***
— Саске-сан! — гулко прокричала Сакура, споткнувшись о последнюю ступень лестницы, ведущей к конюшне. Один из слуг подготавливал карету, осматривая четырёх гнедых лошадей. Их длинные стройные шеи, что склонялись к земле, резко вздымались, тут же отклоняясь назад; кони сверкали карими глазами на мальчишку и активно били копытами, подминая влажный грунт. Их гулкое ржание заставляло каждого обернуться, вынуждая наблюдать за летящими гривами. Сакура застыла, когда увидела, как из большой конюшни выбежала белоснежная лошадь, вырвалась из рук мальчика и, весело гарцуя, принялась размахивать длинной гривой, недовольно фыркая. Всё природное спокойствие, присущее масти Товеро, лошадь буквально разбивала под копытами, возмущаясь заточением. Знаменитая Вспышка была прогулочной лошадью, поэтому вновь показывала характер, казалось, высмеивая коней в сбруе. Сакура прошипела, чуть прихрамывая, но шла к Саске, приподнимая тёплое чёрное кимоно, украшенное орнаментом белых цветов, а мех на её плечах в любую секунду был готов спрятать голову в тепле, скрывая длинные волосы. Она спешила к упряжи, около которой толпились конюхи, желающие поймать белую лошадь, но не скрывала счастья, в котором явно читалось удовольствие от предстоящего путешествия. — Госпожа, будьте осторожнее! — крикнула служанка, поспевая за Сакурой, держа какие-то вещи. Вспышка мчалась так быстро, что напоминала белую молнию, рассекающую горизонт. Она заржала, вскочив на мощные задние ноги, словно защищая себя, буквально снеся с ног Сакуру. Она упала, едва не получив копытами по голове. Её крик был слышен так отчётливо, что не обратить на него внимание было бы преступлением. Лошадь отпрыгнула куда-то в сторону, дважды оттолкнувшись передними ногами от земли. — Сакура! — Госпожа! Саске довольно быстро оказался около неё, ударив Вспышку по влажному носу. Он ловко присел рядом, придерживая Сакуру за спину, проводя рукой по её ноге. Она схватилась руками за мужское хаори, приоткрыв рот. Всё произошло настолько быстро, что даже воспроизвести это секундное событие было невозможно. — Саске-сан, — запинаясь, окликнула она, — я в порядке, — добавила Сакура, пытаясь встать. На удивление Вспышка опустила длинную шею, принимаясь обнюхивать её. Нос сначала прошёлся по затылку Саске, а после кобыла громко фыркнула, спускаясь к ногам Сакуры. Её жёсткая грива упала на кимоно, и лошадь, изучая её, чуть задержала голову внизу. — Запрягите Вспышку! — приказал Саске, не сводя взгляда с Сакуры. — Нужен врач? — Я только подвернула ногу, не беспокойтесь, — ответила она, чуть потрепав лошадь за острыми ушами. — Приятно познакомиться, Вспышка. — Хорошо, что на тебе клановый узел из шести лент, — выдохнул Саске, помогая подняться на ноги. Слуги вокруг закопошились, спешно исполняя приказ. Было что-то в его тоне грубое и неестественное, однако не менее пугающее и устрашающее. Служанка, заботящаяся о Сакуре, поспешила убрать сухую траву с кимоно, поправляя красный бант с цветочным орнаментом. И все были рады, что всё закончилось хорошо, но убедились в этом, завидев счастливую улыбку. После этого инцидента в поместье было тихо. Каждый исполнял свои обязанности, никто не шумел, подготавливаясь к долгому путешествию в префектуру Вакаяма, а когда этот момент настал, то всё поместье вышло проводить Саске, склонившись в самом низком поклоне. Гнедые лошади заржали, унося господина и госпожу в западные земли, а вслед за тачаночной запряжкой помчалась кавалерия из десяти всадников и два наездника на Вороне и Вспышке. Сакура сидела рядом с Саске, робко поглядывая в окно, скрытое фиолетовой тканью. Она уже и забыла, каково наблюдать за отцветающими деревьями, багряно-жёлтой листвой и