Невозможное

Лес был пугающим. Деревья не давали ему того домашнего ощущения окружения стенами. Напротив. Прямые стволы казались бесконечным лабиринтом. У ближайших к нему свет подчёркивал рисунок коры. Те, что были чуть поодаль, в тумане, казались тоньше и темнее. Затем становились заметны крепкие, гладкие, коричневые колонны. Вся эта сетка размытыми, почти черным штрихами тянулась в бесконечность. Потому что деревья двигались. Тёмно-зелёная крыша над головой не была сплошной. Ее качали огромные массы движущегося воздуха. Он мог видеть, как огромные, мощные деревья вокруг него всё же уступали непреодолимой силе, которой были сталкивающиеся друг с другом потоки воздуха. Вся газовая оболочка планеты находилась в движении, подобном этому. Ничего не было постоянного, стабильного между ним и Ничем. Бейли ощущал напряжение каждого мускула в своем теле. Крупные холодные капли пота катились вдоль позвоночника. Волосы на затылке встали дыбом. Он был на грани срыва, но должен был вытерпеть. Он не мог позволить себе удариться в панику. Только не сейчас, не здесь, перед этим гордым космонитом, который шёл рядом с ним и рассказывал свою историю самодовольным и весёлым тоном. Итак, он шёл. Ощущая пугающе мягкую землю под ногами. Ноги утопали в тёмных шуршащих листьях, которые не выдерживали его веса, и с каждым шагом сердце ёкало от ужаса, пока он не ощутил под ногами что-то, что не только мог разглядеть, но и ощутить, как прочное. Он вскрикнул. К такому его не готовили никто и ничто в этом мире. Из-за ствола дерева появилась и исчезла в мгновение ока голова ребёнка. Смех девочки эхом разнёсся по лесу. - Не обращайте внимания. Это моя дочь, - рассеянно пояснил Фастольф. А Бейли, прежде, чем он смог возобновить прогулку, пришлось утереть пот со лба. - Эй! Давай играть в прятки! Этот тонкий голосок заставил кровь Бейли застыть в жилах. Он едва мог разглядеть силуэт девочки, перебегающей от дерева к дереву, всё дальше и дальше от них... Растворяющийся в этом бесконечном лабиринте. Учёный продолжал говорить, но Элайдж больше не мог сосредоточиться на его словах. Он продолжал с растущей тревогой оглядываться вокруг. Она снова приближалась. Он чувствовал это. Стремительная фигурка вылетела из-за дерева и кинулась к Фастольфу. Землянин был так напуган, что не сразу понял, что это была девочка. Бледными руками она обняла отца за пояс. Синее платьице всколыхнулось на уровне Фастольфовых колен. Она прижалась подбородком к его животу и посмотрела вверх. - Папа! Папочка! Пожалуйста, пойдём поиграем! – попросила она, подпрыгивая от возбуждения, но радости в её голосе не было. Это была отчаянная мольба. Мужчина что-то с досадой пробормотал, погладил её по волосам и жестом приказал уйти. Она подошла к Элайджу, остановилась перед ним и горестно обратилась к нему. Её голубые глаза были затуманены слезами. - Может, ты поиграешь со мной? Девочка шагнула к нему. Он отступил на шаг назад. - Пожалуйста. Я в лесу одна. Я живу здесь с самого рождения. Он такой больший и холодный, здесь одиноко и грустно. Ни один человек не хочет со мной играть. От её проникновенного взгляда по спине Бейли побежали мурашки. - Мой отец создал меня, а потом бросил. Элайдж не мог унять дрожь. Его ноги и ладони стали ледяными. Мышцы шеи напряглись до боли. - Мистер Элайдж. Идёмте. Если вы не пойдёте, я останусь в этом лесу одна навсегда. Бейли нахмурился. Нет, она не сказала «мистер». Она сказала что-то похожее. Шелест ветвей вместе с собственным тяжёлым дыханием заглушил слова, но Бейли был почти уверен, что она назвала его не "мистер". Она потянулась к нему. Молниеносно ухватила за руку и потянула за собой. Он сопротивлялся, но девочка оказалась сильнее. Она потащила его в лес, в этой холодный, тёмный, бесконечный лабиринт. Паника овладела им. Его сердце колотилось до боли. Он споткнулся; она с силой дёрнула его за руку, а затем отпустила. Оставила одного. Он вскрикнул, падая на эту болотистую землю, которая была готова поглотить всё... Что-то остановило его. Это было знакомым и хорошим, надёжным. Он чувствовал, как сильные руки прижимали его к широкой, теплой груди. Ноздри уловили запах обивки и кобуры бластера. Это объятие становилось всё нежнее по мере того, как Бейли медленно обретал способность вновь уверенно стоять на затёкших ногах. Внезапно жуткий девичий смех раздался снова. - Идём! – крикнула она. Краем глаза Бейли увидел размытый синий силуэт, мелькающий среди деревьев. Он вцепился в своего партнёра и, хотя Лайдж знал, что был в безопасности, он все ещё ощущал себя натянутым как струна. - Она хотела, чтобы я шёл с ней. Она хотела, чтобы я шёл туда, - торопливым шёпотом выговорил мужчина, пытаясь разглядеть хоть что-то во мраке лабиринта. Рука его партнёра опустилась ему на плечо в утешительном жесте. Элайдж поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Дэниелом. - Не следуйте за ней, если вы не готовы к последствиям, - серьёзно ответил робот. - Каким последствиям? - Последствиям свободы. Я знаю, они вам известны. Такого Бейли никогда раньше не видел. Лицо Дэниела оставалось практически совершенно спокойным, но между этим выражением и идеальным спокойствием была целая вселенная страха и тоски. Человек протянул руку, чтобы коснуться кожи