Невозможное

Людям была свойственна определенная способность, всегда вызывавшая у Оливо легкое беспокойство. Много раз он был свидетелем того, что обычно люди были почти беспомощны, когда дело доходило до логического анализа. Тем, кто мог решать сложные задачи, требовалось время и информация извне. Им было не под силу выстроить или решить уравнения, не записывая каждый шаг. Их краткосрочная память была слишком мала даже для простых процессов. Тем не менее, они часто приходили к решениям, которые были поразительно уместны и точны. Бейли назвал это интуицией. Насколько Дэниел понял, это была способность находить решение проблемы при нехватке жизненно важной информации и убедить себя, что произвольно выбранное значение факторов, на самом деле неизвестных, верно. Было что-то артистичное в поиске этих факторов, что было совершенно непонятным для робота. Он знал лишь одно значение слова «неизвестный», люди, однако, казалось, разбивают его на уровни «неизвестности», ничего общего не имеющие с математически определенной вероятностью. С помощью всего лишь нескольких фраз он сумел разрушить всю запутанную сеть рассуждений, построенную этим вечером Дэниэлом, в результате чего решение не проявлять никакой инициативы только окрепло. Оливо заново воспроизводил в памяти их ночной разговор, соотнося с тем, что он сумел уловить с помощью схем, предназначенных для цереброанализа. Разочарование. Огорчение. Страх. Желание. Стыд. Надежда. Все эти эмоции были настолько яркими и острыми, что Дэниел был встревожен тем, что стал их причиной. И всё же любые возможные объяснения происходящего казались неподходящими, кроме одного. Оно было так маловероятно, что человекоподобный робот пытался выкинуть эту мысль из своего основного процессора. Неверно. Своего центрального процессора. Мысль повторялась. Элайдж действительно хотел близости. Единственным препятствием было то, ему требовалась взаимность. Он не мог принять удовольствие, отданное без согласия. У Дэниела не было никакого способа, чтобы убедить его в обратном. Что бы он ни предпринял, Элайдж бы подумал, что это сделано благодаря способностям к цереброанализу и уму, ведомому Первым и Вторым законами. Это казалось иррациональным, даже если представить, что могло быть иначе. Единственным возможным источником удовлетворения для робота было исполнение своих обязанностей надлежащим образом. Сложность проблемы на данном этапе превысила вычислительную способность и потенциал инициативы Оливо. Слишком много факторов за пределами его контроля. После обобщения ситуация показалась неразрешимой. Дэниел мог предложить Элайджу желаемое, но Элайдж не поверил бы. Попытки Дэниела показать свои намерения привели к стрессу для Элайджа - он испугался. Попытки Дэниела притвориться, что он равнодушен, также привели Элайджа в неблагоприятное состояние - он был расстроен и сердит. Самым разумным решением этой проблемы было сохранять статус-кво. Это был самый безопасный вариант. Никому не будет причинен вред. Каждый импульс в полу-стабильной ситуации мог привести к непредсказуемому развитию событий. Конечно, была еще одна возможность. Случайность – решение проблемы выбора между двумя эквипотенциальными решениями. Бросок монеты. Каким-то образом он точно знал, каков будет результат.

***

- Уже 06.40, пора будить мистера Бейли, - получил он бесстрастное сообщение от Жискара на коротких волнах, в то время как сам робот возник перед дверью Бейли. Оливо пришлось мобилизоваться быстро. Часть позитронов его мозга продолжала кружить в этом замкнутом круге противоположных решений, но время на поиски решения у него истекло. Оба робота тихо вошли в спальню Элайджа. Дэниел подошёл к кровати человека и задумчиво посмотрел на него. Он сразу же заметил капельки пота на лбу Элайджа, как тот хмурился и тяжело дышал. Его первым побуждением было разбудить партнёра немедленно, но когда он присмотрелся к Бейли внимательнее, то изменил решение. - Подожди, - он окликнул Жискара, уже преступившего к подготовке дозы антисомнина. Пальцы Элайджа сжались на простыни. Губы беззвучно произнесли слово. Имя. - В чём дело, друг Дэниел? - Он находится в парадоксальной фазе сна. Человек, разбуженный в середине сна, чувствует себя разбитым и не отдохнувшим в достаточной мере. Давай дождемся тета-мозговых волн. Красные глаза Жискара на миг полыхнули ярче. - Наш хозяин приказал разбудить его в 06.45, - сорвал робот пломбу с флакона с препаратом. - Мне это известно, друг Жискар, но если мы разбудим Элайджа сейчас, мы можем причинить ему вред и тем самым помешать следствию. Нашему хозяину он нужен в идеальной форме. Ревентлов на мгновение замер, затем отложил флакон с движением, похожим на то, как если бы он пожал плечами. Оливо бросил ещё один взгляд на Бейли прежде, чем отвернулся, чтобы снова посмотреть на свои руки. У него сложилось впечатление, что отклик от пальцев пришел с небольшой задержкой. Элайдж перевернулся с едва слышным стоном. Это не было кошмаром, Дэниел был уверен. Тем не менее, это был сон, который человек, конечно, не захочет вспоминать.

***

Она расплакалась и снова указала ему на дверь. На пороге Бейли задержался некоторое время, он оглянулся, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Он был озадачен. Что-то ускользало от него. Что-то, что делало его разговор с Глэдией неестественным. Хозяйка дома была красива. Да, она была космониткой, но отличалась от земных женщин только здоровьем и воспитанием. Ей были свойственны перепады настроения, склонность к резкости и слезам. Она могла быть безрассудной и вспыльчивой. На первый взгляд она казалась такой человечной, насколько это возможно. И всё-таки в этом мелькало что-то тревожное, чего детектив не мог уловить. Она говорила, как счастлива была с Джандером. Она говорила, как ей нравился Гремионис. Она продолжала лить слезы о своём вдовстве и долгой, пустой жизни. Она так много говорила о Джандере, Гремионисе и Хэне – и не сказала ни слова о них, трёх мужчинах, кто в своем роде был близок с ней. Ни единой мысли о том, что чувствовали они. Она могла произносить своими губами любое имя и всё равно тем, о ком она говорила, была лишь она сама. Внезапное осознание пронзило Элайджа. Солярия. Детская ферма. Роботы-воспитатели. Первый закон. Это было той частичкой человечности, которой роботы не могли научить своих воспитанников. В этом было отличие идеальной имитацией материнской заботы и любви, всегда трудной и изматывающей, всегда требующей сил для борьбы. Роботы никогда не просили ничего для себя. Они никогда не осмеливались предположить, что человек – не только набор потребностей, желаний и чувств. Землянин снова оглянулся. От особняка Глэдии, безусловно, веяло женской утонченностью, его можно было назвать романтичным, но всё же он был бездушен. Он вдруг почувствовал жалость к одинокой солярианке. Она так много говорила о любви, что были моменты, когда Элайдж думал, что вся её жизнь крутилась вокруг этого, и всё же ей ни разу не довелось ее испытать. Осторожное замечание Оливо оторвало его от этих размышлений. Мужчина дернулся, он не заметил, когда человекоподобный робот присоединился к нему и Жискару. - Я слышал ваш разговор с мисс Глэдией, партнёр Элайдж. Я должен сказать вам, что ваш вывод о том, что Джандер мог пострадать от умственной заморозки из-за дилеммы между удовлетворением человека и возможностью попадания его в неприятное положение, совершенно неправильно. Это предположение болезненно, но его не достаточно, чтобы таким образом повлиять на человекоподобного робота. Детектив нахмурился. - Откуда вы знаете? Ответа не последовало, Бейли обратил внимание, каким нелёгким взглядом Дэниел проводил Жискара. - Йосафат, - вздохнул он, медленно покачал головой и закрыл глаза в жесте «я умываю руки». Этот вопрос крутился в его мозгу на протяжении всего завтрака с доктором Фастольфом и видеоконференции с Василией. Он был так назойлив, что, как только Лайдж оказался один на один с Оливо на дороге к особняку Фастольфа, это было первое, что пришло ему на ум. - Откуда вы знаете, как влияет связь удовлетворение-стыд на человекоподобного робота? – нотки нетерпения прорезались в его голосе. Дэниел, который стоял с ним рядом, как и всякий раз, когда Бейли выходил на открытое пространство, ответил серьёзно: - Я человекоподобный робот. - Ради Земли, вы… - землянин проглотил ответ и повернулся к своему партнёру. - Это ничего не доказывает. Например, я человек, но я и понятия не имею, что значит быть беременным. Я никогда этого не испытывал. Я хочу, чтобы вы рассказали всё, что вам известно о нашем деле по очень важным причинам. – Он кашлянул. – Причине, я хотел сказать. Робот качнулся немного назад и вперёд. Элайдж видел этот жест раньше, и у него сложилось впечатление, что это был эквивалент глубокого вдоха. - Я сказал вам это только по той причине, что это может помочь в расследовании, и потому, что, по-видимому, вы отказываетесь верить тому, что вам говорят. У детектива не было времени, чтобы сфокусироваться на словах Дэниела, которые звучали, как лёгкий выговор, потому что последовавшая фраза заставила его сбиться с шага. - Я решаю дилемму, подобную той, которую вы описали, но с некоторыми дополнительными сложностями в эту минуту. Я работаю с ней с того самого вечера на корабле. Мир Бейли сузился до яркого пятна утреннего света на дороге, на которой они оба остановились. Он ощутил, как стынет в его жилах кровь. Его рука, как будто неосознанно, потянулась к Дэниелу и осторожно взяла его за запястье. - Я делаю вам больно? – спросил он, удивлённый тем, насколько трудно ему выталкивать слова. Робот посмотрел куда-то поверх плеча Элайджа и решительно заявил: - Друг Жискар подогнал аэрокар из гаража. Нам нужно идти. Элайдж сдержал проклятие и сделал глубокий вдох, когда приблизился к автомобилю. Решение назревало в нем. Он выпрямился и гордо выпятил грудь. Никаких пряток. Никаких уклонений. Пришло время для храбрых действий. Бейли остановился у двери аэрокара и твердо сказал: - Жискар, я не хочу, чтобы окна затемнялись. Я не хочу сидеть сзади. Я хочу сидеть на переднем сиденье и наблюдать то, что происходит Снаружи*.