вековыми зелёными елями. Нескрываемая радость затаилась на её лице, вызванная предвкушением скорой встречи и выездом из каменных стен клана Учиха. Карета тряслась от бега скакунов, чуть потряхивая их. Лесной воздух клонил в сон, убаюкивая Сакуру, прислонившуюся к деревянной двери повозки. — Если тебе хуже, то скажи об этом, — вдруг разрушил тишину Саске, ударив рукой по крыше кареты. Услышав ощутимую вибрацию, лошади стали замедляться, пока и вовсе не остановились. — Я поняла вас. — Что-то понадобится — стучи, — добавил он, покидая Сакуру. — Саске-сан, я бы хотела пройтись пешком, — призналась она, чуть подавшись вперёд. — Если это возможно. На несколько долгих секунд ей стало страшно, но потом она выдохнула, заметив, как Саске, помня о её травме, протянул руку, помогая выбраться. На улице темнело, но до ночи, которая прервала бы поездку, было около двух часов в запасе. Всё вокруг утопало в ярко-красных, пёстрых лепестках. Цветущий лес раскинулся по обе стороны. С углублением осени, начиная с северных районов, Япония постепенно меняла окраску с летней зелёной листвы на пламенно-красную и жёлтую. Страна, окружённая морем, медленно и постепенно сменяла жаркое лето на холодную осень. Красота района горной цепи Тайсэцу-дзан уже активно перекрашивала огненными красками весь южный берег, разливая изумительные по красоте цвета на гору Канто, и районы Кансай и Кюсю. — Удивительно, — прошептала Сакура, продолжая держаться Саске. Он чуть напрягся, почувствовав холодный горный ветер, оттого и осмотрелся, прохаживаясь с ней. — Можно разбить лагерь здесь и напоить лошадей, — произнёс один из воинов, спрыгнув с коня. — Где здесь ближайшая деревня? — произнёс Саске, давая понять, что против привала. — До подножья горы около часа езды верхом. Прикажете сопровождать вас? — Сакура, поедешь со мной, здесь небезопасно, — кивнул он, видя, как Ворона уже подвели к нему. Прогулка тут же была окончена. Видимо, происходило что-то, что ей не дано понять. Страх довольно быстро затмил восторг, не позволяя более наслаждаться пламенным окрасом клёнов. Сакура задрожала, услышав, как неожиданно заржали лошади и застучал копытами Ворон. Саске ловко посадил её в седло, не позволяя даже задать какой-то вопрос о происходящем. — Где твоя накидка? — поинтересовался он, передавая узды Сакуре. — Нужно торопиться: кажется, грабители сменили ареал обитания. Поедем другой дорогой. — Саске-сан, — обратился всё тот же мужчина, протягивая верёвку. — Вашей жене придётся остаться без вещей — карета не пройдёт. — Взять всё необходимое, а ты возвращайся, — отдал приказ он, усаживаясь в седло. — Я не хотел, чтобы так получилось, — вдруг добавил он, пришпорив Ворона. Все вновь помчались следом, сходя с основной дороги на витиеватую тропу, ведущую в самую глубь южного леса. Попытки пересечь первую часть пути на повозке, как хотелось Саске, не представилось. Без того опасный лес становился куда более устрашающим из года в год. И вся охрана могла бы рискнуть, мчась напролом, но только не в том случае, когда приходилось сопровождать женщину, обязанную продлить род. Сакура волновалась, находясь в неведении, но продолжала сидеть тихо, обхватывая руками спину Саске, что так умело руководил лошадью. В лесу слышались трели цикад и взмахи крыльев диких птиц, что не привыкли к чужакам. Всё вокруг было таким таинственным и пугающим, что Сакура лишь закрыла глаза, решив вслушиваться в дыхание Саске. — Придётся ночевать в лесу, мы разобьём лагерь, — произнёс мужчина с чёрной повязкой на голове. — Кажется, госпожа утомилась… — Действуйте тихо, — приказал Саске, положив ладонь на пальцы Сакуры. — И дайте мне одеяла, — добавил он, убедившись, что её руки подобны льду. Глупая…***
