Каору-чан…
Это имя из уст Сакуры звучало как-то особенно приятно — оттого и хотелось спасти её от мук, уготованных ей в этом доме. И всё же если задуматься над ответом, то нельзя было что-то сказать однозначно или же не слукавить. И ведь откуда же Каору знать, какой женой являлась Сакура? Та ещё не ознакомилась с порядками поместья, не знала иерархию слуг, манер и положений, привитых веками. Сакура даже не поговорила с Осен-сан, которая должна разъяснять всё, что будет непонятно. Сакура лишь видела поместье на карте и во время короткого путешествия в качестве гостьи. Но ведь одно дело наблюдать со стороны, а другое — управлять всем этим, следить за чистотой и порядком. — Госпожа, вы ещё не показали Саске-сану, что являетесь хорошей женой… — осмелилась сказать Каору в надежде, что мягкость Сакуры не позволит наказать её за дерзость. — Да знаю я, — тяжело выдохнула та. — Я думаю, что проснусь только под утро, позаботься обо всём и ложись спать на то место, что и все эти ночи, — то ли приказала, то ли просто сказала Сакура, укрываясь тонкой простынёй. Её манил в объятия сладкий сон, что помогал выздороветь. Сакуре хотелось спать и не думать о великих делах. Тело ныло не первые сутки, да и ко всему прочему болезнь, которая свалила её с ног, забрала силы, подведя Сакуру к алтарю смерти. Как-то слишком тяжело ей дался этот период жизни, а ведь это только начало её истории. Она не привыкла нести на плечах столько ответственности, а теперь не смела отказаться от неё. Счастливая и спокойная жизнь ушла в тот момент, когда Сакура покорно вышла из дверей храма вслед за Саске. Теперь она связана с ним до последних дней, а быть может, и вовсе переродится, чтобы стать его невестой вновь. Каору и не заметила, как в комнате наступила тишина. Сакура провалилась в сон настолько быстро, что она не успела ни слова сказать. — Что же, пусть будет так, как желает госпожа…***
Ночь прошла довольно быстро, хотя Сакура и желала остаться и высыпаться в тёплой кровати, но настойчивая и заботливая Каору изо всех сил старалась пробудить её. Стоило ей на секунду раскрыть глаза, как Каору поспешила ещё более настырно тормошить Сакуру, произнося слова извинения. Она умоляюще что-то шептала, надеясь, что всё будет в полном порядке, ибо время стремительно шло вперёд, а перед завтраком стоило сделать ещё много важных вещей. Тем временем поместье вновь оживилось, ожидая встречи с Сакурой. Они видели Сакуру в кимоно, которое носили незамужние и помолвленные девушки, и в платьях европейского кроя и мужских одеждах. Они видели её невестой и женой, но не госпожой, за которой должны идти. Шли драгоценные дни, а порядок в их доме и не думал меняться. А ведь всё должно было быть как-то иначе, ведь она из самого славного и мягкого клана, знаменитого, как считали многие, чудаковатыми правилами. Каково же было всеобщее удивление, когда на лестнице в центре дома всем предстала Сакура с красиво убранными волосами и резными заколками в них. Её тело было облачено в традиционное чёрное кимоно, на которых по обыкновению имелось пять камон в виде герба клана Учиха, расположившихся с задней стороны укороченного рукава, который был чуть ниже золотистого оби, расшитого дорогими нитями. Сакура медленно посмотрела по сторонам, словно знакомясь со всем, что ей подвластно. Два герба в виде красно-белого веера расположились чуть ниже плеч, поэтому стоило ей пошевелить руками, как они, казалось, оживали, мелькая яркими цветами. Она аккуратно шагнула по лестнице, завидев, как все низко поклонились, дожидаясь, когда Сакура дойдёт до них. Она не спешила спуститься со ступенек, рассматривая узорчатые перила, покрытые чёрной каской, что блестела, как капля росы на утреннем солнце. Сакура шла, подобно гейше, обязанной передвигаться красивой и ровной походкой по неудобным улочкам и мелким камням. Её пронзительный взор прошёлся по каждой из служанок, одетой в голубые наряды. Что же, она знала, что каждая будет настолько учтива и мила, насколько возможно. Ведь быть личной прислугой одного из хозяев куда почётнее, нежели простой садовницей, которая мыла полы, начищала обувь и протирала пыль на высоких стеллажах. Сакура осторожно ступила на пол из белого камня, устеленный дорогими коричневыми коврами. — Мы рады приветствовать вас, Сакура-сан! — почти в унисон, словно всю жизнь репетируя, произнесли девушки, ещё ниже наклонив головы с одинаковыми причёсками. — Я рада вас видеть, — гордо