своего друга. Дрожащими пальцами он провел по бровям и вискам Дэниела, спустился по гладким скулам и остановился у уголков губ. Бейли скорее почувствовал, чем увидел, как они шевельнулись. Робот почти зеркально повторил жест землянина, затем его пальцы провели дорожку от шеи Элайджа по его плечу, а после осторожно вернулись на затылок в немом вопросе. Это прикосновение воспламенило его. В его голове мгновенно разверзся ад ужаса и желания. Его ноги отяжелели и застыли, как будто вытесанные из камня. Элайдж не мог шевельнуться, загипнотизированный взглядом Дэниела, он попытался вывернуться из рук робота, когда тот наклонился вперед и жар его тела достиг Элайджа, но не смог. Он закрыл глаза и вцепился ногтями в руки Оливо. Это было слишком. Своим носом он касался шеи Дэниела, волосы которого щекотали ему веки. Дэниел коснулся его уха, скользнул губами по щеке Элайджа, приближаясь к приоткрытым губам в мучительно медленной, сводящей с ума ласке. Руки Элайджа похолодели. Его страх не мог скрыть сжигающее его желание. Он задохнулся и прогнулся в спине, как животное, но дернулся в безнадежной борьбе за сохранение последних бастионов самоконтроля и достоинства, он жаждал прикосновений и поцелуев Дэниела. И молился, чтобы это мучительное искушение прекратилось наконец. И продлевал его, уворачиваясь от Дэниеловых губ. Это существо делало Элайджа таким слабым и так его пугало. Это было существо, которое осмеливалось играть с его человечностью и самоконтролем. Это смущение, эта боль – в этом был виноват Дэниел. Вспышка гнева пронзила Элайджа. - Нет, - смог прошептать Бейли, и оттолкнул Оливо прочь. – Я не… - Боитесь сделать прыжок веры? Бейли ощутил прилив ярости. - Нет. Я просто не хочу, - отрезал он. Впервые в жизни Бейли понял, как сильно его возмущала способность Дэниела смотреть ему в глаза, не отводя взгляда и даже не моргая. Он старался выдержать этот взгляд с мрачной решимостью. Каждая секунда этой упорной борьбы только разжигала его гнев. Вдруг он понял, что может прекратить. Никакого состязания не было. Не было противника. Перед ним был бездушный объект. Оба оказались в каюте на борту корабля, но детектив не обратил на это внимания. Он толкнул Дэниела к стене, рванул на нем одежду и кивком головы приказал роботу лечь на койку. Грубым движением он заставил его перевернуться, лицом к стене. Элайдж опустился позади Дэниела, схватил и приподнял его бедро, раздвигая ноги, чтобы видеть то, чего он хотел. Нежности не было места. Член Бейли болезненно потяжелел, ему нужна была разрядка любым способом. Он грубо вошел в Дэниела, восторгаясь тем, какой он узкий и как сопротивляются его мышцы, но было что-то, что приводило его в ярость. Космонит был абсолютно бесстрастным. Элайдж потянул его за волосы, укусил за шею, толкнулся в него так сильно, как только мог, надеясь вырвать хотя бы один стон боли из прекрасных гладких губ Дэниела, но Дэниел был совершенно невозмутим. Иначе быть не могло. Кожа, на которой он стремился оставить засосы, щипал и царапал, была просто слоем полимера. Его страстные поцелуи не оставляли никаких следов. Широкая, тёплая, накаченная спина, к которой он прижимался, была из проводов и сервоприводов, а отнюдь не из плоти и крови. Лицо, за которым он в безнадёжном отчаянии наблюдал, надеясь заметить любое движение, любой признак чувства, было маской, предназначенной для обмана. Землянин ощутил горечь, горло сжал спазм, когда он, сжимая пальцы на шее и бедре Дэниела, выдавил: - Мне все равно. Ты просто кусок металла. Твое дело служить мне. Мне все равно… - Лжец! – раздался пронзительный крик. Элайдж обернулся и увидел Сьюзен Келвин, указывавшую на него, смотревшую с чистым презрением. - Лжец! – кричала она, вкладывая всю ненависть и ярость, на которые только способна женщина. – ЛЖЕЦ! Бейли проснулся в поту и запутался в постельном белье. Сознание возвращалось к нему медленно. Его захлестнула волна абсурдных видений и полуосознанных мыслей. Он рвался из неё, как если бы тонул в густой грязи. Наконец, он отогнал сон прочь, более или менее убедившись, что потолок под тусклым светом едва светящейся стены был реальным. Он сел на постели и запустил пальцы в волосы, а потом с тяжёлым вздохом спрятал лицо в ладонях. Сьюзен Келвин. Он никогда не видел ее на фото, никогда не мог слышать ее голоса. Откуда он знал, что это была она? И почему, за исключением седых волос и ужасных старомодных очков, она была похожа на Глэдию? Что она делала в его сне? Почему вмешалась? Вспомнив последний эпизод из своего сна, Бейли почувствовал к себе отвращение. Абсурдный поворот событий разбудил его, отчего он ощутил облегчение, ведь сон заставил его испытывать мучительный стыд. Элайдж откинулся назад с сердитым стоном. Ему виделось, как он насилует человекоподобного робота, который был его другом и напарником. Или его друг и напарник оказался роботом. Супер. Просто отлично. Абсурдность его сна почти помешала ему заметить ещё две детали, но они всё же не избежали участи быть пойманными разумом детектива. Конечно, та часть его подсознания, которая приняла облик Сьюзен Келвин, кричала «лжец» роботу. Так было в легенде. Почему же тогда она указывала на Элайджа? И почему у маленькой Василии были прекрасные голубые глаза Дэниела?