***
С того раза, как Саске видел Сакуру, прошло несколько дней. Он после так и не появлялся, передав свою комнату во владение Сакуры. Саске знал, что снова втоптал в грязь её интересы, но по-другому поступить не мог, будучи осведомлённым обо всех особенностях строения дома. Это поместье имело больше недостатков, нежели достоинств, ибо было возведено из одного из первых пристанищ, в котором поселились Учихи. Ещё несколько веков назад многие мастера старались создать нечто грандиозное из камня и щебня, пока не создали поместье, похожее на маленький дворец. Саске вернулся вечером спустя пять дней. От него пахло рыбой и морской водой, и служанки едва сдерживались, чтобы не сморщиться от резкой и приторной вони, въевшейся, казалось, в каждую клеточку его тела. Все видели, что Саске сильно измотан, потому как попросту не обращал никакого внимания на беспорядки вокруг. Возможно, он делал вид, что не видел изменений, произошедших за время его отсутствия, а быть может, это его в принципе не волновало. Пара картин, сменивших положение, вазы с высушенными травами, а также мебель, сдвинутая в бесформенную фигуру, не стоили его внимания. Саске лишь желал принять ванну, поесть и выспаться. Все догадались, что он ездил в порт, на который причалило иностранное судно, ибо такой смрад свойственен морякам, бороздившим просторы океана, рыбакам, погрязшим в тине, или тем, кто нёс службу перед Императором. Стоило подойти к комнате после всего, что сделал, Саске не ожидал, что встретит на своём пути ту, что ещё совсем недавно лежала на постели белее снега. — Саске-сан! — воскликнула Сакура, поклонившись. Она имела по-прежнему болезненный вид, что не укрылось даже от него. А когда прокричала его имя, ему показалось, будто она испугалась и из-за этого чуть не зацепилась за дверную ручку поясом кимоно. — Я не ожидала вас встретить, простите, — оправдалась она, не выпрямив спины. Когда-то мелодичная, наполненная задором и весельем речь превратилась в глухой, хриплый, напоминающий скрип половиц звук. Эта перемена была объяснима, но то, что она так повлияла, не пугало, однако, настораживало. — Смотрю, тебе лучше, — как-то обыденно произнёс Саске, зевнув. — Я устал, поговорим позже. Он сказал это ровно, без интонации и намёков. В какой-то момент Сакуре показалось, что будь она с Куруме, то Саске не отреагировал бы на это, нагло пройдя туда, куда держал путь. — С возвращением! — вдруг произнесла она, когда он скрылся за дверью их общей спальни. Сакура как-то странно посмотрела на него, наблюдая за всем, что происходило. Она чуть прикусывала губы, не двигаясь с места, часто сжимала ткань кимоно, выдавая нервозность, а в какие-то моменты порывалась сделать шаг, чтобы приблизиться к Саске. Её взгляд скользил по мужской спине, и было ясно, что Сакура пыталась сообщить нечто важное. — Я всё объясню, но позднее, — произнёс Саске, взяв какую-то бумагу в руку, а после присев на кровать. — Могу чем-нибудь помочь? — глухо отозвалась Сакура, приближаясь к нему. Как и ожидалось, она не получила ответа, оставаясь один на один с вопросами. Волосы Саске остались влажными от принятой ванны, поэтому Сакура позволила себе подать полотенце, чтобы он не простудился. В её голове витало много мыслей, которые не давали покоя, да и то, что так хотелось поведать Саске, заставляло нервничать, а то и вовсе не контролировать себя. Однако его слова немного, но успокоили. Он не злился на неё, не прогонял, не повышал голос и не насмехался, что настраивало на простой разговор: без криков и ругани. Сакура медленно, стараясь не шуметь, подошла ближе, положив маленькое полотенце на волосы, а после дотронулась до мужских плеч. Её руки то слабо сжимали их, то приятно поглаживали, вынуждая его откинуть всю работу, а после прикрыть