произнесла она, осматриваясь. — Готов ли завтрак? Сакура спросила это таким нежным голосом, что все мысленно ахнули, спешно расступившись. Всё же они были падки на красоту резных шпилек, украшавших без того чудесные розовые волосы. — Конечно, мы ждём указаний, когда выносить вторую часть к столу, — произнесла одна из девушек, поклонившись. — Тогда как только Саске-сан спустится, то приступайте, — пропела Сакура, держа путь прямо. Стоило ей повернуться спиной, как все вновь увидели пятый и последний камон на спине Сакуры чуть ниже шеи. Теперь она предстала им полностью, сверкая узорным рисунком по подолу кимоно, который не смел оказаться на рукавах или выше пояса оби. Уж так было заведено давно и по сей день. Сакура была той, кто могла казнить, миловать, прощать и обвинять. Она была второй по значимости в доме после Саске. Теперь прислуга обязана была уважать её. Они и так позволили себе болтать многое за её спиной, а теперь стоило бояться за длинные языки без костей. Стоило Сакуре зайти в обедню, как взору предстала непривычно светлая комната, выполненная практически полностью в традиционном японском стиле. Это было маленькое место, в котором стоял сравнительно большой котацу, вокруг которого расположились мягкие подушки — дзабутон. — Удивительно, а ведь говорили, что не любят иностранное всё, — произнесла Сакура, не услышав под приятную музыку инструментов шаги Саске. — Всё здесь было сделано ради твоих капризов, — ухмыльнулся он, приглашая Сакуру к столу. Она вздрогнула, растеряв крупицы спокойствия. Саске видел это и, ухмыльнувшись, вновь повёл рукой к себе, заставив Сакуру опомниться и учтиво поклониться ему. У него на её удивление сегодня было слишком хорошее настроение, а это обескураживало. — Рада видеть вас, неужели шутите? — улыбнулась Сакура, принимая приглашение и удобно присаживаясь за стол. — Можешь не притворяться, — ухмыльнулся Саске, беря палочки для еды. Его слова отрезвляюще подействовали на Сакуру, заставив спрятать улыбку за каменным выражением лица. Что же, даже лучше: она попыталась быть милой, но коли он хотел видеть истину, которую она старательно прятала под красивыми одеждами и мудрёными причёсками, то ей это только на руку. — Замечательно, — парировала Сакура, принимаясь за рисовый суп. — Спрашивай обо всём, что тебя интересует, — вдруг сказал Саске, как-то победно посмотрев на неё. — Что же, тогда ответь мне, почему ты раздаёшь приказы в отношении меня? — напрямую задала вопрос Сакура, делая маленький глоток воды. Саске ухмыльнулся, поправив ткань чёрного кимоно. Он ловко орудовал палочками, поглощая еду и заставляя Сакуру чувствовать злость, что закипела где-то внутри. Её гнев не был ещё явным, но раздражение можно было уловить совершенно точно — оно лишь подпитывалось провокационными действиями Саске. — А разве не имею права? — задал риторический вопрос он, как-то странно, но точно не холодно и не отталкивающе взглянув на Сакуру. — Вроде как нет. Или я ошибаюсь? — поинтересовалась она, непонимающе хлопнув ресницами. — Я могу делать что хочу, как хочу и где хочу, после того как стану твоей женой. — Разумеется, но в пределах, которые установлю я, — с усмешкой сказал Саске, завидев разочарование в её глазах. Сакура вновь растерялась, не желая принимать его слова за чистую монету. Ей так хотелось кинуть в него чем-то тяжёлым, что могло бы оставить на нём отпечаток её страданий и боли. Она чувствовала, что его излишняя радость от разговора с ней крыла дьявольские муки, в которые он любезно сопровождал её. — Ты обещал не бить меня, а сам изнасиловал, — парировала Сакура, наблюдая за его реакцией. — Я взял то, что ты должна была мне дать. Но я ведь не ударил? — отозвался Саске. — Я перестарался, сожалею. Его слова прозвучали настолько жестоко, что Сакура готова была кричать и крушить. Она с силой сжала тонкие пальцы, заставив костяшки побелеть. Его бесстрастное извинение, прикрытое мерзкой ухмылкой, разжигало сталь, которая обжигала нутро. Контроль, на который она надеялась, испарялся за секунду, словно вода на горячем железе, — Сакура готова была зашипеть так же громко. — Ты мерзкий ублюдок. Не зря во мне зародилась ненависть к тебе! — выругалась она, откинув столовый прибор. — И какие же рамки моей свободы? — иронично задала вопрос она, ярко и страстно сверкая взором. — Не более чем все правила, присущие моему клану. В общем, с этого дня это всё твоё. Не заставляй Томиро и Осен тянуть на