Прошлое или будущее

      Эта ночь была по-своему особенной как для Элисон, так и для Лирея. Первый занавес рухнул, и они оба сделали робкий шаг вперед, открыв для себя кто-то новое, а кто-то и старое.       Лирей продолжал держать девушку, пока ее громкие всхлипы не стихли. Он не посмел нарушить ее атмосферу своим вмешательством. Его руки крепче прижимали Элисон к себе, чтобы дать ей ту защиту, о которой так просили ее заплаканные глаза. Кажется, парень нашел брешь в ее стене, куда не постеснялся влезть и нарушить сомнительный покой Элисон. В глубине души она искала такого смельчака, просто боялась его реакции, да и своей тоже… — Пойдем в дом, — осторожно произнёс Лирей, слегка отстранившись, чтобы не потерять неожиданную нить связи. Элисон заторможено закивала головой, но показать глаз не решилась, тогда рука парня аккуратно взяла ее за подбородок, подымая лицо вверх. Она попыталась отвернуться, но цепкие руки держали ее крепко. — Не прячь глаз, ты не должна этого делать, поняла меня? — У-угу, — протянула она, окончательно решив для себя, что устала прятаться и сопротивляться.       Оба порядком замерзли, стояв на крыльце коттеджа, поэтому, усадив Элисон на диван, Лирей направился греть чайник. Девушка окуталась в колючий плед, пребывая в опустошенном состоянии, но оно не приносило дискомфорта, наоборот — некаю свободу. Серо-зеленые глаза уставились в одну точку, а мысли впервые плавали так медленно, что совершенно не хотелось двигаться и на что-то реагировать. Слишком много всего, слишком большой объем случившегося за пару дней, и это ушло на задний план, как незавершенные, никому не нужные дела.       Элисон уловила запах какао. Накатила ностальгия, приятные воспоминания, не вызывающие боли. Ее губы чуть дрогнули в полуулыбке. «Хорошо…» — подумала она, укладывая свое лицо на колени.       Свет стал мягче, Лирей потрудился создать благоприятную обстановку. Гостиная погрузилась почти во мрак, сложно было различать предметы, но это не помешало парню подойти к девушке и вручить ей в руки пузатую кружку какао. Они долго сидели в тишине, слушая только своё размеренное дыхание и глубокий стук сердца, но Элисон решилась нарушить некую идиллию: — Я давно решила, что одиночество - не совсем плохой вариант для меня. Да, я боялась этого чувства, однако оно оказалось для меня спасением. — Синие глаза блеснули в темноте, терпеливо ожидая продолжения нерешительной речи. — Мериан, моя мачеха, никогда не была со мной любезна и вообще не считала меня дочерью, так, пустышка, мешающая ее счастью. Она сама мне сказала это в первый же день нашего знакомства. Тогда и началась не совсем честная война… — Элисон хмыкнула, вспоминая свои детские пакости, которые враз пресекались.       Ребенок против взрослой женщины — никаких шансов на победу. Такое может произойти только в кино, но никак в жизни. И, более того, как это выглядело со стороны? Явно не в пользу для маленькой Элисон. Отец попросту считал это ревностью, а не способом защиты. Поэтому он был суров к девочке, не зная, как иначе. Каждый день особняк содрогался в очередной истерике Мериан либо от криков разгневанной Элисон. Этому не было конца, никто не узнавал добрую малышку, столько агрессии, злости, и все через край. Взрослые не понимали или отказывались понять. Им не дано видеть глазами ребенка, они утеряли эту способности с корнями. И только Элисон продолжала рвать на себе волосы, стараясь уберечь отца от подлой Мериан. Девочка знала о страшных замыслах своей мачехи, но никто ее не слушал. В конце концов было решено отправить Элисон к брату Мериан на, так сказать, перевоспитание.       