Невозможное

Подсчеты в уме отвлекали внимание лучше, чем капли дождя на оконном стекле. Однако Оливо был встревожен тем, что каждой части его мозга скоро понадобится подзарядка. Как и моторным схемам. Он подобрал с пола маленький металлический цилиндр – возможно, бывший частью фурнитуры – и покрутил в пальцах со скоростью, от которой у человека перехватило бы дух. Но здесь не было людей. Единственный, кто составлял Оливо компанию, нашёл бы эти манипуляции довольно неуклюжими для робота. - Друг Дэниел, я уверяю, мистер Бейли сейчас в безопасности, - с нажимом произнес Жискар. – Пойми это. Твое состояние внушает мне опасение, оно может повредить тебе. - Ты уверен, что он был в безопасности до того, как ты оставил его с мисс Глэдией? Цилиндр выпал из рук Дэниела, он едва успел поймать его у самого пола. - Его лечили, когда я в последний раз видел его. Я уверен, мисс Глэдия и ее домашние роботы проявят надлежащую заботу о нём. Могу я напомнить тебе, что здесь, на Авроре, нет инфекционных микроорганизмов, таким образом, мистер Бейли не может заболеть. - Да, но будет ли в этом состоянии он способен постоять за себя? Красные глаза Жискара на миг потемнели, но затем снова стали обычными. - Друг Дэниел, мне кажется, твое беспокойство необоснованно. Человекоподобный робот не ответил. Он встал, приблизился к окну и некоторое время смотрел в ночь. - Гроза почти закончилась, - невпопад сказал он. Жискар не понял значения этого утверждения. - Я бы предложил тебе запустить процедуру самодиагностики. Твои движения нескоординированы, боюсь, ты демонстрируешь нестандартные реакции… - Жискар на миг задумался, чтобы продолжить затем таким же бесстрастным ровным голосом, - слишком явно. Дэниел посмотрел на своего друга и, наконец, прекратил играть с цилиндром. Фосфорецирующие красные глаза внимательно наблюдали за человекоподобным роботом, пока он снова опускался на кровать. - Друг Жискар... – Оливо говорил тихо, как будто и не думал о том, чтобы обратится к Ревентлову. – Ты считаешь, что есть идеи и понятия, которые мы – роботы – постичь не можем? - О чем ты?.. – старший робот немного приподнял голову. Человекоподобный робот осторожно подбирал слова, как если бы он говорил на иностранном языке, и при этом смотрел в одну точку на стене. - Это - своего рода безумие, за исключением того, что я думаю, что это - лучшее безумие. – Помолчав несколько мгновений, он безучастно добавил: - Мне кажется, я могу сослаться на слова мистера Гремиониса. Это осознание… - в словаре его памяти нашлось подходящее слово, - мучительно. Жискар застыл почти как статуя. Пусть в его планы не входило, что Дэниел будет к этому моменту жив, а таким образом его надлежащее функционирование не имело ровным счетом никакого значения, но Ревентлов почувствовал беспокойство за компаньона, чья работоспособность дала сбой. - О каком безумии ты говоришь? – осторожно спросил он. - О моем отношении к партнёру Элайджу. У меня нет причин не верить твоим словам, что физически он в безопасности. Что меня тревожит, так это то, что я не рядом с ним. Старший робот задумался. Он знал, какую цель преследует Дэниел, и понимал её в отличие от других роботов – его друг развивался, его поведение менялось на основе получаемого опыта, без вмешательств извне. Но он не ожидал, что этот процесс окажется таким сложным. Были мгновения, в которые, несмотря на свою способность ощущать позитронные пути других роботов, он не всегда мог полностью понять, что же происходит с Оливо. - Я полагаю, ты говорил об этом с доктором Фастольфом. Если он сочтёт нужным, он репрограммирует тебя для восстановления полной функциональности. В тот самый миг, когда прозвучало имя Фастольфа, веки Дэниела едва заметно дрогнули. Жискар уловил его состояние – пугающе похожее на человеческий страх. - Твоя функциональность должна быть серьезно повреждена, раз Третий закон не вынуждает тебя обратиться за помощью к создателю, - произнёс Ривентлов. В его тоне не было ни упрека, ни сострадания. - Третий закон не точен, - немедленно отозвался Дэниел. – Он не дает определения существованию. Я не могу утверждать, есть ли оно суть мое предназначение или то, что я чувствую себя уникальным в определённой мере существом. Я не знаю, какая часть меня составляет мою личность и гарантирует непрерывность моего существования. Свет глаз Жискара медленно потускнел; они стали почти чёрными, и он погрузился в осторожный самоанализ. - Я никогда не ставил этот вопрос таким образом. Я определяю существование как целостность на физическом уровне и мозговое функционирование. Вот и всё. Наконец Оливо отмер. Он откинулся назад немного и сложил руки за спиной, устремив взгляд в потолок. - Когда я сказал партнеру Элайджу, что преступники на Авроре приговариваются к психозондированию, сопровождаемому созданием новой индивидуальности, - странно печальным и тихим голосом начал он, - я ощутил его отвращение и страх. Как ты думаешь, что было причиной этому? Жискар медленно покачал головой, металл которой тускло блеснул в свете стены. - Что? – настойчиво вопросил Оливо. - Я не знаю, друг Дэниел. - Я знаю, - голос человекоподобного робота окреп. – Раньше я был не способен проследить рассуждения Элайджа, но, кажется, теперь могу. Это потому, что личность, индивидуальность которого изменена, прекращает существование, а значит, создается новый человек. Фактически это равносильно смертному приговору. - Почему ты сейчас заговорил о психозондировании? - Именно этот процесс напоминает мне репрограммирование. Эта та процедура, которой я бы хотел избежать… В любом случае… - Дэниел посмотрел на свои ладони. – Я уверен, если бы в мою программу внесли изменения после определённого момента, это было бы равносильно… - он медленно повернул голову и встретился взглядом со своим другом, - партнёр Элайдж бы сказал, «смерти». Металлический робот придвинулся поближе к тому, кто казался человеком. Ему снова требовалось тщательно взвесить все факторы, чтобы дать какой-то ответ. Что в этот раз далось ещё тяжелее. Помимо усложнения логической цепочки, рассуждения Жискара разрушала рефлексивная реакция. Сначала, он подумал, что это действие Первого закона, который бы активировал Жискара, сочти он реакции и психологическое состояние Дэниела слишком похожими на человеческие. Но директивы Первого закона затронуты не были. Первый закон был супер ординатой к чему-то ещё, подавляющему и непреодолимому. То, что Жискар обнаружил в себе, было чем-то совершенно иным. Оно показалось незначительным, и проявило себя лишь в форму неясного беспокойства. Смерть. Это слово слишком часто употреблялось в его присутствии в отношении Джандера. С этим он не мог согласиться. - Не думаю, что «смерть» - то слово, которое может использоваться в отношении робота. – Так же как «безумие» или «любовь». Дэниел продолжал с надеждой смотреть на него. - Но это все упрощает, не так ли? Беспокойство Жискара усилилось. Он попытался смягчить это чувство, его рассуждения привели к тому, что это было единственным безопасным выбором. Функциональность одного робота была ничем против благосостояния человека, не говоря уже о процветании всей страны. И всё же воспоминание о последних мгновениях Джандера, о том, как его взгляд расфокусировался, яростно сжались пальцы в кулак и затем расслабились, с тревожащей ясностью встало перед глазами Жискара. - Нет, друг Дэниел. Не упрощает, - сказал он всё тем же ровным голосом.