глаза. — Вы устали, а ещё у вас мокрые волосы. Вы можете простудиться… — А ты, смотрю, уже не больна, — ухмыльнулся он, чуть расслабившись, смахнув полотенце с головы. — Я была здорова, Саске-сан, — ответила Сакура, медленно присев рядом, но ещё поглаживая Саске то по спине, то по плечам. Он цокнул, напрягшись всем телом, словно желая развернуться и вновь упрекнуть её во лжи. Саске ещё совсем недавно видел, как она едва дышала, чувствовал холод, забирающий силы, ощущал страх, наблюдая за синеющей кожей пальцев. Тот вечер он никогда не забудет, ведь такой след просто не сможет исчезнуть, испарившись, как влага. И только было Саске собирался что-то сказать, как вдруг сдался, потушив огонь, разросшийся по телу из-за эмоций. Женские руки осторожно спустились к его спине, сжав юкату, а после Сакура коснулась головой его плеча, чуть отеревшись. Он понял, что она в очередной раз плакала. Меньше всего ему хотелось видеть её слёзы. Саске сделал всё, чтобы их не было. По крайней мере, ему не нужна истерика, когда вовсю светила луна, а он сидел здесь, из последних сил разлепляя веки. Женские руки вмиг сжались, крепко стягивая юкату под пальцами; Сакура дрожала, пряча эмоции за его спиной. Так было меньше шансов пересечься с пронзающим до костей взором. — Что случилось, Сакура? — тихо, попытавшись развернуться, задал вопрос Саске, посмотрев вправо через плечо. Он видел её потускневшие розовые волосы, что скрывали лицо и тело, смотрел, как содрогались плечи, слышал, как она шмыгала носом, шумно вдыхая воздух, стараясь держаться из последних сил. И то, что ему удалось лицезреть, вовсе не радовало. — Не смотрите на меня, иначе мне будет страшно… — прохрипела Сакура, ещё сильнее сжав ткань. — У меня нет настроения угадывать. Просто скажи, — борясь с усталостью, выдохнул Саске, стараясь расслабиться. Как только Сакура услышала это, то тут же напряглась, упустив момент, в который он ловко отодвинул её. Теперь она сидела перед ним, в одежде, но словно нагая, обнажившая душу, которая так долго болела. Саске видел, что Сакура не намерена что-то скрывать, ибо попросту пыталась собраться с мыслями, явно неспособными хотя бы приободрить его. Саске с силой, но без боли сжал её предплечья, вынуждая хоть на мгновение, но посмотреть в глаза. И, казалось, его уверенность одновременно воодушевляла и, напротив, обезоруживала, вновь вынуждая прятаться. — Я не смогла сделать единственное, что от меня требовалось, — как-то издалека начала Сакура, смотря на пальцы Саске, что крепко держали её. — Ты жива, пока от тебя нужно только это, — ответил он, закрыв глаза. — Я рад, что с тобой всё хорошо, — уже не так чётко добавил он, выдохнув. — Я бесполезная, ни на что не способная и никчёмная жена, которая только раздражает и… — Она сбилась, качая головой. — Вы были правы, назвав меня слабой. — Ты единственная, кто себя таковой считает, — вдруг резко отозвался Саске, отпуская её руки. — Хватит уничтожать саму себя. — Вы не понимаете! — возразила Сакура, вцепившись в него. — Так объясни же! — в её манере ответил он, словно провоцируя. — Я потеряла ребёнка! Сакура прокричала, с вызовом и болью глядя на Саске, а после, будто обезволев, прижалась к нему. Она словно просила обнять её, успокоить и понять, хоть и намекая, чтобы он отказался от брака с ней. Все эти слёзы, вся слабость показали, чего так боялась, но просила Сакура, надеющаяся, что кто-нибудь, да не оставит в беде. Этот страх, неопределённость и нелогичность изводили обоих. Всё, что шептала Сакура, являлось ложью, которую ей самой донести до него было слишком тяжело. Это напоминало балласт, привязанный к шее, который призывал сброситься с пирса, отдав тело на съедение рыбам. Это самый простой способ избавиться от проблем, поданный на золотом подносе с лежащим