После того ужасного первого дня прошло пять суток, во время которых ночлежки на живой природе более не наблюдалось. Они минули горы Канто, знаменитые извилистыми тропинками, путь до поместья клана Харуно заметно облегчился. Стоило на горизонте появиться большому городу, как Саске нанял повозку, где Сакура имела возможность немного отдохнуть. Она не могла представить, что осеннее путешествие будет настолько отличаться от летнего. Волосы от влажности покрылись некрасивым блеском, от тела пахло потом, а от одежды — сыростью. Правда, вряд ли кого-то из присутствующих волновал внешний вид и запах, ведь ото всех веяло дымом костра и перегнивающей травой. Вспышка так и гарцевала около военного Ворона, фыркая и стуча копытами. Всю поездку лошадь шла рядом, привыкая к дальним расстояниям, — пожалуй, только она справилась куда более достойно, нежели Сакура. — Осталась пара часов, — констатировал Саске, тряхнув головой. Отчего-то эта поездка доставила ему больше проблем, нежели внезапная война с гайдзинами. Путешествие с тем, кто не привык к таким условиям, требовало дополнительной выдержки, особенно в том случае, если этот человек член семьи. Саске не особо волновало испорченное кимоно, которое, казалось, больше не грело, действия, несвойственные аристократам, излишняя эмоциональность — тревожило лишь бледное выражение лица и тяжёлое дыхание. Создавалось впечатление, что Сакура задыхалась, вытирая со лба пот. — Саске-сан, очень хочу пить… — попросила она, грустно посмотрев на него. — Скорее бы доехать… Он протянул военную флягу, откупорив плотно закрученную крышку, позволив себе придвинуться ближе. Её руки дрожали, от чего в повозке послышался стук металла. — Поспи, — мягко произнёс Саске, придерживая её руки. — Ты снова ледяная, — недовольно добавил он, на этот раз приобняв Сакуру. По сравнению с ним она была сравнима со снегом, что таял в его руках. Сакура лишь помотала головой, но всё же склонилась, вновь прячась под отсыревшим одеялом. Уже совершенно ничего не грело — только тело Саске, от которого исходило удивительное тепло. — Хочу на горячий источник, — прошептала она, не замечая, как сама придвинулась к нему. — Просил же тебя… — цокнул Саске, откинувшись. Как бы она ни желала уснуть, но знакомые тропы, поля и леса открывали закрытые двери прошлого, возрождая бесценные воспоминания. — Здесь меня учили верховой езде, — вдруг хихикнула Сакура, высматривая знакомые пейзажи. Её слабость ощущалась в каждой фразе: она растягивала слоги, часто вздыхала и шумно сглатывала. Всё это было лишь для того, чтобы скрыть дрожь в голосе и клацанье зубов. Но как бы она ни храбрилась, а не смела отпрянуть от Саске и на сантиметр. Сакура смотрела в прикрытое оконце через маленький просвет и не могла совладать с собой. Каждый камень и перекрёсток, каждая тропинка и дорога были знакомы. — Так далеко? — поинтересовался он скорее из вежливости, нежели из интереса. — Я люблю гулять в таких местах… — пояснила Сакура, поджав губы. — Меня всегда охраняли… Вроде бы ей хотелось немного поведать о себе, но она не знала, будет ли это правильным. Сжавшись, Сакура решила промолчать, прикрывая глаза, не переставая дрожать от холода, который не желал отступать. Было настолько невыносимо, что уже кончики пальцев стали терять чувствительность, не позволяя понимать касания. Прильнув всем телом, она сильнее укуталась в мех капюшона, не слыша недовольства Саске. — Сакура, мы остановимся здесь, — неожиданно приказал он, чуть встряхнув её. Они остановились около рёкана, в котором можно накормить лошадей и отдохнуть любому жителю страны, невзирая на статус и размер жалования. Стоило выйти из повозки, как взору предстало двухэтажное