***
Сакура, услышав приказ Саске, отыскала Каору, которая подготавливала баню. Она почти влетела в помещение, с радостью принимаясь сбрасывать пропитанное кровью и грязью платье. Средней величины комнату слабо освещали тусклые фонари; в ней пахло кедром и дубом, которые скрывали каменные стены устрашающего поместья. Сакура даже не почувствовала, как служанки помогали ей избавиться от тугого корсета, тяжёлых украшений на волосах, обуви и нижнего белья. Но тело колотило, кожа покрывалась мелкими точками, приподнимая едва заметные волоски. — Сакура-сан, вас нужно отмыть от… — замялась служанка, поклонившись. — Грязи, чтобы вы смогли расслабиться, — выкрутилась другая, подходя к кувшинам с водой. Сакура фыркнула, но одобрительно простонала, когда немного горячие струи окатили нагое тело. Служанки уверенно смывали красные разводы; осторожно, как можно нежнее прикасались к нежно-розовым промокшим волосам; смачивали мягкой тканью бледное лицо, но предпочитали оставаться в полной тишине, вслушиваясь в плеск воды, приятно ласкавший слух. Хоть тело не отпустило напряжение, но от каждой капли хотелось расслабиться и победить мнимое ожидание опасности. — Сакура-чан, не хотите посидеть в офуро? — вдруг раздался приветливый голос Каору. Одетая в белую банную юкату, она осторожно присела рядом, стараясь не обращать внимания на грязную воду в маленьком сосуде. Ей уже доложили о случившемся во время поездки, оттого Каору старалась быть ещё более учтивой и внимательной. Она осторожно подала руку, кинув быстрый взгляд на полотенца. — Офуро… — как-то устало отозвалась Сакура, почувствовав, как тело окутал неприятный морозец. — А можно без всех этих опилок? Было видно, что она не хотела погружаться в лесную липкую стружку, пропитанную кореньями и травами, но всё же не протестовала, позволяя ввести себя в следующую комнатку, которая по размерам была гораздо больше. — Не более десяти минут, аромат дерева и теплота кедра расслабит вас, — объясняла Каору, помогая Сакуре взобраться на деревянные ступеньки. — Я могу остаться с вами, если не желаете быть одной. — Я хочу в воду, — по-детски промычала Сакура, прекрасно зная, что её заставят делать то, что нужно. — Прогони всех, пусть принесут чая. — Фурако уже давно готово, — ободрительно отозвалась Каору, видя, с каким наслаждением погружалась Сакура, отдавая тело во власть горячей, ласкающей тело воды. — Останься… Каору тихо, точно дикая кошка, присела на колени около большой бочки, принимаясь расчёсывать длинные спутанные волосы; делала лёгкий массаж головы, пропитывая кожу различными маслами, от которых Сакуру клонило в сон. Бледное нагое тело покрылось испариной, а щёки заалели. Глаза блаженно прикрыли влажные и слипшиеся от воды ресницы. Сакура засыпала, чувствуя, как по оголённой шее скатывались капли пота, скользящие по груди и теряющиеся в удивительно горячей ванне, наполненной отварами лесных трав. Её не волновала скрипнувшая дверь, люди или тяжёлые, неконтролируемые вздохи Каору. Все мысли были о нападении, в котором они чуть не лишились жизни. Страх уменьшался под тяжестью век, но Сакура продолжала сопротивляться, желая наконец избавиться от стального запаха, вцепившегося в сознание. Он мерещился повсюду, врезался в память и не исчезал. — Знаешь, они напали так быстро. Кричали что-то про возмездие и про власть… — Думаю, Саске-сан рьяно защищал вас. Спасибо Ками-сама, что вы остались живой. — Да, но… — Сакура замялась, положив руку на грудь, чувствуя, как участилось дыхание. — Думаю, что мой муж убил уже не одну сотню людей… Каору почувствовала, как она встрепенулась, вызвав маленькие волны. Она осторожно поспешила погладить Сакуру по голове, внушая, что всё хорошо, всё в прошлом, в надежде уверить, что такого больше никогда не произойдёт. И никто не знал, сколько в этих немых выражениях лжи и фальши, однако верить в лучшее хотелось гораздо сильнее. — А разве это важно? Если б с вами что-то случилось, то Саске-сан никогда не простил бы себя и весь свет… — Его отец будет искать наложницу, которая родит ему сына. Каору удивлённо воскликнула, отказываясь верить в это. Её руки грубо сжали розовые волосы, а карие глаза расширились от удивления. Все знали о влиянии Фугаку, который пока находился под защитой Императора, но о Саске мало кто ведал. Он, будучи главой, имел право на многие