Love Is All We Have

      Какое-то невыносимое чувство в груди не давало спать блондинке и заставляло кружить по комнате в надежде, что сердце скоро успокоится и даст девушке наконец спокойно провести ночь перед предстоящей пресс-конференцией. Снова гастроли, которым не было видно конца и края, заполняли жизнь Людмилы, не давая остаться наедине с собой и своими мыслями. Новость, огорошившая её совершенно внезапно и так не вовремя, не давала теперь сосредоточиться на чем-либо более полезном. Они едут в Рим. Да, они едут в Рим. Где выступят вместе с представителями итальянского Ю-микса. Что это значит? Значит там будет Федерико. Федерико Гонсалес, который уже однажды взорвал её жизнь неимоверно ярким фейерверком, оставившим глубокий след в душе бедной Людмилы.       Девушка старалась всеми силами не вспоминать, что сама отказалась от него, выбрав карьеру. Даже не то, чтобы свою, а его карьеру. Ей так хотелось, чтобы он достиг больших высот: стал знаменитым и любимцем публики. А не оставался подле неё, забыв о своей мечте и загубив рвущийся наружу талант. Желание сбылось. Федерико популярен, его песни крутят везде, где только можно и нельзя, толпы поклонниц всех возрастов караулят его в аэропортах, отелях, кафешках - в общем, везде. А что она? Гастролирует на широкую ногу с друзьями, собирая десятки тысяч зрителей в зале и миллионы у телеэкранов. Добилась всего? Да. Но что тогда вновь и вновь сжимает сердце, разгоняя тысячи мурашек по телу? Конечно, это риторический вопрос, который просто висел в воздухе и над которым Ферро совершенно не хотела думать. Ей просто хотелось вновь увидеть его. Вживую, а не на страницах журнала или в телевизионной коробке. Хотелось ощутить его присутствие, ненавязчивый запах его одеколона, увидеть его улыбку и этот такой до боли привычный жест, когда он поправлял выбившиеся пряди волос. Людмила зажмурила глаза, плюхнулась на кровать и обхватила голову руками. Оставалось совсем немного времени на сон. Оставалось всё меньше часов до долгожданной встречи.       Внезапная мысль молнией прожгла сознание девушки. А вдруг забыл. А вдруг влюбился. А вдруг... Сердце сжалось ещё сильней от жалости к самой себе. Прошёл целый год. Или всего год? Ей казалось, что прошло так мало времени и одновременно, что между тем, что было и что есть сейчас, лежит просто необъятная пропасть, которую даже вдвоём то не преодолеть. А если окажется, что только она так жаждет вернуть хоть на миг то счастье, которое связывало их, то и пытаться даже не стоит. Людмила не знала, сомкнёт она сегодня глаза или нет. Тысячи мыслей бились в неистовой схватке, не давая мозгу девушки отдохнуть ни на секунду. Пальцы невольно сжимали простынь, перед глазами маячил образ улыбающегося, счастливого Феде.       Спустя час тщетных попыток уснуть Людмила торопливо встала и, вслушиваясь в тишину, босиком направилась к балкону. Номер отеля был простым, но вполне удобным. Боясь быть схваченной с поличным, Ферро как можно тише открыла дверь. Теплый воздух наполнил комнату. Балкон был просторным, но блондинка прижалась к самому тёмному углу и торопливо прикурила трясущимися руками тонкую сигарету. "Господи, что будет, если Пабло или Маротти узнают", - пронеслось в голове. Спасительный дым гулял по лёгким, понемногу успокаивая девушку и значительно замедляя бешеный ход мыслей. С сожалением заметив, что сигарета кончилась, Ферро быстро выбросила окурок куда-то вниз на землю, не забыв при этом тщательно его потушить. Чувствуя расслабленность и слабое головокружение, Людмила вновь растянулась на кровати, прикрыв глаза. Мысли всё ещё возвращались к тому же человеку, но неутомимый Морфей всё же потихоньку настигал девушку, забирая её в свои владения. Последнее, за что зацепилось сознание Людмилы прежде чем предаться сну, было яркое воспоминание: он кружил её возле фонтана, вокруг было столько лиц, которые смешались для нее в одну массу, он улыбался ей со всей искренностью, а она просто смотрела ему в глаза и готова была в тот момент умереть от невообразимого счастья, которое переполняло её и било через край.       Проснувшись от настоятельно звенящего будильника, Людмила поморщилась. Взглянув на время девушка сразу всё рассчитала: полчаса до завтрака, полтора до пресс-конференции и ровно 5 до вылета в Рим. Всего каких-то 5 часов.       