здание специфической формы, напоминающей два прямоугольника разных размеров, которые удивительным образом стояли друг на друге. Углы тёмно-коричневого строения были обиты красным деревом, а окна имели белые тонкие рамы с закрытыми ставнями. Как и все другие рёканы, он имел характерно изогнутую крышу, на которой имелась маленькая пристройка, напоминающая башню, создавая третий этаж. — Почему мы остановились здесь, Саске-сан? — сжавшись от холода, спросила Сакура. — Ты замёрзла, и надвигается гроза, — пояснил он. — Вы двое, — указал он на мужчин, которые имели, пожалуй, самый грозный вид, — отправитесь со мной, а остальные — позаботитесь о её безопасности. Приказ стал исполняться так быстро, что Сакура не успела сказать и слова, когда восемь стражников поспешили расседлать лошадей, шумно спрыгивая с их спин. Четверо поспешили завести коней в конюшню рёкана, а оставшиеся двое, поклонившись, ждали действий Саске. — Сакура-сан, пройдёмте внутрь, — произнёс кареглазый мужчина с большим шрамом на правой щеке. — Сакура, бери то, что необходимо, — произнёс Саске, привычно легко седлая Ворона. А она лишь промолчала, не зная, что и сказать. Саске был облачён во всё те же чёрные хакама и такого же цвета хаори, вот только теперь они стали преобразовываться: на чреслах появилась пластичная юбка — кусазури, прикрывающая его бёдра, сделанная словно из чешуек змеи, а двое стражников поспешили покрепче привязать к голеням хайдатэ, выполненные из плотной звериной кожи, перевязанные чёрной крепкой лентой. Ещё большим удивлением для неё стало то, что он принялся надевать защиту для шеи, которая выглядела немного необычно — не скрывала прямого носа и подбородка. — Саске-сан? — лишь произнесла она, обхватив себя руками. И он понял, что её так волновало… — Позаботься об этих вещах, — протянул он, как поняла она, предметы оставшихся доспехов. — Мне нужно в одно место, но ты туда не пойдёшь. Содрогнувшись то ли от внезапно ледяного ветра, то ли от пробирающего до костей холода, накопившегося в теле, она приняла большую сумку, удивившись лёгкости груза. И стоило ей поклониться, как Саске пришпорил бившего копытом Ворона, умчавшись, а за ним последовали двое стражников, сопровождаемых раскатом грома. — Поспешим, госпожа, — произнёс всё тот же мужчина, махнув товарищу головой на Вспышку. — Какая активная… Сакура кивнула, идя вперёд, но точно не зная, насколько они задержатся в этом удивительно красивом рёкане, в котором владелица была невероятно учтивой. Казалось, такое впечатление произвели пять комон на её кимоно, буквально искрившихся красно-белыми веерами… Границы их временного пристанища были отделены выкрашенными белыми стенами с витиеватым рисунками, а за ними скрывались уже отцветающие молодые красные клёны и каменная тропинка. Внутри, как и ожидалось, всё было создано в традиционном японском стиле — настенные полотна с каной или иероглифами, характерные рисунки, а также икебаны, украшающие интерьер. Но самое главное, что волновало всех, — там было невероятно тепло. Владелицей рёкана была замужняя женщина лет сорока, поспешившая отдать всем прислужницам задание. Она была спокойной и собранной, властной и смиренной. — Госпожа, какую комнату предпочитаете?.. Сакура растерялась, посмотрев на охранника, который явно знал причину заминки. — Три комнаты для стражи. Одна напротив Сакуры-сан, а другие две по краям. — Его голос отличался от того, каким она слышала его буквально пару минут назад, — стал жёстче. — Пройдёмте, наши конюхи позаботятся о лошадях, — произнесла владелица, указывая направление рукой. — Позови Кумико. — И принесите обед, — добавила Сакура. — Выбор предоставлю вам, Кодо-сан, — ответила она, мечтая быстрее