***
Тем временем ото сна пробудилась Сакура, пропустив время завтрака. Она широко раскрыла глаза и, не заметив посторонних, позволила себе потянуться, зевая и что-то невнятно мыча. Она временно отбросила мысли прочь, чувствуя, что состояние значительно улучшилось. В руках всё ещё была неприятная слабость, а ноги казались невероятно тяжёлыми, зато голова не кружилась и перед глазами ничего не плыло. Уже не было жуткой одышки, от которой тело сжималось. Теперь Сакура могла смотреть на мир и делать более уверенные движения, но самым её первым желанием было увидеть Каору. Так и хотелось сорваться с тёплой постели, выбежать на траву в одной юкате, а после громко смеяться, как когда-то с сестрой. — Камелия… — грустно прошептала Сакура, касаясь пальцами ног пола. Воспоминания одно за одним возникали в голове. В те времена, когда сёстры были рядом, они то и дело устраивали шалости, со смехом падая на горячую землю сада, чувствуя покалывание прохладной травы. В те моменты даже воздух казался особенным: таким свежим-свежим, что начинал зудеть в носу, но не раздражающе, а, скорее, расслабляюще. Сакура не могла забыть, как после долго мучилась, вытаскивая из длинных волос стебельки и веточки, а после в наказание отстирывала кимоно от зелёных пятен. Тогда Мебуки была весьма зла на них, но это никак не омрачало её — скорее, побуждало счастливую улыбку. — Саске-сан бы точно рассердился, сделай я так… — как-то обыденно произнесла Сакура, коснувшись ступнями пола. Она делала всё весьма медленно, словно заново учась всему и идя к намеченной цели. Сейчас она мечтала умыться прохладной водой, одеться в лёгкую юкату и подышать свежим воздухом, поэтому тут же решила, что позовёт Каору, которая будет расчесывать её, приятно убаюкивая плавными движениями. Сакура медленно дошла до двери, опуская ручку, но была приятно удивлена, застав в проёме Осен-сан. — Осен-сан! — воскликнула она, тут же отпрянув. — Помогите мне одеться. Хочу на улицу! А лучше позовите Каору-чан. — Доброе утро, госпожа, — низко поклонилась та, выдохнув. — Я пока не могу исполнить последнюю просьбу. Сакура лишь заметно погрустнела, подходя в маленькую комнатку, где стоял кувшин с водой. Осен-сан быстро прошла за ней, помогая умыться. Она удивилась, что Сакура не стала ничего расспрашивать, но в душе была очень этому рада. Всё-таки она победила смерть, не сдавшись ей, поэтому могла быть примером для многих, переиграв преступницу. Сакура шумно купалась, отмывая белоснежную кожу, на которой при свете дня виднелась лёгкая краснота. Руки и лицо покрылись мелкой редкой крапинкой, напоминающей небрежно рассыпанный песок, хотя это лишь доказывало, что Сакура шла на поправку. — Быстрее бы всё прошло, — пожелала она, утирая лицо сухим полотенцем. — Сделайте мне что-нибудь простое, уже не терпится подышать свежим воздухом! — Как прикажете, Сакура-сан. Осен-сан не была многословной, как кто-либо другой из прислуги, предпочитая пресекать слухи и следить за порядком. Редко что-то она, даже будучи девушкой, обсуждала с ровесницами, оставаясь где-то в углу, поэтому её молчание было привычным, хотя это неудивительно, ведь вся их семья отличалась абсолютной покорностью. Она спокойно распутывала мягкие розовые волосы жёсткой расчёской, стараясь быть как можно аккуратнее, пусть это давалось с трудом — Сакура несколько дней пролежала в кровати, абсолютно забросив себя, отдавая все силы на лечение. Она иногда вскрикивала, но продолжала терпеливо сидеть, изредка шумно вбирая воздух с глухим шипением. — Простите… — Не волнуйся, без этого никак, — ответила Сакура, посмотревшись в зеркало. Она рассматривала красную сыпь, явно выдававшую её болезненное состояние, и волосы, что были не самыми чистыми. Сакура бы с радостью приняла горячую ванну, наслаждаясь запахом древесины и приятными благовониями трав, но выказывать капризы было бы слишком по-детски. Врач не разрешал ещё даже покидать постели, а она уже вовсю собиралась на улицу. Показаться перед всеми неряхой недопустимо, поэтому, несмотря на сильное желание, нужно было выглядеть соответствующе статусу. — Мне сегодня привиделся такой сон, Осен-сан! — захихикала Сакура, чуть прикрыв губы. — Что же такое, госпожа? — поинтересовалась та, разделяя волосы на несколько частей. Сакура хихикнула, протянув руку к полупустому стакану, выпивая остывшую траву. Она была удивительно сладкой и приятной, хотя скоро нужно принять нечто омерзительное. — Знаете, Осен-сан, мне кажется, что я абсолютно здорова! — утерев губы чистым