод которой немного отрезвил его и привёл мысли в относительный порядок. Через какое-то время он, прикрыв глаза, стал легонько биться головой о стенку, ощущая слабую пульсирующую боль, из-за чего губы чуть поджались.
Сверху глубоко вздохнули, а потом со второй полки свисла когтистая рука, затянутая в железки золотистого цвета.
— Пока я сонный и не настроен на срач с тобой, — медленно, но раздражённо проговорил Скат, широко зевнув, — рассказывай, что такого случилось, что ты не даёшь мне спать?
Голубые глаза поражённо посмотрели вверх, их обладатель был безмерно удивлён таким поведением соседа, ведь обычно от него невозможно услышать что-нибудь, кроме грязной брани в сторону темноволосого, а тут решил поговорить по душам.
— Он… — только и ответил тот, спрятав лицо в ладонях.
— Ворден? — почти заснув, спросил мужчина.
Его рука чуть покачнулась навесу.
— Да, — убрав руки с лица, парень облокотился о твёрдую поверхность, свесив правую ногу на пол.
— Что он сделал? — послышался ещё один зевок.
— Продлил мне срок, — в голосе послышались обиженные нотки, — на девять лет, за то, что я умышленно убил человека.
На второй полке зашуршала ткань простыни.
— А на самом деле?
— А на самом деле это было случайностью! — Уанслер вскинул руки вверх, состроив недовольную гримасу, которую Стингрей может и не видит, но точно может сказать, какие эмоции испытывает собеседник.
Брюнет был зол и раздражён. Заключённый уже столько всего увидел в этой ненормальной тюрьме, что поражался сам себе, как он только ещё держался. Хотя нервы в последнее время стало срывать колоссально, чему он был не рад.
— Знаешь, — после нескольких секунд молчания проронил Лорд, — я этому ни несколько не удивлён. Сказать, почему?
— Скажи, — попросил юноша, подогнув под себя левую ногу.
— Потому что этот очкарик походу настолько на тебя запал, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы ты только никуда не съебался отсюда, — чётко проговорил Стингрей слова, которые брюнет боялся услышать.
Ему совершенно не нравится такой расклад событий.
Как же так? Он владелец одной из самых популярных и прибыльных фабрик, вдруг резко исчезает из мира экономики и появляется здесь, в тюрьме, в которую он попал, наверняка, по какой-то ошибке. Его шансы на освобождения резко опустились к нулю, как только он узнал, что в него по самые уши влюбился сам начальник Супертюрьмы, и было бы наивным думать, что он увидит мир за стенами этого гадюшника. Но всё это время он боролся за то, чтобы его выпустили, искал любые лазейки, через которые можно было бы удрать из этого безумного места, но всё тщетно. Он каждую ночь повторял, что «найдёт способ сбежать», но надежды почти не осталось, он медленно, но верно сходил с ума.
Уанслер ненавидит это место всей душой.
***
Противореча всем законам природы, в Супертюрьме, не смотря на то, что наступила осень, была адская жара. Пот крупными каплями стекал по спине, из-за чего тюремная роба стала мокрой, а чёлка прилипла небольшими локонами ко лбу.
Рано утром, пока все ещё спали, Уанслер решил принять душ.
Неся в руках полотенце, сменную одежду и обычное мыло, музыкант быстрым шагом направлялся к душевым комнатам. Он прошёл бесконечное количество дверей и коридоров, найдя помещение, которое тот искал. Юноша надеялся, что в душе никого не будет, ведь мыться в компании чокнутых уголовников это самое настоящее самоубийство.
Обшарпанная дверь, пронзительно скрипнув, впустила тёмноволосого заключённого в общую душевую, в которой недавно уже кто-то мылся, судя по воде, которая мелкими капельками была на полу и стенах, и оставленному шампуню, который одиноко лежал на кафельной поверхности. Картинно закатив глаза, он, осторожно пройдя по мокрому полу, поднял шампунь и поставил его на краешек ржавой раковины, так как посчитал, что кому надо будет тот придёт и заберёт свою вещицу.