Чудовищное лето оставило незаживающие раны, постоянно кровоточащие, причиняющие нестерпимую боль. Джозеф Вольцган - не добрый дядя, который смог успокоить дитя. Он подавил в ней свет, что так нравился многим. Сначала наказания: постоять в углу, стоять коленями на горохе, получить ремнем. Но после… Элисон смогло сломить лишь насилие, которому она подверглась со стороны Джозефа. Его лицо было покрыто чернотой, а душа давно потерялась в самых скверных углах вселенной. Первое надругательство над девочкой произошло спонтанно, необдуманно, но попало в цель, поломав не только тело, но и ее стержень внутри. Казалось, нет пути обратно, руки Джозефа должны дрожать и гореть от содеянного, однако его глаза загорелись, а мозг получил дозу, от которой он уже не в силах был отказаться. — Господи, да я хотела умереть сразу же, на том самом диване! Мысль о смерти была самым лучшим успокоительным, я грезила только об этом! — трясясь от ужаса, стоящего перед глазами, Элисон сконфужено кусала губы. — Но этот ублюдок, он не просто сломал меня, на этом все не закончилось, ему было мало…       Настоящая мука, накрывающая подобно снежной лавине, наглухо запечатала маленькую мисс в коробку страданий. Ни воздуха, ни света, одна едкая чернота, сжирающая все внутри. Это лето породило нечто — тень без оболочки, без желания жить вовсе.       Удивительно, но она все же смогла подняться, взгромоздив на себя непосильную ношу. Элисон вернулась домой, но не проронила и слова. Потухшие глаза, что раньше ослепляли своим жизненным блеском, больше не смотрели в лица, принося бывалой радости. Джозеф был уверен, что та не промолвит и ничтожного звука. Его угрозы крепко врезались в память девочки, въедаясь в нее жгучими пятнами.       Мериан и Джозеф кружили над Ллойдом как стервятники, готовые напасть в любой момент его слабости. Это понимала Элисон, несмотря на свои годы. Она молчала, хотя душа кричала, каждый раз разрывая грудную клетку. — Я просто не смогла сказать отцу, я так боялась… Эта такая грязь, которую ни за что не отмыть, никогда. Да и как вообще заставить себя сказать о таком, мне не было веры, но и не это самое главное. Я просто хотела, чтобы меня и отца оставили в покое. Но когда узнала, что дядя будет жить в особняке… Паника перекрыла кислород и свалила меня с ног окончательно… Что я могла? Мне было всего тринадцать лет… Тринадцать!       Чудовище продолжило свои игры с жертвой, невзирая на то, что находится на чужой территории. Один единственный раз Джозеф дал осечку, забыв закрыть за собой дверь. В тот день изнасилование было прервано гувернанткой, которая направлялась к Элисон в руках с подносом ее любимого пирога с черникой. Хельга оцепенела от ужаса, когда увидела оголенные ягодицы Вольцгана, но успела приложить тем же подносом по его больной голове. На следующий день она была уволена за кражу и избиение. Как раз в то время хозяина не было дома, никто не смог помешать Мериан и ее брату. Хельгу, имеющею трех детей, просто выкинули, не забыв пригрозить расправой. Женщина с обливающимся кровью сердцем ушла, постыдившись посмотреть девочке в глаза. — Это была последняя капля моего бездействия. В ту ночь я перевоплотилась во что-то страшное. Когда Джозеф пришел ко мне в очередной раз, я была уже готова. Я засняла его на камеру, украла свои фотографии, которые сделал он. И пригрозила, что покажу все полиции, если он не прекратит. Я сделала свой первый «шах и мат». Но не осмелела на столько, чтобы действительно обратиться в полицию. Джозеф скрылся, но Мериан продолжал вить нити из моего отца, в принципе, как и сейчас. — Элисон сглотнула накопившийся ком и попробовала сделать глоток остывшего какао.       