вещи, на то, чего Саске и Итачи ещё не имели права. Только Фугаку избирал направление, по которому клан будет развиваться. Но то, что за его спиной происходили вещи, напрямую связанные не только с кланом, но и с Саске, выводило его из себя. — Абсурд. С тем же успехом он похоронит уважение к себе! — пришла к выводу Каору, утвердительно кивнув, точно утешая. — Фугаку-сан сам сказал мне об этом, — чуть простонав, отозвалась Сакура, рефлекторно подняв руку к корням волос. — Мне больно. Она фыркнула, поспешив скрыться с головой в горячей воде. Это помогало избавиться от неприятного ощущения сдавливания и тревоги. Волосы, пропитанные маслом, украсили воду тонкой плёнкой. Каору недовольно выдохнула, поспешив вытащить Сакуру на поверхность. За всё время, которое она служила, ей удалось узнать многое о ней: привычки, вкусы, увлечения. Однако это неожиданное ныряние всегда заставало врасплох, вынуждая стонать от отчаяния. Хотя для купания уже давно принято заготавливать много воды, но проблем меньше не становилось. — Сакура-чан, знаете же, что нельзя скрываться в воде полностью! Даже грудь! — промычала Каору, наклонившись к самому её лицу. — И каждый раз это удивлённое выражение… — Мне от этого становится легче. — А у меня сердце в пятки! — буркнула Каору, принявшись разминать её плечи. — Фугаку-сан приехал неожиданно. Произошло что-то важное, потому что он не предупредил о визите. Один раз Итачи-сан напился, а я помогала ему раздеться… — Каору замолчала, подбирая слова. — Фугаку-сан увидел это и отправил меня в квартал юдзё, лишив статуса и возможности вернуться в клан. Ты бы видела его лицо, когда меня вернул Итачи-сан… Честно слово, он был похож на мальчишку! Сакура засмеялась, не веря в это, но отчего-то настроение всё же немного улучшилось. Она никогда не интересовалась такими вещами, оттого узнать нечто новое о мужчинах клана Учиха было увлекательно. — Как только мне доверили следить за стиркой, я была в курсе всех сплетен! После этого Фугаку-сан обходил меня стороной, считая блудницей, а Саске невзлюбил, решив, что бывшей юдзё нет места в клане, но это не важно. Если б не они, то моя семья давно погибла бы от голода. Смех стих, когда Сакура поняла, что в словах Каору нет наигранности. Она резко обернулась, широко раскрыв глаза, стараясь отыскать в её взоре намёк на шутку. Но лицо Каору осталось спокойным и немного грустным, по лбу стекали капли пота и воды. — Я не знала… Прости, что смеялась, — поникла Сакура, прикоснувшись влажной ладонью к щеке Каору. — Ты хочешь сказать, что Фугаку-сан не хотел обидеть меня? Просто я попалась под руку? — Нет, госпожа, — поучительно отозвалась та. — Вы одно из самых важных звеньев клана, вы — семья. Учихи отстаивают свою честь рьяно… Она для них важнее службы Императору. — Я первый раз видела такое обозлённое лицо… — Уже не раз старались навлечь беду на Учих, но все оставались без гроша. Несмотря ни на что, императорская семья держит клан подле себя. Сакура, немного поёрзав на выступе, которым была снабжена купель, встала на колени, чтобы обнять Каору. Она со всей нежностью и заботой прижала её к себе, позволив ей стать ровней — почти сестрой — и наконец ощутить заботу. — Я доверяю тебе, как своей Анеко. Мне кажется, что тебя прислала мне именно она, — всхлипнула Сакура, уткнувшись в шею Каору, выражая благодарность. По её лицу уже вовсю стекали слёзы, смешанные с потом и водой, пропахшей травами. Но Сакура точно не могла сказать, что плакала от горя. Оставлять слёзы на плече у Каору, изредка позволявшей себе вольность в разговорах, было непривычно и совершенно неправильно, однако это приносило такое облегчение, что душа рвалась в небо. — А я вас никогда и не предам. Иметь такую госпожу — великая честь. Прячьтесь скорее в воду, скоро мне придётся отмыть ваши длинные волосы. Каору неохотно отпрянула, вынудив Сакуру скрыться в ароматной травяной воде. Теплота вновь окутала тело, а приятный запах позволял блаженно закрыть глаза. Однако Каору, опечаленная на какой-то миг, приободрилась, схватив кувшин с рисовой жидкостью. Её обязанность помогать Сакуре, а не снабжать переживаниями. Эта редкая слабость всё чаще проявлялась у Каору, от этого она продолжала чувствовать себя неловко. — Госпожа, давайте сегодня смоем весь негатив, который накопился за всё время. Саске-сан будет рад видеть вас