на нём письмом, в котором не хватало лишь печати Саске, одобрившего это предложение. Однако было ясно, что никаких указаний не было. Эта мысль поселилась лишь в голове Сакуры, решившей спрятаться ото всех, чтобы дожидаться, пока всё забудется. Справляться со всем накопившимся не было никакого желания и сил. — Я догадывался, — шепнул он, притянув Сакуру ближе. — Ты не виновата в том, что случилось, — добавил он, поглаживая рукой волосы. Его касания были лёгкими, но одновременно тяжёлыми. Саске пытался быть аккуратным, словно держал бабочку исчезающего вида, стараясь не навредить ещё больше, чем мог. Мужская ладонь невесомо, едва скользя по коже, точно кисть художника по холсту, следовала к основанию шеи, немного щекоча. Он сближался с ней, выказывая отношение через едва ощутимые касания, которые заставляли Сакуру замирать и чуть вздымать плечи. Саске делал это плавно, вырисовывая подушечками пальцев узоры с разными витиеватыми линями, а после, добравшись до корней волос, пробрался выше, убирая одну из шпилек-каназаши. — Саске-сан, что вы делаете? Я ведь… — не смогла договорить Сакура, расслабляясь. — Ни в чём не виновата, — дополнил Саске, уже смелее положив другую руку на её волосы. — Давай отдохнём? Я правда устал, — признался он, прикоснувшись к её лбу своим, и ненадолго застыл. — Но ведь… — Сакура всё изредка вздрагивала, не отпуская его юкату. — Пожалуйста, — попросил Саске, без особых усилий повалив её за собой. И как только его голова коснулась чистой постели, то буквально тут же им завладел сон, во время которого Сакура не смела выбраться из постели, предпочитая хоть ненадолго, но побыть в таком хрупком уюте, наслаждаясь тем, что чувствовала Камелия, обнимая раз за разом Итачи.***
Саске спал около десяти часов, проснувшись лишь раз от того, что затекли ноги. Сакура, в тот момент полусонная, самостоятельно пробралась вверх к изголовью и вновь крепко заснула. Её сон был глубже, нежели его, и, казалось, в эту ночь она полностью расслабилась, отбросив все негативные мысли. В комнате Саске было спокойно и удивительно тихо, но самое главное — невероятно тепло. Когда вовсю светило солнце, Саске уже был где-то на территории поместья, занимаясь в этот раз не государственными, а домашними заботами. Около прикроватной тумбы стоял отвар, который наказал пить лекарь, чтобы очистить организм от инфекций и быстрее восстановиться. Стоило только открыть глаза, как Каору всегда была рядом, желая приятного дня и помогая умыться и одеться. Жизнь, протекающая в поместье, менялась, но беды, нарушающие едва образовавшийся покой, то и дело разгоняли уют, раздувая всё спокойствие. Сакура медленно подошла к окну, пока Каору искала тёплый хаори, в котором она могла выйти на улицу, наблюдала за слугами, переносящими с места на место какие-то предметы, чувствуя, как боли внизу живота прекратились и не беспокоили. Все что-то делали, осматриваясь, вечно кланяясь и явно извиняясь, а после спешили прочь, унося длинные ткани, коробки и инструменты. — Что происходит? — Скоро здесь будет много снега. Как всегда, укрепляют конюшню, заготавливают что-то для чего-то, — усмехнулась Каору, лукаво глядя на Сакуру. — Вы сегодня поздно, я не стала вас будить, — произнесла она, доставая из сундука красное полотно. — А что должна делать я? — обернулась Сакура. — Мне кажется, что это мои заботы… — Осен-сан знает, что вам пришлось нелегко. Все желают вам скорейшего выздоровления. А ещё Саске-сан пригрозил, — честно сказала она, показывая хаори. — Нравится? Сакура кивнула, вновь обернувшись к окну, посмотрев на входные ворота. И только было приготовилась сесть, чтобы заплести волосы, как ахнула, опёршись руками о подоконник. Она приоткрыла рот, всматриваясь вдаль, явно понимая, что видела Саске. — Куда