оказаться в своей комнате. Дверь, ведущая во временные покои, была сделана в виде сёдзи, поэтому Сакура и не ожидала увидеть внутри чего-то, что не являлось духом Японии. Номер также имел традиционный вид: пол выстлан татами, а балконные двери были такими же, как и входные, но оклеенными тонкой бумагой на бамбуковой решётке. В комнате по центру стоял небольшой стол с чайными принадлежностями, за которым она могла пообедать, если не желала находиться в окружении охраны. Из-за строго выдержанного стиля в рёкане не было привычной кровати, поэтому Сакура ощутила чувство ностальгии. Видимо, владелица предположила, что в этой комнате будет двое человек, поэтому и специальных матрацев, которые постелены на полу около южной стены, было столько же. Кроме того, в комнате напротив футонов имелась токонома — ниша, в которой можно хранить свиток или украшение. Окинув взглядом довольно большую комнату, Сакура сняла мокрые гэта и таби, помня, что по татами можно ходить только босиком. Стоило закрыть сёдзи, как в коридоре послышался голос девушки, на который Сакура резко обернулась, открыв дверь. Ей нужно было убедиться в том, что она слышала… — Так это ты, Кумико-тян? — чуть прикрикнула Сакура, видя давнюю подругу перед собой. — Заходи, поможешь мне привести себя в порядок! Кумико была старше Сакуры на несколько лет, но являлась лишь простой рабочей, которая принесла зелёный чай и печенье. На ней было простое коричневое кимоно с чёрным поясом и белые таби. — Я не ожидала, что встречу вас, Сакура-сан, — произнесла наконец она, проходя вовнутрь. — Ничего не изменилось, Кумико-тян. Я всего лишь жена Саске Учихи, — пропела Сакура, принимаясь развязывать оби, на красоту которого не могла не обратить внимание Кумико. Он был великолепен, и Сакура это знала, однако воспринимала как должное, не замечая, как у той тряслись руки, когда она трогала узорную ткань. — А я лишь седьмая дочь никудышного торговца. Но при владелице буду звать тебя Сакура-сан… И она согласилась, быстрее хватаясь за кружку горячего чая, который, казалось, остывал в ледяных руках. Стоило сделать глоток, как становилось теплее и легче. Да и постепенное избавление от сырой одежды приносило радость. Тёплая комната в один миг стала уютнее. Шутливая речь Кумико расслабляла, а Сакура и вовсе позабыла, что такое общение ещё существовало. Она говорила легко и непринуждённо, рассказывая о своей и чужой жизни, сплетнях и домыслах, о постояльцах гайдзинов. Она расхваливала рёкан, обещая показать всё, что возможно. — Как тебе наши горячие источники? — спросила Кумико, сменив на лбу охлаждающую повязку. — Спаслась от холода? Сакура засмеялась, плеснув водой вокруг себя. Ей и правда полегчало, поэтому и настроение было сказочным. Только после получаса отдыха она поняла, что уже миновало время обеда, а о возвращении Саске она даже и не думала. В любом случае после горячих процедур ей нужно поспать на мягком футоне, слушая мелодию дождя. Тело стало необыкновенно лёгким, а веки тяжелели — даже не хотелось отведать еду, которая была изюминкой местной кухни. Это был салат из рекона — корня лотоса, который с помощью маринада окрашивали в ярко-розовый цвет, смешанный с соевыми бобами и кунжутом. — Отдыхай, Сакура-чан, — попрощалась Кумико, погасив все источники света. Чувства обострились, и стало немного страшно. За тонкой картонной стеной раздавались раскаты грома, которые в горах были по-особому шумными. Мелкий дневной дождь превратился в грозный ливень, способный размыть дороги и испортить крыши домов, смягчить землю и устроить потоп. Но самым устрашающим для Сакуры стали частые фиолетово-синие вспышки — молнии, которые сверкали так внезапно, что с губ слетали молитвы. Ко