Девушка не видела лица Лирея, который все это время не сводил с нее глаз. Он не просил откровений, он тихо слушал, не задавая вопросов. А сейчас жалел об этом. Ему хотелось выдрать свои уши, стереть эти слова из памяти. Но весомая часть боли Элисон передалась и Лирею, буквально воспламеняя его внутренности до безумного гнева. Глаза горели от того, что рисовало его воображение, а руки крепко вцепились за ободки кресла, желая вместо них сжимать горло Джозефа Вольцгана. Парню пришлось до боли сжать свои челюсти, чтобы не взорваться. Внешне, может, и ледяное спокойствие, но внутри - чудовищное пламя, которое оставит свой вечный след. — Я все жду своего часа для мести. Из-за этого я такая. Быть сукой проще, чем изгоем или жертвой. Тебя сторонятся, боятся и даже уважают. За спиной пусть говорят все, что угодно, но в глаза смотрят как преданные псы, зная, что я могу и сделаю, если захочу, — девушка громко выдохнула, опрокинув свою голову. — Я повзрослела слишком рано… Я смогла каким-то образом пережить это, скрыть ото всех грязные метки своей жизни. Отсюда и слепое презрение к слабым. Лучше умирать от голода или испытать страшную агонию, чем то, что испытывала я. Поверь мне, это куда мучительней…       Рассказ закончен, но осадок как был, так и остался. Появилось ощущение, что она говорила сама с собой, как обычно, но только теперь вслух. Элисон пугало и настораживало то, что Лирей не проронил и слова, не задал ни одного вопроса, даже не шелохнулся ни разу. Хотя, немного поразмыслив, она пришла к выводу, что так даже лучше. — Не знаю, зачем я тебе все рассказала? — почти шепотом произнесла она. — Спасибо, — голос парня на мгновение показался чужим, — спасибо, что доверила мне свои мысли. — Не спеши благодарить. Я не хочу, чтобы эта тайна разрасталась и дальше. Мои откровения лишь из-за того, что ты и так знал это в общих красках. Иначе я бы не раскрыла и рта. Попрошу тебя держать язык за зубами и то же самое передай своему информатору, — грубость вернулась на свое место, отчего и раздражение поплелось следом. Элисон довольно резко встала с дивана, скидывая покрывало на пол. Пузатая кружка громко встретилась с поверхностью стола. Таким способом девушка скинула с себя пережитое и вернулась в реальность. — И что? Мы вернулись к исходному варианту Элисон Конорс? — не смог не заметить Лирей очередной смены настроения девушки. — О чем ты? Не понимаю? — притворилась она в неведении. Парень схватил ее руку в темноте, останавливая на месте. — Зачем теперь при мне притворяться? — Моя исповедь никак не повлияла на наши отношения. Это минутная слабость. Может, и ошибка, я не решила ещё точно, — Элисон попыталась скинуть с себя его руку, но все безуспешно. — Ты же не хочешь так жить? Тогда зачем? — Честно? — она обернулась к размытому силуэту Лирея и различила его немой кивок. — Я не умею иначе. Я хочу, но не умею. Лоран была права, когда говорила, что ты особенный. Моё прошлое было закрыто для всех, но ты каким-то образом влез в него. Не могу тебе сказать — добро пожаловать. Однако… И прогонять не хочу, — эти слова дались ей с трудом, отчасти потому что это правда.       Разделив с кем-то свою тайну, мы безоговорочно соединяемся с человеком невидимой нитью. Побитая судьбой душа Элисон сегодня потянулась к свету и соединилась с душой этого парня. Это несомненно грозило чем-то новым, но девушка уже поддалась порыву. И было бы глупо снова прятать голову в песок. Однако и распростирать объятия навстречу неизвестному так же опрометчиво. — А теперь отпусти мою руку. — Лирей пришел в себя спустя секунд тридцать, он разжал свои пальцы, совсем позабыв, что до сих пор держит девушку. — Я в душ.       