ездил Учиха, Каору-чан? — резко задала вопрос Сакура, посмотрев на Каору, не замечая своей невежливости и фамильярности. Её нетерпение было очевидным, а в глазах появился блеск, который раньше никогда не покидал её взора. Сакура, казалось, пылала положительной энергией, вырывающейся наружу, в нетерпении ожидая ответа. — В Эдо. Порт Хакодате… Услышав это, Сакура озадачилась, но после быстро направилась к выходу, минуя охранников и игнорируя Каору, что едва поспевала за ней, умоляя накинуть тёплую накидку. Сложилось впечатление, что Сакура потеряла голову и вырвалась из заточения, радуясь лишь тому, что вскоре выбежит на улицу и вдохнёт полной грудью свежий воздух, который уже начинал менять аромат. Сакура как можно скорее спускалась, убирая волосы, попадающие в глаза, минуя коридор и лестницу. Сейчас она двигалась, не рассчитывая возможности своего тела, не заботясь, что лишняя нагрузка ей противопоказана. Единственное, что действительно радовало и служило значительным плюсом, — это её улыбка, отгоняющая депрессию, в которой она находилась с того самого времени, как узнала о помолвке. — Простите! — прокричала Каору, не поспевавшая за Сакурой. — Госпожа, на улице прохладно! Сакура уже стояла перед дверьми, которые стража не спешила открывать. Однако они не посмели задерживать её больше десяти секунд, нерасторопно отворив тяжёлые ставни. Но и это время было мучительно долгим для неё. Сакура в нетерпении ёрзала, глядя на стражу, но молчала, не желая кричать лишний раз. Стоило ей заметить яркий свет, что пробирался в поместье, как она юркнула в проход, остановившись на крыльце. Прохладный ветер подхватил длинные розовые волосы и окутал тело лёгкими мурашками, заставившими Сакуру пару раз дёрнуться. Но всё это не волновало, ведь вдали она увидела то, что согревало лучше солнца, лучше одеяла, лучше горячего напитка или огня ирори¹. — Ветер! — прокричала она, аккуратно спускаясь по низким ступенькам. Сакура видела, с какой силой вели её лошадь к конюшне. Этот вороной скакун как всегда показывал крутой нрав. Его ржание буквально оглушало, доставляя всем дискомфорт; казалось, он готов был сделать что угодно, лишь бы скорее избавиться от удавки, сковывающей шею. — Пустите его! — прокричала Сакура, глядя на мужчин, которые, завидев её, попытались крепче зажать скакуна. — Он как дикий! Осторожно! — сказал один из конюхов, ощутив, как Ветер резво встал на задние ноги, угрожая передними всем, кто стоял рядом. — Я велела отпустить! — уверенно добавила Сакура, продвигаясь вперёд. — Он вас убьёт, а меня не тронет! — высокомерно произнесла она, почувствовав, как на плечи упало нечто тёплое. — Сакура-сан, вы шустрая, — прохрипела Каору, посмотрев на лошадь, бьющую копытом. — Откуда его взяли? Он дикий, словно мустанг. Однако только было Сакура хотела вновь приказать всем держащим Ветра отпустить его, как увидела Саске, что прошёл немного дальше. Он что-то сказал прислуге, и та ослабила узлы, контролирующие лошадь. — Каору, пошла прочь, иначе достанется, — прошептала Сакура, видя, как Ворон сорвался навстречу, подминая копытами землю. Узрев это, Каору отбежала, глядя на Сакуру, медленно удаляющуюся от коня, а после запаниковала, представив, что могло случиться. Однако конь лишь игриво мчался, обегая её и громко фыркая. Аккуратная чёрная морда то и дело тянулась к Сакуре, явно желая поздороваться. Как только влажный нос коснулся щеки, она засмеялась, обеими руками обхватив длинную стройную шею. — Так нечестно! У тебя четыре ноги, а у меня две! — заливалась она, царапая пальцами бархатную шкуру. Ветер лишь протяжно заржал, продолжая отталкиваться копытами от земли, словно прося поиграть. Ему было трудно находиться в спокойном состоянии, ведь спустя столько времени он ощутил знакомый запах, который