Ты слишком мало живёшь

Облизав испачканные пальцы, Анастасия вытерла руку о край кофты. Даже не взглянув на свою работу, девушка развернулась, намереваясь выбраться из подвала, но так и застыла с полуоткрытым ртом. С верхней ступеньки лестницы на неё смотрела мама. Огненные волосы были собраны в куцый хвост (видимо давно не было возможности посетить отель), чуть пыльные руки были прижаты к груди, на спине болтался чёрный рюкзак. Придав своему лицу менее ошарашенное выражение, женщина робко произнесла: — Настя, — в чужой интонации не было ни тени вопроса или изумления, — сколько тебе сейчас? Выслушав ответ, мама сняла со спины чёрный рюкзак и лишь после этого позволила себя обнять. Мысли в Настиной голове скакали как сумасшедшие. О чём говорить следует, о чём — нет? Каким образом оказалась возможна их встреча? Стоит ли пытаться помочь родителям остаться в живых? Не насмехается ли над ней пространственно-временной континуум? Мама, мама, мамочка. Живая. Точно такая же, какой когда-то уехала из Москвы в эту дурацкую командировку. Такая же, какой регулярно посещала Настины сны. Мама. Женщина пыталась о чём-то спрашивать, но видела, что дочь её не слышит, поэтому переплела пальцы своей руки с чужими и мягко повела своё чадо к выходу. Её рыжий ангел очень похорошела за четыре года. Восемнадцать лет. Веснушек стало больше, волос — тоже. А вот сияния в глазах явно поубавилось, словно произошло что-то плохое, какая-то трагедия. О последнем можно было догадаться и по прокушенным до крови пальцам, и по тому, какой мёртвой хваткой Анастасия вцепилась в материнскую руку. Они бездумно бродили по улицам Мэриленда, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих. Слов не требовалось. Каждая наслаждалась близостью родного существа. Мать с Настей разделяли несколько месяцев разлуки. Настю с мамой — четыре года, о которых последняя и не догадывалась. — Мам, — резко остановившись, Анастасия в упор взглянула на новообретённую родительницу, — тебе нельзя назад в Москву. Эти чёртовы кгбэшники тебя угробят. И папу. Сначала папу, а потом тебя. А от меня откупятся. Мерзкие, мерзкие сволочи. Мам, тебе надо спасаться. Пожалуйста, не возвращайся домой, не надо. — Солнышко, я так долго ждала встречи с тобой, пойдём, ты мне всё-всё расскажешь. Нужно разобраться, а то с этими путешествиями во времени и свихнуться недолго, — ласково, но твёрдо оборвала женщина дочкину тираду. Мама выглядела так, словно, отчитав Настю за дурное поведение в школе, жалела о чрезмерной жёсткости и хотела загладить свою вину. Ведь в душе, Анастасия всегда это знала, она во всех конфликтах и недоразумениях была на стороне дочери. К сожалению, необходимость воспитывать маленького рыжего чертёнка не всегда позволяла женщине быть откровенной со своим ребёнком. Послушно кивнув, Настя принялась рассказывать о происшествиях последних недель. Заочно познакомила маму с Лёшей, Анютой и Пашей. О Гоше упомянула мельком: стеснялась говорить про личное, к тому же, посчитала его не такой уж важной частью истории. Увлёкшись воспоминаниями, девушка не заметила, как оказалась в чужом доме. Открыв дверь ключом, мама легонько толкнула Настю в спину, заставив последнюю переступить порог незнакомого жилища: — Милый, она справилась! — радостно прокричала мама, громко хлопнув входной дверью, — говорит, всего четыре года на разгадку ушло. Почувствовав головокружение, Анастасия привалилась к вешалке с пальто и куртками. В коридоре появился мужчина средних лет. Пожурив гостью за несообразительность, раскрыл объятия. Настя будто на автомате крепко прижалась к отцу, но почти сразу же отстранилась. Позволила щебечущей