Лирей проводил ее взглядом и дождался, пока дверь ванны хлопнет. Час в его полном распоряжении. Хотя потребуется намного дольше времени, чтобы переварить услышанную историю. Парень встал с кресла, ощущая, как отяжелела его голова. Он взял пустую кружку какао и направился на кухню. Редко когда он хотел припасть к бутылке, но, кажется, сейчас именно этот случай. Словно находясь ещё в темноте, Лирей нащупал кран и включил холодную воду. В один миг он сунул голову под струю и простоял так, пока волосы полностью не намокли. С размаху его кулак впечатался в стену, оставляя после себя заметную вмятину. Необузданная ярость, гнетущее чувство собственного бессилия, вина и страх — все разом в одном ядовитом коктейле… За что он получил ее прощение, Лирей так и не понял. Он пожалел, что нож вонзился не в сердце. Чем он лучше этого Джозефа? Почему она так лояльно отнесла к нему, притворяясь, будто ничего и не было? Элисон оставалось прежней загадкой, ребусом, не имеющим смысла. Лирей ничем не заслужил ее помилования, он такое же чудовище, которое не имеет права даже дышать рядом с ней. Но самое омерзительное было то, что зверь по-прежнему жил внутри него, призывая к очередному покушению…       Спустя некоторое время, когда Лирей смог собрать свои мысли в неопрятный клубок, он зашаркал в свою комнату за новыми бинтами. Но застал интересную картину. Элисон пыталась соединить несколько стульев, образуя тем самым подобие кровати. Парень нахмурился и неуверенно вошел в комнату. — Ты что творишь? — потирая волосы кухонным полотенцем, произнес он. — Создаю гнездышко, не видно, что ли? — огрызнулась Элисон, роняя подушку на пол. — А ты чего такой мокрый? — И зачем? Спи на кровати, я пойду на диван, — мрачно ответил он, копаясь в коробке медикаментов, оставленной Лоран. — Ещё чего, а если у тебя снова будет припадок? Кони откинешь тут, а я спи с мертвецом через стенку, спасибо, но меня это не привлекает, — борьба со стульями не приносила результатов, а сказанные ею слова тронули его сердце. — Польщен заботой, но раньше мне как-то удавалось с этим справиться в одиночку. Прекращай это, — Лирей отобрал подушку у Элисон, возвращая ее на прежнее место. А сам стянул свою майку, разбинтовывая свое тело. — Я лягу на полу, — обиженно промямлила она, наблюдая за его действиями. — Ладно, давай так, я лягу на полу, а ты на кровать, так сойдет? — Лирей раздраженно посмотрел на Элисон, читая в ее глазах легкое замешательство. — Что не так? — Может, тебе помочь? — отчеканила она быстро, пока не передумала. — Я сам, спасибо, — бросил он через плечо. Она замялась на месте, почесав голову, словно решала сложную задачку. В итоге, психанув на себя же, пнула упавшее одеяло и двинулась к Лирею, отбирая у него приготовленный бинт. — Кажется, одного упрямца в этом доме достаточно, не считаешь? — сказала она, быстро разматывая старый бинт. Парень не стал отстраняться, ухмыльнувшись себе так, чтобы этого не заметила девушка. Женские руки были резки и сорвали бинт слишком быстро у раны. Лирей зашипел, чертыхнувшись пару раз. — Терпи, — требовательно кинула Элисон, но после старалась как можно нежнее и осторожнее касаться его кожи. Ее глаза с любопытством маленького ребенка рассматривали знакомые шрамы на спине Лирея, что отвлекало девушку от основного занятия. — Расскажи мне, откуда у тебя эти шрамы по всему телу? — тихо спросила она, пройдясь по одному из них подушечками пальцев. — Не очень интересная история на ночь, — Лирей дернулся от этих прикосновений, схватившись за ее руку. — Не очень-то и честно с твоей стороны, знаешь ли. Твоя очередь излагать свое прошлое. Можешь начать свой рассказ с момента нашего знакомства, кстати, — Элисон заметила, как парень напрягся и вдруг замер. Она так же застыла на секунду, стараясь понять его и забрать свою руку обратно. — Я расскажу тебе все, как только ты сама меня вспомнишь, договорились? — девушка поджала губы, затянув бинт потуже. — Вызываешь любопытство, значит? — прорычала она, совершая последний оборот вокруг тела парня. — Х-хочешь думать так, п-пожалуйста, — напрягся он, переживая легкую боль в области ребер, — Элисон, аккуратней, прошу. — Ответь хотя бы на один вопрос! — она повысила голос, считая жизненно необходимым узнать хотя бы один ответ, но парень был непреклонен, качая своей головой. — Дай подсказку! — Нет, ты вспомнишь меня