платком, высказалась Сакура, чувствуя, как чужие руки приподнимали локоны чуть выше лба. — Я рада это слышать, — ответила та, закрепляя что-то под волосами, от чего они остались неподвижными и возвышенными примерно на длину пальцев. — Быстрее бы увидеть Каору! Как она будет счастлива, что со мной всё в порядке! — пропела Сакура, рассматривая свои руки. Осен-сан привычно промолчала, занимаясь своим делом. Расстраивать Сакуру тем, что её пыталась отравить драгоценная служанка, она не желала, да и считала, что эту новость должен сообщить Саске. Притом вряд ли бы её слова прозвучали убедительно. Довериться времени — всё, что могли делать придворные, усиленно молясь духам-хранителям. — Саске-сан остался со мной на ночь, пообещав, что будет защищать меня всю ночь! — решив, что шутить с Осен-сан бесполезно, Сакура сказала всё на одном дыхании, чуть усмехнувшись. — А ещё мой драгоценный муж разделил со мной постель, — дополнила она, чуть покраснев. Сакура чуть замялась, слегка заёрзав на стуле. Сейчас в её мыслях были странные воспоминания и домыслы, но от них становилось невероятно тепло. Несмотря на то, что к Саске она не испытывала тёплых чувств, его забота ночью буквально спасла от беспокойства и лишних слёз. Сакура умела быть благодарной, поэтому сейчас была в лёгком шоке от новой стороны Саске, не зная, как ей поступить. И всё же… ей было точно известно, что она находилась в лёгком бреду от усталости и вечно меняющейся температуры тела, оттого мысль, что это было какое-то наваждение, не могла просто исчезнуть. Сакуре казалось, что, помимо отравления, кто-то желал ей проклятья и использовал заговоры, заставив нарушить обет, данный небесам. Казалось, кто-то туманил мысли, упрашивая принять в кровать демона, который мог соблазнить любую женщину. Она испугалась, застыв и широко посмотрев на отражение глаз. «Неужели я…» — запаниковала Сакура, прижав руки к груди. Сердце стучало так сильно, так часто, что, казалось, будто вот-вот кровь начнёт превращаться в настоящую раскалённую жидкость. Вот только почему ассоциации связывались не с чем-то страшным, а с тягучей горячей карамелью? По телу расходилось приятное тепло, от которого на бледных щеках появился румянец, а взгляд всматривался в золотистый узор ночной юкаты. Сейчас вокруг было так пусто и одиноко, что даже аккуратные руки Осен-сан не могли заставить Сакуру вырваться из мыслей и дум. Руки посильнее сжали раскрывающие полы широкого халата, чтобы позволить воздуху проникнуть к коже. Вмиг стало неистово жарко, от чего Сакура стала часто трепать утеплённую ткань. — Сакура-сан, с вами всё хорошо? — озадачилась Осен-сан, приподняв и закрепив оставшиеся две пряди на висках. — Всё в порядке, я просто вспомнила кое-что… — странно улыбнулась Сакура, не поднимая взора к зеркалу. Осен-сан неохотно поверила, продолжая перебирать длинные розовые волосы, бережно перекладывая их из одной руки в другую. Она не понимала, почему такое весёлое и игривое настроение сменилось печалью и задумчивостью, но определённые догадки, подкреплённые опытом, зарождались, как и надежда. Однако разум не мог отбрасывать факт, что Сакура была больна и Саске точно не посмел бы притронуться к ней. Или же посмел? «Тогда я наконец позабочусь о тебе», — эта фраза всплывала в голове так часто, что Сакура пыталась воссоздать всю картину событий минувшей ночи. — Саске-сан ночевал сегодня у меня, — тихо произнесла Сакура словно самой себе. Казалось, она это говорила для себя, а не для Осен-сан, которая принялась внимательно её слушать. Голос был тихим, подобно шёпоту ночной листвы, внятным, но всё же потерянным. Сакура явно отказывалась принять сон за правду, поэтому лишь упорно откидывала даже саму возможность этого. «Чтобы Учиха пришёл ко мне? Да даже после первой ночи не проведал меня!» — фыркнула она, переместив ладонь на живот, улыбнувшись. Она считала, что у неё есть все основания не верить в то, что было между ними несколько часов назад, но будь оно так, то вряд ли бы демон так держал её во сне, крепко прижимая к себе. Слишком благородно со стороны Саске остаться у неё, оберегая от всего, что могло произойти, учитывая, что он спокойно мог наведываться в Симабару к гейшам или тайю, когда заблагорассудится. Сакура не следила за этой частью жизни Саске, ибо сама дала ему разрешение. Но прошедшая ночь заставила её задуматься о таких очевидных вещах. Было несколько непривычно рассуждать на такие простые, но всё же невероятно трудные темы. Всё переворачивалось, представая с другой