Создавалось впечатление, что эта пресс-конференция длится целую вечность. Вопросов было слишком много и все были настолько предсказуемы, что блондинке хотелось зевать. Но приходилось мило улыбаться и односложно отвечать на одни и те же вопросы, которые абсолютно не менялись независимо от города и страны. В очередной раз Ферро поражалась тому, как Виолетта, Леон и Диего выносят эти мероприятия. Раздумья девушки прервал резковатый и громкий голос дамы из какого-то журнала, желавшей задать вопрос ей. Блондинка надела дежурную улыбку и кивнула журналистке, как бы разрешая озвучить вопрос. - Людмила Ферро, будьте добры ответить на вопрос, который волнует всех фанатов вашего шоу, - голос и правда был неприятным, Людмила едва не поморщилась. - Как у нашей Супернова обстоят дела с личной жизнью? Как зовут счастливчика?       Людмила так и застыла с той самой дежурной улыбкой, которая всегда озаряла её лицо даже в самые неприятные и трудные моменты жизни. Улыбка, которую так не любил Феде, потому что она вся была пропитана неискренностью. Искренняя улыбка буквально заставляла лицо Людмилы сиять, а эта была лишь жалким подобием. Звук этого противного голоса набатом отдавался в голове. Глаза почему-то защипало. Так хотелось кричать о том, что она любила, любит и будет любить в своей жизни только одного человека и что только эта гребаная конференция отделяет её от встречи с ним. Но ведь она не хочет, чтобы её жизнь стала достоянием общественности, не хочет, чтобы он вдруг ненароком увидел это её интервью, не хочет стать в глазах своей публики девушкой с разбитым сердцем, если он вдруг скажет ей, что ничего не вернёшь. - У меня всё прекрасно. Больше я ничего не скажу, - девушка вздрогнула от звука своего собственного голоса, который казался почему-то очень чужим.       Сотни глаз сейчас были устремлены на неё. На долю секунды ей показалось, что воцарилась просто полнейшая тишина. Но буквально через мгновение следующий вопрос был задан каким-то молодым журналистом Виолетте Кастильо и всё внимание вновь переключилось. Еле высидев до конца конференции, Людмила как в тумане прожила последующие часы до приземления самолёта в Римском аэропорту. Она не знала, где он и когда прибудет на концертную площадку. Не знала, когда его встретит. Не знала, что ему скажет. Вообще ничего не знала. Она казалась самой себе такой наивной и глупой, что даже становилось стыдно. По сути, она сама его бросила. Сама. Строила из себя сильную, независимую. Всё это время. А точнее просто на те считанные секунды, чтобы остаться такой в его глазах. Потом она умирала. Давилась слезами и проклинала себя. Тешилась надеждами, что карьера важнее, что сцена затмит голос сердца.       Отель был великолепным. Сумерки плавно окутывали город. Ферро сидела на кресле, уставившись в окно, прерывисто дыша и кусая такие красивые губы. Завтра концерт. Завтра. Завтра. Завтра. Она его увидит. И что дальше? Не успела девушка мысленно ответить себе на этот вопрос, как внезапно раздался телефонный звонок. Девушка в недоумении смотрела на старый домашний телефон, который никак не вязался с современным интерьером отеля. - Алло, - Людмила совсем тихо произнесла это в трубку. - Мисс Ферро? - девушка узнала голос мужчины с ресепшн. - Вас просят спуститься в лобби. - Кто? - Имени не назвали. Сказали лишь, что старый друг.       Не ответив, Людмила бросила трубку. Быстро приведя себя в порядок, Ферро выбежала из номера и направилась к лифту. Ей казалось, что лифт прибывает с черепашьей скоростью. Зайдя в кабинку и нажав кнопку, девушка вдруг поняла, что может быть это вовсе не тот, кого она сейчас так хочет видеть. Может это Франческа, которая покинула их полгода назад и занялась сольной карьерой. Оставалось два этажа до заветного лобби. Один. Кабинка остановилась. Двери медленно раздвинулись, пропуская блондинку в коридор. Поворот. Глаза наткнулись на эту неизменную прическу, до боли знакомые плечи и спину. Ей показалось, что земля уходит из под ног. Тугой узел скрутил низ живота, сердце бешено билось о грудную клетку. - Феде, - только и смогла она произнести охрипшим голосом.       Повернувшись на звук столь знакомого голоса, Гонсалес был поражен. Это была она. Ничуть не изменилась. Нисколько, ни капли. Те же белокурые волосы, которые наверно как и тогда пахнут персиком. Та же фарфоровая кожа, те же широко распахнутые изумрудные глаза, которые когда-то заставляли его тонуть, глотая воздух. Шаг к ней. Еще и еще. Персик. Такая маленькая. Его. Плачет. Почему? Не важно. Хотел. Давно. Навсегда.