счастливой, как и я, как и Анеко… Каору улыбалась, принимаясь за работу. Она с неподдельной радостью исполняла долг, словно стараясь придать Сакуре самый потрясающий вид, очистить её от смрада, который мог прилипнуть к ней, точно дорожная пыль. Каору не жалела ничего, старательно промывая каждую прядь розовых волос. Вода лилась бурной рекой, живым источником, хоть и представляла собой неописуемую драгоценность и роскошь. — Ты всегда упоминаешь моего мужа. Я не могла не заметить этого. Почему? Каору на секунду замерла, рефлекторно обливая Сакуру чистой водой, которая наполняла без того полную ванну. Она медленно проводила ладонью по влажной шее, смотря на чистую, без единого изъяна кожу. — Знаешь, Сакура-чан, как Саске-сан ждал тебя? — почти шёпотом начала она, не смея шелохнуться. — Я никогда не видела его таким. Слова были такими чёткими, простыми, нелепыми и странными, однако лишь по тону голоса было понятно, что произносила их Каору с улыбкой. Да и по движениям рук стало ясно, что приоткрывать секретную дверцу оказалось весьма занимательно. — Он купил для вас столько тканей, столько украшений, что у меня шла кругом голова, когда я готовила комнату. Все потайные выходы были замурованы, чтобы никто не подслушивал вас и не угрожал вам. Хотя могу сказать, что делал он всё это в своей обычной манере: скрывал эмоции и показывал полное безразличие. Сакура рассмеялась, наслаждаясь девичьим разговором, в котором не было место лжи, упрёкам и интригам. Они общались так, будто знали друг друга всю жизнь, позволяя перемывать косточки любому, чьё имя услышали извне. — Это его любимое занятие. Я уже привыкла не понимать его, — потянувшись, сладко пропела Сакура. — В моих словах нет и капли лжи… — Не делай из меня драгоценный цветок. Ты не знаешь всей правды, Каору-чан, — спокойным и немного глухим голосом произнесла Сакура, вобрав воздух. — У нас с ним брак… — замялась она, поспешив отвернуться. — Я часть его грандиозного плана, хоть сейчас наши отношения заметно улучшились. — Даже о родственнице Императора Муцухито-сама он так не заботился, — перебила Каору, шикнув. — Она сидела в поместье и не смела выйти за его пределы. Создалось впечатление, что она не слышала Сакуру, словно откидывала любые слова, в которых могла содержаться хотя бы крупица лжи. Карие глаза загорелись недовольством, требуя внимания. Она смотрела на Сакуру, стараясь уловить ниточку, скрытую под грудой отрицания и обид. Каору неучтиво таращилась, нахмурив лоб и сведя брови к переносице в надежде вырвать хотя бы кусочек правды, скрытой в этом беззащитном теле. Сакура лишь отвернулась, показывая всем видом, что разговор окончен, а Каору не смела ослушаться, схватив мягкую ткань, вновь принимаясь за работу.***
Без того мрачный день сменился тяжёлыми вечерними сумерками, нагнетающими усталость и скуку. Поместье буквально зашевелилось по давно забытому механизму: прислуга бесшумно передвигалась, конюхи тренировали лошадей где-то за пределами, а стража с особой тщательностью патрулировала периметр, сменяя друг друга по расписанию. Фугаку недовольно следил за происходящим, обводя всех скептическим взглядом, наполненным недовольством. — Ужасно глупый план, Саске, — изрёк он, выдохнув, перебирая деревянные бусины. — Мне нужно идти, позаботьтесь о моей жене, отец, — низко поклонился Саске, крепче сжав рукоять катаны. — Тц, — фыркнул Фугаку, прикрыв глаза, гордо отвернувшись. И, несмотря на такой немногословный ответ, оба знали, что он положительный. Саске довольно быстро покинул территорию поместья, передав временное управление над Восточными землями. Он был странно одет: слишком парадно, слишком ярко, а взгляд так и источал уверенность; но прекрасно знал, что нельзя выделяться. Преданная стража двигалась за ним, покрытая чёрными плащами, которые скрывали военную форму, спасающую им жизни. Они мчались, оставляя лишь следы от копыт коней, взрывающих влажную землю, распугивающих громом всех вокруг, внушая страх и вынуждая расступиться. Кони чуть ли не срывались на галоп, отображая взглядом абсолютную уверенность, точно такую же, как у хозяев. Саске ловко объезжал препятствия, зная направление до ворот дворца так же точно, как монах — буддийские заповеди. Крапал дождь, размывая земляные дороги в грязь. — Западня! — прокричал один из стражников, резко натянув узду. — Они