«Главное, что я здесь один», — подойдя к самой дальней душевой, подумал парнишка, повесив на небольшой крючок, который находился совсем рядом, свою одежду и перекинув через кафельную серую перегородку, которая была ему где-то по плечи, полотенце.
Проверив ещё раз, что в комнате нет никого, кроме него, парень начал быстро стягивать себя тюремную робу, оголяя светлое тело.
Тем временем несколько скрытых камер слежения, горя красным огоньком, внимательно следили за заключённым, передавая изображение своему хозяину.
***
В просторной комнате, мрак которой развеивал огромный голубой экран телевизора, на мягком кресле почти лежал мужчина, возбуждённый от сцены, которая разворачивается на мониторе.
Уанслер, сняв последнюю одёжку, повернулся лицом к уже включённой воде и резкими движениями начал намывать своё тело мылом, которое быстро скользило у него с одной руки в другую. Под прохладной струёй воды мышцы расслабились, из-за чего парень, закрыв глаза, сдавленно выдохнул, проведя мыльной рукой по спутавшимся волосам.
Фиолетовый пиджак уже давно валялся где-то на полу, рубашка, цвета солнца, немного задралась, а её три верхние пуговицы были расстегнуты, ремень на штанах расстёгнут и откинут куда-то назад, лакированные туфли валялись у ножек кресла, и самая главная вещь надзирателя — цилиндр, аккуратно лежит на рядом стоящем столике.
Переводя сбившееся дыхание, Ворден, как можно ближе придвинувшись к экрану монитора, с чуть приоткрытым ртом наблюдал за своим “подопечным” через видео камеры, которые он установил совсем недавно. Сердце учащённо билось в груди, оно уже почти вырвалось наружу, очертив свой контур через рубашку, но мужчина резко стукнул ладонью по нему, возвращая на своё законное место.
Судорожный вздох сорвался с потрескавшихся губ наблюдающего.
Откинув голову на спинку кресла, брюнет, чуть раздвинув ноги, положил свою ладонь в перчатке на член, ощущая, как он медленно начинает возбуждаться от зрелища на мониторе. Надзиратель, удовлетворённо смотря из-под опущенных ресниц на обнажённого заключённого, который уже скоро закончит с этим делом, не обратил внимания на быстрый стук шагов за дверью, которая после резко открылась.
— СЭР! — прокричал Джаред, влетая в помещение, в котором резко включился свет.
Шатен ошарашено смотрел на то, как полувозбуждённый босс лежит на кресле и смотрит, как на экране телевизора совокупляются два слона, издающие громкие звуки удовольствия. Причём некоторые кадры показали особенно откровенно, из-за чего он резко отвёл карие глаза в сторону.
— ДЖАРЕД! — встав с места, возмутился раскрасневшийся Ворден, который во время успел переключить на другой канал, на котором так неудачно показывали секс животных. Теперь его сотрудник может подумать не так о начальстве. — Тебя не учили стучать, перед тем как войти?!
— Эм… Я… Хм… — работник растерялся, еле-еле держа в руках пачку бумаг, которые в любой момент могут свалиться на пол. Не думал он, что его босс может быть зоофилом.
— Джаред, ты как всегда мямлишь… — недовольно пробурчал мужчина, уперев руки в бока. — Ты же знаешь, как я не люблю это.
— Но сэр! — крикнул шатен, неуверенным шагом подходя к тому. — У нас случилась поломка в секторе “С”!..
***
Подойдя к загрязнённому зеркалу, Уанслер пригладил мокрые волосы и посмотрел на своё отражение, чувствуя, что ему стало намного лучше после водных процедур. С него будто камень с плеч свалился. Новая тюремная роба была на удивление чистая и поглаженная, будто о нём кто-то так позаботился, хотя он догадывался, кто это мог быть.
Расслабленно улыбнувшись, парень развернулся и пошёл на выход из этого помещения.
— Эй, Уанси, детка! — раздался усмехающийся голос за спиной брюнета, который как вкопанный остановился на месте, боясь повернуться назад. — Давно не виделись.
Закусив губу, заключённый не спеша повернулся всем корпусом к своему отражению, которое плотоядно улыбаясь клыкастыми зубами и сверкая зелёными глазами, расставило руки в стороны, будто пыталось обнять.
— Гридлер…