себе весь груз твоих обязанностей, — грубо заметил Саске, поднимаясь с места. Сакура также поспешила подняться, но скривилась от боли, что окутала низ живота. Она поспешила сжать пальцы на краю стола, на что Саске даже не отреагировал, списав всё на её злобу. В конце концов, он видел, как Сакура чуть не переломила ложку, которую держала. — Отныне приходи сюда каждый завтрак, обед и ужин. По любому моему приказу. Не забывай, что для них ты госпожа, а для меня почти слуга, на которую я имею куда более интересные права, — произнёс он, потянувшись к ручке двери. Каково было его удивление, когда в его кимоно прилетела тарелка риса, испачкавшая одежду. Саске точно не ожидал этого, но был удивлён, что, казалось, сломленная и разбитая Сакура осталась такой же бойкой и упрямой, как и в их первую встречу. Ему это хоть как-то могло помочь в серых буднях, которые наступят после грядущей войны или же во время его бесконечной загруженности в подготовке к сражениям. Белая чаша разлетелась на множество осколков, заставив слуг за дверью зашевелиться в недоумении. — Как мне расширить эти чёртовы пределы? — взревела Сакура, понимая, что он обходил все условия очень ловко, оставляя её абсолютно ни с чем. — Ну, ты выбрала неверный способ, — произнёс Саске, стряхивая кусочки риса с одежды. — Просто роди мне сына, — серьёзно добавил он, уходя прочь. Она даже не смогла вовремя собраться с мыслями, как вдруг в комнату вбежало несколько служанок, которые поспешили убрать и целую, и битую посуду. Они недоумённо смотрели на Сакуру, готовую сломать бедный котацу пополам. И никто не смел подойти ближе — лишь Каору, что, растолкав всех, осмотрела лицо Сакуры. Ей сразу стало ясно: совместный завтрак не задался и, возможно, привёл к ссоре, но больше всего её беспокоило, с какой силой Сакура сжимала деревянную столешницу. Её глаза жмурились от режущей боли, а сама она постанывала от невозможности стерпеть то, что её преследовало. Синяки, полученные от Саске, не давали комфортно сидеть на твёрдой поверхности, внутренняя сторона бёдер просто изнывала. Тело, казалось, вот-вот рухнет мешком на твёрдый пол, временно приведя Сакуру в сознание, а после принося новые страдания. — Я же просила, Сакура-чан, чтобы вы не беспокоились, — прошептала Каору возле самого уха так, чтобы никто не слышал. Эти слова странно подействовали на неё, выпуская скопившиеся слёзы. Руки слабели, а тело покачивалось. Каору вновь испугалась, принимаясь осторожно потряхивать Сакуру за плечи. Это странное полумёртвое состояние пугало каждого, кто был в маленькой комнатушке. — Не стойте! Воды в её комнату! Тряпок и отвар! — прокричала Каору, приобняв Сакуру за плечи. — Тише-тише, никто не должен видеть ваших слёз. Скоро я перенесу вас в комнату, потерпите. Её речи, казалось, были немыми, ведь никто не смог и слова разобрать. Ни одна живая душа не уловила эти тонкие вибрации, предназначенные для Сакуры. Все лишь изумлённо наблюдали за тем, что происходило, но лишь кто-то прокричал: — Врача, госпоже стало хуже! Нужно помочь Каору-сан перенести Сакуру-сан в её покои! Поместье вновь покрылось суматохой, а крики, слышные по всему поместью, настигли даже Саске, который осторожно выводил чернилами иероглифы для письма Императору. Он не выдержал и, резко поднявшись, поспешил выйти из комнаты, как раз когда Сакуру на руках подняли по лестнице несколько девушек. Саске недоумённо осмотрел народ в коридоре и на ступеньках. Многие даже не заметили, как он вышел из покоев и, быстро сокращая расстояние между ним и Сакурой, бесшумно остановился. — Что случилось? — вдруг задал вопрос он, перехватив Сакуру на свои руки. Он устрашился, ощутив почти бездыханное тело. Сакура не обхватила его шею, но и не сопротивлялась. Она просто лежала, доверившись судьбе, которая оказалась такой несправедливой к ней. Но больше всего Саске испугался её веса — она была легче, нежели в те разы, когда он нёс её на руках по ночным улицам деревни, а ведь тогда кимоно было куда тяжелее. Слуги же, завидев Саске, поклонились. Они находились под прицелом его озлобленного взгляда. Где-то вверх по лестнице бежали девушки с вёдрами воды и лекарствами. Их топот был слышен даже за пределами здания, но и они, испугавшись Саске, выронили почти все предметы из рук. Посуда с грохотом покатилась вниз, издавая противные и громкие удары, а белый фарфоровый чайник и стаканы издали мелодичный треск.Опасность настигла каждого в этот момент.