стороны. — Госпожа… — вдруг поспешила окликнуть её Осен-сан. — Он помог мне уснуть и справиться с жаждой, — резко произнесла Сакура, уверенно посмотрев в зеркало. Её голос был чётким, но не грозным или зловещим, а, скорее, мягким и шутливым. На губах вновь расцвела улыбка, что вечно спутывала мысли у окружения. Она обескураживала, заставляя каждого погрузиться в молчание и наблюдать, что произойдёт дальше. Сакура пару раз моргнула, придавая взгляду детскость и наивность, а сама была готова вот-вот рассмеяться, но отчего-то сдерживалась, любуясь обеспокоенным выражением лица Осен-сан. — Осен-сан, — хихикнула Сакура, чуть облизнув губы. — Что за кошмар мне приснился! — звонко рассмеялась она, прячась за широкими рукавами юкаты. Взгляд Осен-сан лишь стал чуть мягче и спокойнее. Она даже приподняла в улыбке уголки губ, едва слышно хмыкнув, словно сдерживая приятные эмоции. Лицо, покрытое глубокими морщинами, чуть-чуть разгладилось, отняв у неё пару лет. Глаза украсились едва видными приятными лучиками, которые придавали ей задорность и весёлость, а ресницы прятали разыгравшееся лукавство. — Позвольте мне быть немного фамильярной, Сакура-сан, — попросила Осен-сан, чуть сгорбив спину, наклонившись к её макушке. — Разрешаю, — продолжила смеяться Сакура, чувствуя глубоко спрятанный задор Осен-сан. Казалось, она заставила Осен-сан раскрыться, проникнув улыбкой куда-то глубоко, оставшись там светлым огоньком. Сакура будто обладала волшебной силой, что околдовывала любого, кто мог взглянуть в её нежный и игривый взор, заставляла повиноваться ему и её голосу, что приятно ласкал слух, уводя в место, что позволяло окунуться в счастье. — Саске-сан действительно был с вами всю ночь, — прошептала Осен-сан, глядя в большое зеркало. Сакура продолжила смеяться, отчего-то даже не удивившись. Она наслаждалась моментом, который мог излечить её от всех недугов и страхов. Сакура чувствовала новую, совершенно неизведанную и ранее недоступную для неё дорогу жизни, которая пахла цветами и свежестью. Она была уверена, что скоро случится нечто важное, что-то, что изменит её пребывание в поместье, распахнув двери, в которых будет пруд, который победит все проблемы и болезни, воскресив то, что, казалось, уже погибло. — Я знаю, Осен-сан! — продолжая смеяться, произнесла Сакура, приходя к правильному ответу. Та тепло улыбнулась, шустро соединяя все пряди волос, завязав на затылке Сакуры широкую ярко-зелёную ленту. Длинные волосы в своеобразном хвосте почти доставали до поясницы, а Сакура осмотрела себя в зеркало и, не дождавшись разрешения, уверенно поднялась, поворачиваясь к Осен-сан, которая, несмотря ни на что, не могла сдержать улыбки. — Спасибо вам большое, Осен-сан! — шепнула Сакура, взяв её за руки. — Иногда позволяйте себе быть со мной такой открытой. Никто не узнает. — Благодарю вас, — поклонилась Осен-сан, увидев, как её Сакура тут же ответила ей тем же. — Но всё же накиньте хоть зелёную юкату, — попросила она, снова услышав одобрительный смех. Сакура охотно откликнулась, а после покинула комнату, увидев двух охранников, немного сгорбивших спины. Сверкая ослепительно чистым кимоно, она удивилась, ибо не каждый день около дверей стояли вооружённые мужчины, которые были в ответе за её жизнь. Сакура чуть прошла вперёд, рассматривая их, а после чуть кивнула в знак приветствия, спешно удаляясь прочь. «Это какая-то болезнь? — задалась вопросом она, посмотрев на безэмоциональные лица, тут же вспоминая взгляд Саске. — Не удивительно». Оказавшись на главной лестнице, Сакура остановилась, озадаченно глядя на всю прислугу, которая, завидев её, поспешила низко поклониться. Словно отойдя от забвения, Сакура прикрыла глаза, скрывая эмоции, а когда раскрыла, то на всех присутствующих смотрела строгая хозяйка, чей зелёный взор был пропитан ненавистью и презрением. Как можно забыть, что кто-то пытался убить её? Сакура не забудет никогда, поэтому стала немного надменной и высокомерной, медленно ступая по слегка загрязнённым ступенькам, внезапно остановившись где-то на середине пути. Взору тут же предстало несколько картонных изгородей, составленных в подобии трапеции, а также столик, за которым сидела девушка, одетая в тёмно-синее кимоно; волосы были убраны так, чтобы ни одна прядь не смела выпасть. Рядом располагалась уже более зрелая женщина в точно таком же одеянии, рассматривающая в чемоданчике какие-то листочки. Сакура озадачилась, принимаясь искать взглядом Каору, которая точно должна была что-то прояснить, но нигде не было видно