всему прочему двери рёкана закрылись несколько часов назад, что для неё стало очередной причиной беспокойства. — Где же Саске-сан?.. Она не знала, сколько лежала, повернувшись спиной к окну, и сколько слушала рычание грома, как долго прикрывала глаза, чтобы не смотреть на секундные цветные линии, но беспокойство разрасталось стремительно. Сон пришёл внезапно, но был неспокойным, от чего Сакура часто вздрагивала, резко вскакивая и оттягивая края юкаты на груди. Никакие горячие источники не могли успокоить нервы, что были напряжены, как струны сямисэна. Но окончательное пробуждение настигло в тот момент, когда на улице послышались звуки, напоминающие падение камней со скалы или же удары в тайко — барабаны, которые использовались при поклонении богу ветра Сусаноо. Тогда Сакура даже закричала, чуть не созвав стражу. Буквально пару минут перед глазами мелькали сменяющие друг друга воспоминания о красных пятнах на земле, от чего во рту образовался металлический привкус. Сакура поспешила протирать лицо руками, как вдруг ощутила что-то влажное на коже. Пальцы задрожали; она отказывались верить, что на её руках кровь. Удивление и ужас, казалось, готовились перекрыть ей кислород, чтобы Сакура распрощалась с жизнью. Но она была жива и почти здорова, лишь боль в висках и вязкое бурое вещество говорили, что что-то не совсем в порядке. Сакура слишком поздно поняла, что кровь принадлежала ей. — Скорее бы утро… Можно было сказать, что желание исполнялось, ведь слуги рёкана уже спешили открыть ворота для приезжих гостей. Сакура знала, что сон более не настигнет её, поэтому осторожно поднялась, утирая лицо полотенцем. Крепче запахнув юкату, она бесшумно вышла из комнаты, тут же увидев одного из стражей. — Саске-сан ещё не вернулся? Тот лишь помотал головой, но внимательно смотрел, как она прятала лицо. — Сакура-сан, с вами всё в порядке? — Вот как. Мне нужно умыться, — улыбнулась она, направляясь в купальню.***
Попросив у владелицы рёкана отвар из трав, Сакура облегчённо выдохнула, когда головная боль отступила. На улице всё так же гремел гром и шёл дождь, отчего в гостинице стало намного больше народу. Рёкан буквально заполнялся на глазах, а все, кто видел девушку с розовыми волосами, даже не подозревали, что перед ними женщина, чей муж способен погубить тысячи жизней. Она лишь тихонько сидела за столом на террасе; где-то рядом находилась стража, внимательно наблюдая за обстановкой. От такого обилия посетителей Кумико не могла находиться только с Сакурой, от этого лишь виновато смотрела в глаза, убегая прочь. — Я хочу прогуляться, Кодо-сан, — произнесла Сакура, посмотрев на мужчину. — На улице дождь. — Тогда скажите: где мой муж? Она видела, как командир изменился в лице, откланявшись ниже обычного, поэтому Сакура поняла, что ей запрещено поднимать эту тему. Это раздражало и огорчало. Ничего не оставалось, как сидеть в этом роскошном месте, находясь в двух часах езды до родной деревни, где Камелия собирала большие листья клёнов и занималась икебаной. Буквально рукой подать — и она сможет увидеть родные края Такабето, где крестьяне пожинали урожаи риса, а дети изображали самураев, тренируясь на деревянных мечах. Но реальность была суровой и изматывающей. — Я буду на территории рёкана, не беспокойтесь, — выдохнула Сакура, хмыкнув. — Как пожелаете. Никто, кроме Саске, не мог ей приказывать, поэтому иногда она могла позволить себе использовать привилегии клана Учиха. Поднявшись и выпрямившись, Сакура гордо осмотрела присутствующих, а после направилась к выходу, где стояла одна из служанок, любезно протягивающая большой красный зонт. Даже сейчас её выделяли из всех постояльцев, поднося самые лучшие предметы. Поблагодарив