— Саске-сан, прошу вас, отнесите Сакуру-сан в её комнату! — чуть ли не в слезах умоляла Каору, прямо глядя на него. — Я не хочу вновь потерять свою хозяйку! Саске повиновался этой просьбе, ловко пройдя внутрь убранной комнаты, что в последний его визит была в разрухе. Он, насколько это возможно, осторожно уложил Сакуру на кровать, слыша приказной голос Томиро и Каору, которые просили принести всё необходимое. Сейчас в его голове происходил вихрь. Место, которое работало по отлаженному механизму, вмиг потерпело крушение. Девушки, не смевшие издать шороха, быстро передвигались, шаркая ногами по полу, шурша юбками и громко разговаривая. Поместье временно впало в анархию, потеряло контроль и силу, которой трепетно подчинялось. Саске по частям собирал информацию, доступную визуально. Прежде всего его удивляло бледное лицо Сакуры, которая несколько минут назад запустила в него тяжёлой пиалой. Опытным взором он скользил по доступным участкам открытой кожи, а сознание рисовало знакомую картину.Он уже видел эту бледность…
— Сакура-сан, дышите! Я же просила вас не напрягаться! — кричала Каору, прикладывая к её лбу влажные компрессы. Её руки ловко стали развязывать широкий оби, стараясь облегчить Сакуре возможность дышать. Пальцы дрожали так, как не дрожат от холода, на что Саске резко остановил все её действия и отодвинул в сторону, а после легко надорвал дорогую ткань. Он поспешил освободить Сакуру от тяжести одежд и только сейчас заметил всю картину ночных трудов. Его взгляд помрачнел, а руки застыли. Он видел тонкие ключицы, что явно выделялись на коже, и грудь, часто вздымающуюся вверх-вниз. Её рваное дыхание лишь подтверждало его сомнения. Саске ощутил странное желание провести подушечками пальцев по увечьям, что портили молочную кожу. Он злился. Эта его страшная эмоция грозилась вырваться наружу. Он снова ощущал гнев, который пробуждал желание убивать. — Что с ней?.. — начал было Саске, но замолчал, резко встав с кровати. Он не обращал внимания на хаос вокруг, а лишь быстро направлялся в свою комнату, волоча за собой испуганную Томиро, которая едва поспевала за ним. Все что-то шепнули друг другу, а после странно переглянулись, отказываясь понимать происходящее, но тут же помчались за помощью, что могла вылечить Сакуру. Юный всадник вновь мчался в город, но уже за местным врачом, а девушки всё так же лепетали вокруг большой кровати, читая молитвы Ками и прося духов о помощи. Стоило Осен-сан прийти на шум, как она многих выставила за дверь, оставшись наедине с теми же девицами, что были на первом осмотре при Рио-сане. Эти четыре служанки продолжали держать тяжёлые ведра, тряпки и новый фарфоровый чайник с кружками, стараясь исполнить указания доктора с максимальной точностью. Каору, утопая в слезах, что-то шептала, а Осен-сан лишь качала головой, не давая эмоциям выйти наружу. — Она так молода, — произнесла она, проводя сухой тряпкой по влажному телу. В её глазах читалась скорбь. То, что она видела перед собой, определённо подтверждало и её опасения. Сакура медленно, но мучительно умирала из-за того, что никто не смог её уберечь от опасностей, поселившихся в каменных стенах поместья. — Поэтому подарит ещё клану крепкого наследника и вдохнёт полной грудью! — прокричала Каору, обессиленно опустив лицо около Сакуры. Осен-сан лишь промолчала, дожидаясь доктора, который сможет излечить Сакуру. Мало кто знал всю историю, но те, кто был посвящён хотя бы в мелкие эпизоды, сочувственно опускали глаза в пол, молились и переживали. Нельзя, чтобы