был ему дороже всего. — Мальчик мой, как я рада тебя видеть! Каору и все вокруг смотрели на это зачарованно, словно не веря глазам. Конь, распугавший всех вокруг, ластился к Сакуре, завладев её вниманием. Мужчины, сдерживающие Ветра, медленно подходили к этой странной парочке, пряча за спинами верёвки. — Саске-сан, как он оказался здесь? — задала глупый вопрос Сакура, оглядываясь. — Сам пришёл, — фыркнул он. Сакура посмеялась, продолжая трепать острые уши коня. Ей определённо нравилось, как начался день. Она не могла сдержаться, чтобы вновь стать серьёзной, такой, какой должна быть хозяйка поместья Учиха, поэтому нелепо закусила губу и продолжала поглаживать коня. — Спасибо вам! Большое-большое! — эмоционально отреагировала Сакура, повернувшись к Саске, но чувствуя, как Ветер обхаживал её, осторожно рыхля копытом землю от нетерпения. — Проводи его на манеж, пусть порезвится, — сказал Саске. — Надеюсь, твоя ненависть закончится, — чуть тише добавил он, ухмыльнувшись, и направился в дом. Все последовали за Сакурой, которая осторожно и без усилий вела Ветра к конюхам. Несмотря ни на что, она продолжала улыбаться, чувствуя, насколько легче стало лишь от того, что кто-то родной фыркал около уха, вечно обнюхивал, а ещё стучал копытами по поверхности щебенистой дорожки, присматриваясь к новому месту. Сакура была готова часами смотреть, как её конь носился мимо, гарцуя то рысью, то срываясь на галоп. От гривы Ветра пахло так же, как от вчерашних вещей Саске, что немного смущало. Она теперь чувствовала себя особенно виноватой перед ним, но в душе понимала, что этот подарок, который он доставил по воде из одного порта в другой, обошёлся ему не так уж и дёшево. — Катару! Позаботься о моём любимце! Я вернусь позже! — произнесла Сакура, почесав лоб Ветра. — Он очень любит морковь и сахар, но не смей бить его, иначе ты пожалеешь, — пригрозила она, медленно отходя от высокого забора.***
Стоя перед их совместной спальней, Сакура вздохнула, поняв, насколько была одета не по погоде, но всё же осторожно зашла внутрь, предполагая, что Саске ждал её. — Я сам хотел показать его тебе, — хмыкнул он, расслабленно рассевшись на стуле с высокой спинкой. Около его ноги стояла катана, вложенная в ножны; Саске расслабился, закрыв глаза и скрестив руки на поясе кимоно. Сакура видела, что он спокоен, однако это его состояние вводило в замешательство. Она не была уверена, что он помнил их вчерашний разговор, потому как устал, буквально свалившись с ног вместе с ней. — Саске-сан, — протянула Сакура, присаживаясь напротив, чуть покраснев. Она опустила глаза, стараясь не смотреть на раскрывшееся полы кимоно, оголяющие мужскую грудь. Стоило только позволить себе лишнего, как лицо начинало пылать и гореть от стыда. Услышав своё имя, Саске в очередной раз хмыкнул, дав понять, что во внимании, но так и продолжил сидеть, ровно дыша и едва покачиваясь на стуле. — Вы вчера были уставшими, простите, что помешала вашему сну, — уклоняясь от прямого вопроса, склонилась Сакура, скрывая алеющие щёки и чувствуя себя таким образом увереннее. — Мегуми сказала, что тебе надо правильно питаться, не болеть и не думать о случившемся. Твоё эмоциональное состояние было нестабильным, — быстро ответил Саске, выдохнув. — Да, это всё из-за накопившегося стресса и ослабшего от яда организма, — добавила Сакура, зажав губу и больше не говоря ни слова. — В рёкане ты не была такой учтивой, — хмыкнул Саске, помня, как она назвала его с другим суффиксом. — Прекращай вести себя, как моя слуга. Для этого есть Томиро и другие. — Он словно воспитывал её, ругая за поведение и всё, что ему не нравилось. — Вы взяли с меня обещание, что я буду покорной и молчаливой… Саске неохотно посмотрел на Сакуру, тяжёлым взглядом вынуждая подняться. Она