нежно-лилового кимоно, которое отличало её от остальных. Более того, все девушки стояли в тонких, почти прозрачных юкатах, которые служили лишь первым слоем каждого нарда. В их руках были утеплённые накидки, которыми они укрывались от прохлады. Сакура неуверенно спустилась на ступеньку, всматриваясь в лицо каждой девушки, но это было лишним. Всё же будь Каору тут, то она непременно бы подошла к ней, склонившись и спросив про самочувствие, но этого не происходило. И только Сакура хотела задать вопрос присутствующим, как возле неё появилась Осен-сан, которая несла потрёпанную книгу. Завидев взгляд Сакуры, она привычно поклонилась, позволяя себе заговорить первой: — Сакура-сан, это Мегуми Токагера. Она является врачом, которую позвал Саске-сан. Рядом с ней её ученица, кажется, её имя Наоми Шиничи. — Зачем они здесь? Разве все больны так же, как я? — фыркнула Сакура, продолжая стоять на месте. — Это простой доктор, к вам приедет врач Императорской семьи, — проинформировала Осен-сан, так и не сходя ниже. — Позволите… — Нет, — тут же прервала её Сакура, выдохнув. — Саске-сан у себя? Осен-сан замялась, но тут же мотнула головой, видя, насколько мог отличаться взор одного человека. Тот взгляд, что был ещё недавно игривым и дружелюбным, стал отталкивать и устрашать. Проявилось высокомерие, которое было у каждого, в чьих руках власть и деньги. Являясь женщиной, она всё равно была выше многих, отчего могла себе позволить гораздо больше, вступив в клан Учиха. Этот взор делал Сакуру одновременно прекрасной и ужасной. Она гордо отвернулась, быстрым, но тяжёлым шагом спускаясь по лестнице, громко стуча деревянными гэта, сделанными из облегчённого светлого дерева. Их звук казался сигналом гонга, призывающим всех молчать. Белые таби виднелись из-под подола зелёной юкаты, что не позволяло любоваться аккуратной ногой. — Каждая из вас поплатится за всё! — прошипела Сакура, быстро покидая помещение. В тот момент страх пронзил каждого. Голос, что всегда отдавал теплотой, стал почти ледяным, и в какой-то момент все решили, что пропустили Саске, который редко позволял себе повышать тон. Но они ошиблись — это была всё та же Сакура, которую они отказывались полноценно принять как хозяйку, вечно обсуждая её за спиной, обвиняя в шкодливости и излишней эмоциональности. — Поздравляю, вы заставили разозлиться ангела, — произнесла Осен-сан, подходя к докторам. — Простите, все на взводе, — добавила она, почтенно склонившись и передавая книгу с именами всех слуг поместья. В комнате послышались перешёптывания, на которые она не смела отвлечься, разъясняя врачам просьбу Саске. Она вводила в курс дела тех, кто обязан хранить тайны, не смея кому-то что-либо сообщать. Мегуми лишь понимающе улыбнулась, рассматривая книгу, а после принялась что-то вспоминать, словно задумав нечто, что облегчило бы процесс осмотра. Она приказала подопечной выйти из-за стола и надеть белые перчатки, сообщив, что сегодня ей будет дан шанс попрактиковаться в проведении процедур. Та явно обрадовалась, спешно подходя к Мегуми, благодарно посмотрев на неё и сказав счастливое «Спасибо». — А вам советую молчать, ибо каждую ждёт на улице бамбуковая ветка! — припомнила Осен-сан, присаживаясь на стул, разрешая приступить к осмотру.***
Сакура была явно рассержена, но уверенно шла вперёд. Она не знала, где темница, поэтому стала искать глазами стражу, которая находилась у ограждения. Лишь пара человек осматривала не периметр, а внутренний двор, но, завидев Сакуру, быстро опустила и резко подняла головы, намереваясь пройти дальше по намеченному маршруту. Тонкий голосок привлёк их внимание вновь, заставив подчиниться и подойти. Они только было желали задать вопрос, как приказ обрушился на них: — Проведите меня к темнице. Живее! — Запрещено, — произнёс один из мужчин, ростом гораздо выше напарника. — Женщинам туда нельзя ходить. — Оу, я вас не спрашивала! Пройду с вами, если там так опасно, — чуть ли не кричала Сакура, гордо вскинув подбородок, а после указывая на дом. Они, хоть не должны были этого делать, всё же прошли вперёд, ведя её за собой. Каждый понимал, что Сакура определённо отыщет стальные двери, скрытые за кустарниками, а их головы полетят с плеч, если они попробуют запретить ей туда идти или же отпустят одну. Дилемма, которая стоила им жизней, невзирая на то, какой бы путь был ими выбран. Стражники подвели Сакуру к двум смотрителям, которые безмолвно поприветствовали её. — Откройте двери, — произнёс всё тот же высокий мужчина. — Это приказ госпожи, — добавил он, протягивая руки, чтобы получить связку ключей. — Но мы не подчиняемся вам, Сакура-сан, — хотел было разъяснить тот, у кого находились отмычки. — Тогда скажите, что я вас ограбила! — прикрикнула она, протягивая руку. — Тронете меня — и головы полетят, — угрожающе произнесла она, не узнавая себя и своего голоса. Сакура была действительно готова выхватить связку, но мужчины, кивнув друг другу, открыли ей двери. Она даже немного растерялась, глядя в пространство, освещённое факелами. Узкая лестница, которая вела глубоко под землю, казалось проходом в иной мир, из которого не было даже и шанса вырваться. Её замешательство тут же развеялось, когда высокий стражник прошёл внутрь, беря в руку один из источников света, спустившись чуть вниз. — Госпожа, мы подчиняемся только вашему мужу, но пустить вас сюда одну и угрожать оружием всё равно что пойти против закона, — объяснил он, дожидаясь, когда Сакура проследует за ним. — Меньше всего хочу напрасных смертей, — отозвалась она, тут же прикрыв лицо рукавом. — Омерзительно! — Будьте осторожны, Сакура-сан, — произнёс второй мужчина, ступая за ней. Зловонный запах тут же заставил её закашляться, чуть сбавив скорость шага. Она шла за мужчиной, который подвёл её к очередной двери, где сидел тюремщик. Правда, на этот раз это был не тот вечно смеющийся старик, но не менее мерзкий тип, на лице которого даже в тусклом свете виднелись коросты и бородавки. Он явно удивился, а после скривился в усмешке, так же омерзительно хохотнув. Его руки тут же принялись открывать влажную стальную дверь, громко стуча ключами. — Ещё одна дама, которую смогу пытать уже я! — завопил он, но поспешил замолчать, увидев при свете огня знаменитые розовые волосы. — Кого ты пытать собрался? За эти слова тебя бы под плиты! Веди жену Саске-сана к нему! Сакура продолжала задыхаться от запаха разлагающейся плоти, ещё и пятна крови были видны на полу и стенах — от этого становилось невыносимо плохо, а мысль сбежать усиливалось ежесекундно. И она бы так и поступила, не будь её воля увидеть Каору лично настолько сильной. Это желание просто заставляло её пропустить слова тюремщика мимо ушей, а ноги — нестись в те места, из которых почти никто не возвращался живым и здоровым. Она даже не слышала, как тюремщик впопыхах извинялся, уверяя, что его дерзость больше не повторится. Руки мужичка тряслись, словно после беспрерывного приёма рисовой водки, а шум бьющихся ключей так и звенел по коридорам. Сакура его игнорировала, прижав ткань кимоно к лицу, но глаза раскрылись, когда она увидела заключённых, которые тянули к ней руки. Она даже вскрикнула, решив, что перед ней падшие демоны, которые хотели утянуть её в порочный мир. Их лица были настолько омерзительными и грязными, что едва-едва можно было признать в них хоть какую-то человеческую сущность. — Не смотрите по сторонам, Сакура-сан, — произнёс высокий стражник, доставая из ножен меч. То же самое сделал и мужчина, шедший позади. Сверкающая сталь блестела, отражая огонёк факела. Сакура была уверена, что потеряет сознание, слыша, как в углу шуршали крысы, а смех заключённых, пробиравший до костей, заставлял терять над собой контроль, поэтому она вновь закричала, привлекая внимание.***
Измученная Каору истекала кровью и не могла стоять на ногах, поэтому просто висела на двух стражниках, что держали её под руки. Её, как мешок с отходами, тащили к другой, более ужасной пытке — сдавливании каменными плитами. Измученную и израненную Каору поставили на колени перед деревянной «доской истины», которая лишь треугольными зубцами внушала ужас и страх. Она была похожа на соробан у влиятельных помещиков, которые давали своеобразные кредиты кому-то из крестьян. Правда, была эта «доска истины» сделана из куда более крепкого материала, да и по размерам лишь отдалённо напоминала счёты. Треугольные выступы были острыми, отчего нахождение на них приносило невероятную боль, а что же чувствовал человек, когда на него клали каменные плиты весом почти тринадцать килограммов? Заключённый просто кричал от боли зубцов, жадно рвавших плоть, иногда доходя до самых костей! Тяжесть на их ногах, могла раздробить кости, а от болевого шока наступала неминуемая смерть. После этой пытки мало кто остался жив. Каору принудительно посадили на доску, от чего она вновь взревела, не в силах даже помотать головой. Саске медленно обошёл её, вытащив руки из-под чёрного плаща, что был почти второй кожей. На нём, несмотря на мрачный цвет, были видны пятна крови, которые