Сакура умерла на четвёртый день после брачной ночи, иначе беда ждала всех, кто служил ей. Смертной казни могла подвергнуться даже Каору, которая исполняла все её прихоти и днём, и ночью, поэтому что и говорить обо всех, кто приносил еду, готовил, убирал в комнате, стирал одежду, трогал ткани или хоть как-то контактировал с Сакурой. Каждую, кто стремилась сделать жизнь в доме лучше, ожидали на самом нижнем этаже дома смертельные пытки. — Томиро, что происходит в поместье? — зло прошипел Саске, схватив её за плечи. — Советую не молчать! Он был не в самом лучшем расположении духа. Спокойствие, что так редко настигало Саске, сменилось волнением, которое грозилось переродиться в бурю. Он взором требовал имён и объяснений, которых не было ни у кого. Это злило: дела поместья всегда были самой простой частью его управления. — Я не знаю! Саске-сан, умоляю! Я правда не знаю! Она шла на поправку, а после случилось вот это! — кричала Томиро, щурясь от боли. Её сковал панический страх, который она была не в силах контролировать. Тело инстинктивно сжалось в надежде защититься. Саске злобно цокнул языком, оттолкнув Томиро. Его разум окутал гнев, который должна обуздать Томиро, зажавшаяся в углу кровати, или же внезапно выздоровевшая Сакура, что стонала от жажды у себя в комнате. Но разве могло произойти такое внезапное чудо? Все прекрасно понимали это, но от этих мыслей Томиро всё же не могла откинуть страх и, как обычно делала, броситься на Саске, жалостливо прося о помиловании и прощении. Не в силах что-либо предпринять, он со злостью взял меч, ловко привязал к бёдрам и, схватив испуганную Томиро, выволок её из комнаты. Сперва он разберётся с шумихой, усмирив всех, кто посмел так долго нарушать его приказы. Саске уверенно двигался вперёд, приказав всем собраться перед главной лестницей. Девушки замолчали, спустившись. Всё-таки он повысил на них голос, да так, что лишь этот стальной тон, не требующий возражений, заставлял покорно молчать и отчаянно кусать губы. — Думаю, что пара казней пойдёт вам на пользу, — зло прошипел Саске, держа испуганную Томиро рядом. Все встрепенулись и невольно отошли назад. Последняя жестокая казнь в этом поместье состоялась несколько лет назад, когда служанку поймали в момент преступления. После этого в саду слышались лишь громкие крики тех, кто нарушал приказы Фугаку Учихи. Эти противные вопли и по сей день царили в поместье, но в этот момент каждая понимала, что скоро их будут заново приучать к полной дисциплине и покорности. Томиро лишь отчаянно качала головой и плакала, надеясь на чудо. Она не хотела выбирать жертв перед собой, не хотела лишать кого-то жизни, не хотела крови. Все, кто предстал сейчас её взору, были совсем юными и чистыми девушками. В их глазах, несмотря ни на что, всегда читалась доброта и азарт, а сейчас виднелся страх, шок и безумие. Томиро принялась умолять не горячиться, а успокоиться — в конце концов, кому легче от лишних смертей? Прислуга лишь задрожала, начиная бесшумно плакать. Девушки уже почти не различали реальность, потому с грохотом повалились на пол, не жалея кимоно. — Саске-сан, не нужно! — взмолилась Томиро, обхватив его ноги. — Вы же не такой! Взгляд Саске всё блуждал по прислуге, которая тряслась от страха перед ним. Он внимательно оглядел их всех, а после, ловко вынув блестящую сталь из ножен, жестоко произнёс, в воздухе проведя полукруг остриём меча: — Я даю тебе день на поиск тех, кто отравил мою жену, иначе каждый, включая тебя, Томиро, пройдёт через ад!