сама, — уверенно произнес Лирей, подымаясь с кровати. — А если же нет? — вторила ему Элисон, заглядывая вглубь синевы. — Исключено, — отрезал он, огибая ее со стороны и принимаясь расталкивать стулья по углам. — Отлично! Раз так, я буду спать на полу! — выпалила она, отталкивая парня в сторону. — Н-е-е-т, ты не сможешь, — притворно протянул Лирей, якобы ужасаясь. — Ещё как смогу! И все на твоей совести, понятно?! — Честно? Обещаешь? — Так оно и будет! — Хорошо, — Лирей скрестил свои руки на груди, наблюдая, как ее лицо вытянулось в негодовании. Элисон побагровела от злости, что поддалась очередной глупой уловке. — Спасибо, что уступила мне место на мягкой, теплой кровати, — насмешливая улыбка приукрасила лицо парня, который вновь одурачил девушку в два счета. Элисон прорычала, но старалась не подавать виду, что лишь смешило Лирея больше.       Она устроилась на полу, чуть было не каждую секунду ворочаясь. Никакой матрац и одеяла не могли заменить желанной кровати. Так прошел час, а может, и того больше. Злость девушки постепенно стихла, но чувство дискомфорта - нисколько. Надоедливый потолок раздражал, лишний раз напоминая, кто здесь главнее. Запыхтев, как паровоз, она приподнялась на локтях, любуясь спящим Лиреем в мягкой постели. Подушка получила незаслуженный удар от руки Элисон. А после пяти минут упала на другую сторону кровати. Очень осторожно Элисон умостилась поодаль Лирея, стараясь не разбудить парня, но она не подозревала, что тот совершенно не спит. Девушка чуть заурчала от удовольствия оказаться на воздушном облаке, а темнота тем временем запечатлела широкую, самодовольную улыбку Лирея.       Похоже, что пробуждение, подобное пропасти в яму, вошло в привычку Элисон. Когда пришло осознание того, что она спит на середине кровати, она подпрыгнула, озираясь по сторонам. Но легкий страх сменился на удивление, когда серо-зеленые глаза не наткнулись ни на парня, ни на его подушку. За окном только начало светать, как девушка вступила на прохладный пол босыми ногами в поисках своего соседа по кровати. Явные следы в виде смятого порывала и мятой подушке на диване говорили о его сне в гостиной. Странный поворот событий, который не мог не удивить. — Ну и где ты, лунатик? — промолвила она, не сдержавшись от зевоты. — Проснулась уже? — Лирей вышел из кухни с чашкой крепкого кофе. Элисон изогнула левую бровь, замечая его полностью собранным. Черный костюм отлично подходил его обладателю, а на лице не было никаких признаков недуга, и тем более бессонницы. — Собирайся, нам надо ехать. — Куда это? — буркнула она, чувствуя неловкость, стоя перед одевшимся парнем в одной лишь огромной рубашке. — Твой отец, сегодня ночью он попал в больницу, — как обухом по голове прошлись слова Лирея. Элисон так и присела на кресло, теряя силы в ногах. — Ч-что случилось? — заикаясь, спросила она, боясь услышать ответа. — Твой отец давно болен, Элисон. Поэтому он затеял игру в преемницу. Мне очень жаль, — девушка не ожидала услышать такую новость в такой сухой форме. Углы страха за отца вонзились в сердце, заставляя его отчаянно биться. — Ч-что с ним? — в глазах стремительно темнело, словно ночь вновь спустила на землю. — Пока в порядке, он тебя ждет, — обеспокоенно оглядев Элисон, тихо произнес Лирей.       Потерянное время не вернуть обратно. А сейчас Элисон теряет и будущее. Многое становилось понятным, мотивы перестали быть интригующими. Одно лишь сожаление встало неизмеримой стеной перед девушкой. Она не знала ни о болезни, ни сколько ещё отведено отцу, но была уверена, что успеет ещё порадовать своего старика. Не теряя больше ни секунды, Элисон кинулась собираться, желая как можно быстрее обнять отца, попросить прощения и попытаться объясниться. В голове билось: «Нет, нет, нет! Это не может быть, не со мной!» А руки действовали, стряхивая капли крупных слез.