вышли на эту тропу другим путём. — Лошади, наверное, изранены от палиуруса. Здесь лес состоит из него, — прошипел Кодо, спрыгнув с гнедого жеребца. — Придётся замедлить ход, — отчеканил Саске, неспешно передвигаясь по тропам. — На земле свежие следы. Ливень ещё не уничтожил их, — пояснил Кодо. — Они идут быстро. Через полтора часа достигнут ворот дворца. Учиха цокнул, сжав поводья настолько крепко, что побелели пальцы. Все с силой пришпорили бока лошадей, вновь спуская тех на спешную рысь. Они напряглись, внимательно всматриваясь в окружающую обстановку, оставаясь в полной сосредоточенности. И эта мера предосторожности была весьма кстати. Не прошло и четверти часа, как с северной стороны раздался глухой удар и хруст сломленного дерева. — Воины, значит, — рьяно прошипел Саске, усмехнувшись. Трое стражников достали луки, взяв стрелы около самого оперения. Они приготовились, вставив их в гнёзда и натянув тетиву, ожидая сигнала или опасности, чтобы совершить выстрел. Наездники замерли, стараясь расслышать в каплях дождя и шуршании листвы посторонние звуки, мешающие определить местонахождение стрелка. — Где-то справа, осторожно, — тихо произнёс Кодо. — Саске-сан… — Перережьте им глотки, — прохрипел он, а после пришпорил Ворона, который бросился вперёд, послушно нагоняя обидчиков императорской власти. Саске крепко держал любимую катану, зная, что где-то в глубине леса ловушка, в которую он идти не собирался. Отъехав на небольшое расстояние, он и пара стражников притаились у подножья маленькой горы, прижавшись к стволам могучих елей. — Идеальное место для нападения, — изрёк низенький паренёк. — И смерти, — с ненормальной усмешкой отозвался другой, осознавая глупость положения. — Их не больше тридцати человек, если судить по следам. — Ветка сломана. И такие люди будут охранять Императора? Саске не смел отдать приказ молчать, понимая, что стража осознавала ценность каждого звука и шороха. Он умело ловил нить их рассуждений, которая служила для них уверенностью и воодушевлением. Самый низкий из воинов, схватив маленький нож и стрелы, взобрался на дерево, надеясь, что кора ещё не сильно промокла. Оказавшись на вершине, он затаился, злорадно ухмыльнувшись. Дождь усиливался, готовясь превратиться в ливень, способный затопить ложбинку, в которой расположился вражеский лагерь. Рыжий паренёк облизнулся, наблюдая за полной неорганизованностью войск Сёгуната. Он ловко спустился наземь, утирая лицо. — Могу сказать, что они не представляют угрозы. Полная неготовность к отражению атаки. — Ловушка? — изогнул бровь Саске, не веря. — Скорее, глупость, — пожал плечами тот. — Эта иностранная штуковина значительно облегчила нам жизнь. Собравшись с мыслями, стража переглянулась, понимая, что придётся лишить жизней совсем юных солдат, которых отправили сражаться за интересы, возможно, чуждые им. Саске посмотрел в небо, медленно продвигаясь к лагерю, который скрывался за бугром, скрытым деревьями и кустарниками. Их атака была внезапной и смертоносной. Земля буквально была улита кровью солдат, которые больше никогда не вернутся домой, оставаясь гнить в этом месте. Ядовитые дротики попадали точно в цель, а стрелы пронзали грудь, окрашивая одежду в алый. Одно неверное движение влекло неминуемую гибель. Скрываясь за кронами, Саске, казалось, получил недопустимый азарт, вспоминая уроки стрельбы от Итачи, которого когда-то превзошёл. Все знали, что их скоро обнаружат, поэтому были готовы к ближнему бою, видя, как выжившие ринулись на них с мечами и копьями, допуская непростительные и грубые ошибки. — Глупцы, — шикнул Саске, бросив лук на землю, принявшись отражать удары катаной. Рыжий мальчонка оставался незамеченным на дереве и обстреливал врагов ядовитыми дротиками. — Макото! — прокричал Саске, подзывая мужчину, который сражался копьём. — Не смей отходить далеко! Тот, услышав приказ, издал странный звук, на который отозвался гнедой конь, который послушно стоял за деревьями. Жеребец ринулся, обескуражив тех, кто меньше всего этого ожидал, а после, почуяв опасность, встал на дыбы, ударив кого-то копытами. Конь испугался и побежал вперёд, не позволяя себя задеть. — Сдавайтесь! И я пощажу вас! — крикнул Саске, ударив кого-то рукоятью. Он сказал это настолько уверенно, что даже на какой-то момент показалось, будто дождь затих. Большим же удивлением