не могла не чувствовать это, ведь столько раз ощущала это по всему телу. Сакура выпрямила спину, но не подняла головы, решив наблюдать за своими скрещёнными пальцами, нежели за Саске. Однако желала вновь склониться, чтобы обхватить себя за плечи. Убегать от проблем для неё было куда легче, чем противостоять им. — Ты его дала мне сама. Я же не брал ничего взамен, — напомнил Саске, говоря это тихо и плавно. Сакура замялась, начиная переосмысливать то, что происходило между ними. То, что говорил Саске, было правдой, в которую она не хотела верить, однако чем глубже приходилось погружаться в воспоминания, тем сложнее становилось найти истину. Она вспоминала всё плохое, не находя места хорошему. — Да ты запугал меня ещё до помолвки! — прошипела Сакура, с вызовом посмотрев на Саске, но потом опустила взгляд на ладони, уже тише прошептав: — Простите. Казалось, говорить ей становилось легче, лишь когда одолевал гнев, в котором она забывалась, превращаясь в воинственную и сильную женщину, не прячущуюся за волосами, а идущую напролом к цели. — Ты сама стала той, кем являешься, — довольно спокойно ответил Саске, ухмыльнувшись. — И решила бороться со мной с помощью ненависти тоже ты. Сакура замялась, казалось, проглотив ком в горле. Ей явно не хотелось верить, что виновницей всего ада пришлось признавать себя. Она вспомнила первый день, когда увидела Саске, сидящего на татами позади отца; как весело разговаривала в ночном саду своего поместья; как рыдала, когда он раскрыл перед ней правду её брака; как наслаждалась прогулкой ночью около реки; как смотрела в небо на лепестки сакуры, кружившиеся от падения с дерева и искрящиеся под лунным светом; как охмелела, испив первый раз саке; как узнала, что её возлюбленный оказался работорговцем; как согласилась стать Учихой без сопротивления и лишних уговоров; как пыталась ударить его и как оказалась первый раз в мужских объятиях; как он спас её от травмы от падающего мольберта и как она огрызнулась, решив, что является ровней мужчине. Сакура задышала, понимая, что отталкивала всех, скрываясь от проблем. Вновь картинки прошлого проникали в самое сердце, заставляя вспоминать то, что было скрыто мраком. Она в очередной раз вдохнула, прикрыв глаза, но так и не проронила и слова. Её пальцы теребили украшения от оби, но Сакура вспоминала, как винила себя, раз за разом вступая в бессмысленный спор; как научилась притворяться, решив, что ложь во имя правды — лучший выход; как захлёбывалась каждую ночь в слезах, виня во всём Саске; как не принимала своего положения, прося нарушить обряд их бракосочетания; как падала на колени, не считая, что это унижение; как кричала, проклиная Саске, желая ему смерти… Воспоминания обрушились, словно ливень среди ясного неба, словно землетрясение, вызвавшее цунами… Сакура плакала, пытаясь понять, где сделала что-то неправильное, абсурдное и переломное. — Саске-сан… — наконец прохрипела она, снова растерявшись, но уже не прячась от него. — Что на этот раз? — Тогда почему вы меня изнасиловали? — вновь разрыдалась она, мотая головой. — Почему? Ведь знали, что я не предам вас… — повторяла вновь и вновь Сакура, чуть смелее глядя на него. — Но ведь в тот день ты хотела убежать? — ухмыльнулся Саске, видя удивление на её лице. Сакура замолчала, тяжело выдохнув, понимая, что даже сейчас он знал о ней всё. Создалось впечатление, что Саске осведомлён о каждом шаге или желании, о недовольстве и обо всех вспышках гнева. Однако ещё больше поразило письмо, на котором было ровным почерком прописано имя Камелии. И это забрало всю уверенность, ведь этим кусочком бумаги Саске показал, что всегда был на шаг впереди, пресекая то, что могла сотворить Сакура, на корню. — Откуда оно у вас? — Она задрожала, вновь сломавшись перед ним.