матери за руку отвести себя на кухню и усадить за стол. За окном почти стемнело: наступило время ужина. Родителей никто не убивал. Это должно было произойти, но не произошло. Близкий друг семьи успел вовремя предупредить их. Услышав от Насти, что папу якобы уморили в госпитале чуть ли не простудой и хоронили в закрытом гробу, мужчина с женщиной переглянулись. Дорого обошлась несчастному его преданность. Кого выкинули в Яузу, мать понятия не имела. Точно так же, как и Анастасия не знала о зашифрованном послании в одной из скрытых папок на флешке: «Настя, никому не доверяй, мы ждём тебя в Мэриленде, дядя Боря передаст тебе второй опытный образец машины времени. Прибыв в штат, спеши в губернаторскую резиденцию. Мама будет ждать тебя там». — Дядя Боря в психушке, — глухо просипела Настя. Её родители не погибли, став жертвами режима. Им удалось всех обмануть и сбежать в прошлое. Они бросили Настю. Из-за них четыре года назад она чуть не покончила с собой. Из-за них она до встречи с Гошей и первое время после мечтала оказаться там же, где и дядя Боря, и перестать чувствовать вообще всё. Ледяные колени мелко подрагивали, язык не слушался, голова отказывалась осознавать. Некстати вспомнилось, как Петрищев напоил её, чтобы успокоить. Тогда тоже стены рвались в глаза, пытаясь наскочить друг на друга, в горле стоял неприятный ком: невообразимая смесь горечи, тошноты и чего-то щекочущего. Ей тогда казалось жизненно необходимым кататься по полу и биться обо всё и вся, но Гоша держал её медвежьей хваткой. Синяки на запястьях не сходили на протяжении двух недель. Немного ватными губами девушка спросила: — А как же взрыв реактора? Так как мама, поставив перед дочерью тарелку с жареной фасолью и сосисками, беспокойно-радостным смерчем носилась по дому, за неё ответил отец: — Мы тебя ждали. Завтра же мы отправляемся в Северную Дакоту, поэтому, ешь и ложись на диване. Подъём в четыре утра, — покинув кухню, мужчина принялся помогать жене со сборами. Не притронувшись к пище, Настя с тревогой поёрзала на табуретке и, отставив от себя тарелку, скрестила руки на столе. Положив на них свою гудящую голову, девушка тихонько застонала. У неё нет родителей. Её родители погибли. Это не они. Это предатели, трусы, спрятавшиеся от настоящей жизни в прошлом. Гоша был прав, предлагая Настёне выбросить к чертям эту проклятую флешку. Они уехали бы без неё, как только бы почувствовали приближение катастрофы. Да и разгадай бы она родительский ребус, машины времени ей не видать было бы как своих горящих ушей, если б не Паша. Почему нельзя было сразу забрать её с собой? Зачем потом желать воссоединения? Для успокоения совести? Спор на повышенных тонах вывел девушку из транса. Родители ссорились в гостиной из-за аппарата для перемещений во времени. Мама желала во что бы то ни стало взять его с собой хотя бы на память о приключениях, пережитых в Советском Союзе и мёртвом штате, а папа доказывал ей, что за пределами будущей зоны отчуждения это обыкновенная громоздкая дура, которую и в саду перед домом не поставишь в качестве украшения. Краем глаза заметив в проёме двери Настю, женщина обратилась к дочери за поддержкой: — Настён, а что ты думаешь по этому поводу? — Я не знаю, — глухо просипела девушка, на несгибающихся ногах проследовала к дивану и рухнула на него прямо в одежде. Спор угас сам собой. Мама прислонила машину времени к угловой тумбочке, стянула со спинки дивана плед и укрыла им Анастасию. Затем родители на цыпочках вышли из комнаты, прихватив два набитых чемодана. Папа ещё раз прошептал что-то насчёт подъёма в четыре. Мама завела будильник, и в доме воцарилась мёртвая тишина.