стало то, что где-то за его спиной раздалось громкое ржание, а после прошёлся град стрел, попавших точно в цель, уничтожив всех, кто ещё хоть как-то мог спастись. Те, кто остался позади, быстро расправились с заданием, вернувшись на место. — Все целы? — спросил Саске, посмотрев на поле боя. — Двое ранены, — отчитался Кодо, осмотревшись. — Я приказал им вернуться в ваше поместье. Вы же против бессмысленных жертв. — Яхико, спускайся! Я тебя заметил ещё до того, как бойня началась! — захохотал низенький стражник, похожий на него. — Мы опаздываем, живее! — протянул Саске, подозвав Ворона. Стоило всем собраться, как раздался заливистый раскат грома, заставив лошадей пошевелить ушами и шеями. Они возобновили ход, срываясь на галоп, и появилась возможность нагнать время, потерянное из-за неудачных ловушек. Ливень уничтожал следы тех, кто, возможно, ещё скрывался в лесу. Из-за грома услышать приближение врага становилось сложнее. Ситуация была не самой приятной, но это не смогло погасить боевого духа, что пылал в сердцах воинов, сражавшихся за то, во что им хотелось верить больше всего. Пройти большую часть удалось без происшествий — только пара ловушек на вытоптанных тропах замедлила путь. На тех, кто шёл впереди, сбросили сеть, уменьшив без того маленькую армию на пару солдат. Саске злился, что эти тропы, подготовленные для этого плана, были обнаружены кем-то из Сёгуната. Однако у него явно были свои цели, которые сглаживали ситуацию, в которой поле боя покинуло семь человек, имевшие безграничное доверие. — Это западные ворота! Нужно попасть во дворец! — сказал Кодо, повысив голос. — Саске-сан, что дальше? — Нас могут не пропустить. Необходимо быть осторожными, — изрёк он, осмотревшись. — Лошади устали, нужно восстановить силы. — Нужно попасть внутрь, нет времени на отдых. На кону стоит многое, — протестовал Кодо, стоя рядом с Вороном. — Кто-то рассчитывал на тёплый приём? — хмыкнул Саске, дёрнувшись. Промокшая одежда давала о себе знать, а осенний ветер лишь усугублял ситуацию. Оставаться в лесу, где гулял морозный холод, сродни глупости, но и бороться с природной бурей изнурительно. Саске понимал: всё зависело от его решения, — и напрягся, осмотрев стражу. Измученные раненые воины не показывали слабостей, демонстрируя гордость и силу. — Не смейте загонять лошадей! — приказал Саске, смело направляясь к западным воротам дворца, как всегда встав во главу отряда. Он ободрительно похлопал по длинной шее Ворона, откинул влажные пряди, спадающие на лицо, и ударил коня по бокам. Медленный шаг, постепенно срывающийся на рысь, — и уже чувствовалось сопротивление ветра, который пронизывал буквально каждую клеточку тела. Над головами сверкали зигзагообразными разноцветными вспышками молнии. Их свет ослеплял, не разрешив смотреть на тучи, среди которых ревел гром. Небо пылало, буквально искрилось, приковывая взоры промёрзших воинов, а после послышалось звонкое шипение, точно все змеи собрались в одной точке леса, и в ту же секунду все дёрнулись. Яркая полоса озарила фиолетовым цветом округу, вынудив Саске обернуться. Всем стало ясно — разряд молнии ударил в землю. — Чёрт! — прокричал кто-то. Лошади неслись к каменным стенам дворца, ослабленные буйством стихии. Вмиг все превратились в беспомощных жалких насекомых, чьи жизни не стоили даже одной иены. — Будет пожар! — Не волнует! — Скорее, пока Ёсинобу не добрался до короны первым! Стоило им наконец доехать до места, путь им преградила стража, скрестив длинные копья, не позволяя двигаться дальше. — Перед вами генерал армии! — прокричал Кодо, уставившись на охранников. — Разойдитесь! — Саске-сан, мы не хотим скрещивать с вами оружие, — проговорил один из тех, кто стоял около западного входа. Слух о том, что Саске лишился статуса, настолько быстро разошёлся по городу, что об этом не знал только ленивый чурбан, пропадающий в лесу. И хоть его окружали сейчас те, кто когда-то служил верно и кто до сих пор оставался под его командованием, они не могли предать службу и поступиться приказом Императора. Никто ни о чём не догадывался, но собравшиеся около ворот дворца знали, что найдут способ попасть в неприступный дворец. — Так быстро предали меня? — хмыкнул Саске, спустившись с Ворона. Его лицо исказила гримаса презрения, однако он уважал этих солдат, которые усвоили правила, вдалбливаемые