уже невозможно смыть. Саске двумя пальцами приподнял девичье лицо, всматриваясь в глаза, пропитанные слезами, и искусанные губы, от ран которых она чувствовала смерть. Каждая капля багряной жидкости была бесценной, дорогой… И только Саске хотел было задать интересующий его вопрос, как услышал пронзительный женский крик, на который инстинктивно повернулся. — Проверь, — приказал он тюремщику, что уже изрядно действовал на нервы своим смехом. — Слушаюсь, — прохрипел он, направляясь к закрытой двери. — Что за нечисть там? Саске вновь перевёл взгляд на Каору, читая в её глазах что-то, что желал видеть меньше всего. Он медлил с приказом, который заставит Каору вновь кричать, а руки сами потянутся к плитам, которые она будет стараться поднять с ног. И вроде бы он уже и был готов дать ей говорить, а не шептать что-то невнятное, как вдруг в помещение попала та, кого он меньше всего ожидал увидеть. — Учиха! — прокричала Сакура, продвигаясь к нему, но тут же затихла, позвав человека, ради которого проделала весь этот путь: — Каору-чан? Голос предательски дрогнул, а шаг превратился в быстрый бег, сопровождающийся гулким шлёпаньем деревянных гэта. Руки Сакуры оттолкнули Саске в сторону, но осторожно провели кончиками пальцев по скулам Каору. Сакура зарыдала, словно прочувствовав всю ту боль, что испытала она. Её тело прошибло сильная дрожь, от которой затрясло так, будто у неё началась лихорадка с осложнениями. Она читала в глазах той, которой доверяла бесконечно, благодарность и признательность. — Я так рада вас видеть, Сакура-чан, — почти одними губами произнесла Каору, падая всем своим весом на неё. Саске поспешил перехватить Каору, но успел лишь придержать. Она просто повисла на руках Сакуры, уткнувшись лицом ей в грудь. Её кровь пропитывала чистую нежно-зелёную юкату, но Сакура этого не видела. Она поспешила обнять Каору крепко-крепко, желая защитить от всего, что с ней происходило, но руки замерли, продолжая сотрясаться от ужаса, когда она узрела окровавленную спину и разодранную, такую же ярко-красную, когда-то белую нательную ткань. Теперь Сакура плакала, так отчаянно, так больно и так громко. Все в ужасе застыли, глядя, как она почти скорбела о безродной девушке. Тонкие руки аккуратно перебирали каштановые волосы, от которых пахло кровью и потом; единственное, что она могла делать, — это лишь успокаивать такими лёгкими движениями пальцев Каору, повисшую на ней. — Всем выйти! — произнёс Саске, зло глядя на тех, кто посмел привести сюда Сакуру. — Ты что здесь забыла? — прошипел он, не отпуская Каору. — Как ты мог забрать у меня Каору-чан? — сверкнув глазами, что светились ярче огня факела, прокричала Сакура. — Убери её отсюда! Она незаслуженно страдает! — она, казалось, приказывала Саске, а не просила о помощи. — Живее! Ну! — продолжала она, стараясь снять тело с острых шипов. — Она тебя убить хотела, так же как и Иноэ! — повысил голос Саске, явно раздражаясь тем, что ему кто-то приказывал. — Сбавь тон. — А что тогда? Посадишь меня на эту доску вместо Каору? — истерично засмеялась Сакура, не оставляя попыток перетащить её на ровную, а главное, безопасную поверхность. Саске, видя эти потуги, нехотя перехватил Каору, уложив на стол, где ещё недавно её били тонкими кнутами. Он это сделал с таким отвращением, словно помогал человеку, больному чумой, пробраться в безопасный город. Сакура видела этот взгляд, но была готова стерпеть что угодно, лишь бы помочь той, кто была рядом в моменты, которые ей не хотелось вспоминать. — Они могут быть казнены за то, что помогли тебе пройти сюда, — сказал Саске, схватив её за руки. И он готов был приструнить её способом, который изберёт специально для неё, но не посмел дальше развивать мысли, увидев, как Сакура обессиленно пала перед ним, крепко обнимая себя за плечи. — Не нужно никого убивать, Саске-сан, — захрипела она. — Прошу, не карай стражников и Каору, вылечи её. Я не верю, что это она… — Она зарыдала, проводя ладонью по лицу. На коже остался кровавый след, а слёзы, что лились из глаз, просто размывали её. Теперь и Сакура ощущала стальной привкус, витавший в воздухе. Пот, зловоние, странная кислота и что-то ещё, что заставляло Сакуру чувствовать тошноту. Она не сдавалась, снова одним видом умоляя его одуматься и проявить милосердие. Ей было невыносимо находиться в этом месте, но и желание помочь всем, кто пострадал или мог пострадать из-за её безрассудств, одолевало, покоряло, истязало. — Не тебе это решать, — уже более спокойным голосом ответил Саске, присев