девушку, она спокойно вышла, распахнув над головой алый купол. «Где же Вспышка?» — мыслила Сакура, стуча гэта по тропинке. Путь до конюшни был весьма коротким, поэтому побыть наедине с мыслями не удалось. Везде были путешественники и слуги, которые спешили привести сады в порядок от проливного дождя. Низ юкаты, полученной от владелицы, уже намок, как и белые таби, но возвращаться в комнату и смотреть на бушующую реку не хотелось. Из окна второго этажа виднелся лишь маленький кусочек русла, но этого было достаточно, чтобы поразиться, сколько грязи собралось на перепутье двух когда-то маленьких ручьёв. — Сакура-сан, вы желаете чего-нибудь? — вдруг произнесла девушка, одетая в чёрное кимоно и ярко-красный оби. В её руках была метла, которой она убирала листья клёнов, пестрящие яркими цветами. Эта девушка рушила красное полотно природы, не позволяя ей скрыть красиво уложенный щебень разнообразной формы. — Как закончишь уборку, принеси мне чай, — вдруг ответила Сакура, покрутив в руках большой зонт. — Позвольте узнать, куда именно, госпожа? — незаметно для себя поклонилась служанка, поспешив исполнить приказ. — Я буду в конюшне… Стоило завернуть за угол рёкана, как показалось здание, вокруг которого стояло несколько кормушек с питьевой водой, а также пара конюхов, что несли в руках разное лакомство для животных. Где-то внутри и была породистая Вспышка, сверкающая белоснежной гривой даже в темноте. У Сакуры на лице появилась тёплая улыбка. Знакомство с этой молодой кобылой сперва не задалось, но во время изнурительного путешествия Вспышка гарцевала медленной рысью, изредка показывая упрямый характер, за который Саске периодически наказывал её, ударяя ладонью по носу. — Где моя лошадь? — внезапно спросила Сакура, осматривая длинное стойло и продолжая крутить в руках алый зонт. — Вы кто? — вдруг задал вопрос мальчонка, держа жёсткую щётку. — Совсем из ума выжил? — прикрикнул мужчина лет сорока, наклонив голову мальчика так низко, что тот, казалось, готов был расплакаться. — Проси прощения у Учихи-сан! Он сожалеет, госпожа, ваш конь в самом конце! Сакура рассмеялась, протягивая руку. — Можно мне сахар и щётку? Только никому не говорите, — хихикнула она, разыскивая Вспышку, что уже в предвкушении била молодым копытом, словно учуяв знакомый запах. Белая морда показалась из-за плотных ставней, а шея опустилась так низко, насколько было возможно. Казалось, лошадь кланялась, увлажняя носом ткань юкаты в районе живота и груди. Она фыркала, наслаждаясь, как чесали её острые уши, тянулась к лицу, словно желая укусить, но отворачивалась, будто боясь получить очередной удар за наглость. — Может, сбежим, Сакура-чан? — вдруг раздался голос за её спиной. И она была готова поклясться, что узнает его из миллиона, но не верила, что когда-либо услышит эти игривые нотки снова. Подбородок Куруме почти опустился на плечо, от чего Вспышка громко заржала, словно чуя опасность. — Куруме-сан… — неосознанно откликнулась Сакура, обернувшись. Их лица были настолько близко, что заметь кто, то смог бы объявить эту парочку в прелюбодеянии, а после казнить, отрубив головы острым мечом. Она застыла, не веря, что перед ней человек, которого любила всем сердцем; с которым почти удалось сбежать; ради которого хотелось отказаться от всего. Дрожь прошлась по телу, а сердце сперва замедлилось, а после стало биться так часто, что напоминало звон колокольчиков во время фестиваля. И Сакура бы продолжала так стоять, если б не фраза Саске. — Не смей спать с ним, Сакура, пока не родишь мне сына, — хмыкнул он, держа за поводья верного коня. — Саске-сан, я… — Не беспокой меня до вечера, — перебил её он, запуская Ворона в стойло. — Завтра отправляемся.