им буквально из-под палки. И это всё же принесло свои плоды. Их не пугало ничего, однако начинать бой с учителем было неуважением и глупостью, хотя это и показывало верность. — Мы исполняем приказ. — Молодцы, — протянул Саске, опасливо положив руку на плечи возможного соперника. — А теперь нарушь его, пока не умер. — Он приставил катану к горлу. — Этот мост опустится, уверяю тебя. — Яхико! — отдал приказ Кодо — и все, кто мог, натянули тетиву, направив стрелы на башни. — Это же бесполезно, Саске-сан, — протянул пленник, прикрыв глаза. — Не вы ли организовали здесь такую охрану? — Стреляйте! — приказал Кодо, и град из стрел перелетел мощную стену. Такой запал прошёлся трижды, а те, кто должен был открыть огонь с башен, даже не схватили новейшие арбалеты, лишь спрятав головы за перегородками. Саске злобно смотрел на всё, довольный результатом. Стража внизу, скрестив копья, озиралась, не понимая сложившуюся ситуацию. Деревянная переправа скрипнула, с шумом принимаясь опускаться. Стало ясно, что они успели вовремя. — Меня ещё публично не лишили звания. Нужно это исправить, — гордо произнёс Саске, освободив пленника. — Хорошо поработал. Саске, лязгнув металлом, нетерпеливо смотрел, как опускался тяжёлый мост над рвом. Он прошёл вперёд, оставаясь в кольце верных слуг, а после, потянув Ворона, прошёл внутрь. Все проследовали за ним, а те, кто стоял настороже, расступились, когда за их спинами показалась армия в пятьсот человек, где каждый из воинов, прижав правую руку к груди, гордо смотрел на командира, за которым следовали во все времена. Они знали, что пойти за Саске — единственная возможность остаться живыми. Сёгунат убил бы всех, не позволив сделать даже сэппоку¹. — О лошадях позаботятся. Вы задержались, Саске-сан. — Скоро смена. Приберите здесь всё — и в путь. Если нужно, смените коней. — Есть!***
Сакура стояла на улице, одетая в тёплый ярко-красный хаори. Она смотрела в темнеющее небо в желтеющем саду, украшенном вечно цветущими камелиями. В её руках были тлеющие палочки, которые окутывали пространство приятным ароматом лаванды. Спокойно стоять в саду, в полном одиночестве, было так непривычно, но именно это приносило покой и удовлетворение. Сакура молилась, обращалась ко всем Великим Ками, изредка произнося желания вслух. Её печальное лицо не освещала даже луна, прячущаяся за грозовыми тучами пугающего тёмно-серого полотна. — Что ты здесь делаешь? — резко раздался мужской голос, от которого Сакура буквально подскочила, словно сотворила нечто неприличное. — Молюсь за перерождение Анеко, — едва слышно отозвалась она, глядя на пепельно-серые пятна на рукавах кимоно. — Ты должна думать о возвращении мужа, — недовольно прорычал Фугаку, опасно приблизившись, но тут же выдохнул. — Саске-сан как ветер: порывистый и внезапный. — Он тюфяк, возомнивший себя мужчиной, — грубо отреагировал тот, вынудив обратить на себя внимание. Сакура потеряла дар речи, позабыв о приятном запахе лаванды и молитвах, уставившись на Фугаку широко раскрытыми глазами. Она проявляла неуважение, позволив себе пересечься с ним взглядами, но поздно осознала это, склонившись и выронив благовония из рук. — Он ничему не научил тебя, — недовольно подметил он, скрестив руки на груди. — Это моя ошибка. Ответственность полностью на мне. — Ответственность ваша, а решаем мы. Сакура вновь замерла, продолжая смотреть на кончики деревянных гэта, стыдливо опустив руки. Она уже была готова просить прощения, принимая удар, как вдруг обомлела, когда мужская рука прикоснулась к её плечу. — Мне не понять, что мой сын задумал, но единственное, о чём он попросил меня, — повысив тон голоса и сделав многозначную паузу, начал Фугаку, — первый раз в жизни, — словно не веря в свои слова, добавил он, замолчав. Она застыла в явном ожидании продолжения, так и не распрямив спину. Тишина оглушала, хотя ещё до сих пор изредка что-то гремело в небе. — Фугаку-сан? — Тебя защищать, — хмыкнул он, а Сакура же в этой усмешке словно слышала голос Саске. Её затрясло. И уж точно не от холода, ветра или влажности. Она стояла, медленно выпрямившись, а после ахнула от восторга, когда в грубом тоне Фугаку, который пугал лишь первым слогом, послышались нотки поддержки. Он мимолётно улыбнулся, приподняв уголок губ, буквально обескуражив её.Она поняла, насколько Саске похож характером на отца.