рядом с ней. — В её кимоно нашли ягоды, которые способны убить. — Если исполнишь мою просьбу, то покорюсь тебе так, как ты этого пожелаешь, — произнесла Сакура, склонившись. Она вновь унижалась перед ним, растаптывая гордость и стойкость, ломая себя изнутри. Саске удивился, но не спешил подняться на ноги, а даже дотронулся до лица, испачканного чужой кровью. Зелёные глаза блестели от слёз, но неуверенно смотрели на него, словно прячась. Его пальцы как можно мягче убрали с побледневшего лица кровь, а сам он потянулся к губам в тот момент, когда Сакура от стыда готова была отдать жизнь создателю. Саске осторожно приблизился к ней, обжигая дыханием уста. Ему показалось, что Сакура холоднее первого снега, который убивал оставшуюся зелёную листву. Сбросив с плеч чёрный плащ, он осторожно подхватил её на руки, крепче прижимая к себе, быстро направляясь в сторону выхода и резко открывая дверь. — Вы двое, — обратился он к стражникам, сопровождавшим Сакуру, — перенести ту женщину в поместье, — приказал он, вынося её, — она не должна была видеть эту часть дома никогда. — Не смотри, — вдруг приказал Саске, стараясь скрыть лицо Сакуры. Она поспешила укрыться в рукавах, намеренно вжимаясь в него. Стража ещё не следовала за ними, выискивая носилки, тюремщик едва поспевал за хозяевами, отворяя все двери, но было удивительно, что на этот раз его мерзкого смеха не было слышно. Всё же Саске весьма спокойно воспринял случившееся, не отрицая изумление, хотя ему явно не понравилось, что Сакура пришла в подземелье в наряде, который носился лишь в жаркую погоду. Преступники продолжали гудеть, стуча по железным прутьям кружками и камнями. Они смеялись, окончательно убедившись, что видели супругу их мучителя, но, безусловно, больший восторг вызывало её беспомощное состояние. Однако никто не выкрикнул и слова, просто продолжая злорадствовать и насмехаться. Саске, подойдя к лестнице, отделявшей его от свежего воздуха, чуть повернулся боком, стараясь не навредить Сакуре неосознанным ударом о каменные влажные стены, покрытые толстым слоем грязи и крови. — Я могу идти сама, — прошептала она, немного отпрянув, однако Саске лишь промолчал, уверенно шагая по ступенькам, не чувствуя сопротивления. Его дыхание не сбилось, но всё же он облегчённо выдохнул, остановившись у двери. — Их, пожалуйста, тоже не убивайте, — вдруг произнесла Сакура, щурясь от яркого света. Осеннее солнце не было настолько ослепляющим, как летнее, но всё же неприятно резало глаза. Сакура сощурилась, медленно моргая и шумно вдыхая свежий воздух. Она медленно оглядывалась, переводя пальцы себе на грудь, смотря на окровавленные руки. Только сейчас она поняла, что произошло, и от этого содрогнулась. — Никогда не касайся руками чужой крови, — произнёс Саске, напрочь игнорируя её просьбы. Хотя что она хотела получить? Благодаря злости и внезапной смелости Сакура ухитрилась проникнуть в подземелье, вызволив Каору. Всё же Саске действительно исполнил её желание, правда, взял самое дорогое, что мог. Сакура ухмыльнулась, чувствуя, как что-то внутри трещало, буквально расходилось по швам, рушилось, звонко осыпаясь и ударяясь о стены, исчезая навсегда. Облизывая пересохшие губы, она вновь почувствовала стальной привкус во рту, удивляясь, что более нет даже лёгких рвотных позывов. — Почему вы решили, что меня пыталась убить Каору? — тихо спросила Сакура, чтобы никто не мог уловить нити их разговора. Саске продолжал молчать, решив пройти в поместье через второй вход. Он заметно ускорился, ловко минуя все преграды на пути, игнорируя вопросы. — Ах да, ягода, — опомнилась Сакура, продолжая рассматривать кровавые пятна. — Сможешь привести себя в порядок? — поинтересовался Саске, когда они оказались у её покоев. — Не хочу, чтобы меня кто-то видел такой… — Выбрось грязные вещи. О Каору позаботятся врачи, — сказал Саске, ставя её на ноги. Сакура подчинялась, чуть склонив голову, но держась за него. Только сейчас она могла заметить, что руки Саске были испачканы, так же как и её. На его ладонях виднелась грязь от пыли и крови, которую он старался стереть с неё в темнице. Сакура медленно провела пальцами по мозолистой коже, видя его физическое превосходство. Стоило ли ей бороться за жизнь, когда от её решения зависело будущее пятерых человек? Нужно ли что-то сказать ему или же покорно молчать? Ответы на вопросы пришли весьма быстро… — Часто говорить спасибо, быть опрятной, со всеми приветливой и уважительной, иметь приятный голос и сияющие блестящие волосы, — вдруг произнесла Сакура, перевернув руку Саске. — Посвящать себя чему-то, самостоятельно преодолевать страдания, — она ухмыльнулась, проводя пальцем по линиям на мужской ладони. — Я сделаю и всё остальное, только скажите: почему вы подумали на Каору, а не на Томиро? Или моё доверие кому-то стоит дешевле, чем ваше? Саске напрягся, опустив руку. Голос Сакуры был погрустневшим, но она улыбалась. Страдальчески. Вымученно. Пересиливала себя, скрывая за опущенными глазами разочарование и слабость. Она хотела справедливости и честности. Возможно, будь у неё чуть больше опыта, она не позволила бы себе противиться в первую брачную ночь, а посему бы избавилась от ряда проблем и врагов. Уже могла бы вовсю управлять хозяйством, продолжая исполнять все заповеди, прописанные в книгах. Веками женщины следовали им, так почему же она так поздно поняла их истинное значение? — Ступай к себе, — не приказал, а, скорее, попросил Саске, уходя прочь. Сакура лишь усмехнулась, не зная, что внизу врач Мегуми сходила с ума от ран, полученных заключённой, а служанки оголяли пятки, терпя удары бамбуковыми ветвями. Она ничего не знала, в очередной раз поддаваясь эмоциям, забывала, что каждая минута — это бесценная драгоценность, не воспринимала некоторые правила, не желая даже слушать их. Сколько же в итоге потрачено сил впустую? Сколько времени потеряно зря? Как долго её жизнь не нужна будет создателю? Сакуре хотелось всё переосмыслить. Найти самую первую ошибку уже невозможно, ведь её плоды уже крепко вцепились корнями в землю, желая заполонить семенами всё вокруг. Кровь, что смешалась с водой, вырисовывала все несчастья, не позволяя забыть события минувшего вечера. Казалось, стоило вглядеться в эту розоватую жидкость — и, помимо отражения, можно увидеть куда более далёкий период жизни, но отнюдь не радужный. Сколько раз она уже ушла от смерти, хотя та уже дышала в шею? Сколько раз ухитрялась вырваться из лап болезней? Сакура смотрела на свою причёску, что осталась целой, несмотря ни на что, а запаха волос не могла учуять, но была уверена, что они пропитались тюремной сыростью. Взяв со стола тюбик, Сакура тут же наполнила комнату благовониями, а юкату, что валялась на полу, откинула, оставаясь в нательной накидке, которая тоже сползала с тела. Почти нагая, замученная, но до сих пор прекрасная, всеми силами стремящаяся остаться чистой, пусть сломленной и несвободной. Схватив с кровати простыню, Сакура поспешила спрятать тело, что отныне не принадлежало ей. Её комната сейчас была достаточно тёмной из-за плотно закрытых штор, а взгляд всё стремился узреть солнце, ведь после нескольких минут в неволе она полюбила этот яркий свет ещё сильнее. Шагая по коврам и оголённому полу, она смотрела в окно, а около главного входа в дом расположилась колонна уже переодетых служанок, которые подставляли руки под бамбуковые трости. Но больше всего Сакура поразилась Томиро, которую волокли несколько стражников, подводя к выступу, так напоминающему стол для бичевания. Сакура вглядывалась в силуэт Саске, перед которым склонилась Осен-сан, держащая упакованный свёрток. Всё это располагалось так близко, что можно было слышать короткий свист от взмаха тонкой бамбуковой ветки или же имена служанок, которые особенно провинились. Это всё должно было приносить удовлетворение, а дало лишь мерзкое чувство вины, от которого даже крупицы радости рассыпались. Единственное страдание Сакура всё же могла вынести — увидеть лицо истиной отравительницы, которая посмела покуситься на её жизнь, подставляя товарищей. Даже будь это Томиро, то вряд ли бы она смиловалась над ней, приговорив к обезглавливанию. Гнев из-за Каору был очень силён, ведь она мучилась за то, чего не совершала, получая бесчисленное количество ударов по спине и ногам. — Я бы тебя сразу под плиты посадила, — фыркнула Сакура, осторожно наблюдая за всем из-за штор. Но она ухмыльнулась, завидев, как Саске читал содержимое. Сакура напряглась, внимательно наблюдая за Томиро, которую поволокли в темницу. Не успев опомниться, она обернулась на шум в коридоре. Были отчётливо слышны крики возмущения и недовольства, топот ног и шлепков от гэта. Напряжение вмиг возросло, заставляя Сакуру откинуть эмоции и чувства, уступая дорогу разуму. В окне было видно, как служанки стали пугливо оборачиваться, внимательно наблюдая за Томиро, которая без сопротивления шла в место, от которого бросало в дрожь и холод. — Неужели… — произнесла Сакура, тут же отодвигаясь от окна.Правда, улыбки на её лице так и не появилось.