***
Не одна ночь сменилась днём, а поместье в Киото пустовало. Периметр патрулировала усиленная стража, запрещающая покидать каменные стены без разрешения и сопровождения. В первую очередь, конечно, это касалось Сакуры. Она одиноко бродила, неохотно общаясь с теми, кто заводил диалог, плохо питалась и увядала на глазах. Её часто замечали около конюшен, где она подолгу ухаживала за Ветром, и в алеющем саду, где распустились яркие розовые камелии. — Каору, как думаешь, где Саске-кун? — отстранённо произнесла Сакура, проводя щёткой по чёрной гриве. — Не думайте о плохом. Учиха-сан говорил, что уедет. — Да, но никогда не приходил прощаться. Сакура погрустнела, уткнувшись в тёплую шею Ветра, который был немного недоволен происходящим. Он возмущённо фыркал, желая умчаться куда-то вдаль, настаивая на лёгкой пробежке. Каору же просто стояла, печально улыбаясь. Она могла предположить, о чём думала Сакура, но была уверена, что все скверные мысли — просто никому ненужный вздор. — Несмотря на моё присутствие, он пришёл к вам, — отдалённо произнесла Каору, легко проводя рукой по чёрной шкуре. — Смотрел на вас так же, как после первой брачной ночи. — О чём ты? Тогда он был у майко² или гейши, а возможно, и таю³, — шептала Сакура, пряча удивление в голосе. — Ему точно не до меня. — Вы дремали, а я убирала осколки. Учиха-сан приказывал молчать. Тогда никто не знал, какая вы госпожа, — словно сбросив тяжёлый груз с плеч, призналась Каору, продолжая перебирать пальцами жёсткую гриву. — В прошлый раз моё присутствие помешало вам. — Я ничего не понимаю… — тяжело выдохнула Сакура, посмотрев в небо. — Как думаешь, когда здесь станет спокойно?***
Киото продолжал утопать в дождях, размывая дороги и усложняя путь. Солдаты передвигались по насквозь промокшему лесу, петляя, словно по живому лабиринту. Изредка они скрывались под покосившимися деревьями, поочерёдно дежуря и охраняя периметр. Измотанная суровой погодой, замковая армия продолжала нести службу, прекрасно зная, что среди них Император, скрывающийся с ними от предателей. — Выступаем. — Время притвориться изменниками. Ваше Величество, вам придётся постараться, — хмыкнул Кодо, глядя на мужчину, облачённого в доспехи. — Пора вернуть власть Императорской семье, — изрёк он, выдохнув. — Все приспешники соберутся в поместье сёгуна, чтобы направить мечи против вас. Они дождались нужного часа, когда было далеко за полночь, и свершилось то, ради чего все поставили на кон жизни и честь. Небо словно чувствовало настрой и в ту же минуту сопроводило войско оглушительным рёвом. Окружив большое поместье, армия перешла в наступление, перекинув через высокий забор верёвки со стальными крючками. Всё случилось так быстро и стремительно, что никто не понял, в какой момент началась атака. Пока одни пробирались внутрь, Саске со стражей сражался около главного входа. Они ликвидировали всех, кто мог сообщить об их приближении, однако потерять пришлось многих. Саске отступил на улицу, не успев толком и попасть на территорию, из-за чего подкрепление успело поднять шум, а патрульные последовали за ним. Оттолкнувшись от земли, один из стражников ринулся вперёд и, подпрыгнув, чуть было не нанёс рубящий удар, как его резко перехватил кто-то сбоку, атакуя тупым концом копья в рёбра; нападающий пошатнулся, упав в грязь. Он, храбрясь, попытался подняться, но позорно рухнул, держась за грудь и что-то прошипев. Саске же на невероятной скорости промчался мимо сражающихся, видя, как кто-то боролся с Яхико, не обладающего навыками ближнего боя. — Чёрт! — прошипел Кодо, резко схватившись за плечо, из которого лилась кровь. Увидев это, Саске, вместо того чтобы сломя голову броситься на врага, ловко развернулся, нанеся молниеносный удар, и, скрывшись за его мёртвым телом, как за щитом, обежал по правому боку. Присев, он нанёс резкий удар снизу вверх, отрубив тому, кто тяжело ранил Кодо, руку. Как только Саске отвернулся, в его предплечье прилетел кунай, измазавшись в крови многочисленных трупов. — Яхико! — взвыл его брат, запустив копьё в того, кто, казалось, нанёс ему глубокий удар в область живота. Яноске буквально озверел и, не щадя рук, свернул кому-то шею, подбегая к раненому брату. Он схватил какого-то юнца и буквально вбил его голову в дорогу, снеся, казалось, половину черепа. — Защищайся! — прорычал Саске, прикрыв его спину, сунув в руки вражеское копьё. Звуки стали раздавались громче колоколов, явно привлекая внимание всех внутри поместья. Измазанные в крови солдаты прорывались внутрь, беспощадно убивая всех, кто мешал им. И стоило наконец пробраться в поместье, как Ёсинобу и ещё ряд облачённых в военную форму стражников показались перед бывшим генералом армии. — Шавке надоело прятаться? — усмехнулся Саске, утерев рукой лицо от крови. — Сейчас в бою будут опытные люди, а не новобранцы. — Но именно они довели экс-генерала и главного советника Муцухито до такого жалкого вида, — усмехнулся Ёсинобу, обнажив катану. Никто не понял, как началось новое сражение, но оно было на порядок сложнее того, что до этого. Умелые воины наносили чёткие и молниеносные удары, разрезая горячую плоть, уничтожая тех, кто противостоял верхушке даймё. Одни верили в одно, другие — в другое, а решить, кто из них прав, оказалось возможным только с помощью крови, лжи и смерти. Саске знал, что Ёсинобу не вступит в сражение первым, и лишь звонко цокнул, принимаясь прорубать стражу, которая должна служить только Императору. Саске выносливо и храбро держался, не показывая, как горели раны, как ныло тело, ведь звание необходимо поддержать. — Жалкий трус! — прорычал Саске, увернувшись от удара в сердце. — Вы окружены! Стоило это прокричать, как сражающиеся на другой стороне поместья наконец-таки показались. Их ряды заметно поредели, но в глазах императорской армии до сих пор светился огонь борьбы. Они точно пришли подавить восстание, наказать предателей и преклонить голову перед Императором, доказывая верность и оберегая честь. Ёсинобу странно ухмыльнулся, а после, словно выждав момент, набросился на Саске, когда тот, вовремя отпрыгнув, сумел атаковать, наградив стражника диагональным ударом, разрубив его плечо. Саске захрипел и попятился, оставаясь открытым для следующего нападения, когда ощутил в бедре кунай, брошенный предателем. — Сволочь! — огрызнулся Саске, вытащив оружие из ноги, а после, словно на последнем издыхании, напал на Ёсинобу, на лице которого была явная усмешка. Атака прошла мимо, словно Саске сражался не с врагом, а с воздухом, туманившим рассудок. Но осознание этой нелепости произошло куда быстрее, чем он ожидал. Муцухито, окружённый стражей, ловко выстрелил из лука, ранив предателя в плечо и колено. Исход сражения был ясен. Окружив в кольцо всех, кто покусился на трон и корону, враги скинули оружие на землю, давая понять, что сдавались. Саске же со всей злости схватил упавшего на землю Ёсинобу, избавляя того от любого оружия. — Ваше Величество! Верховный правитель Японской империи, божественная и неприкосновенная личность Арахито-гами, глава государства, надзиратель за действиями всех органов власти и гарант Конституции! — громко обратился к Императору Саске, чем поверг в шок тех, кто сдался. — Князь Токугава Ёсинобу, сёгун Японии из династии Токугава, известен также как сёгун Кейки, обвиняется в предательстве против короны, заговоре и попытке переворота. — Ну, можно не так официально. — Муцухито гордо прошёл вперёд, остановившись в трёх шагах от человека, в чьих руках ещё пару минут назад была большая часть земель страны. Воины поклонились, а предатели встали на колени, понимая, что эта ошибка стала для них роковой.***
Сакура, казалось, потеряла дар речи, когда спустя несколько недель в воротах поместья появился Саске, одетый в чёрный походный плащ. Она буквально выпорхнула ночью из их общей кровати, выбежав на крыльцо в ночной юкате, поверх которой был надет хантэн — короткая накидка без завязок на груди, чем-то напоминающая кимоно, едва скрывающее бёдра. Сакура неслась по лестнице, прикрывая от счастья лицо, остановившись на крыльце. — Я знала, что вы вернётесь! — прохрипела она, забыв о манерах и бросившись к Саске. Однако её запал пропал, когда запах крови ударил в голову. Сакура поспешила разомкнуть объятия, всматриваясь в лицо, украшенное алыми разводами и ранами. — Позовите лекаря! Помогите мне довести его до спальни! Время, казалось, ускорилось, подобно бурлящей реке, унося остатки разума Сакуры. Она паниковала, но продолжала командовать, безжалостно раздавая указания всем, кого видела на пути. Служанки забегали, но исполняли всё с точностью, не позволяя себе лишний раз что-то переспросить или уточнить. Сакура уверенно подошла к Саске, снимая с него окровавленные вещи. Она обмывала прохладной водой лицо, стирая грязь, отыскивая раны и царапины. Саске лежал, морщась, его грудь тяжело вздымалась, а сам он щурился, словно получал облегчение от этих действий. — Что случилось? — вопила она, задавая вопрос всем, кто стоял вокруг. — Не знаем, госпожа, — сказал Кодо, которому одна из прислужниц меняла повязки. — Он весь горит. Пульс учащённый. Потливость. И, кажется, Саске-сан в лёгком бреду, — произнесла Томиро, помогая Сакуре очистить мужское тело от грязи. — Я принесу то ужасное европейское средство, — решила Каору, исчезнув в коридоре. Сакура никого не слышала, продолжая обтирать недавно зарубцевавшиеся раны и прочищать их какими-то растворами. Как только в комнату вошла Мегуми с помощницей, все живо покинули помещение, оставляя главу Восточных земель в надёжных руках двух лекарей и Сакуры. Она недовольно отдирала корочку, намеренно выпуская багровую, явно заражённую кровь, не позволяя себе времени на отдых. Она не смела перечить, исполняя всё, что говорила Мегуми. — Вы хорошо постарались. Я осмотрю Саске-сана утром. Следите за повязками, а мы подлатаем остальных, — уверенно произнесла та, откинув роскошный хвост волос, не позволяя задать себе лишних вопросов.